Оглавление

Глава 1. Ада

Звук будильника ворвался в мою комнату, разрывая мягкий кокон сна. В голове ещё витал образ пустынного каньона, где я гналась за кем-то в бесконечной гонке, будто сама судьба толкала меня вперёд. Я была в шаге от цели, когда этот раздражающий сигнал заставил реальность снова накрыть меня, лишив триумфа.

Нащупав телефон, я с силой нажала на экран, заставляя звук замолчать. Тишина, которая наступила, была почти оглушающей. Я опустила руку и вернулась в объятия одеяла, стараясь удержать это мимолётное чувство спокойствия.

На потолке играли слабые блики от уличных фонарей, будто маленькие огоньки пытались пробиться в мою комнату. Я прищурилась, глядя на них, и на мгновение позволила себе забыться. Но долгий день уже выжидал за окном, напоминая, что в этом мире не все имеет права на ленивое утро.

Может, ещё пять минут? — пронеслось в голове.

Я потянулась, освобождая ноги из оков одеяла, и нехотя соскользнула с кровати. Пол был холодным, почти обжигающим, заставляя меня моментально встряхнуться.

За окном темнота ещё не успела отступить, но воздух казался удивительно свежим. В такие моменты мне всегда казалось, что город живёт своей жизнью даже тогда, когда я сплю. Кто-то уже спешит на работу, где-то включаются первые витрины, а я всё ещё цепляюсь за остатки сна.

Я оглядела комнату, заметив своё отражение в зеркале: волосы в беспорядке, взгляд ещё сонный.

— Ну, привет, новый день, — пробормотала я, чувствуя лёгкую иронию в собственных словах.

Ванная встретила меня холодной плиткой и тусклым светом, который только подчёркивал утреннюю сонливость. Я умылась прохладной водой, позволяя каплям стекать по скулам и подбородку, прежде чем они упали в раковину. На мгновение я задержала дыхание и медленно подняла взгляд на своё отражение. Там была я — Ада, но как будто взгляд художника в этой тишине мог разглядеть больше, чем я сама.

Тёмные, густые, слегка растрёпанные волосы спадали прядями на плечи, их структура была живая, как у волны, застывшей в движении. Часть была убрана назад, но несколько упрямых завитков выбивались из общего порядка и мягко ложились на лоб. Оттенок волос был насыщенным, почти чёрным, как греческий обсидиан, но под светом настенной лампы проскакивали теплые каштановые блики.

Вытянутое лицо с мягко очерченной линией подбородка и скульптурными скулами, которые придавали облику аристократическую утончённость. Бледная кожа — наследие севера, тёплая и гладкая, но с лёгкими веснушками, рассыпанными по переносице и щекам, словно тени солнечных лучей, пойманные в сети. Они добавляли образу мягкости и какой-то живой простоты, контрастируя со строгостью линий.

Глаза… мои глаза. Большие, миндалевидные, обрамлённые длинными тёмными ресницами, которые будто бы нарисованы мелкой кистью. Цвет глаз — болотно- зелёный, насыщенный и глубокий, как старые оливковые рощи, где свет прячется в листве. Если смотреть долго, можно заметить, как в этом зелёном переливается лёгкий оттенок янтаря. Взгляд немного усталый, но цепкий, с тем самым искренним выражением, которое делает глаза живыми — будто они видят больше, чем должны.

Нос прямой и аккуратный, с едва заметной горбинкой, словно след той самой греческой крови, которой я частенько гордилась. Губы: полный изгиб, естественно тёплый цвет, как если бы я только что выпила гранатовый сок. Нижняя губа чуть пухлее, всегда подрагивающая в легкой улыбке или замешательстве.

Я склонила голову набок, невольно прикасаясь пальцами к ключицам — тонким, аккуратно очерченным, словно вылепленным скульптором. Шея плавно изгибалась, открывая линию плеч. Всё во мне будто сочетало резкость и мягкость, как древние мраморные статуи — хрупкие, но такие вечные.

Я нахмурилась, оглядывая себя ещё раз, и выдохнула:

— Всё та же Ада.

