Но когда у нас все хорошо, то разуму нечем себя занять, нечего решать. Мы можем думать о том, как у нас все хорошо, и, может быть, даже о том, как мы за это благодарны, но кроме этого разуму практически нечего делать со счастьем и спокойствием. Оказавшись лицом к лицу с благополучием, разум становится дерганым и взвинченным и быстро придумывает план. Вскоре мы оказываемся с новой костью в зубах, усиленно размышляя над тем, как защитить свое благополучие от потенциальной угрозы или краха. Мы думаем, что будет, когда белая полоса закончится, как плохо нам станет. И тогда мы можем начать думать обо всем, что нужно сделать, чтобы белая полоса продолжалась. Это дорога без конца, кость, которая распадается на мириады маленьких косточек. И отличная новость для разума, так как он остается при делах, с полной занятостью.
Когда мы перестаем ежесекундно напоминать себе, кто мы есть и как к этому пришли, мы нередко с удивлением открываем много нового. Наша личность оказывается не такой, какой мы ее считали и какую постоянно мысленно рисовали себе. Без тяжелого пальто предопределенного «я» настоящее внезапно оказывается легким, обнаженным, живым и переполненным возможностями. В итоге мы можем воспринимать текущую ситуацию без шор нашего прошлого.
ЗАНЯТЬ СЕБЯ, ПЕРЕЖЕВЫВАЯ МЕНТАЛЬНЫЙ СУРРОГАТ
И может быть, в первую очередь нас тянет к трудностям потому, что они занимают наш разум. Проблема означает деятельность, задачу, карт-бланш на воспроизведение неограниченного количества мыслей, и все это в героической попытке помочь нам отыскать решение. Дать разуму проблему — все равно что бросить собаке кость. Разум сразу же принимается ее анализировать, размышлять над ней, играть с ней, придумывать список за и против, говорить о ней и пережевывать ее до тех пор, пока мы ему это позволяем (а это обычно довольно долго). По мнению разума, нет ничего более веселого и воодушевляющего, чем большая сочная проблема. Если бы разум праздновал Рождество, он бы попросил Санту привозить ему полные сани проблем! Каждый день!
Но когда у нас все хорошо, то разуму нечем себя занять, нечего решать. Мы можем думать о том, как у нас все хорошо, и, может быть, даже о том, как мы за это благодарны, но кроме этого разуму практически нечего делать со счастьем и спокойствием. Оказавшись лицом к лицу с благополучием, разум становится дерганым и взвинченным и быстро придумывает план. Вскоре мы оказываемся с новой костью в зубах, усиленно размышляя над тем, как защитить свое благополучие от потенциальной угрозы или краха. Мы думаем, что будет, когда белая полоса закончится, как плохо нам станет. И тогда мы можем начать думать обо всем, что нужно сделать, чтобы белая
Чем больше мы пытаемся защититься от разочарования в случае провала, тем больше вероятность, что мы действительно провалимся.
Что, если я — не мои мысли? Что, если я тот, кто слышит и видит их; сознание, внутри которого мысли возникают?»
Мысли говорят нам: «Ей нравится это. Ему нравится то», а самое главное: «Они думают обо мне X, Y и уж точно Z». Затем мы ищем свидетельства, которые бы подтвердили нашу историю, не пропуская ничего, что совпадает с нашей версией, и отметая все, что ей противоречит. Далее мы действуем согласно истории, которую сами сочинили.
Спросите себя: «Чего я боюсь в случае, если я перестану напоминать себе о боли, о том, что я пережил(а)? Кем я буду без моих страданий?»
Вы можете выполнить это упражнение письменно, если вам удобно (лучше писать от руки, а не печатать).
Спросите себя: «Прямо сейчас делаю ли я все, что могу, чтобы прийти к желаемому будущему? Использовал(а) ли я все доступные возможности? О чем я забываю из-за страха перед воображаемой катастрофой?»
И может быть, в первую очередь нас тянет к трудностям потому, что они занимают наш разум. Проблема означает деятельность, задачу, карт-бланш на воспроизведение неограниченного количества мыслей, и все это в героической попытке помочь нам отыскать решение. Дать разуму проблему — все равно что бросить собаке кость. Разум сразу же принимается ее анализировать, размышлять над ней, играть
Чем дольше мы живем, тем меньше мы помним (если помним вообще) о том, каково это — проживать жизнь напрямую, а не через призму мыслей и концепций. Мы привыкаем взаимодействовать с ней через слой (или линзу) мышления, то есть взаимодействовать с оберткой жизни. В конечном счете мы забываем, что потеряли, забываем, что находится внутри обертки.
Мы можем думать о том, как у нас все хорошо, и, может быть, даже о том, как мы за это благодарны, но кроме этого разуму практически нечего делать со счастьем и спокойствием. Оказавшись лицом к лицу с благополучием, разум становится дерганым и взвинченным и быстро придумывает план. Вскоре мы оказываемся с новой костью в зубах, усиленно размышляя над тем, как защитить свое благополучие от потенциальной угрозы или краха.
