Оглавление

Попытка номер три

***

Надежда спешила в салон красоты, торопилась, практически не касаясь земли. Конечно, было бы намного проще, если бы коляску с малышкой можно было оставить дома на попечении няни, но муж категорически настаивал, чтобы ребёнком она большую часть времени занималась сама. Спрашивается — зачем же тогда вообще тратить деньги на приходящую три раза в неделю няню, если она, Надежда, практически постоянно находится возле ребёнка? Вот что значит разница в возрасте с мужем, четверть века — это не шутка. Женщина усмехнулась. Переживает, старичок, да и как же иначе, когда рядом с тобой молодая красивая женщина? Хорошо хоть не имеется у мужа привычки экономить на ней. Осознает, что салон красоты, косметика, массаж, хорошие духи и другие мелочи — не просто прихоть жены бизнесмена, а необходимые для жизненного тонуса вещи. Михаил Никифорович замечал, какая она возвращается после посещения салона — веселая, просто искрится вся, посвежевшая, похорошевшая и очень уж охочая до любовных утех.

Еще пять-шесть лет назад он был только рад такому вот преображению своей женщины, но время шло и годы, как ни крути, нагло брали своё — с запросами молодой жены в постели он уже не справлялся, и здесь не помогали ни горячие ласки, ни широко разрекламированные медицинские препараты. Да, всё-таки возраст критический, за шестьдесят, и ничего тут не попишешь. Вот и стал, чего уж греха таить, ревновать свою супругу к её молодости, дру́жкам-подружкам, даже был грешок, детектива нанимал, чтобы последить, чем молодушка занимается в его отсутствие, но подозрения не оправдались. Надя сидела дома, лишь изредка, раз-два в неделю выбираясь на маникюры-педикюры-массажи в дамский зал, который находился на первом этаже их многоэтажного дома, и все. Ни загадочных звонков, ни SMS — ничего.

Когда у них родилась долгожданная дочка, пожилой отец ощутил вторую молодость. Сонечка была его радостью, светом в окошке. Три дочери от первого брака уже давно сами бабушки, он — даже прадед, а тут такое счастье на старости лет! Он холил и лелеял малышку, просто не спускал её с рук и волновался, когда вынужден был уезжать по делам: сеть магазинов косметики и парфюмерии, самая крупная в их городке — это вам не тяп-ляп, нужно поддерживать уровень. А тут ещё по телевизору разные «жутики» показывают про нянь и прочую прислугу — и детей похищают, и хозяев убивают, и другие мерзости-подлости творят. Нет, он не допустит, чтобы с его кровиночкой, его Софьюшкой, приключилось несчастье. А чтобы ничего подобного не было — за ребёнком, прежде всего, должна смотреть мать. И никаких возражений. Идёшь куда — ребёнка с собой, и дитя на воздухе побудет, и дела переделаются. Точка.

Надежде пришлось смириться с такой постановкой вопроса, никуда не денешься, она привыкла принимать непререкаемый авторитет мужа, как должное… Во всяком случае, так казалось со стороны.

Она снова легко усмехнулась. Неужели он думает, что ребёнок станет помехой, если она, к примеру, захочет немного развлечься? Какие пустяки. Всегда можно заплатить щедро какой-нибудь обслуге в том же салоне и с малышки глаз не спустят столько, сколько будет нужно.

Надя посмотрела на часы. Нужно поспешить, вот-вот начнется обеденный перерыв в массажном кабинете, нужно успеть. Она сладко зажмурилась в предвкушении. Артём с его сильными руками и тонкими пальцами, которые так хорошо знают её тело…

Глава первая. Красивой быть не запретишь…

Дверной колокольчик возвестил о новом посетителе. Администратор салона красоты, на пышной груди которой сиял позолотой бейдж с именем «Елена», подняла голову от монитора компьютера. Дежурная улыбка и тихий вежливый голос:

«Доброе утро! Чем можем вам помочь?»

По-другому нельзя, дамочка из постоянных клиенток, капризная, заносчивая, из тех, что «из грязи — в князи», но платит всегда сверху, да ещё и чаевые подаёт щедрые. И опять с коляской. Блин, снова придётся просить девочек присмотреть за ребёнком, пока мамашка жир с боков убирать будет.

— Леночка, дорогая, доброе утро, — проворковала вошедшая Надежда, — я договорилась с Артёмом Павловичем, что он примет меня в обеденный перерыв. Как вы думаете, это не помешает другим посетителям?

— Ну что вы! — дежурная улыбка стала заметно шире, — если мастер согласен обойтись без обеда, это его право. Проходите, пожалуйста, вас уже, наверное, ждут.

— Леночка, у меня будет к вам небольшая просьба — присмотрите за малышкой. Я оплачу услугу, как обычно, — умоляющий тон, но в глазах холодок превосходства, мол, куда ты денешься!

— Конечно-конечно, не беспокойтесь, всё будет в лучшем виде.

Надежда прошмыгнула мимо стойки администратора и устремилась вглубь салона. Вот она, третья дверь слева. Постоять секунду, немного отдышаться. Улыбка. Пора.

— Доброе утро Артём Павлович, — прощебетала она громко, чтобы слышали в коридоре, — к вам можно?

