Кладбище ассоциируется с чем-то мрачным. Произнесет кто-то это слово, и ты представляешь унылую серую картинку: небо затянуто грозовыми тучами, возможно, стоит туман, а может, вокруг безлунная ночь. Если есть деревья, то, как правило, голые либо же и вовсе давно высохшие.

Но это наш разум привык мыслить стереотипами. На деле же миры куда разнообразнее и неожиданнее. Если бы существовал единый человекоподобный Создатель миров, можно было бы смело утверждать — его фантазия стократ богаче фантазии даже самого экстравагантного творца-шизофреника.

Именно поэтому белые мраморные надгробия вокруг меня сияли под лучами яркого летнего солнца. Поверни голову и увидишь вдали зеленые поля, сливающиеся на горизонте с синим куполом неба. Красота. Из мрачного антуража вокруг лишь карканье ворон. Ну да, от этих-то никуда не денешься, привыкли они жить на кладбищах, где люди оставляют сладкие подношения умершим родственникам.

Мне же «вертеть головой» было без надобности. Стоило лишь подумать, и картинка сама смещалась. Сейчас нет у меня ни головы, ни глаз, ни тела. Я лишь слабый, еле заметный энергетический сгусток, каким-то чудом сохранивший сознание и теперь зависший над могилой.

Над своей могилой.

Странно видеть на надгробии свое имя. Свое настоящее имя, а не то, что принадлежит какому-то селянину. Видеть свою дату рождения. Ту, что в разных учреждениях мне частенько приходилось называть, ту, что была паролем для некоторых моих учетных записей. И дату смерти. Тот самый день, когда я, полный радости и надежды, чуть ли не вприпрыжку шел на новую работу.

«Странное видение…» — подумал я. Ну или не я, а какой-то малый энергетический сгусток — все, что осталось от меня настоящего.

— Это не видение, — прозвучал рядом со мной женский голос. — Мы сейчас действительно в твоем родном мире, в той самой временной точке, которая соответствует оной в Зуртейне, где ты тоже практически умер.

Я мысленно передвинул «картинку» перед глазами влево (если бы у меня была голова, это называлось бы «повернул голову в сторону говорившего»). Несколько мгновений рассматривал ее, пытаясь понять, что же за дама решила составить мне компанию. Не мог найти слов. Лишь теплые чувства и четкую ассоциацию — весна. Да, если бы я был художником и решил изобразить хуманизацию этого времени года, нарисовал бы ее примерно так — высокая веснушчатая босоногая девушка с теплыми рыжими волосами до бедер, в венке из одуванчиков, облаченная в легкое светлое платьице.

Находиться возле незнакомки было райским наслаждением. Я невольно придвинулся к ней ближе, хоть у меня и не было ног. Моя истерзанная душа будто бы заживала. О небо… какая же добрая от нее исходит энергия…

Я не знаю, сколько времени мы стояли и молчали. Однако постепенно я стал чувствовать, как мозг (хотя физически его, как и головы, у меня в тот момент не было) начинает исправно работать, и я уже могу соображать, а не играть роль растения под удобрением и ультрафиолетовыми лучами.

— Кто ты? — я наконец-то смог сформулировать первый вопрос.

— Самое распространенное мое имя — Гармония. Я одна из детей ХАОСА.

Ее ответ мне отчего-то показался смутно знакомым. ХАОС… это же… хм… где я слышал о нем и его детях?.. В какой-то книге? Нет. Не могу вспомнить.

— Что это значит? Ты можешь рассказать подробнее? — спросил я.

— Могу, — спокойно ответила моя собеседница. — Есть Земля, есть Зуртейн, есть много других миров, похожих на них или нет. Все это есть одна вселенная. Но вселенная далеко не одна. Их столь много, что твой мозг не способен представить сие множество. И все вместе эти вселенные создают единую макровселенную. То и есть ХАОС. Отец всего сущего и все сущее.

— Вот как? А ты, стало быть, дочь… Столь великой сущности?

— Неправильно звать моего отца сущностью, — только и ответила она.

Хотел бы я задумчиво почесать голову, вот только… правильно, ни пальцев, ни головы у меня нет.

Интересно, эта Гармония говорит правду? В принципе, с чего бы ей врать? Хотя звучит ее рассказ слишком невероятно? Ну… для кого-то и существование богов невероятно, а я лично сражался с несколькими из них.

— Мне незачем тебя обманывать, — произнесла она, дав понять, что прочитать мои мысли для нее не составляет труда. — В моих силах вернуть тебя обратно в тот же момент, из которого тебя вытащила. И тогда ты плавно растворишься внутри Бона — главного из тех, кто следует за новым повелителем Зуртейна.

— Хм… — Мозг работал все быстрее и быстрее. Некогда тупить, передо мной неимоверная возможность, хотелось бы этим воспользоваться. Со всей почтительностью, разумеется. — Позволь узнать, зачем столь могущественной сущности вроде тебя понадобилось помогать мне? Я правильно понимаю, ты не привязана к Зуртейну или Земле? Ты можешь спокойно путешествовать по мирам?

