автордың кітабын онлайн тегін оқу Лотерея «Еврейское счастье»
Сергей Стеблиненко
Лотерея «Еврейское счастье»
«— О ком же будет Ваш роман?
— Об одесских евреях…
— Неужели нельзя писать об украинцах, молдаванах, или, на худой конец…
— Конечно можно, но что делать, если меня всю мою жизнь окружали как раз евреи? Соседи, друзья, знакомые… Пройти мимо них и не написать ни строчки?»
Удивительная история слепой еврейской девушки, воспитанной бабушкой, дедушкой и попугаем, по воле судьбы оказавшейся в Америке, нашедшей там свое счастье и вернувшейся вместе с ним обратно в Одессу.
Кто-то скажет, что в жизни так не бывает и будет прав. Но, если к чему-то стремиться, то может случиться еще и не такое.
«Лотерея «Еврейское счастье» — первая история «Неоконченного романа», которую я хочу предложить читателям. Вслед за ней появятся вторая и третья. Боюсь, придется дописывать четвертую и пятую. Просто, слово «роман» — вовсе не литературный жанр, а история моей любви к Одессе и ее обитателям.
Да, чуть не забыл…
В качестве бонуса — «Записки Сержа Тюпа», короткие мысли пришедшие в голову за последние годы. Вы будете смеяться, но к «Лотерее…» они не имеют совершенно никакого отношения — просто приходили в то время, когда я работал над этой книгой…
© Сергей Стеблиненко, 2017 г.
Лотерея «Еврейское счастье»
(неоконченный роман)
Моей жене Наталье посвящается…
Пролог
В начале было слово…
— Здравствуйте! — звук мягких шлепанцев приближался снизу по лестнице.
— Здравствуйте, Полина Львовна, — ответил я.
Надо сказать, этот диалог длился уже почти год. После выписки из больницы, врачи строго настрого запретили мне выкуривать больше двух сигарет в день. Жена следила за этим строго, поэтому остальные 18 сигарет из пачки приходилось втягивать в себя не дома, а на лестничной клетке между вторым и третьим этажами, куда власть жены над моим здоровьем не распространялась.
— Давно хотела у Вас спросить, — голос в тапочках приближался все ближе и ближе.
— Спрашивайте, — ответил я.
— Над чем Вы сейчас работаете? — тапки уже поднялись на второй этаж и выходили на финишную прямую.
— Роман, — вздохнул я. Вот уже неделю, как была написана первая фраза — «Сначала было слово», но дальше ничего в голову не приходило. Именно так уже начиналась одна популярная книга, автору которой удалось сделать ее всемирным бестселлером.
— И о ком же будет Ваш роман, — последнее слово, ударенное на первый слог, прозвучало чрезвычайно романтично.
— О евреях… О ком еще можно писать в этом городе?
— Ой, перестаньте! — тапочки неумолимо приближались все ближе и ближе, — Разве может не еврей создать хорошую книгу о людях, имеющих открытое на все стороны света сердце и застегнутую на все пуговицы душу?
— Это… как? — не понял я.
— Евреи открыты для всех, но редко подпускают к себе слишком близко! У Вас ничего не выйдет — писать пронзительно и мудро, как Шолом Алейхем, Вы не сумеете, а стремительно и кратко, как Бабель, — не сможете.
— Почему? — удивился я.
— Причина проста, как мир, — для этого нужно родиться, как минимум, в ермолке, а как максимум — в сюртуке и шляпе. Ни первого, ни второго у Вас нет, — над тапочками уже возвышалось тело соседки с третьего этажа, все еще видной женщины весьма преклонного возраста, но совершенно непреклонного характера.
Каждый день в это время она спускалась на первый этаж к почтовым ящикам за газетой для своего мужа Якова Михайловича. На этот раз, помимо «Вечерки» в ее руках было письмо, обклеенное со всех сторон большими и яркими заграничными марками.
— Вот я и спрашиваю — зачем Вам этот гембель? — разглядывая письмо, продолжала соседка, — Что, нельзя писать об украинцах, молдаванах, или, на худой конец… — дойдя до худого конца, Полина Львовна несколько замешкалась.