На неё смотрел высокий черноглазый мужчина с тёмными вьющимися волосами. Даже под белым медицинским халатом угадывались стальные мускулы и поджарое натренированное тело

— Проходите, Надежда Владимировна, я жду вас.

Она вошла в просторный ослепительно-белый кабинет и ловко закрыла за собой дверь на задвижку.

— Здравствуй, любимый, я так соскучилась!

Быстро прошагала к нему и повисла на шее. Сильные руки обвили ее тело, губы жадно встретились. Она не видела его целых четыре дня, это просто вечность. Жар предвкушения разлился по её телу. Словно осенние листья, на пол полетела одежда и уже через несколько минут, без всяких вступлений и прелюдий он мощно вошел в неё прямо на массажном столе.

Она словно отключилась от времени, её тело стало невесомым, а в голове было натуральным образом пусто, казалось, что нет ни мыслей, ни чувств, ничего. Уж стыда точно не было. А чего стыдиться-то? Она — молодая, здоровая, в самом расцвете женской красоты и привлекательности и ни её вина, что муженёк в последнее время стал всё чаще лениться в постели. Хотя… Их с Артёмом связь длится не год и даже не два, лет пять точно, и обстоятельства, при которых они познакомились не самые романтичные, но какое кому до этого дело? Она влюбилась в него просто до помутнения рассудка, даже на долю секунды задумывалась уйти от мужа, но так и ни на миг больше. Оба они прекрасно понимали, что жить в бедности — это не для них. Надежда давно привыкла к большой уютной квартире, шикарному загородному дому, забитому деликатесами холодильнику, шкафу, который ломился от нарядов и обуви. И что — бросить всё это и согласиться на рай в шалаше? Нет, это неправильно. Да и зачем? Муж не вечен, он человек пожилой, в последнее время часто хворает и даже жалуется на сердце. Пускай всё остается так, как есть. Стоит немного потерпеть — и она богатая вдова, а там — живи в своё удовольствие.

Дочерей своих супруг обеспечил, всем, а их у него трое, не считая крохи Сонечки, помог открыть бизнес и дела у них процветали. Внуков и внучек выучил в престижных вузах, даже правнукам открыл вклады «до востребования». Так что никто не станет претендовать на их с Соней денежки. А она, Наденька, как только станет наследницей, продаст всё к чертям собачьим и уедет жить к тёплому морю. Сибирь с её морозами и дождливыми летними днями обрыдла до чёртиков.

Хорошо, что Артём соглашается с её доводами и не берётся «качать права». Его, пусть и не вполне, но устроило всё, что она предложила — нужно пожертвовать малым, чтобы получить многое. Он умеет ждать, жизнь научила, подождёт и в этот раз.

Она взглянула на часы на стене — пора. Прошло больше часа, как они здесь проходят курс массажа, обеденный перерыв заканчивается, вот-вот придёт очередная посетительница.

— Когда мы увидимся, дорогой? — свидания назначались сразу же, на месте, ведь ни звонить, ни переписываться они не могли, слишком велик риск. Кто знает, что в очередной раз взбредёт в голову уважаемому Михаилу Никифоровичу — возьмёт да поставит её на прослушку или «маячок» подсунет. Было дело, слежку за ней установил, да она оказалась не дурочкой, вмиг просекла, что ведут её. И не показала виду, ничем себя не выдала! Муженёк до сих пор думает, что она ни сном, ни духом о детективе не знает. Как же! С богатенькими старичками всегда надо ухо держать востро! У них подозрительность — сродни возрастному маразму, даже если ничего нет — всё равно себе в голову вобьют, а если уж будет «леваку» документальное подтверждение, то церемониться точно не станут — вылетишь из хоро́м белым лебедем с голым задом и вернуть себе былое положение уже никогда не удастся. Как ни крути, а она тоже не молодеет, ей уже тридцать с длиннющим хвостиком, часть из них отдана этому браку, собственным сыном пожертвовано ради красивой и сытой жизни. Где ей теперь угнаться за алчными молодками с длинными ногами и цепкими глазами, её поезд ушел… Надежда помрачнела от таких мыслей.

— Ты хоть немного любишь меня? — постоянно спрашивала она любовника и таяла от его страстных слов и поцелуев.

— Я жду тебя в пятницу, у меня будет небольшое «окно», — уже в дверях, целуя её в шею, прошептал он, и она тут же начала отсчитывать минуты и часы до их новой встречи.

— Малышка у вас просто прелесть, — щебетала девушка-администратор, провожая дорогую во всех смыслах клиентку до дверей, — проснулась, лежит себе тихонечко, по сторонам посматривает. Я её на руки взяла, она даже не сморщилась — узнаёт, наверное.

— Да, она у меня умничка, — поддержала разговор мамаша, — нам уже скоро восемь месяцев, мы большие девочки и совсем не глупенькие. Правда, солнышко? — малышка смотрела на мать огромными карими глазами и растягивала в улыбке пухлые щечки.

— Ты снова развлекался с этой стервой? — глаза Елены метали молнии, и она еле сдерживала себя, чтобы не заорать в голос. От напряжения белоснежная блузка на её груди натянулась, и пуговицы грозились очередью изранить неверного кавалера. — Сколько можно повторять одно и то же? Скажи ей правду, объясни, что она тебе не нужна, что тебе нужны только её деньги, а любишь ты меня! Меня, черт возьми!