— Правильно, — медленно кивнула она, — не только по мирам, но и по разным вселенным. Мои братья и сестры существуют в отце нашем. Иными словами, в ХАОСЕ, то есть везде и всегда. Что до твоего вопроса… Не просто так меня называют Гармонией. В Зуртейне появился могущественный человек, задача которого — с помощью силы и страха подчинить мир. Но существует и другой — тот, кто долгое время был частью первого. Если кто-то и сможет выступить против Бона, то только ты.

Все запутаннее и запутаннее…

— Раз ты Гармония, — попытался я размышлять вслух, — значит, ты не хочешь, чтобы целый мир утонул в крови несогласных с Рюгусом и его Последователями?

— Ты неправильно понял, — покачала головой женщина. — Мне все равно, что станет с миром. Миры рождаются и умирают — в этом и состоит Гармония. Однако, если смотреть у́же, мне не нравится игра в одни ворота. Когда-то давно другое дитя ХАОСА помогло людям обрести силу ценой жизни Зуртейна. Я не прочь немного уравновесить шансы этого мира прожить еще некоторое время.

— Ты хочешь, чтобы я остановил Бона? — решил уточнить я.

— Нет. Мне все равно, кто из вас победит.

Черт возьми! Я взорвусь от разговора с ней!

— То есть ты помогаешь мне просто так? От скуки?

— Если тебе так проще понять, то считай так.

Фух… И ведь «скука» — не истинное объяснение ее мотивов. Возможно, мне в принципе не дано полностью понять слова Гармонии. Хотя почему это «возможно»? Не дано. Где я, а где она. Боюсь представить, насколько могущественная сущность сейчас находится рядом со мной. И, видимо, физически неспособен полностью осознать ее мощь.

— Зачем другой из детей ХАОСА помог людям Зуртейна раньше? Это ведь из-за его наводки Зуртейн стал… хм… цифровым, а древние проиграли богам?

— Из-за его, — кивнула женщина. — Зачем? Таков порядок макровселенной. Что-то рождается, а что-то умирает. Кого-то подталкивают к созданию новых миров, либо же мои родственники создают их сами. Однако новое нужно куда-то ставить, верно?

— То есть Зуртейн хотели уничтожить, чтобы освободить место под новый мир? — изумленно выдал я.

— Никто ничего не хотел. Нам все равно. Мир может выжить, а может и не выжить. Мы даем шансы желающим уничтожить мир. Но те же шансы от нас получают и другие. Те, кто хотят мир защитить.

Безразличие в голосе Гармонии, как мне показалось, не было игрой. Женщине и вправду все равно, что случится с Зуртейном и другими мирами. Такое впечатление, что ей больше интересен процесс, а не исход. Что-то вроде футбольного «будем болеть за красивую игру».

— И все равно я не понимаю, что ты от меня хочешь, — повторил я.

— Ты все понимаешь. Но не принимаешь. Мне и вправду ничего от тебя не нужно. Вот только такому, как ты, сложно поверить в подобное.

— Допустим. Тогда другой вопрос — почему мы здесь? Возле моей могилы?

— Чтобы ты понял, что умер, — пожала покатыми плечами Гармония. — На самом деле умер. В первый твой рабочий день на должности тестировщика вирткапсул произошел несчастный случай. Как итог — тело мертво. Твою душу поместили в другое тело в другом мире. Через какое-то время другое тело практически полностью поглотило твою душу. Как итог — ни одно чужое тело тебя не примет. Точнее, примет, но чужая душа тут же поглотит твою, ибо она очень слаба. Ты до сих пор не растворился в ХАОСЕ лишь из-за моего присутствия. Стоит мне отойти, и ты исчезнешь. Души не могут существовать без тела долго. А истерзанные души и подавно.

— К чему ты клонишь? — еле слышно пробормотал я. — Ты хочешь, чтобы я что-то для тебя сделал, и тогда ты поможешь мне избежать окончательной смерти? Но ведь мы решили, что тебе от меня ничего не нужно.

— Ты уже окончательно умер, — Гармония плавным жестом указала на мою могилу. — Ты не сможешь возродиться по законам цифрового мира.

Если бы я имел тело, то сказал бы, что от ее слова внутри меня все сжалось. Сейчас же… пожалуй, можно описать мое состояние так — энергетический сгусток, коим я являлся, быстро превращался в крохотную ледяную сосульку. Осознание того, насколько же громадный дамоклов меч висит над моей головой, вгоняло в ужасное отчаяние.

— Но ведь ты… ты спасешь меня? — словно утопающий, я цеплялся за последнюю соломинку.

— Нет, — спокойно ответила Гармония. — «Спасение» — слишком громкое слово. Я дам тебе шанс. Но тебе придется привыкать к новому телу и новой реальности.

— Я готов!

Женщина совершенно равнодушно смотрела на меня. И я отчетливо понял, что ей плевать, готов я или нет.

— Спасибо за беседу, — неожиданно произнесла она, и через миг картинка перед глазами исчезла. Вместо солнечного кладбища я оказался в земляной куполообразной пещере.

Поднял голову и отметил, что потолок очень высокий и в нем есть крохотные дыры, по которым в пещеру проникают крупицы солнечного света и воздух. Одна дыра была гораздо больше других и формой напоминала щель для писем в почтовом ящике — углы казались прямыми, так что с высокой долей вероятности она рукотворная и для чего-то нужна.

Дернул носом. Ух ты ж… с каких это пор у меня такой хороший нюх? Пахнет кровью, мочой и дерьмом. Фу! А еще сырым мясом. Не очень свежим…

Черт возьми, где я вообще?!