Сейчас моя внешность уже не была для меня чем-то значимым. Раньше, когда я только начинала работать фотографом, я переживала из-за каждого несовершенства. Сейчас же, в свои 29 лет, я больше ценила стабильность. Но острота скул и ровность носа — это все еще бонусы.

Я быстро вытерла лицо полотенцем, собрала волосы в низкий хвост, чтобы они не мешали, и нанесла лёгкий слой крема. Маленькие утренние ритуалы всегда казались мне якорем, возвращающим к реальности.

После пары глотков воды и принятия витамина D, который я всё никак не могла не забыть по утрам, я почувствовала, как тело начинает просыпаться. Сегодня был один из тех редких дней, когда моё настроение напоминало ясное осеннее утро: слегка прохладное, но обещающее что-то хорошее.

Когда я вышла на улицу, резкий порыв ветра обжёг кожу. Осень напомнила о себе внезапно, без предупреждений, и я тут же зарылась носом в шарф, стараясь удержать тепло.

Холод пробирался сквозь ткань пальто, заставляя ускорить шаг. Но, несмотря на мороз, мысль о предстоящей съёмке грела меня изнутри. Это была моя работа, моё убежище, где я могла забыться и сосредоточиться на красоте мира, даже если он часто напоминал, каким нетерпимым он может быть.

Когда я вошла в студию, меня сразу окутала знакомая атмосфера. Это место всегда казалось мне чем-то вроде портала в другой мир. Здесь реальность отступала, уступая место фантазиям. Ведьмы, державшие в страхе весь Салем, охотники на вампиров с чесноком наперевес, наложницы Османской империи, даже Бэль с козочкой и бубном — кого только не запечатлел мой объектив. Каждый образ, каждая деталь были выстроены с такой тщательностью, что мы с Анной сами порой верили в их существование.

В дальнем углу студии Анна разглаживала платье глубокого фиолетового цвета. Шлейф мягко стекал на пол, а ткань казалась настолько живой, что я на секунду представила, как она движется в танце. Это платье было её последним шедевром, идеально подходящим для сегодняшней съёмки.

Анна подняла голову, заметив меня. Её светлые волосы ловили свет студийных ламп, а синие глаза блестели вдохновением. В них всегда можно было прочитать её мысли: вот сейчас она сосредоточена на платье, но в следующий миг уже в голове рождается новый образ, ещё более грандиозный.

Анна была не просто подругой. Мы прошли через многое вместе. Она всегда была той, кто поддерживал меня, даже когда я сама сомневалась в себе. Её талант превращать идеи в нечто осязаемое был бесценен. Мы создали эту студию вдвоём, шаг за шагом, начиная с маленького уголка, где мечтали о чём-то большем. Теперь же люди буквально осыпали нас запросами, желая, чтобы мы помогли им воплотить их самые смелые фантазии.

Студия была нашим общим домом. Каждая ткань, каждая деталь здесь была пропитана историей, которую мы создавали вместе. Это место напоминало мне, почему я люблю свою работу.

Скинув пальто на спинку кресла, я направилась к Анне, держа в руках два стакана горячего кофе. Пахло корицей и шоколадом, и этот аромат сразу наполнил студию уютом.

— Твой кофе, мадам, — сказала я, протягивая ей стакан.

Анна подняла глаза от своего творения и улыбнулась, принимая его.

— Спасительница моя, — протянула она с удовольствием, поднеся стакан к носу, чтобы вдохнуть аромат. — С корицей?

— Естественно. Как ты любишь, — ответила я, усаживаясь рядом.

Анна сделала глоток и удовлетворённо вздохнула.

— Ты читаешь мои мысли. Будь я мужчиной, сделала бы тебе предложение прямо сейчас, — пошутила она, подмигнув.

Я рассмеялась и поставила свой стакан на стол, расстёгивая рукава рубашки.

— Но сначала мне бы пришлось покорить тебя. Думаю, я бы не прошла собеседование.