— Успокойся, — властный голос Артёма заставил женщину замолчать, — ты чего добиваешься? Хочешь жить в любви и согласии на одну зарплату? В твоей съёмной квартире? Или в моей коммуналке? Да, меня тоже воротит от этих жирных кошек не первой свежести, но это всё, что я умею. У меня есть внешность и сильные руки — и больше ничего. Именно этим я зарабатываю деньги. Понимаешь? Это — работа. Или прикажешь мне лезть в шахту? Нет уж, дорогуша, не надейся!

— Но ты клялся, что любишь меня, — по щекам девушки потекли слёзы.

— Дорогуша, — погладил её по щеке, смахивая слезинки, — я же не отказываюсь от своих слов, но одной любовью сыт не будешь. Иди сюда, — он обнял её и нежно погладил по спине, — потерпи совсем немного, дорогая. Совсем чуть-чуть, и мы сможем уехать отсюда навсегда. И забудем, как страшный сон всё, что с нами было. Только ты и я. И никаких «кошек».

— Ты — фантазёр, ведь для такой жизни нужны миллионы. На «кошках» ты не заработаешь их и через двадцать лет, а время летит. Я замуж хочу, хочу детей, мне уже тридцать, ещё немного и я тоже превращусь в старую кошку. Но только шансов прийти к тебе на массаж у меня не будет, ты мне не по карману.

— Через двадцать лет на меня уже и бесплатно никто не взглянет, — засмеялся он. — А сейчас тебе пора, у меня через десять минут клиентка. Иди, так надо. Иди, — он осторожно выставил её за дверь. Ох уж эти бабы с их вечной любовью! Лет «дцать» он слушает их вздохи и клятвы. Любовь! Тоже мне, клятвы в кровати раздавать они все горазды, а вот бросить своих старых жирных котов никто не хочет. Твари продажные! Изменяют налево и направо своим престарелым муженькам, стонут, что живётся им тяжело и беспросветно в золотой клетке, а что-то лететь на волю не стремятся. Узницы хреновы!

Нет, он слишком долго продавал свою душу и тело в надежде обрести счастье, потом всё стало просто работой. А сейчас ему уже недостаточно «евриков», засунутых в трусы, как дешёвому стриптизеру и побрякушек, которые в виде презентов преподносят щедрые дарительницы. Нет, ему нужно всё и сразу. И он знает, как это осуществить.

План продуман до мелочей, никаких сбоев быть просто не может, каждая минута, каждая секунда учтены. Жаль, что нельзя всё провернуть одному, придётся довериться этим дурам с их непостижимой женской логикой, которую просто невозможно просчитать. Придется быть с ними пожестче, где-то припугнуть, где-то приласкать, но всё должно пройти ровно. И тогда он свободен…

Она возвращалась домой. Сентябрь только начался, но в этом году выдался переменчивым, временами до странности холодным, ветер дул просто пронизывающий, да ещё эта постоянная сырость — брррр. Скорее бы уже забежать в свою теплую уютную квартирку и принять расслабляющую ванну… Ещё несколько необременительных шагов и она дома. Хорошо, что в их доме всё оборудовано по последнему слову техники: лифты всегда исправны и вместительны, удобный пандус, чтобы можно было войти в подъезд с коляской. Не то, что было раньше — тащишь, бывало, «совдеповскую» коляску-короб сперва на себе на улицу, а потом снова на себе же на пятый этаж. Тут и прогулка ни тебе, ни ребенку не в радость. Да и что у неё было радостного в те годы? Ничего. Она жить начала, только когда стала женой Михаила Никифоровича. Да, она тогда считала, что он послан ей Богом, долго считала, а потом поняла, что не подвернись ей такой шанс, она всё равно сбежала бы из своего дома, просто жила бы теперь по-другому, без ошибок, которые никогда не исправить, но всё же…

Диму Надя знала еще со школы, он был старше на два класса и тогда, в школе, не обращал на неё никакого внимания, а она… Она просто млела в тот момент, когда он проходил мимо с гитарой и под ручку с очередной барышней. И вот, спустя несколько лет они случайно встретились в городе, постояли, поболтали и больше уже не расставались. Дима вернулся из армии, он отслужил в ВДВ, и на его долю выпало нелегкое испытание — служба в полыхавшей огнем Чеченской республике. Надежда и другие девчонки с восхищением и жалостью смотрели на таких парней — восхищались их мужеством и жалели их молодость, сломанную войной.

Встречались молодые люди недолго, пожениться решили уже чуть ли ни через неделю. Мама девушки хоть и удивилась такой спешке, но мешать не стала — молодость для того и дана, чтобы семьи создавать, да деток рожать.

На Михаила Никифоровича, уже состоятельного вдовца, она в ту пору и внимания не обратила, а ведь он был ей фактически родственником — одна из дочерей мужчины, Оксанка, была замужем за старшим братом Димы и гордо носила фамилию и статус индивидуального предпринимателя Толстиковой. Они с Володей (не без помощи тестя, конечно) открыли сразу же два частных предприятия — Оксана пошла по стопам отца и занялась косметикой-парфюмерией, а муж её вполне неплохо управлялся с таксопарком. Жили они очень небедно по тем временам, растили двоих детей и даже в отпуск каждый год ездили в Турцию, что считалось в начале «нулевых» показателем достатка.

