автордың кітабынан сөз тіркестері  Цепи меланхолии

Линда Сауле

– Я искал любви, вот что я когда-то потерял, я понял это только сейчас. Я люблю тебя, Арлин. Люблю всем сердцем! – закричал Оскар. – Пусть это чувство станет моим якорем, пусть оставит меня на этой земле, рядом с тобой, и даю слово, что никогда не обижу, буду верен тебе вечно. Неужели сила любви не способна спасти меня, ведь я так отчаянно прошу об этом! Я потерял возможность быть с тобой, вот отчего тоскует мое сердце, вот почему я всякий раз возвращаюсь.

– Художникам не пристало отворачиваться. Ты – Оскар, и в то же время ты все, чем захочешь быть. Vita brevis ars longa[57]. Ты – поклонение искусству, но ты и есть искусство; ты – любой из живущих на земле, в любое из времен!

– Я так много потерял на этом пути. Но все еще не знаю что.

– Ответь на этот вопрос сам – себя ли, меня, любовь… Все мы чего-то лишены и обречены на поиски. Узнать, что мы обрели, невозможно, ведь тогда нам придется поверить, что мы счастливы. А люди не умеют быть счастливыми. Пусть психика стремится к стабильности, но, достигнув ее, она срывается в пропасть. Твой рассудок однажды сделал выбор и всякий раз делает его снова. Ты можешь контролировать сознание, но не подсознание, не его механизмы. Как бы ты ни сопротивлялся, все же скажу – ты на верном пути. Ты там, где и должен быть, и ничего, слышишь, ничего не могло быть иначе.

Прежде чем ты уйдешь и снова останешься один, в своей новой истории, с новыми героями, страстью и новой болью, я хочу, чтобы ты знал: пытка собой страшна лишь тогда, когда человек бесчестен. Когда он, переполненный иллюзиями, предстает перед внутренним зеркалом, все, что ему захочется сделать, это разбить его вдребезги, только бы не смотреть на то, что он так долго скрывал от себя. Пытка собой страшна, лишь когда лживы помыслы, но если сердце преисполнено чистоты, то, подойдя к внутреннему зеркалу, ты не убежишь в страхе, а протянешь руку и коснешься своего духа. Ты в безопасности, если честен, если знаком с грехом так же близко, как и с добродетелью, но при этом всегда делаешь правильный выбор. Génie[56] – не что иное, как «дух». Помни, что если умом ты так же близок к божественному, как и сердцем, то любовь все же проникнет сквозь толщу тьмы.

Секрет в том, Оскар, что медицина произошла вовсе не из снов.

– Из чего же?

– Конечно, из любви. Из желания спасти близкого, продлить его пребывание в этом мире. Все это берет начало только в сердце… У меня хватит сил, но я так долго старалась… Ничего не помогает. Лишь только твое сознание откликается на манипуляции, как подсознание берет верх.

– Останови меня, – прошептал Оскар, дрожа от ужаса. – Арлин, умоляю, сделай что-нибудь. Дай мне лекарство, силу, какое-нибудь слово, способное вернуть меня.

– До сей поры в переходах тебе помогал запах растворителя. Но, возможно, и он скоро перестанет действовать.

– Если гений не проявляет себя и ничего не требует, какой же это гений? Твоим единственным препятствием был здравый разум, и ты расправился с ним. Раз за разом ты выбирал уходить в долину, полную теней, и скоро я вновь тебя потеряю. Ты здесь ненадолго. Эти краткие периоды, когда ты говоришь со мной, – маленькая вспышка перед очередным скачком, который совершит твое сознание. Только истинные творцы кладут все на алтарь искусства. А ты есть не кто иной, как гениальный художник, бесстрашный воин, величайший из

– Ах, дорогой. Такое бывало множество раз. Всякий раз, уходя от меня в свой заново созданный мир, ты хочешь попробовать стать обычным. Засыпать и просыпаться простым человеком, со слабостями и радостями, незамысловатыми удовольствиями жизни. Ты хочешь ощутить жажду славы, поиграть с тщеславием, но все это тебе чуждо. Вновь и вновь ты делаешь один и тот же выбор. Ты выбираешь оставаться Оскаром Гиббсом и возвращаешься к себе настоящему.

Ты не согласился познать искусство лишь с одной стороны, твое творчество оборотно, оно слишком глубоко для нынешнего времени. Быть может, когда-нибудь его сумеют оценить… Ты всегда знал, что мир, залитый лишь светом, неполноценен, и предпочел радости грусть, она позволила тебе отыскать сокрытое. Ты научился переправляться на другие берега и получать спрятанное за изнанкой человеческой души. Ты проводник, Оскар. А любовь, что ж, по большому счету – это всего лишь чувство.

– Такое случается не впервые, Оскар. Ты уходил десятки раз и всякий раз возвращался, чтобы потом, сидя вот так, задавать одни и те же вопросы. Я привыкла. Все к этому привыкли: врачи, медперсонал, даже крошка Эвет, которая у нас всего год, уже успела увидеть два твоих превращения.