— Конечно можно, но… — попытался сгладить неловкость я.
— И, что, но?
— Но, что делать, если меня всю мою жизнь окружали как раз евреи? Соседи, друзья, знакомые… Пройти мимо и не написать ни строчки просто невозможно!
— Что есть, то есть, — согласилась спина уже поднимающейся на третий этаж соседки.
— Вот и решил описывать эту выдуманную от начала до конца историю одесских евреев, как бы, со стороны…
— Надеюсь, с хорошей стороны?
— Со стороны одессита, в жилах которого течет густой интернациональный коктейль, слегка приправленный мелькнувшей в третьем колене ермолкой по отцовской линии.
— Ну, это уже совсем другое дело! Не забудьте, что первым читателем Вашего опуса должен быть мой Яша. Можете мне поверить — от Вашего романа, — она опять сделала ударение на первый слог, — он не оставит камня на камне…
На третьем этаже звякнули ключи, и скрипнул дверь.
— Да, чуть не забыла, в этом романе не должно быть начала и конца…
— Это как же? — удивился я.
— Вы не присутствовали, когда в этот город приехали первые евреи, и, дай Бог, не увидите, как уедут последние. В общем, дерзайте и не забудьте подписать Яшин экземпляр с пожеланиями здоровья!
Дверь захлопнулась.
«В начале было слово».
Все-таки начало выбрано правильное — подумал я и погасил окурок…
Цветной сон Марии, слепой внучки Полины и Яши
Девушка сидела на скамейке городского сада и читала книгу. Фиолетовое солнце только поднималось над кинотеатром Уточкина и еще не успело превратить это чудесное летнее утро в привычный дневной ад. Ветер ласково щекотал листья старых каштанов, а львы на постаменте улыбались на всю ширину своей звериной пасти.
— Что Вы читаете?
В голосе проскальзывал едва заметный английский акцент. Такой обычно бывает у мигрантов, учивших этот язык уже в зрелом возрасте. Кстати, по-английски они обычно говорят с не менее ощутимым русским акцентом.
— Перечитываю — Шолом-Алейхем «Блуждающие звезды». Что еще может читать приличная девушка в наше время? — ответила она и подняла взгляд. От удивления ее глаза распахнулись еще больше и выразительнее. Казалось, кусочек неба упал на ее прекрасное лицо, заполнив синим цветом все имеющееся пространство. И было чему удивляться — перед ней сидел… попугай. Не банальный какаду, что жил в клетке в бабушкиной гостиной, а настоящий — под 2 метра ростом и килограмм 70 весом.
— Фэнтези? — беря в руки книгу поинтересовался попугай.
— В некотором роде — история девушки, сбежавшей из дому с актером.
— Такого на самом деле не бывает, — тяжело вздохнул попугай.
— А как бывает на самом деле?
— На самом деле все происходит совершенно наоборот, — чувствовалось, что попугай знаком с темой разговора достаточно хорошо.
— Девушка сама сбегает от актера?
— Скорее, от хронического безденежья. Возьмите, к примеру, меня.
— Вас?
— Да… Меня только что выгнали со съемочной площадки…
— Кто посмел так поступить со столь важной птицей?
— Режиссер Мерцалов….
— Тот самый знаменитый режиссер, который за свою жизнь не снял ни одного фильма?!!
— Да, именно он…
— Как же Вам повезло!
— Это еще почему?
— Вы не снимались у самого Мерцалова!
После сказанного попугай неожиданно почувствовал себя знаменитостью — он поднял клюв и расправил крылья.
— Вот бы сыграть роль этого актера… — замечтался попугай.
— А Вы возьмите книгу и почитайте- вдруг Вам не понравится?
— Можно?
— Нужно! Тем более, что в этом случае мы с Вами обязательно встретимся еще раз.
— Правда?
— Конечно. Как минимум, для того, чтобы вернуть книгу…
Диалог девушки и птицы мог продолжиться еще долго, но налетел сильный ветер, фиолетовое солнце испуганно спряталось за кинотеатром Уточкина и откуда-то сверху раздался голос бабушки:
— Сколько можно спать! Вставай, красавица, тебя сегодня ждут великие дела!