Димка сразу же после армии пристроился к брату таксистом и пока наполеоновских планов не строил, но Надя сразу решила — они будут жить не хуже. Почему бы и нет? Димка парень работящий, брат, если с ним по-хорошему поговорить, должен войти в положение и немного потесниться — пусть берет его в партнеры, а там, со временем, они смогут и своё дело открыть. Такси — бизнес вполне рентабельный — город растет, спрос будет. Но, увы, радужным мечтам не суждено было реализоваться.

Уже через три месяца после свадьбы Надя поняла, что совершила непростительную ошибку. Оказалось, что жить с человеком, прошедшим горячие точки сможет далеко не каждый. Это было невыносимо — слышать, как ночами он кричит и уворачиваться от его сжатых в кулаки рук. А самое страшное было в те дни, когда у Дмитрия наступал срыв. Тогда он напивался до беспамятства и смотрел, словно сквозь неё, не узнавая никого и ничего вокруг. Пустые глаза, сжатые в узкую линию губы и стремительные попытки схватить её и придушить. Лишь чудом она однажды осталась жива.

Наутро он ничего не помнил, слушая её рассказы, хватался за голову и умолял простить и потерпеть ещё немного — не будет же это длиться вечно. За три месяца их совместной жизни такие страшные минуты повторились уже дважды. Надя понимала, что третий раз может оказаться последним. Теперь она внимательно присматривалась к поведению мужа, и как только видела, что в нём начинает подниматься очередная волна, просто-напросто уходила из дома к родителям. Сам придет утром, они поговорят и всё наладится. Наверно.

Так прошел год, а на втором году их совместной жизни она поняла, что беременна. Удивительно, но известие о том, что у них скоро родится ребёнок, словно волшебное заклинание повлияло на мужа — он полностью отказался от спиртного, и агрессия улетучилась, словно и не бывало. Ночные кошмары стали значительно реже, а романтические минуты, полные нежности, наоборот, участились. Неужели она вознаграждена за терпение?

Сын, Серёженька, родился в июне, настоящий богатырь — четыре восемьсот и пятьдесят восемь сантиметров! Дмитрий был на седьмом небе от счастья, но даже в такие радостные для каждого мужчины минуты не позволил себе ни капли алкоголя.

Летели дни, подрастал сын, жизнь вошла в стабильную, накатанную колею и вдруг произошло то, чего Надежда подсознательно боялась все эти годы — Дима снова начал выпивать. Сначала это было просто пиво, так, пара баночек с друзьями после тяжелого трудового дня, а потом она снова увидела его стеклянный бессмысленный взгляд и поняла — это конец, конец их спокойной жизни, конец безоблачным отношениям. Всё, для себя она решила, что на этом пора заканчивать брак, пока не искалечена психика единственного сына, да и пока она сама цела.

Пожаловаться по большому счету было некому, кроме мамы да родственников мужа. Второй вариант был не совсем правильным, где гарантия, что они не примут его сторону и расскажут всё ему, да ещё, как это часто бывает, добавят чего или приукрасят, тогда уж точно ей не жить. В полицию пойти — тоже не получится. Там заставят написать заявление, потом его вызовут на беседу и тут же отпустят, ну пусть штраф выпишут. А ведь вернется он домой, злой, обиженный её поступком, посчитает это предательством и снова будет этот стеклянный пустой взгляд в его глазах и ходящие ходуном желваки. Надя закрыла глаза. Что же делать? Было страшно, но другого выхода она не нашла.

— Конечно, мы поможем тебе, — выслушав родственницу, горячо поддержала Оксана, — я считаю, что тебе надо на время уехать куда-нибудь с ребёнком, отдохнуть, развеяться, да и момент выдержать, пока всё немного поутихнет и страсти поулягутся. А вообще, дорогая, дело такое — раз он в неадеквате, то тебе лучше будет развестись. Мало ли что, а вдруг он тебя пришибёт однажды? Вдруг ребёнку навредит? Эх, — тяжело вздохнула женщина, — по уму, так пролечиться бы ему в больничке, так ведь не пойдёт… А тебе, Наденька, надо о себе подумать, ты ещё молоденькая совсем. Ну не удалась попытка номер раз, будет и вторая. И кто знает, может тогда тебе больше повезёт.

Заручившись поддержкой мужа, Оксана купила в турагентсве для Нади и племянника путевку в загородный санаторий и занялась поисками съемной квартиры. Как ни крути, а путевка закончится, и молодой женщине с дитём надо будет куда-то возвращаться.

Никто не ожидал, что в ситуацию вмешается Михаил Никифорович.

— Здравствуй, дочь, — пришёл он к Оксанке примерно через неделю после всех событий. — Я краем уха слышал, что тут у вас дела неладные творятся, — женщина молчала и смотрела на отца, знала, что в таких случаях перебивать его не стоит, — я с Димкой пообщался… Впечатления остались от разговора не самые приятные, знаешь ведь, как я отношусь к тем, кто к стаканчику прикладывается… Да, ты тут права — уходить надо Надежде от мужа, нельзя ей там оставаться. Я и Димке сказал, что конец их семье и браку, только вот он слушать не стал, не до разговоров ему было — друзья в гости, видите ли, пришли, некогда… Я к чему разговор-то веду… Пускай Надя пока у меня поживёт. А что? — жестом перебил он Оксану, пытавшуюся возразить, — квартира у меня большая, места всем хватит, да и за съёмное жильё платить надо, а где она сейчас денег возьмёт? Сама не работает, и от мужа ещё не скоро алиментов ждать. Я дома практически не живу, сама знаешь, всё больше на строительстве коттеджа пропадаю, вот и пусть бабёнка с дитятей найдут у меня приют. Ты поговори с нею, как вернётся. — Михаил Никифорович тяжёлым шагом вышел из комнаты, оставив родственницу в полном недоумении.