От злости я сжал зубы. И тут же осознал, что чувствую это физически! Сотня мыслей в мгновенье ока пронеслась в моей голове.

Я опустил взгляд, стремясь подтвердить свою догадку, и обомлел. Да, я получил новое тело. И какое…

— ВОТ ЧЕРТ!!! — прогремел мой раскатистый бас. Я аж вздрогнул — очень необычно слышать собственный голос таким.

Оглядывая могучее, заросшее темно-серой густой шерстью тело, я думал, что у дочери ХАОСА весьма скверное чувство юмора. Это ж надо, меня, человека, запихнуть в трехметровое тело вождя огроидов! Может быть, когда-то давно в юношестве я и хотел стать накаченным здоровяком, но руки, в обхвате превосходящие вековые сосны — это перебор.

— Черт… — повторил я, пытаясь сдержать мощь голосовых связок. Получилось.

Я уселся на стопку звериных шкур и задумчиво почесал затылок.

— ЧЕРТ!!! — рявкнул я, кулаками вдарив по земляному полу. Скривился от боли. Хотя кожа у вождя огроидов толстая, но и сами удары чересчур мощные.

Выдохнул. Прикрыл глаза. Заставил себя успокоиться.

Если вспомнить слова Гармонии, то все сходится. Моя душа не сможет подчинить чужое тело, видимо, из-за того, что ее сожрет индивидуальность (ну или душа) самого тела. Безумный вождь же, в силу своей болезни, отчасти лишен сознательной индивидуальности. Иными словами, он как автомобиль без водителя — сложная конструкция, готовая к использованию, которую использовать некому.

Надеюсь, так и есть. Не хотелось бы, чтобы внутри меня вновь появилась другая личность…

Воспоминание о том, что произошло на крыше Зуртарна, были свежи и тяжелой болью отдавались в груди. Как же так… почему Старик не помог мне? Почему даже не попытался? Не явился?

— Эй! Ты меня слышишь! Ответь мне! — задрав голову к потолку, выкрикнул я.

Бог Тьмы промолчал. Я устало растянулся на шкурах, не понимая, что дальше делать. Сражаться с Боном и Рюгусом? Зачем? Я теперь вождь огроидов… твою ж… эх…

Не хочу быть огроидом. Не хочу… да ничего я не хочу. У меня была цель — восстановить Зуртарн и тем самым остановить распространение Тления. Зуртарн, оказавшийся гигантской башней (похоже, той самой, что я видел в воспоминаниях Биргейна), вновь стоит на земле Зуртейна. Только мне-то какая разница? Я же…

— СТОП!!! — заревел я и сам себе врезал кулаком в челюсть. Закряхтел, выплевывая кровь на пол. — Так-то лучше, — похвалил сам себя.

Верно. Нельзя раскисать. Глупо это и ведет в никуда. Жизнь разумного существа — сложная штука, и представляет собой лишь то, что хочет это самое разумное существо. Мы сами определяем для себя смысл своего существования. Не нужно ждать, что придет какой-нибудь могущественный старец в черном балахоне и скажет тебе, что делать.

Итак, я дважды умер. Сперва как обычный парень с Земли, затем как Отблеск Бога Тьмы в теле Бона. Теперь я… Кто я? Ведь по-прежнему Отблеск Тьмы? Проверим. Нужно почувствовать ману внутри себя, направить ее в ладонь, как я делал тысячи раз, и выпустить черный дым:

Спокойствие Тьмы.

Я удивленно хмыкнул — ничего не получилось. Попробовал еще раз. Тот же результат. Может быть, у меня после слияния с новым телом обнулились умения, и нужно заново раскидывать очки умений?

— Открыть меню умений, — тихо проговорил я.

Что за?..

— Открыть меню умений! — произнес гораздо тверже, чем в первый раз.

Но ничего не изменилось.

— Открыть меню персонажа? Ну же! Покажи меню направлений стихий?! Открыть инвентарь?! Как же так…

Ни одна привычная команда так и не выполнилась. Черт подери, да я даже не мог узнать, какой у меня уровень и запас здоровья! Вот так номер… Хм, а если подумать, я и мир вижу непривычным для себя образом. В пещере мало света и это доставляет дискомфорт. Да, глаза огроида лучше приспособлены к темноте, но не настолько хорошо, как глаза человека, прокачавшего «Очи во Тьме».

Так-с… что теперь делать? Хм, глупый вопрос. Прежде всего стоит выбраться из своей темницы. Постучать огроидам, попросить меня выпустить и обязательно принести какой-нибудь одежды. Тело мое, конечно, выглядит впечатляюще. Уверен, оно будет внушать страх людям, вызывать зависть у других огроидов и приковывать возбужденные взгляды огроидок, однако такой славы мне не нужно. Одеться явно не помешает. А пока можно и шкуру вокруг пояса повязать на манер полотенца.

Прикрыть голый зад и прочие важные атрибуты я успел вовремя. Едва шкура-подстилка переквалифицировалась в набедренную повязку, как я ощутил приближение сгустка энергии. Странного сгустка — вроде бы и могущественного, но в то же время слабого. В голове родилась ассоциация с парусным фрегатом, у которого продырявлен корпус и сломаны мачты.

