Можно ли получить гениальность в дар? Чад Мелтон заканчивает художественную академию и боится только одного — остаться посредственным живописцем, каких тысячи. Однажды он узнает, что в лондонском Бетлеме, одной из старейших психиатрических больниц, уже сорок лет содержится пациент, который написал сотни картин — выдающихся, но в то же время чудовищных и даже опасных для обычных людей. Чад загорается целью попасть в неприступный Бетлем, чтобы увидеть работы загадочного художника и научиться писать так же. Но холсты, несущие в себе секрет гениальности, таят и нечто страшное, о чем Чад даже не подозревает. И за возможность достичь величайшего мастерства не потребуют ли они больше, чем он может предложить?
Жас шектеулері: 18+
Құқық иегері: Издательство ЭКСМО
Басылым шыққан жыл: 2025
Баспа: Inspiria
Қағаз беттер: 266
Пікірлер3
👎Ұсынбаймын
Пафосно, избыточно, с неоправданной претензией на глубину
Дәйексөздер86
Он познал науку академического рисунка, азы живописи, теперь он был во всеоружии, но ощущение власти не завладело им, напротив, он чувствовал себя так, словно его обокрали. Чад вдруг понял, что искренне тосковал по качествам, которые сам же в себе и погубил. Годы учебы и всевозрастающая самокритика сыграли с ним злую шутку: он растратил пыл, питавший его вдохновение, и превратился в ремесленника. А ведь когда-то он мечтал стать творцом.
На первых порах он обожал импрессионистов за то, что они вывели художников из сумрака студии на пленэр, за то, что добавили свет и небрежность в свои полотна, а уже на третьем курсе Чад потешался над собственной наивностью и, сидя за мольбертом, усердно воссоздавая драпировку ткани, обрамляющей мраморный бюст, чувствовал себя серьезным художником. Когда-то он был свободен от условностей, но постепенно позволил каждому из качеств, которые и привели его сюда, одному за другим отмереть. Раз за разом он убивал в себе бесстрашие, раскованность и страсть. Свобода сменилась тщеславием, а открытость – цинизмом. Он больше не мог позволить себе писать как новичок, потому что уже им не был, но с какой радостью он вернул бы себе юношеское рвение, беззаботную радость от созерцания чистого холста, приглашающего в захватывающее путешествие.
В случае с живописью начинают работать совсем другие законы, и здесь как будто уместны бунтарские качества, которые сложнее всего развить в себе художнику. Точнее, возродить, так как этим набором обладает каждый художник в начале своего пути. И Чад был таким: не отягченный знаниями, наивный, он парил над искусством, возвышался над его помпезностью и тяжеловесной студийностью, держался за шелковую нить красоты и вдохновенно следовал ей.