Надежда сперва не очень обрадовалась такому предложению, ей не хотелось стеснять людей, тем более — родственников бывшего мужа. Но хорошенько поразмыслив на досуге, поняла — это действительно реальный выход из положения: работать она пока не могла, ребёнок еще маленький, требует постоянного внимания, а нет работы — нет денег, значит — нечем платить за съёмную квартиру. Что ж, раз предлагают — надо хвататься за такую возможность, а там видно будет.

Она жила в квартире Михаила Никифоровича уже почти полгода, он и в самом деле не появлялся, не беспокоил её, Надежда уже практически начала свыкаться с ролью хозяйки в этом доме, нервы успокоились, восстановился сон — в общем, вернулась нормальная жизнь. Муж, теперь уже практически бывший, не появлялся, но, как оказалось, пропал он не навсегда…

Звонок в дверь разбудил ее часов в семь утра. Накинув поверх ночной рубашки халатик, Надежда осторожно подошла к двери. Настойчивый звонок повторился. «Кому там чего понадобилось? — досадливо поморщилась женщина. — Еще ребенка разбудят!» Она, не глядя в глазок, открыла дверь. На пороге стоял Дмитрий — спокойный, деловитый, как будто ничего не случилось, вроде как вышел он полчаса назад в магазин и вот домой возвращается.

— Чего тебе? — сердито осведомилась Надежда.

— Пришёл тебя с сыном домой забрать, — всё также невозмутимо ответил бывший муж. — Подурила — и хватит, давай, топай домой, нечего по чужим углам скитаться.

— Я никуда не пойду.

— Хорошо, оставайся, но сына я отсюда заберу.

— С какой это радости? — знакомая волна тревоги и страха начала подниматься откуда-то из самой глубины.

— А с такой. Это мой сын, и он будет жить дома, я сказал.

— Я не пущу тебя. Убирайся отсюда! — она попыталась закрыть дверь перед незваным гостем, но он с силой оттолкнул её и ворвался в квартиру. Надежда бросилась следом за мужчиной, повисла на его руках, пыталась уронить на пол, хоть как-то остановить — безрезультатно. Он оттащил её за волосы, буквально оторвал от себя и отшвырнул в сторону, больно пнув ногой в живот. На какое-то мгновение молодая женщина отключилась.

Она пришла в себя от истошного крика ребёнка: мужчина схватил малыша вместе с одеялом и пытался вынести его из спальни. Резко вырванный из сна ребенок не на шутку перепугался.

— Оставь в покое моего сына! — взвилась Надежда и вновь кинулась на бывшего мужа.

— Да отвали ты, — презрительно процедил он и четко, со знанием дела, залепил ей точный хук слева. Свет померк и она провалилась куда-то, вничто…

Во второй раз она очнулась от резкой боли в руке. Открыла глаза — вокруг суетятся какие-то люди, мужчина в белом халате и маске протирает ваткой сгиб на её руке. Наверное, ставил укол.

— Что случилось? — с трудом спросила Надежда.

— Теперь уже всё в порядке, милая, — защебетал кто-то рядом. Надя с трудом скосила глаза в сторону говорившего и узнала соседку из квартиры напротив. Имени женщины она не знала, но частенько здоровалась, когда сталкивалась с ней на лестничной площадке. — Я из магазина шла, — своим щебечущим голосом продолжила пожилая женщина, — смотрю, а по лестнице мужик несётся с орущим ребёнком на руках. Чуть с ног меня не сбил, придурок. Поднимаюсь выше, а там ты на пороге без памяти лежишь. Я уж грешным делом подумала — всё, кончилась, но потом в «скорую» позвонила и в милицию. Врачи приехали, мы тебя в дом занесли. Доктор говорит, что опасности для жизни нет.

Из глаз Надежды вдруг бурным потоком полились слёзы. Значит этот урод, муженёк бывший, всё же увёз ребёнка. Где их теперь искать? Что делать?

— Я должна идти, — пыталась она подскочить с кровати.

— Куда? Зачем идти? Тебе лежать надо, — пытались утихомирить её медики.

— Лежать? У меня ребёнка похитили! Вы понимаете? Ребёнка! — она снова залилась слезами.

— Успокойтесь. Вам силы сейчас нужны. Ребёнком милиция займётся, всё будет хорошо. Главное — успокоиться, всё в деталях вспомнить и рассказать следственной группе.

Разговор с прибывшими оперативниками длился долго: её подробно расспрашивали о жизни с бывшим мужем, о его образе жизни, и успокаивали — ребёнок, мол, с отцом, всё будет в порядке, не враг же он собственному сыну. Слова утешали мало, да и сказать с точностью, куда Димка мог увезти их мальчика Надежда не могла, просто не знала. Друзей у её сверхобщительного бывшего мужа было предостаточно, в том числе и в других городах, и даже за границей, так что могло случиться и такое, что она потеряет своего сыночка из виду на долгие-долгие годы… Как с этим жить?

