Представить мое бешенство можно, только если знать мое отношение к безопасности: даже когда я пьян в самом дрянном изводе, то есть в дугаря, в хламину, в зюзю, в сопли, в шапито, и это все сразу, и когда могу только ползти на карачках, я все равно ползу на зеленый свет, и мне никогда не случалось ползти на красный. Отмечу также, что ползаю я изумительно быстро.
телами слившись ритмически с жизнью огурцов.
К чему порыв, если ты абсолютно счастлив?
я могу писать, хуй с ним, что никто мои растрепанные записки про лесных спасателей пока не взял никуда, еще возьмут, еще, блять, кино сделаю про самого себя,
«родная» — я сразу принялся ее так называть, хоть это и фамильярно — так обращаться к божеству.
Выслушав эту историю, я немного сдрейфил. Мой пяр был ничем рядом со старыми методами решения вопросов по Качесову. Однако именно это и заводит в полевой работе — непредсказуемость развития событий и вместе с тем подчиненность любых действий общей цели. Куда бы ни шло, все надо выворачивать на свою сторону. Поэтому я сразу связался с этим Стенькой Разиным и договорился о встрече в той самой «Красной Шапочке» (это кафе, как и второе, имевшееся в поселке, принадлежало ему; второе — тут надо отдать должное главшпану — носило название «Серый волк»).
Ребра все еще болели, но аккуратно кататься это уже не мешало, и я воспользовался случаем, чтобы поработать над техникой. Инструктор выслушал мою историю про Приэльбрусье, поглядел на мои лыжи и сказал, что брать новичка на Чегет с такими огрызками в снегопад — это осознанная и продуманная попытка убийства.
— А дальше я буду сидеть. Или в строгаче, или в дурке… Пытки — это актуально, — задумчиво проговорил Слава. — Меня там чуть не трахнули, а ты — «актуально».
По тону, движению глаз в сторону и вниз, по повороту головы после этой фразы, по руке, оказавшейся на затылке и потирающей его, — я понял, что это не «чуть». Его там еще и трахнули. Отлично! Эта крайность делает историю шокирующей, броской, цепляюще-неприятной. Я уже представлял себе, какими могут быть заголовки о насилии, сведении с ума, о преступном следствии…
и в этой вашей Грузии нет никакой любви, мы туда вообще пидоров отправляем.
Я посмотрел в зеркало — и вспомнил анекдот про диверсанта, которого разоблачили по парашюту, волочившемуся у него за спиной.