Анна снова улыбнулась, но тут её взгляд упал на часы на стене, и настроение чуть изменилось.

— Модель задерживается, — произнесла она, бросив недовольный взгляд на дверь. — Обещала быть вовремя.

— Ну, знаешь, — ответила я, проверяя настройки камеры. — Иногда стоит простить людей за их недостатки.

Анна фыркнула, но тут же махнула рукой, откидываясь на спинку кресла.

— Ладно, прощаю. Пока.

В этот момент дверь заскрипела, и в студию ворвался холодный порыв ветра. Мы обе повернули головы, чтобы встретить взглядом нашу клиентку.

Хрупкая девушка с вьющимися медными волосами буквально влетела в помещение, пытаясь справиться с порывами осеннего ветра, который словно преследовал её до самого порога.

— Простите за опоздание, — защебетала она, переводя дыхание.

— Всё в порядке, Тея, — ответила Анна с мягкой улыбкой, в которой не осталось и следа её недавнего раздражения. — Главное, что ты уже здесь.

Её голос был настолько тёплым, что я невольно восхитилась её умением моментально переключаться. Работа требовала такого мастерства — создавать атмосферу, где каждый клиент чувствовал себя комфортно, даже если сам слегка нарушил правила игры.

Анна заканчивала последние штрихи над образом модели. Её движения были точными и уверенными, каждая деталь — результат её мастерства. Чёрная шляпа с изогнутыми полями легла на голову Теи, а длинный кулон с лунным камнем мягко блеснул на шее. Всё было идеально.

— Вот теперь я довольна, — сказала Анна, отступая на шаг, чтобы полюбоваться результатом. Её голос звучал спокойно, но в нём угадывалась гордость за свою работу. — Если бы у меня было время, я бы сама вышла в этом на улицу.

— И собрала бы очередь из фотографов, — ответила я, проверяя настройки камеры. — Но боюсь, им придётся обойтись без тебя.

Анна усмехнулась и, обратившись к Тее, добавила:

— Всё готово, ты можешь идти в центр.

Тея осторожно поправила шлейф своего платья и сделала несколько шагов вперёд. Её движения были аккуратными, но в них угадывалось лёгкое волнение. Это было нормально для тех, кто редко позировал перед камерой.

Я подняла объектив и сделала пробный кадр. Свет падал идеально, подчёркивая глубину ткани и мягкие черты лица модели.

— Начнём, — сказала я, смотря на неё через камеру. — Просто расслабься и представь, что ты идёшь по пустынной улице в лунном свете.

Она кивнула и попробовала встать в предложенную позу. Я заметила, как её плечи чуть напряглись, но это было ожидаемо.

— Хорошо, — продолжила я, делая ещё пару снимков. — Теперь чуть развернись. Представь, что ты кого-то ищешь.

Тея сделала, как я сказала, и её движения стали чуть свободнее. Анна наблюдала за этим с задумчивым выражением лица.

— Знаешь, — наконец сказала она, — ей бы подошёл лёгкий ветер в волосах. Или какой-нибудь элемент драматизма.

— Например? — спросила я, не отрываясь от камеры.

Анна быстро нашла на столе небольшой аксессуар — старинный ручной фонарь.

— Вот, попробуй держать это, — предложила она Тее, протягивая ей находку.

Модель взяла его, и её поза сразу изменилась. Теперь она выглядела более уверенной, словно подсвечник стал символом чего-то важного.

Я сделала серию снимков, меняя ракурс, и, наконец, опустила камеру.

— Отлично, — сказала я, глядя на результат на экране.

Анна кивнула, оценивая кадры.

— Вот что я называю магией.

Тея улыбнулась, чуть склонив голову, но в её глазах угадывалось довольство.

Когда она отправилась переодеваться, мы с Анной ещё раз пересмотрели снимки.

— Я бы выбрала вот этот, — сказала Анна, указывая на один из кадров, где Тея стояла с лёгким наклоном головы и внимательным взглядом.

— Согласна, — ответила я. — Это лучший.

В студии воцарилась тишина. Анна присела на край стола, сложив руки на коленях.