Голова просто отказывалась работать, всё тело пронизывала такая боль, что она просто не знала, куда от неё спрятаться, чем притупить.

— Скажите, моего мальчика найдут? Он ведь вернётся? — с собачьей преданностью она заглядывала в глаза мужчинам в милицейской форме. Видела, что они отводят глаза, но верила, хотела верить, когда слышала от них в ответ:

— Ребёнок обязательно будет вам возвращен. Всё будет хорошо.

Укол, по-видимому, начал действовать. Глаза закрылись, и она утонула в спасительном сне, беспокойном, чёрно-белом, но все же — сне. Да, силы ей ещё понадобятся…

Когда она проснулась, рядом с ней были родители и семейство Лёвкиных — Толстиковых в полном составе.

— Есть новости о Серёженьке? — прошептала она непослушными губами.

— Пока ничего, — с горечью ответила ей мама, — но в милиции говорят, что у них есть какие-то данные о том, где может скрываться сейчас Дима. И вроде бы даже он ещё не покинул пределов города.

— Ты не волнуйся, дорогая, — вмешалась в беседу проворная Оксана, — этим вопросом занялся наш отец, у него свои подвязки и источники информации. Думаю, что уже скоро мы получим первые новости.

Предсказания молодой женщины полностью сбылись. Каким-то чудом пожилой бизнесмен смог обойти оперативников и выйти на след непутевого родственника и их с Надеждой сына.

К вечеру Серёженька был дома.

— Я не знаю, как вас благодарить, Михаил Никифорович, — Надя с каким-то благоговением смотрела мужчине в глаза и даже дышала через раз в его присутствии.

Малыш преспокойно спал в своей кроватке, сытый, чистый и довольный, а Надя с хозяином квартиры сидели на уютной кухоньке и пили чай.

— Не представляю, как бы я дальше жила, если бы с сыночком моим что-то случилось. Просто умерла бы, наверное.

— Не говори ерунды, — проворчал в ответ мужчина, — всё же хорошо, всё в порядке. С муженьком твоим я серьезно поговорил, разъяснил ему кое-что. Сюда он больше не сунется и вообще обещался больше близко к тебе не подходить. Хотя обещаниям тех, кто бутылку сделал своим идолом, я верю с превеликим трудом, но думаю, что ещё раз проделать такой трюк он не рискнет. А продумать нам твое дальнейшее существование нужно очень даже основательно. Прежде всего — на работу тебе надо выйти, когда есть свой кусок хлеба, есть и уверенность в завтрашнем дне.

— Да понимаю я это, Михаил Никифорович, но ребёнок ещё маленький совсем, ему ведь и трех лет нету. И с садами детскими нынче очень непросто, сами же видите, что в стране творится — зарплату не платят, предприятия закрывают. Даже не знаю, как поступить…

— Предприятия закрывают, это точно, но пришло время тех, кто умеет считать деньги, кто умеет предоставить спрос на рынок и получить на этом прибыль. Нас таких зовут презрительно торгашами, но без нас-то никуда на самом деле. Ты давай-ка, договаривайся с матерью, пускай она малышом займется, а сама выходи ко мне в магазин. Поработаешь продавцом, подучишься, товар узнаешь, а там и директором тебя поставлю. Подумай над моим предложением, я тебе дело говорю. А теперь пора мне, оставайся с Богом, и, если что — звони, не стесняйся.

Мужчина давно ушёл, а Надя всё сидела в задумчивости над остывшим чаем и пыталась осознать, что готовит ей судьба.

В конце месяца она уже стажировалась в одном из магазинчиков Михаила Лёвкина, а вскоре он пришел в квартиру, где продолжала жить Надя, и остался в ней полноправным хозяином. Молодая женщина даже пикнуть не посмела, когда он навалился на неё своим огромным телом и с кряхтением и одышкой принялся «столбить территорию».

Михаил Никифорович всю сознательную жизнь проработал в шахте, начинал с горнорабочего, а потом постепенно поднялся до начальника участка. Со своей женой, Маргаритой Семёновной, он познакомился после службы в армии и практически сразу женился — обстоятельная, чистоплотная, она так умела вести домашнее хозяйство, что было бы величайшей глупостью потерять такую девушку. Он всегда знал, что женится именно на деревенской, те знают о жизни не понаслышке, не капризничают, способны стойко переносить трудности, а, как известно, у молодых семей в первое время трудностей хватает.

Лёвкины поначалу снимали комнатку в частном секторе, позже смогли позволить себе квартиру, а через полтора года после переезда, когда родилась старшая дочь Светлана, предприятие выделило семье двухкомнатную квартиру в одной из городских многоэтажек. Это было настоящее счастье — свой угол, где она станут настоящими хозяевами, и пусть жилище уже и тогда считалось далеко не новым, этот недостаток скрашивали огромные окна, высокие потолки и широкие межкомнатные двери. Кухня, на которой можно было танцевать вальс, просторный коридор и прихожая — и всё это наполнено светом, воздухом и радостью.