Повернувшись к энергетическому сгустку лицом, я увидел, как сквозь каменную плиту, служащую откатной дверью в жилище вождя огроидов… тьфу ты, меня, прошла человеческая фигура в черном плаще с глубоким капюшоном. Замерев у входа, Старик поднял голову и уставился на меня. Хотел бы я смотреть ему в глаза, но видел лишь Тьму в недрах капюшона.

— Ты… — неуверенно проговорил древний. — Ты ведь меня понимаешь?

Вот как… Не признал меня, значит, сразу.

Мелькнула мысль воспользоваться этим и не выдавать себя. Посмотреть, как поведет себя Старик с «другим» разумным. Однако я быстро прогнал ее поганой метлой. Я не знаю, каким образом он сейчас воспринимает мою энергию. Вполне вероятно, что Бог Тьмы все же догадывается, кто перед ним.

К тому же мне не дает покоя один вопрос, который способен задать Старику лишь его единственный Отблеск.

— Почему ты оставил меня? — холодно спросил я.

— Что? — переспросил Старик. — Я…

Ну да, внезапно обретший сознание вождь огроидов тоже мог спросить нечто подобное у древнего. Нужно конкретизировать:

— На вершине Зуртарна. Ты ведь видел, что Рюгус пытается вернуть Бону контроль над его телом, верно?

Бог Тьмы ответил не сразу. Он опустил капюшон и стушевался, отчего стал похож на совсем уж немощного старика.

— Все-таки это ты, мальчик… — еле слышно проговорил он.

— Мальчик? — хмыкнул я. — Уже не волхв?

— Мне… по душе звать тебя мальчиком… — проговорил Бог Тьмы и в его голосе я распознал теплые нотки. — Но ты прав. Больше у меня нет такого права. Я отвечу на твой вопрос, волхв, — вскинув «голову» и расправив плечи, заявил Старик. — Я ожидал от Рюгуса предательства. И был готов действовать в ответ. Когда я узнал о существование вождя Рорха, — он указал рукавом мне на грудь, — я испытал радость. Я знал, что буду делать, если Рюгус решит вернуть себе Адепта Бона, тем самым избавившись от моего Отблеска, а значит, и от моего надзора. Я планировал поместить тебя в тело вождя Рорха, волхв. Но не смог. Рюгус сковал меня в тот миг, когда вы восстанавливали Зуртарн. В битве с Рейнгейтом и его товарищами Рюгус сохранил больше сил, чем я. Он оказался еще сильнее, чем я ожидал.

Бог Тьмы замолчал. Я же поймал себя на мысли, а почему он вообще явился в пещеру? Похоже, мои разговоры с самим собой услышали огроиды-привратники через дверь-плиту. Видимо, один побежал докладывать Нургие или жрецу, другой остался на посту. Ну а Старик узнал через мысли жреца или Матери Племени.

Хотя все это сейчас неважно. Куда интереснее то, что сказал Бог Тьмы.

— Ждал предательства, говоришь? — хмуро спросил я. — И не пытался его предотвратить? Как-то помешать? Позволь уточнить, ты был уверен, что Рюгус захочет прибрать Зуртарн к своим рукам?

— Нет. Не был, — древний вернул своему голосу привычную тягучесть и спокойствие. — Мне хотелось верить, что он одумается. Но верилось в это с трудом.

— В любом случае ты практически не сомневался в исходе? Да. Так и есть, — вздохнул я. — Я помню, что ты говорил о прошлых воззрениях древних. Вы не отказались от них полностью. Тебе фактически было плевать, каким образом восстановится Зуртарн. Главное — сам факт его восстановления. И именно поэтому ты сотрудничал с Рюгусом, хоть и сразу ожидал от него подвоха.

— Верно, — спокойным тоном подтвердил Бог Тьмы.

— И, по сути, сейчас тебе должно быть плевать, что будет дальше. Ведь разрушение мира остановлено.

— Нет, волхв, — резко ответил он, отрицательно мотнув капюшоном. — Мне не все равно. Может быть, раньше мы бы оставили все как есть — оставили бы мир, половина которого уже подвержена Тлению. Но не сейчас. И уж точно не тогда, когда во главе Зуртейна оказался Рюгус.

— А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, — ответил я, усаживаясь на шкуры.

— Пожалуй, «подробнее» нужно начинать с самого начала, волхв. Но прежде, пожалуйста, ответь, как ты выжил? Я искренне рад, что ты не растворился в Боне, а смог сохранить свою душу и обрести тело. Но…

— Она назвалась Гармонией, — коротко ответил я, перебив Старика. — Сказала, что она дитя всего сущего. Дитя ХАОСА.

Я в очередной раз пожалел, что не вижу лица древнего. Зато вижу его движения. Он натурально пошатнулся. Бог Тьмы перенял слишком много человеческих повадок, но, тем не менее, остался существом иного порядка. Странно наблюдать подобную реакцию от этого существа.

— Фу-у-у-х-х… — протяжно выдохнул Старик, чем еще сильнее меня удивил. Ему бы сейчас пот со лба стряхнуть да кружку пива в глотку влить. — Значит, я не ошибся… — медленно проговорил он. — Мне не показалось, что на тебе стоит отпечаток невероятной энергии.

— Так ты знаешь, кто такая Гармония? Встречался с ней раньше?