Ветер подхватил девушку и начал уносить ее в небо.
— Вас зовут Мариам? — кричал откуда-то снизу попугай.
— Да… — отвели небеса.
— Я никогда не видел таких глаз, как у Вас… — голос попугая становился все тише.
— У всех ашкенази такие глаза…
Между тем, ветер утих. Солнце снова выглянуло из-за здания кинотеатра Уточкина. Теперь оно было не фиолетовым, а нежно розовым, как спелый абрикос, проведший свою недолгую жизнь на Большом Фонтане. Город еще не проснулся и в городском саду было тихо, как обычно бывает на кладбище перед веселым праздником — Днем всех святых. Скоро проснуться обитатели странных человеческих скворечников и заполнят шумом и гамом пространство старого города.
А пока лишь одинокий попугай с томиком Шолом-Алейхема шел по тенистой аллее в сторону Гаванной улицы и тихонько напевал под свой выдающийся нос какую-то незамысловатую песенку…
Глава 1. Письмо из Америки
То утро для Маши началось с прихода бабушки.
— Мариам, сядь. У меня к тебе серьезный разговор.
Маша нехотя села в постели, завернувшись в одеяло. Ей страшно хотелось досмотреть сон, но перечить бабушке она не рискнула. Тем более, что без причины врываться в ее комнату рано утром бабушка себе не позволяла никогда.
— Дедушке опять стало хуже?
— Счас! Твой дедушка ещё переживет всех нас, включая свою родню из Крыжополя! Слушай сюда — пришло письмо от твоего непутевого папаши из Америки…
— Да? — удивилась Маша, — Но ты говорила, что был летчик и разбился ещё до моего рождения?
— Я сама на это надеялась, но, похоже, он вовремя спрыгнул…
— Как спрыгнул? — продолжала удивляться Маша, — С парашютом?
— Может и с парашютом. По крайней мере, после того, как он завез твою покойную маму в роддом, его никто больше так и не видел…
— Получается, он жив? — до Маши только сейчас начало доходить, что ее папаша, которого она не видела никогда, жив. Правда, как это меняло ее собственное существование, было непонятно.
— Боюсь, что да… — в голосе Полины прозвучали хорошо различимые брезгливые нотки, — Но ты не расстраивайся — нет худа без добра. Похоже, сейчас он в Америке, миллионер …
С этими словами Полина протянула Маше письмо. Слепая девушка потрогала его пальцами и бережно прижала к груди:
— Как бы я хотела его увидеть…
— Учитывая, что ты слепа от рождения, то это у тебя вряд ли получится, но услышать его ты сможешь легко!
— Да-а? — удивилась девушка. Ничего хорошего от своего отца она никогда не видела. Впрочем, как и не слышала по его поводу…
— И даже обнять, — брезгливо скривилась Полина, — Хотя, удовольствия от этого ты вряд ли получишь… Иди собирай вещи — скоро к нам явится представитель твоего папаши и ты полетишь с ним в Америку!
Последнее она выдавила из себя уже возле двери. Злость на бывшего зятя была слишком велика, чтобы выплескивать ее перед внучкой. Особенно накануне встречи с так называемым отцом. Неожиданно она остановилась и повернулась к Мариам:
— Да, и отдай мне письмо. Я заклеила конверт обратно, чтобы твой дедушка прочитал его, как будто, раньше всех!
— Бабушка, а как же вы с дедом? — бедная девушка не знала, как ей поступить — сначала радоваться, а потом огорчаться или совсем наоборот…
— Как? — Полина включила привычный сарказм, — Как всегда! Думаешь, я не хотела отсюда уехать к сестре в Америку? Фира три раза присылала вызов, и мы три раза оформляли документы!
— И…
— И каждый раз мой Яша находил повод остаться! Год назад я ему так и сказала: «Яша, моё терпение лопнуло — кидаем все и едем к чертовой матери!». Как же! У него вовремя отнялись ноги! Ну, почему этому оболтусу всегда везет?
В этот момент в коридоре что-то заскрежетало, а потом раздался страшный грохот, словно разверзлись небеса и на землю упало нечто чрезвычайно тяжелое и большое. Не успел грохот умолкнуть, как за ним последовало ворчание Яши, мужа Полины, того самого счастливчика, о котором только что говорила женщина.