Работа шахтёра не самая легкая и безопасная, ежедневно человек, спускаясь в забой, рискует своей жизнью, ежедневно жены и дети с нетерпением смотрят на часы и считают минуты до возвращения своих мужей и отцов. Судьба была милостива к Михаилу и Маргарите, словно оберегала она эту семью от бед и несчастий, посылая им добро и благополучие.

Коммерческую жилку Лёвкин открыл в себе еще в то время, когда спекуляция была не основой рыночной экономики, а уголовным преступлением. Зарплата на передовом участке, где трудился Михаил, позволяла каждое лето выезжать с семьей к морю и в лучшие здравницы страны. Говорят, в те далекие времена забота о здоровье и благополучии трудящихся была приоритетной задачей государства. Так вот, дальние поездки, новые города и приличная зарплата давали возможность приобретать дефицитные товары, вещи, продукты и потом с выгодой перепродавать их в родном городе. Например, из небольшого посёлка в Средней Азии, где он гостил у армейского друга, были привезены три женские меховые шубы и пять шапок-формовок. Товар оторвали буквально с руками. Народ недоумевал — отчего в Сибири, где морозы зашкаливают за сорок градусов и зима длится девять месяцев в году, меховых вещей днём с огнём не сыщешь, а в ауле узбекского пригорода их с аппетитом поедает моль, потому как спроса нет.

Когда Светланке исполнилось пять, у неё появилась сестренка Оленька, а ещё через два года — Оксана. Многодетной семье было тесно в двухкомнатной квартире, больше похожей к тому времени на выставочный зал — дефицитная мебель, ковры, хрусталь, фарфор — весь тот минимум, который говорил советскому человеку о достатке, находился в этих стенах. Впрочем, скоро он переместился в четырехкомнатную квартиру в новостройке.

Потом грянула перестройка с её сухим законом и полным отсутствием товаров в магазинах, а там и лихие девяностые с дележками и переделами всего и вся. Здесь Михаил Никифорович смог развернуться по полной программе: он начал с подпольной торговли спиртом, самогоном, водкой. Именно в это время ему повезло сколотить свой первый миллион, именно в это время тихо и незаметно ушла из жизни его верная спутница Маргарита Семёновна.

Похоронив жену, Лёвкин задумался о том, как будет один растить троих девчонок. Их нужно выучить, дать в руки кусок хлеба, обеспечить жильём и удачно выдать замуж, а, значит, нужно грамотно вложить те деньги, которые он смог заработать.

Так появился первый небольшой магазинчик косметики и парфюмерии, который довольно быстро приобрел популярность в Междугорске и вполне смог конкурировать со стихийными прилавками городских рынков, заваленных всякой всячиной. Он сумел договориться с «крышей», разного ранга смотрящими и следящими, платил всем во время и заслужил репутацию честного и порядочного торгаша.

Постепенно бизнес рос, выделялись доли дочерям, они становились хозяйками в своих семьях и в своих домах, а он всё чаще задумывался о том, что приходит старость, вместе с ней одиночество и полное отсутствие заботы. Он чувствовал себя молодым, но внешность, увы, не соответствовала чувствам — он погрузнел, обзавелся брюшком и одышкой, женщины, которые клевали на его кошелек, слишком быстро разочаровывались: он был требователен к ведению домашнего хозяйства, наличию детей от предыдущих браков, денежным расходам. Одна хозяйка сменяла другую, но никто так и не задержался в его жизни. И вот однажды он увидел Надежду и понял, что эта молоденькая девочка, наивная и неопытная, сможет стать ему идеальной женой. Он сам воспитает её такой, как нужно. Ну а то, что она замужем, лишь вопрос времени. И денег…

Глава вторая. Случай в Междугорске

В квартире Никиты и Натальи Глушковых раздался телефонный звонок. Трубку сняла Наталья, муж отсыпался после суточного дежурства.

— Хорошо, я сейчас ему всё передам, — женщина положила трубку на тумбочку возле аппарата и с сожалением пошла будить мужа.

Минувшие сутки выдались у полицейских нелегкими, и она надеялась, что в ближайшие день-два супруга не побеспокоят, но, увы, мечты так и остались мечтами.

— Просыпайся, дорогой, — она легко коснулась руками его волос, — там дежурный на проводе и машина вышла. Надо ехать.

Никита открыл глаза и сел на кровати. Всё, выходные закончились. Он был очень лёгок на подъем, это помогало в работе, но Наталья знала, насколько тяжело морально и физически вот так, день за днём, практически без отдыха выполнять свою работу, ту самую, которая на официальном языке именуется «охрана общественного порядка». Что стоит за этими сухими строчками знают только сами сотрудники да их родные.

Наталья на кухне готовила свой фирменный кофе, мужу нужно хорошенько взбодриться. Термос с чаем, бутерброды — всё готово. Вряд ли будет время пообедать горячим в столовке, так пусть хоть перекус будет не из фаст-фудовской забегаловки, а свой, домашний.

Они познакомились три года назад при очень печальных обстоятельствах — тогда, в сентябре, погибла жена Андрея, её первого мужа, и Никита вёл дознание здесь, в Междугорске, по просьбе коллег из соседнего Ленинска. Так уж вышло, что смерть этой несчастной женщины помогла им с Никитой найти свою любовь, а год спустя и семейное счастье. Они настолько подходили друг другу, настолько понимали достоинства и недостатки своей половинки, что было жаль потрачено впустую времени, тех дней, когда рядом были другие люди, чужие по духу.