— Нет, — коротко ответил он. — Но представление имею. Что ж, волхв. Пришло время сдержать данные тебе обещания и рассказать о древних, Зуртарне, ну и о ХАОСЕ заодно.

— Внимательно слушаю, — сказал я и, взглянув на дверь-плиту за спиной Старика, добавил: — надеюсь, нам не помешают.

— Я попросил не мешать, — ответил он, опустив голову, и замолчал. Должно быть, собирается с мыслями. Что ж, подождем…

Ждать пришлось долго. Хотя, быть может, прошла всего лишь минута, не знаю. Здесь, в полутьме, без окон, дверей и часов, время тянулось непонятным образом. К тому же тему мы обсуждаем не самую легкую, что, в принципе, только добавляет «тягучести». Но все же хочется уже расставить все точки над «ё» и двигаться дальше.

— Насколько мне известно, какие-то миры создают разумные — смертные и условно смертные, — неожиданно заговорил Бог Тьмы, — какие-то — хаоситы, какие-то же рождаются сами по себе. Насколько понимаю, их порождает лично ХАОС. И вроде бы таких большинство.

— Ты допускаешь слишком много оговорок, — заметил я, когда Бог Тьмы замолчал.

— Я не могу утверждать, что имеющаяся у меня информация — безоговорочная правда, волхв, — тут же ответил Старик. — Ведь мы говорим о макровселенной. Возможностей моего сознания, естественно, не хватает, чтобы постичь ее процессы. Возможно, имеющаяся у меня информация сокращена и адаптирована. Но, полагаю, ее общий вектор близок к истине.

— Немного муторно, но в целом я понимаю, что ты хочешь сказать, — кивнул я. — Нажимаешь на педаль газа, и машина едет — так объясняют детям, на деле же между нажатием педали и началом движения происходит куча других процессов. Ладно. Продолжай, пожалуйста. Постараюсь не перебивать, но и ты не слишком-то затягивай.

— Идет, — кивнул Бог Тьмы. — Так вот, Зуртейн зародился самостоятельно. То есть напрямую из ХАОСА появился полностью самостоятельный мир, связанный с нашей вселенной Зуртарном. Через эту башню и ее навершие — Единство — Зуртейн обменивался энергией с другими мирами. Передавал часть своей энергии вселенной, а в обмен брал ее энергию. Процесс сродни дыханию. Своеобразный обмен, поддерживающий жизнь.

Так продолжалось много лет. Как и подобает живому организму, наш мир жил и развивался. В Зуртейне хватало жизненной энергии для того, чтобы появлялись все новые и новые формы жизни. Красивый зеленый мир хорошел с каждым днем. Со временем появились разумные. Мир понял, что эту форму жизни нужно обучать и направлять. И тогда Зуртейн породил древних. Да, волхв, мы есть воля мира — энергия, способная наставлять.

— То есть? — не удержался я от вопроса. — Вы?..

— Мы не боги, не люди, не звери. Мы форма, которую выбрал Зуртейн, чтобы лично разговаривать с разумными. Хм… вижу, ты не понимаешь. Что ж, волхв, представь энергию, которая опоясывает мир. Эта энергия дает жизнь, она и есть жизнь, она и есть мир. А древние — сгустки этой самой энергии, неотделимые от общего энергетического полотна. Теперь понимаешь? Все живое есть сгустки энергии мира, но сгустки самостоятельные. Да, связанные с миром, но не так плотно, как мы, древние.

— Понял-понял, — заверил его я. — Полагаю, вы нечто вроде бестелесных духов, с которыми, по легендам моего мира, могут общаться шаманы в трансе.

— Если упростить, то это так, волхв. Раз мы разобрались с этим, я продолжу. Древние являлись перед разумными вместе — так думают разумные и именно поэтому обращались к нам во множественном числе, а теперь — ко мне, в единственном. На деле же я… мы… все едино. Мы представали перед разумными несколькими сгустками, а не одним, чтобы разумным было проще обучиться управлять энергией. Если совсем упростить, мы отвечали за разные типы энергии. Например, один из нас показывал, как использовать энергию, позволяющую изменять металл, другой — как управлять огненной энергией, третий рассказывал, какой тип энергии необходим, чтобы ладить с животными. Мы ввели специализации, волхв, чтобы разумным было проще достигнуть высот в каком-то одном направлении. Мы обучили их тянуться к какой-то одной стороне энергии. И под каждую такую сторону у нас появлялся конкретный древний.

— Получается, вы не обучали, скажем так… по учебнику, а подстраивались под конкретных учеников? — уточнил я.

— Верно.

— И, например, когда появился человек, склонный к контролю и желающий всех контролировать, тут же возник древний, который объяснил, за какую энергетическую ниточку нужно дергать?

— Верно.

— Но при этом вся энергия-то едина. И даже те Стихии, что были у меня: Свет, Тьма, Сумрак — все это разные стороны одной многогранной медали. И эта медаль — ты.

— Верно.

Ну что ж, все ясно. Зуртейн без энергии — лишь мертвый кусок земли (хотя в обычной земле тоже хватает энергии, так что сравнение не самое точное). Стало быть, энергия — суть Зуртейна. Ну а древние (или же древний) — понятное всем воплощение этой энергии. Своеобразная верхушка гигантского айсберга.