— Каждый раз, когда мы делаем что-то такое, я думаю: почему мы ещё не получили награду за вклад в искусство?

Я усмехнулась, убирая камеру.

— Может, потому что искусство — это не про награды.

Анна посмотрела на меня с лукавой улыбкой.

— Ну, если так, то пусть награда будет в виде довольных клиентов.

Я кивнула, соглашаясь. В этот момент работа снова наполнила меня чувством удовлетворения. Мы сделали всё, что могли, и результат превзошёл ожидания.

— Кто у нас следующий? — Анна, не отвлекаясь от планшета, прокрутила экран вниз, проверяя список клиентов.

— Семейная пара с дочерью. Девочке два года, плюс торт в кадре, — ответила я, перебирая тканевые фоны. — Хотят что-то уютное, но стильное.

— Уютное и стильное? — протянула Анна, с сарказмом приподняв бровь. — Это как сказать: «Дайте мне чай, но чтоб на вкус был как кофе».

Я усмехнулась, продолжая копаться.

— Ты же у нас королева дизайна. Я уверена, ты справишься.

Анна вздохнула, демонстративно покачав головой, и отложила планшет на край стола.

— Хорошо. Тогда давай синий фон. Он сразу создаёт атмосферу уюта.

— А если ребёнок испачкает его тортом? Этот синий фон потом придётся сдавать в химчистку, — возразила я, вытаскивая из стопки более универсальный серый.

Анна прищурилась, скрестив руки на груди.

— Серый? Ада, ты серьёзно? Ты всегда выбираешь самый скучный вариант.

— Лучше скучно, чем потом оттирать крем с бархатистой текстуры, — парировала я, устанавливая фон на стойке.

Анна покачала головой, но, похоже, приняла моё решение.

— Ладно, тогда вот этот клетчатый плед — на кресло. И ещё два кресла надо притащить, — бросила она через плечо, уже направляясь к дальнему углу студии.

Мы принялись за работу. Анна аккуратно расстилала плед, сглаживая его ткань быстрыми движениями, а я закрепляла фон и настраивала лампы. Свет падал ровно, создавая мягкие тени — то, что нужно для семейного снимка.

— Знаешь, — внезапно начала Анна, поправляя плед, — ты заметила, как Тея смотрела на себя в зеркало перед уходом?

— Нет, а что? — спросила я, слегка удивлённо, продолжая проверять оборудование.

— Ну, она смотрела на себя так, будто видит не просто своё отражение, а какую-то греческую богиню, — ответила она с едва заметной улыбкой.

Я усмехнулась, задумчиво прищурившись.

— Может, так и должно быть? Все должны так на себя смотреть.

Анна кивнула, но не удержалась от комментария:

— Конечно, это правильно. Всем бы такую уверенность. Хотя, если подумать, ты могла бы начать с себя. Когда последний раз смотрела на себя как богиня?

Я замолчала, не зная, что ответить, но её слова заставили меня на мгновение задуматься.

Работа продолжалась в ритме лёгкой, но увлечённой суеты, и я снова почувствовала, что мы на своём месте.

Пока мы с Анной занимались подготовкой, дверь студии мягко скрипнула, и внутрь вошла молодая пара с малышкой. Они выглядели, как сошедшие с открытки: мама с яркой улыбкой, папа с лёгкой небритостью и маленькая девочка, сжимавшая мамину руку.

— Сью и Кевин? — Анна мгновенно перехватила инициативу, расплывшись в приветственной улыбке.

— Да, это мы! — бодро ответила женщина, с легкостью подхватив дочку за ручку.

— А это наша Шерри, — добавил Кевин, прижимая к себе аккуратно украшенный торт.

Шерри взглянула на нас с таким выражением, словно мы собирались забрать её любимую игрушку. Она крепче прижалась к маминой ноге и спряталась за её юбку.

Я медленно присела на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с девочкой. Мягким голосом, как можно спокойнее, произнесла:

— Привет, Шерри. Знаешь, мы сегодня будем делать волшебные фотографии. Хочешь показать мне, как улыбается настоящая принцесса?

