Оглавление

1. Над питерскими улочками
2. Предисловие
3. Рассказы Невской Птички с Невского Проспекта
   1. Объятия Пьеро
   2. I
   3. II
   4. III
   5. IV
   6. V
   7. VI
   8. VII
   9. Эпилог
   10. Парикмахерская Мидори
   11. I
   12. II
   13. III
   14. IV
   15. V
   16. VI
   17. VII. Сон Мидори
   18. VIII
   19. IX
   20. X
   21. XI
   22. Эпилог
   23. Ненавижу
   24. Dead Poets
   25. Житие трёх Великомучеников Димитрия, Ильи и Стефана, Святых Угодников и Спасителей, рабов Божих Егория и Глеба, и Хранителей-Архангелов Татьяны, Оксаны и Светланы
4. Чириканья Воробя-Пирумиста с памятника Гоголю
   1. «Той, кого я раньше знал»
   2. «Художник и Натура»
   3. «Выход не туда»
   4. «Голуби»
   5. «Порождение бессонной ночи»
   6. «Żmřžłıňå»
   7. «Мировоззрение»
   8. «Mįmő ťø mīmöțõ»
   9. «Мой Петербург»
   10. «Мёртвая канарейка»
   11. «Взгляд, заспанный на мне»
   12. «Признание»
   13. «Сальери»
   14. «Сальери судьбе»
   15. «Ты б смогла меня любить, Если б для тебя убить Я мог?»
   16. «Знак саламандры»
   17. «Санкт-Петербург»
   18. «Примус»
   19. «Задумайтеся!»
   20. «Как сладко умирать!»
   21. «Хандра»
   22. «Над кукушкиным гнездом»
   23. «Зона друзей»
   24. «Громада Ненависть»
   25. «Спасибо»
   26. «Каблук»
   27. «Не стоит?»
   28. «Жизни вещество»
5. Послесловие

Предисловие

Вот он. Санкт-Петербург. Этот город разве можно описать какими-либо имеющимися в данный момент в вашем словарном запасе словами? Сомневаюсь. Город этот велик, безусловно. Везде тут стоят памятники архитектуры и прочие великие постройки, что молодёжь называет "безвкусицей". Ну, хотя, что с них взять? Люди тут разные - красивые и некрасивые, белые и чёрные, с очками и без очков. Все они обожают Петроград и лишь ждут подходящего момента, чтобы ещё раз восславить его мощь. А славить есть за что. Проходя по этим бездонным улочкам, сам задумаешься поневоле: "А не рыба ли я? А если рыба, то какая?" Конечно! Как же в городе наводнений не завестись такой предприимчивой рыбёхе? Если сам Санкт-Петербург это позволяет, то, значит, это вседозволенно. Но есть в Петербурге место, о котором знает любой человек. Знает даже тот человек, который ни разу там не был. А знает он это место по тексту самого величайшего писателя всех времён и народов - Николая Васильевича Гоголя. Безусловно, вы уже поняли, что это за место. Место это называют Невским проспектом. Да, это - та самая вена Петербурга! Здесь ошиваются все интеллигенты, понаехавшие в Питер и родившиеся здесь. Их можно сколь угодно ненавидеть, но можно подметить, что если смотреть на петербургских девушек, а именно с зелёными волосами, то с таких женских черт я бы сам иконы писал. Просто этот цвет символизирует жизнь, а жизнь как нигде нужна именно в этом городе. Он её более всех заслужил. И Нева не нужна Петербургу, раз есть в нём этот прекраснейший Невский, который её, можно сказать, заменил. А главная достопримечательность Невского - его жильцы. Жить тут всегда любили мелкие пташки. Именно мелкие, потому что большие селились на Сенатской или Адмиралтейской площади. О двух таких птицах я сейчас и поведаю. Были два закоренелых спорщика - Невская Птичка с Невского проспекта и Воробей-Пирумист с памятника Гоголю. Она - красивая, разноцветная птица. До того она была красива, что и "породы" её определить не могли. Он же - обычный воробей, который выделиться захотел, напёрсток на голову себе навесил, а на подобие шейки нацепил шнурок. Так он у модников подсмотрел. На Невском много птиц было, а она - Птичка, потому что умнее всех была, поэтому из зависти начали её возраст уменьшать, чтоб подумали, мол, глупая. А на Невском она одна такая была, потому и прозвали Невской Птичкой с Невского проспекта. Воробей тоже уникален был. Он, в отличие от Птички, читать умел и про тот самый Невский как раз от Гоголя узнал. В ту же ночь он нашёл его. Так на плече и поселился, отгоняет всех остальных, разве что с Невской Птичкой может почирикать. А вот Пирумистом он сам себя назвал. Я уж и не знаю, откуда он слово этакое выдумал, но он хвалился что он такой Воробей-Пирумист с памятника Гоголю. А познакомились они, когда вместе пышки крали из пышечной напротив квартиры Достоевского. Вылетели они с тарелкой с тремя пышками в пудре, принялись клевать. Как доклевали все по одной пышке, нужно было третью поделить. Каждый за неё боролся, но безуспешно. И тогда решили птицы поспорить, кто лучше историю расскажет или стих споёт, тот, мол, пышку и получит. Невская Птичка с Невского проспекта любила подслушивать всякие рассказы и истории у людей под окнами. Память у неё хорошая до жути была - что ни скажешь, то запомнит, но подругам своим никогда не передавала - лишь с Воробьём делилась. А Воробей сам свои "Чириканья" представить решил. Он услышал, как песни возле его памятника поют, так ему это понравилось, что он сам решил песни сочинять. Но так как инструментов у него не было, то приходилось просто стихи петь и коготками щёлкать в такт. И начала первая рассказывать Невская Птичка с Невского проспекта свои рассказы, а потом уж и Воробей-Пирумист с памятника Гоголю распетушился и все свои "Чириканья" разом выдал.

Рассказы Невской Птички с Невского Проспекта

Объятия Пьеро

Саше Холодовой, которая мне показала, что в мире ещё есть место для чистой и непорочной дружбы.

***
голубая комната в самом обычном окне
заперта от холодов
я сам её запер и запер извне
надеюсь что всё хорошо
***
рита цвейг

I

Театр. Как же долго я его не видел! С тех пор, как этот самый Буратино открыл его, его посещало очень мало людей. В основном, дети из небогатых семей, что очень сказывалось на бюджете. Спустя года лишь осознаёшь всю безымходность положения ребёнка в этой системе, что тебя и за актёра не считает. Ты лишь стараешься, надрываешься, а взамен — ничего! Ни оваций, ни апплодисментов! Всё это словно отобрали у меня, у бедного Пьеро. Когда я работал в театре с Буратино, мне было около лет пяти. Теперь же я никому стал не нужен. Театр сам по себе лицемерен. Ты не сможешь заработать на нём, лишь получишь горькие страдания и обиды, просачивающиеся сквозь нарисованную на лице чёрную слезу. Невозможно глупо верить в такой идиотизм! А я был таким! Малолетним глупцом, которого завлекли в театр обманом. Мне нравилось играть. Только в игре я мог выразить свои чувства к ней… к Мальвине… Это имя… Такие ощущения мгновенно приходят. Я хотел любить, другим же моя любовь была ни к чему. В том числе и ей. Это была словно игра в шахматы. Ты сражаешься с равными, но из-за того, кто сделал первый ход, решается исход всей игры. А потом находишь её в постели с каким-то деревянным плебеем и понимаешь, что всё это было зря. Всё зря! Ты стараешься, мечтаешь, ходишь к ней, добиваешься её, поёшь серенады в лицо. Но ты ей не