— Значит, управлять энергией в целом, а не частично, очень сложно? — продолжал свой допрос я.

— Для подавляющего большинства разумных — да. Особенно для людей. Но жрецы и шаманы неплохо поднаторели в этом. Правда, если выражаться в цифрах, они освоили эту науку процентов на двадцать-двадцать пять. В основном они используют сырую энергию. Зато целиком всю, не вычленяя из нее определенные оттенки.

Иными словами, энергию мира можно представить в виде веника. Люди обычно отрывают небольшой пучок и метут им. Жрецы-нелюди ничего не отрывают, но метут обратной стороной. Условно, конечно.

— Однако и среди людей находились выдающиеся таланты, кто не просто вычленял какой-то оттенок энергии, но и пытался иные оттенки перекрасить в угодный себе. Как делал ты, волхв, в бою с Аэридой или же Леором. Правда, ты использовал «Малый Аватар Тьмы», иными словами, мои способности, чтобы усилить свои.

Но большинство разумных все же довольно поверхностно использовали энергию. Нас это устраивало. Мы наблюдали, как развивается мир и его жители. Наблюдали рождение новых жителей мира и их смерти. Наблюдали и войны — дело обыденное для мира и вполне приемлемое. Ты понимаешь, почему?

— Потому что вам плевать на конкретные судьбы, вы смотрели на мир в целом. А для мира вполне естественно, что кто-то кого-то жрет, — пробасил я.

— Не только для мира, волхв. Для всех миров — для ХАОСА это нормально. В этом мы, древние Зуртейна, схожи с хаоситами. Нас породил мир, их — макровселенная. Мы наблюдаем за развитием мира — они за развитием макровселенной. Для нас нормальна смерть разумных Зуртейна и рождение новых, для них… — он взял учительскую паузу, предлагая мне продолжить. Я не стал расстраивать Старика.

— Для них — смерть старых миров и рождение новых. Разница между вами в том, что они стоят на порядок выше, верно?

— Нашего сознания, волхв, как я и говорил, не хватит, чтобы осознать разделяющую нас пропасть. Они существа вне времени и пространства. На сколько порядков они сильнее, я даже представить не могу. Полагаю, кому-то вроде Гармонии хватит щелчка пальцев, чтобы стереть наш мир в порошок. А если она затратит чуть больше сил, то сможет сделать так, чтобы Зуртейна и вовсе никогда нигде не существовало.

— Поразительно, — проговорил я. — Откуда ты знаешь о ней? Ты же сказал, что не встречался с ней раньше?

— Информацию о макровселенной Зуртейн получает так же, как и энергию — через Зуртарн и Единство, — спокойно ответил Бог Тьмы.

— Ясно, — кивнул я. — Расклад мне более-менее понятен. Вы подсказывали людям, как лучше убивать друг друга…

— Не только убивать, волхв, — прервал меня Старик, не скрывая недовольства в голосе. — Мы в первую очередь учили жить.

— Хорошо, — согласился я и продолжил мысль: — Хаоситы же подсказывают, как уничтожать мир. Мы переходим к самому интересному, верно? — Бог Тьмы медленно кивнул. — Ты же не можешь теперь читать мои мысли? — невпопад спросил я, он снова кивнул. — Тогда озвучу свою догадку. У древних не было, скажем так, профессиональных религиозных служителей. Волхвами становились люди разных профессий. Вы общались с ними, учили их жизни и так далее. Некоторых особо одаренных, возможно, приглашали в центр мира — в Зуртарн, ведь рядом с ним легче познать энергию. И вот однажды этим одаренным открылось тайное знание — как получить новую невероятную силу. Я даже догадываюсь, кто именно из волхвов узнал об этом…

— Глозейск, — обреченно проговорил Бог Тьмы. — Он всегда тянулся к новому. Ему даже удавалось совмещать человеческую науку и техники волхвов. Однажды ему сделали заказ — создать что-нибудь, позволяющее кратковременно усилить контроль над энергией. Пытливый ум Глозейска уже и раньше направлял его на этот путь. Но он не рискнул идти по нему. Однако исследовательский интерес взял вверх, когда ученый получил столь заманчивый заказ. Он смог найти искомое. Смог добиться кратковременного усиления за счет создания своеобразной вакуумной сферы. Она временно отделяла пространство внутри себя от Зуртейна и уничтожала все, что находилось внутри нее. Затем исчезала, порождая мощный энергетический всплеск. Глозейск не мог полностью подчинить высвободившуюся мощь. Кроме того, ему не нравилось, какой ценой эта мощь появляется. Так что Глозейск был вынужден искать другие способы усиления. И он их нашел, создав специальные амулеты, собирающие энергию других людей. Главным условием была крепкая эмоциональная связь между теми, кто отдает энергию и тем, кто ее принимает.

— Прообраз системы Последователей, — догадался я. — Эти амулеты — как нынешние символы веры.

— Верно. Но сейчас эта система работает немного иначе, и Боги могут получить энергию даже без символов веры, хоть и в меньшем объеме, чем с ними. — Старик замолчал, задумавшись, в очередной раз демонстрируя скорее человеческие повадки, чем поведение, присущее высшей сущности. Спустя несколько секунд он вернулся к первоначальной теме. — Глозейск выполнил заказ, однако заказчику было интересно, с какими трудностями столкнулся Глозейск во время выполнения. Прислушиваясь к своему советнику, заказчик начал терзать Глозейска расспросами. Глозейск вежливо уходил от ответа, но и заказчик, и его советник догадались, что, кроме браслетов, есть и другие способы усилить свой контроль над мировой энергией. А значит, усилить себя.