Девочка, всё ещё настороженная, прижала губы к носу своей плюшевой игрушки, но её глаза чуть потеплели.

Анна тем временем, как всегда, нашла способ найти общий язык:

— У нас есть плюшевый мишка! Смотри, какой он мягкий. Он мечтает сняться в кино с тобой. Как думаешь, он подойдёт?

Шерри украдкой взглянула на игрушку, потом робко кивнула.

— Отлично, — подхватила я, выпрямляясь. — Кевин, Сью, присаживайтесь сюда. Анна, поставь торт чуть ближе, чтобы он был в кадре.

Анна быстрым движением установила торт на указанное место, а я проверила композицию через объектив.

— Шерри, хочешь обнять мишку, чтобы ему не было грустно? — предложила я, показывая, как лучше расположиться. — А потом мы сделаем несколько волшебных снимков с тортом.

Шерри нехотя взяла игрушку, но продолжала прижиматься к маме.

— Ой, заколка! — вдруг всполошилась Сью, резко поднимаясь с кресла. — Я совсем забыла её достать! Она как раз к платью подойдёт!

Она нырнула в свою сумку и начала перебирать её содержимое, извлекая на свет носовые платки, какие-то мелочи и даже пару конфет.

— Набор археолога, — тихо прокомментировала Анна, толкнув меня локтем в бок.

— Нашла! — воскликнула Сью, подняв над головой блестящую заколку в форме звезды.

— Теперь ты точно похожа на принцессу, — улыбнулась я, снимая пробные кадры, пока Сью поправляла дочери волосы.

Съёмка началась. Шерри сначала выглядела неуверенно: то прижимала мишку к себе, то пыталась незаметно сдвинуть его в сторону. Анна, как всегда, нашла способ её развеселить.

— Знаешь, что этот мишка сказал мне? — шёпотом спросила она, притворно заговорщицки поднеся палец к губам.

Шерри с интересом посмотрела на неё.

— Он сказал, что хочет сесть на торт! Представляешь? Съесть весь крем, чтобы стать ещё мягче! — продолжила Анна.

Девочка рассмеялась, искренне, по-детски, и именно этот момент я поймала через объектив. Улыбки Сью и Кевина добавили кадру ту самую нотку тепла, которая делает семейные фотографии особенными.

Вся студия наполнилась смехом, а я, довольная результатом, сделала последние снимки.

— Всё! Мы справились, — объявила я, опуская камеру. — Вы все были просто замечательными!

— Особенно мишка, — добавила Анна, подмигнув Шерри.

Девочка, наконец, оттаявшая, крепко прижала игрушку к себе, её глаза сияли от радости.

Когда семья ушла, я бросила взгляд на Анну, скрестив руки на груди:

— Ну что, домашнее и стильно?

Она театрально закатила глаза и подняла руки в жесте капитуляции:

— Ладно-ладно, ты победила. Серый фон был хорош. Но только в этот раз!

— Учись у мастера, — усмехнулась я, начав собирать фон.

Анна хмыкнула, наблюдая за мной, но вскоре включилась в процесс. Мы обе работали молча, в тишине, нарушаемой лишь шорохом ткани и стуком оборудования. Но это была та тишина, что заполняет пространство уютом.

— Ада, — вдруг заговорила Анна, осторожно складывая ткань, — мне кажется, такие съёмки — это не только про фотографии. Это… про моменты. Мы как будто ловим чью-то маленькую вселенную и запечатываем её навсегда.

Я подняла глаза и посмотрела на неё с лёгкой улыбкой.

— Ты иногда удивляешь меня своей философией, — ответила я, немного смягчая тон. — Но ты права. Каждый кадр — это их история. А нам повезло быть частью этого.

Анна кивнула, как будто соглашаясь с собственными словами, и продолжила уборку.

День действительно пролетел незаметно. Когда съёмки закончились, мы обе выглядели измотанными, но довольными. Анна собрала свои инструменты и забрала несколько платьев, чтобы доработать их перед следующей фотосессией.

— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я осталась? — спросила она, стоя у двери.

— Нет, всё в порядке, — ответила я, вытаскивая карты памяти из камеры. — Я просто немного подкорректирую кадры и уберу оборудование. Давай, езжай.

— Хорошо, но если вдруг что-то… — начала она, но я прервала её, махнув рукой:

— Всё будет нормально. Увидимся завтра.

Она ушла, оставив меня одну в студии. Я на мгновение прислонилась к столу, прислушиваясь к тишине. Это было моё любимое время — когда вокруг уже никого, и я могла спокойно сосредоточиться на работе.

Я начала разбирать оборудование, аккуратно раскладывая его по местам. Камера, объективы, карты памяти — всё должно было быть готово для нового дня. Потом я села за компьютер, чтобы перебрать отснятые кадры. Каждый снимок был как окно в маленькую вселенную наших клиентов, и я с удовольствием погружалась в эти истории.

В тишине студии я чувствовала себя как дома. Казалось, что в этот момент весь мир замер, оставляя меня наедине с моим искусством.

Возвращаясь домой, я решила зайти в магазин за десертом. Горячий кофе и шоколадный фондан — идеальное завершение насыщенного дня. Улица была пустынной, тёмной, и только редкие фонари отбрасывали длинные тени на мокрый асфальт. Дыхание вырывалось облачками пара, холодный ветер пробирался под пальто, но мне казалось, что я слышу даже свои шаги, отдающиеся эхом в тишине.

Почти у самого магазина моё внимание привлёк тёмный переулок. Два силуэта двигались вдалеке, едва заметные в тусклом свете фонаря. Один из них стоял прямо, второй был согнут, словно молился или умолял. На первый взгляд — ничего необычного, но странное ощущение тревоги поселилось где-то глубоко в груди.

«Что там происходит? — мелькнула мысль. — Пара? Ссора?»

Но что-то в позах этих людей заставило меня остановиться. Высокий мужчина стоял неподвижно, как статуя, а второй, на коленях, дрожал, прижимая руки к груди.

— Я… ничего не знаю, — послышался сдавленный голос, полный страха. Его слова были настолько тихими, что я едва уловила их.

— Знаешь, Марк, — ответил второй, и его низкий, спокойный голос звучал так жутко, что по моей спине пробежали мурашки. — И ты расскажешь.

Я замерла. Всё внутри кричало: «Развернись, уйди!» Но вместо этого я сделала шаг вперёд, ведомая каким-то безрассудным любопытством. Страх зацепился за край моей логики, но адреналин толкал меня ближе.

Я осторожно приблизилась к краю переулка, прячась за мусорным баком. Отсюда их было видно чуть лучше. Свет фонаря то и дело выхватывал силуэт высокого мужчины. Его фигура, словно вырезанная из стали, источала силу и угрозу. Мужчина на коленях, который, как я успела услышать, был Марком, дрожал, опустив голову.

— Я… клянусь, я ничего не знаю! — Марк попытался поднять руки, защищаясь, но высокий мужчина резко шагнул вперёд. Его рука с силой схватила ворот куртки Марка.

— Это мы сейчас проверим, — его голос был холодным, от чего моё дыхание перехватило.

Я сжалась за мусорным баком, стараясь оставаться как можно тише. Сердце громко стучало, и казалось, его стук могли услышать даже они.

Марк вскрикнул, когда высокий мужчина толкнул его на землю. Я достала телефон, пальцы дрожали. «Снять на видео? Сделать фото?» Мысли путались, а руки никак не хотели слушаться.

Мужчина слегка повернул голову, и свет фонаря на мгновение осветил его профиль. Чёткие скулы, крепкий подбородок, холодный взгляд — этот человек явно не привык, чтобы ему отказывали.

Марк, отчаянно цепляясь за землю, всё-таки выдавил:

— Пожалуйста…

Высокий мужчина ответил не сразу. Он просто стоял, будто оценивая что-то в голове. А потом, не говоря ни слова, наклонился и резко поднял Марка, словно тот ничего не весил.