— Полина! Почему не включается свет в ванной?!!
— О! Слышала? Оно проснулось! — сказала Полина внучке и мгновенно переключилась на Яшу, — Там не работает выключатель.
Следующая ее фраза была адресована уже в никуда:
— Все, до чего он касается — обязательно ломается… В лучшем случае, перегорает!
Потом она вновь обернулась к девушке:
— А ты чего сидишь? Беги, собирай вещи!
Тут в коридоре что-то хлопнуло и выключился свет.
Глава 2. Недоразумение по имени Яша
— Конец света! Конец света! — раздался нечеловеческий голос из гостиной.
Полина подошла к клетке с крайне недовольным попугаем. Из глубины коридора донесся голос Яши:
— Не волнуйся, я все исправлю!
— Вот только не надо ничего исправлять! — закричала Полина, — И не лезь до счетчика! Там электрик повесил секретный прибор, чтобы скрутить свет…
Но было слишком поздно — раздался взрыв, включился свет и повалил мерзкий черный дым из коридора. Полина с ужасом осела на стул:
— Яша! Если тебя убило, скажи — я не буду греть завтрак!
При слове «завтрак» из коридора донеслись гулкие, но частые удары, словно откуда-то издалека неслось стадо диких клоунов на ходулях. Через минуту в комнате появился и сам нарушитель спокойствия, весь в дыму, но на ходунках. Обгоревшая футболка с надписью «SPRINTER» придавала ее владельцу не слишком респектабельный, но вполне экстремальный вид. Зато висевшее на его шее странное устройство, с торчащими из него проводами делало его походим на алхимика или космонавта, но с очень далекой и совершенно неизвестной планеты. Он подошел к Полине со спины и прокричал ей в самое ухо:
— Полина! Я, кажется, оторвал кусок счетчика…
Полина обернулась и посмотрела на мужа полными ужаса глазами:
— Идиот! Что я скажу электрику?
Перед нею стоял недогоревший до конца Яша. Он дымил, пах горелой пластмассой, но продолжал крутить в руках какие-то странные проводки.
— И этому недоразумению я отдала свою молодость! — в голосе Полины почему-то звучала радость, — Комедиант! Вот его дедушка, таки да, был артист! Он работал кантором в Балтской синагоге, что возле родильного дома… И каким кантором! Когда он пел, творились чудеса. Роженицы прекращали рожать детей! Зачем? Они их просто выплевывали! Так, то ж была песня!
Произнеся этот пассаж, Полина умолкла. Она и сама не была уверена в том, что говорила — Яшины родные погибли во время той самой войны. Сам он случайно остался жив — летом 1941 года его отправили к тетке в Одессе, а затем с ней мальчик попал в эвакуацию. Муж тетки в ту пору был большим человеком в порту и сумел отправить своих близких на безопасное от фронта расстояние — в Самарканд. Сам же остался в Одессе, где и принял смерть. Правда, сделал это не как важный чиновник, а как простой еврей. Вернувшись из эвакуации и узнав о судьбе родных, в Балту Яша больше не ездил никогда. Даже на гастроли театра, в котором он прослужил всю жизнь. Тетка второй раз замуж так и не вышла, посвятив всю жизнь воспитанию племянника. Потом тетка умерла, и огромная квартира на Пушкинской улице досталась прописанным в ней Яше, Полине и их маленькой дочери…
— Вот, здорово! — прервал размышления Полины громкий голос слегка контуженного на всю голову мужа, — При помощи этих маленьких проводков можно обмануть целое государство!
— А мой комедиант всю жизнь играл в украинском театре… — продолжала всхлипывать обрадованная появлением мужа женщина, — Он даже танцевал матросский танец на украинском языке!
Не вставая со стула, она сделала несколько танцевальных «па», отдаленно напоминающих пляску пьяных матросов в «Гамбринусе», партию не первый раз умирающего лебедя и танец «Фрейлекс», который в последний раз она танцевала еще на свадьбе дочери
.
— Правда, с его произношением это
...