Старик вновь взял паузу. Чтобы она не затягивалась, я задал терзавший меня вопрос:

— Заказчиком был Рейнгейт?

— Верно. Король небольшой страны, своим талантом обращаться с энергией на голову превосходивший многих волхвов. Ну а его советник, как ты, скорее всего, догадался, другой талантливый волхв — Рюгус. Оба они были знакомы с Глозейском и раньше, так как встречались в Зуртарне.

— И что дальше? — нетерпеливо спросил я. — Рюгус и Рейнгейт все-таки узнали о втором способе?

— Верно. Глозейск даже не сразу понял, что будущий бог контроля заставил его рассказать секрет создания сферы. Несмотря на свой высокий интеллект, раньше он интересовался лишь своими исследованиями и слабо разбирался в межличностных отношениях. Для мастеров интриг Рюгуса и Рейнгейта Глозейск был все равно что маленький ребенок. Они использовали его самого и его знания. В результате исследования сферы продолжились и привели к тому, что Рюгус, Глозейск и Рейнгейт создали принципиально новую сферу, охватившую весь мир.

Параллельно с этим они улучшали систему браслетов, постепенно превратив ее в систему Последователей. Мы не вмешивались, сперва видя в действиях этой троицы лишь очередную веху развития Зуртейна. А вот многим волхвам не понравилось то, что люди начали поклоняться Рейнгейту, Рюгусу и Глозейску. Волхвы представляли реальную угрозу для короля и его советника. Единственным способом противостоять им для Рейнгейта было заручиться поддержкой других волхвов, что он и сделал.

После запуска сферы мир изменился. Нарушился энергетический баланс, и появились цифровые показатели. Но Зуртейн все еще был связан со вселенной. И тогда Рейнгейт решил разрушить эту связь, чтобы обрести еще большую силу. Чтобы Зуртейн действительно оказался в вакууме и уничтожил сам себя. Ну а те, кто затеял все это, планировали подчинить себе высвободившуюся энергию.

— И даже в тот момент вы не вмешались? — нахмурился я.

— Мы до последнего придерживались своих воззрений, волхв, — сухо ответил Старик.

— То есть смотрели, как ваши ученики убивают вас? Вас, а не других ваших учеников. Как-то это… странно.

— Люди — это часть Зуртейна, как и все, что существует в нашем мире.

— По твоей логике, глисты в животе бродячей собаки — часть этой самой собаки, а не паразиты. Ну или… раковые клетки?

— Ты передергиваешь, волхв, — покачал головой древний. — Если уж так хочешь сравнить людей с внутренними органами, можешь назвать их… А, — он по-человечески махнул рукой. — Не будем об этом. Я не удивлен, что тебе сложно понять нас. Можешь считать, что мы доверили нашу судьбу другим нашим ученикам, а после…

Осознание пришло настолько внезапно, что я вскочил на ноги.

— Что такое, волхв? — изумленно выпалил Бог Тьмы.

— Кажется, я понял, почему вы не пытались остановить Рейнгейта и компанию силой. Вы… вы не могли сражаться с ними! Физически! Ведь вы духи. А сейчас ты способен биться, потому что принял новые правила игры, введенные богами, обрел Паству и, по сути, стал богом, как и остальные.

— Так и есть, — не стал спорить Старик. — Возвращаясь к твоим аналогиям, волхв, если у человека заболит, например, почка, человек не бросится вырезать ее ножом. Некоторые и вовсе не будут лечить, кто-то разок сходит к врачу, другие же займутся серьезным лечением. Но ни один из них в полной мере не сможет помочь себе сам без постороннего вмешательства или хотя бы лекарства.

— Которое, к слову, тоже создают посторонние, — кивнул я. — Разобрались. Значит, этим лекарством должны были стать другие талантливые волхвы. Были те, кто противостоял Рейнгейту. И речь идет не о Богах Праведности?

— Четверо выдающихся волхвов, которых позже назовут Богами Праведности, сперва присоединились к Рейнгейту, однако позже одумались и частично вернулись к изначальному способу управления энергией, — спокойно произнес Старик. — При этом не отказались от метода Рейнгейта. Проще говоря, от энергии, которую получали от Последователей. Они полагали, что смогут использовать против Рейнгейта его же оружие. В итоге соединили в себе два типа энергии. Но вскоре после разрушения Зуртарна и Единства обезумели.

— Так что за второй тип? У меня есть одна догадка, и…

— И я думаю, ты не ошибаешься, волхв. После запуска сферы и нарушения энергетического баланса практически все сильные волхвы, не примкнувшие к Рейнгейту, пошли на него войной. Тогда он решил полностью изолировать Зуртейн и разрушил Зуртарн. В этот миг мир вновь изменился. Перед глазами слабых волхвов появилось сообщение, требующее выбрать Покровителя или умереть. Как ты понимаешь, могли они выбрать лишь кого-то из сторонников Рейнгейта, ставших богами Зуртейна.