В этот момент я машинально нажала на кнопку камеры. Вспышка! Я не отключила вспышку!

Они оба замерли. Сердце замерло вместе с ними. Высокий мужчина медленно повернул голову в мою сторону, и теперь его лицо было обращено прямо ко мне. Его глаза, тёмные и спокойные, пронзили меня насквозь.

«Вот черт…»

Я поспешно спряталась за баком, прижав телефон к груди, как будто это могло меня защитить. Казалось, каждое моё движение эхом отдаётся в этой тишине.

«Надо бежать… Но куда?!»

Я сделала крошечный шаг назад, стараясь оставаться в тени. Но мои ноги были словно приклеены к земле.

Тихий звук мотора внезапно разорвал тишину. Я рискнула выглянуть из укрытия. Свет фар выхватил их фигуры: высокий мужчина тащил Марка к машине. Задняя дверь открылась, и он буквально бросил его внутрь.

Машина резко рванула вперёд, уносясь вдаль. Переулок погрузился в тишину.

Я осталась одна, застыв на месте. Воздух сжигал лёгкие, а сердце колотилось так, что казалось — вот-вот выпрыгнет из груди. Я медленно опустилась на колени, чувствуя, как слабость захватывает всё тело.

Только через минуту я заметила, что всё ещё сжимаю телефон. Экран был включён, камера всё ещё работала. Несколько фото — размытых, дрожащих, но они были.

— Чёрт, как же страшно… — прошептала я, пытаясь перевести дыхание. Голос звучал хрипло, как будто кто-то сжал моё горло.

Металлический бак холодил спину, но я всё ещё не могла заставить себя встать. Сердце колотилось, гулким эхом отдаваясь в ушах. Казалось, адреналин, только что выносивший меня на гребне, вдруг испарился, оставив после себя пустоту и дрожь в каждой мышце.

«Какая же ты идиотка, Ада», — мысленно обругала я себя, обхватив голову руками.

Закрыв глаза, я попыталась успокоиться, но мысли били тревогу. «Зачем ты туда полезла? Если он тебя заметил? А если он тебя найдёт?»

Глубоко вдохнув, я подняла голову. Надо двигаться. Чем дольше я здесь, тем сильнее ощущение, что из темноты на меня вот-вот кто-то прыгнет. Заставив себя встать, я оттолкнулась от бака. Ноги дрожали, но я стиснула зубы и шагнула вперёд.

Тени в переулке казались живыми. Они двигались, дышали, шептались за спиной. Каждый звук — далёкий гул машин, шорох листьев — казался приближением чего-то неизбежного. Я ускорила шаг.

Воздух, пронизывающе холодный, обжигал лицо. Я шла быстро, почти бегом, сканируя каждую улицу взглядом. Но переулки были пусты. Никто не преследовал меня, по крайней мере, я в это убеждала себя.

Когда я добралась до своего дома, руки тряслись так сильно, что ключ никак не хотел попасть в замочную скважину. Я осмотрелась через плечо, но вокруг было тихо. Повернув ключ, я толкнула дверь, зашла внутрь и захлопнула её за собой так резко, что шум разнёсся по всей лестничной клетке.

В ту же секунду я почувствовала облегчение, но оно было недолгим. Дом, мой собственный дом, вдруг показался мне чужим, как будто в каждую тень, в каждый угол затаилась угроза.

Бросив ботинки прямо в коридоре, я направилась к дивану. Мой телефон, всё это время зажатый в руках, словно прирос к ладоням. Сев, я провела пальцем по экрану, открывая галерею.

Картинки одна за другой сменяли друг друга, размытые, дрожащие, почти бесполезные. Но несколько кадров всё же получилось заснять.

Я увеличила одно из изображений. Сердце снова сжалось, когда на экране проявился высокий силуэт. Его голова была слегка повернута, лицо едва угадывалось, но силуэт… Этот силуэт внушал настоящий ужас. Мощный, угрожающий, словно воплощение чего-то, чему лучше не попадаться на пути.