Ещё несколько минут, и они прощаются у входной двери. Она в тревожном ожидании остается в пустой квартире — взрослая дочь живёт далеко отсюда, перебралась в теплые края, к Черному морю, а сынишка в школе, потом секции, кружки, и дома он будет не раньше шести вечера… Ей предстоит сидеть одной и ждать возвращения своих мужчин. На работе она хоть немного отвлекалась, но сегодня и завтра у нее выходной, так редко совпавший с мужем, а его снова нет рядом. Главное, чтобы всё было хорошо, чтобы все вернулись домой живыми и здоровыми. И чтобы у тех людей, которым понадобилась срочная помощь её мужа, тоже всё обошлось.

Наталья посидела немного перед выключенным телевизором, а потом потянулась за трубкой мобильного телефона.

— Привет, Алёнушка, чем занята? — на том конце провода слышался привычный галдёж — у её собеседницы куча ребятишек и тишины практически не бывает. Но сегодня ей и не хотелось сидеть в тишине. — Ты не будешь против, если я загляну к вам в гости?

— Ой, ну что ты такое говоришь, конечно же, приезжай, я буду ужасно рада. И вообще, могла бы не звонить, а просто приехать — сюрпризом. Сама знаешь, у нас всё по-простому.

— Ну, тогда я рисую лицо и через полчасика — минут сорок у тебя. Хорошо?

— Жду, дорогая, приезжай скорее! — в трубке короткие гудки. Всё, подруга помчалась на кухню, сейчас снова сворганит какую-нибудь вкуснятину, от которой невозможно оторваться, но потом дня два придется сидеть на яблоках и минералке. Эх, прощай фигура, подруга дороже!

— В общем, обстоятельства таковы, — в кабинете начальника управления внутренних дел по городу Междугорску шло расширенное совещание. — Сегодня из салона красоты «Забава» была похищена девочка, Софья Лёвкина, восьми месяцев от роду. Пока её мама была на сеансе массажа, за девочкой присматривали сотрудницы салона. Малышка спала в коляске, тут произошел скачок напряжения, на несколько минут вырубился свет. В салоне все окна тонированные и завешены экзотическими баннерами, чтобы с улицы народ не пялился. Освещение только электрическое, а в некоторых спа-кабинетах во время проведения процедур и вообще свечное. Так вот, нескольких минут, пока не было электричества, хватило, чтобы девочка исчезла. В самом салоне камер видеонаблюдения нет, но есть на соседних домах, там отделения банков, камеры должны работать. Просмотрите записи, опросите весь персонал салона, жителей дома, старушек на скамейках — всех, кого посчитаете нужным. И, конечно же, поговорите с родителями малышки. Возможно, что похитители потребуют выкуп — папа девочки мужик не бедный. Глушков, это твоя часть работы. Переговоришь с родителями, с соседями этой семьи, другими родственниками. Телефоны на «прослушку». Мне докладывать каждый час. Вопросы есть? — вопросов не оказалось. — Все свободны.

С Надеждой Лёвкиной, мамой похищенной девочки, поговорить пока не удалось — врачи скорой помощи накололи её успокоительным и она спала. Отец держался молодцом, но было видно, как тяжело даётся ему это внешнее спокойствие.

— Скажите, есть гарантия, что Соня вернётся домой живой и невредимой? — он пристально смотрел в глаза Никите, словно старался прочитать, что творится у того в голове.

— Мы делаем всё, что от нас зависит, поверьте, — Никита старался говорить как можно более твёрдо и убедительно, а сам боялся даже представить, что может произойти с малышкой. Он никогда не поймет людей, у которых рука поднимается на беззащитного ребёнка — ударить, похитить, убить — это выше человеческого понимания, такого просто не должно быть. Никогда.

— Я понимаю, что сейчас ещё трудно что-либо сказать определенно, я просто хочу обрести хоть какую-то надежду, понимаете? — этот пожилой и грузный мужчина выглядел совершенно растерянным. — Я глава семьи, мне нужно так настроить своих близких, чтобы у них даже мыслей не возникло о плохом исходе дела, но для этого я и сам должен иметь хоть призрачную надежду.

— Работа ведётся, — повторил Никита. Большего сказать он пока не мог. — О вашей супруге есть, кому позаботиться?

— Да, конечно. Сейчас позвоню дочерям, они приедут. Тёща моя уехала в санаторий к морю, она сердечница, но девчонки мои помогут нам. Да, они помогут, — мужчина трясущимися руками взял мобильный телефон.

Наталья и Алёна сидели за столиком на кухне в квартире Терёхиных. За окном снова полил дождь, да резко, с перестуками, словно старался напроситься гостем за стол в теплой и уютной квартире. Здесь была какая-то особая атмосфера, которая не тяготила, а даже, наверное, излечивала усталую душу. Ребятня помладше носилась из комнаты в комнату, затихая на несколько минут и снова возобновляя возню. Старших дома не было. Сама хозяйка дома, слегка встрепанная и без привычного макияжа, разливала кофе из аппарата в симпатичные чашечки. У неё впервые за две недели был выходной, и она наслаждалась суетой в доме и ребячьим беспорядком.

— Расскажи, наконец, подробно, как у тебя дела? — Наталье не терпелось знать все подробности. Жизнь подру