Старик говорил медленно, а его голос был пропитан многовековой болью. Ему тяжело вспоминать прошлое. И тем не менее, он рассказывает мне все это. Что ж, я благодарен, хоть и держу ухо востро. Пока я еще не решил, как действовать дальше.

— Ну а волхвы посильнее продолжили свою борьбу, верно? — спросил я.

— Верно.

— Они использовали энергию так, как учили их вы. Но вот энергия мира уже была нарушена из-за дисбаланса. Начала… тлеть, верно?

— Верно.

— Так что же, — удивленно проговорил я, — только женщины-волхвы сражались с Рейнгейтом?

— Почему ты так думаешь? — не понял Старик.

— Потому что я не видел «Отцов Тления». Только Матерей.

— Мужчины-волхвы и слабые женщины-волхвы, так и не принявшие сторону Рейнгейта, стали пищей для Тления. Топливом.

От его слов я невольно поморщился. Волхвы управляют энергией мира, но, как и все в мире, сами наделены его энергией. Являются сгустками энергии, крохотными источниками, пропускающими через себя энергию, но и наполненные энергией. Волхвы сродни стеклянному стакану, стоящему под струей воды — взаимодействуют с этой струей, купаются в ней, но и имеют свой запас.

И чем больше они пытались взаимодействовать с энергией, тем быстрее уничтожали себя. Тлели и умирали.

— Стоп! — мотнул я головой. — Я тоже использовал энергию мира, и Кейн, и жрецы с шаманами…

— Я понял тебя, волхв, — кивнул Старик. — Ты же знаком с легендами Зуртейна. Слышал, что Тление было остановлено богами. Так вот, это отчасти правда. Оно остановилось. Только само собой. Исказившаяся энергия уничтожила волхвов, поглотив их и породив Тление, почти сразу после уничтожения Зуртарна. Некоторое время Тление дремало, а затем начало очень медленно распространятся. На первом этапе, когда истлели волхвы, шаманы и жрецы прекратили пользоваться энергией мира. Я ведь говорил, что они лучше обращались с ней, нежели люди, и почувствовали неладное. Однако со временем энергетический фон Зуртейна стабилизовался. Точнее, его наконец-то смогли стабилизировать древние.

— Только после смерти ваших верных волхвов вы хоть что-то сделали, — покачал я головой, а затем раздраженно сплюнул под ноги. — Ладно. Значит, вся энергия была… хм… истлевшей лишь первое время. Затем же истлевшая энергия осталась лишь в истлевших землях и в тварях Тления, а в живом мире энергия стала… — я покачал головой, пытаясь подобрать слова, — более-менее нормальной?

— Все именно так, как ты и говоришь, волхв. И именно поэтому жрецы, шаманы и вы с Кейном можете использовать энергию Зуртейна, не рискуя при этом истлеть.

— А на землях Тления? Кейн сражался и там…

— Потому что его тело накопило энергию в живых землях.

Ну, в принципе, все ясно. Правда, несколько вопросов еще есть.

— Так кому из этой троицы подсказывали хаоситы? Глозейску? Или Рюгусу? Или все же Рейнгейту?

— Рюгусу.

Так я и думал. А он уже загребал жар руками Рейнгейта, не рискуя подставляться. Расчетливый ублюдок. Интересно, а когда он задумал воссоздать Зуртарн и подчинить себе его мощь, он наплевал на слова хаоситов? Решил сделать по-своему?

— Подведем итог, — выдохнул я. — Хаоситы подумали, что можно уничтожить Зуртейн с помощью местных жителей и сказали им, что в случае смерти мира те обретут небывалую силу и смогут жить в других мирах, так?

— Скорей всего.

— Они действительно подобрали бы для Рюгуса и компании молодые миры без собственных владык?

— Я не знаю, волхв.

— Ладно. А как вообще Рюгус, Рейнгейт и даже ты получили возможность путешествовать между мирами? Зуртейн ведь изолированный?

— Не думай, волхв, что боги спокойно перемещаются из мира в мир. Подобные переходы требуют огромного количества энергии, нужной для того, чтобы не заблудиться. Из-за энергетических трат боги редко посещают другие миры, и поэтому в Зуртейне не слишком много Отблесков. Что же до процесса — существуют тоннели между мирами. Чтобы открыть их, тоже нужно затратить немало энергии.

— То есть Зуртейн не очень изолированный? — уточнил я.

— Изолированность, волхв, влияла на сложности, которые ожидают путешественника в тоннелях между мирами, и на длину этих тоннелей. Сейчас, пока Единство не восстановлено, все еще придется поплутать по тоннелям тем, кто решит перейти в другой мир. Когда же Единство будет восстановлено, с помощью Зуртарна можно будет почти мгновенно перенестись во множество миров.

— Да уж… Отблески действительно полезные единицы, раз ради их обретения боги так напрягаются…

— Так и есть. А еще резервуары энергии богов имеют свойство восполняться.

Мы оба замолчали. Слишком много информации я получил за короткий промежуток времени. Кое о чем, конечно, и сам догадывался раньше, но только сейчас картина в моей голове выстроилась полностью. Следует теперь ее хорошенько рассмотреть с разных ракурсов…

— Волхв, — нарушил слегка затянувшееся молчание Старик. — После того как все узнал… Скажи мне, что ты отныне будешь делать?

— Хм… хороший вопрос…

Действительн