— Кто ты такой? — пробормотала я, и мой голос прозвучал слишком громко в тишине квартиры.

Следующий кадр запечатлел мужчину на коленях. Его лицо было искажено болью, а куртка измазана чем-то тёмным. Это был тот самый Марк. Я вспомнила его дрожащий голос и беспомощные жесты, но теперь он казался ещё более несчастным.

Я выдохнула, закрывая глаза. Эти снимки… Они были важны. Что-то подсказывало мне, что я стала свидетельницей чего-то такого, что не стоило видеть.

Оставалось только решить: что теперь с этим делать?

Я нервно расхаживала по комнате, сжимая телефон в руках. Мысль позвонить Анне билась в голове, как птица в клетке. Она бы точно знала, что делать. Успокоила бы меня, нашла решение… Но вместе с этим в груди крепко засел страх: «А если я втяну её в это? Если эти люди узнают, что я кому-то рассказала?»

— Боже, как же мне страшно, — прошептала я, чувствуя, как ноги становятся ватными.

Я села на край дивана и уставилась на телефон. Экран поблёскивал в тусклом свете, словно провоцируя меня нажать кнопку вызова.

«Может, он меня всё-таки не заметил?» — пронеслось в голове, но тут же вспыхнула картина его поворота, как его глаза скользили по тени, будто ищут меня.

— Ага, конечно, не заметил, — хмыкнула я, закидывая голову назад. — Ты, Ада, была как слон в посудной лавке.

Закрыв лицо руками, я попыталась хоть немного успокоиться. Ничего не выходило. Глубоко вдохнув, я посмотрела на телефон. Сердце глухо стучало в ушах.

— Ладно, я ей позвоню. Только скажу всё осторожно. Это же Анна. Она поймёт, — проговорила я себе, пытаясь вселить уверенность.

Но пальцы замерли над кнопкой вызова. «А если она попадёт в беду? Если они найдут её через меня?»

Судорожно выдохнув, я отбросила телефон на подушку и упала спиной на диван. Потолок нависал, словно давил своим равнодушием.

— Господи, Ада, куда ты вляпалась?

Прошло несколько минут, прежде чем я снова схватила телефон. Анна не должна страдать из-за меня, но она — единственный человек, которому я могла доверить это.

Гудки казались вечностью. Наконец раздался её бодрый голос:

— Ада, ты же понимаешь, что могла подождать до утра? Я тут, между прочим, готовлюсь покорять мужчину мечты.

Её лёгкость на мгновение выбила меня из оцепенения, но тут же вызвала раздражение.

— Прости, Анна… Я, кажется, наделала глупостей, — выпалила я, чувствуя, как сердце уходит в пятки.

Молчание. На том конце я услышала, как она что-то стеклянное ставит на стол. Голос стал мягче, но в нём появились тревожные нотки:

— Что случилось? Ты где? Ты в порядке?

— Я дома. Но, Анна… — Я судорожно сглотнула. — Я сделала что-то глупое.

— Ада, конкретнее, пожалуйста. — Теперь её голос звучал серьёзнее.

— Я видела, как один мужчина избивал другого. Он мучал его, что-то выпытывал. И я… я их сфотографировала.

— Ты… что сделала? — Её голос сорвался. — Скажи, что ты хотя бы была далеко. Что ты не полезла под руку этому психу!

— Я была спрятана за баком. Они меня не видели, — быстро добавила я, словно пытаясь защититься от её осуждения.

— Уверена? — Она замерла. — Ты на сто процентов уверена, что он тебя не заметил?

Картина его поворота снова вспыхнула в моей голове. Я замялась, и это не укрылось от её внимания.

— Чёрт. Ада, — выдохнула она. — Хорошо, что у тебя хватило ума спрятаться. Но теперь слушай меня внимательно. Никаких глупостей, ладно? Ты дома, заперла двери?

— Да, проверила замки.

— Молодец. — На мгновение она замолчала, будто подбирая слова. — Знаешь что, давай ты сейчас перестанешь накручивать себя. Завари чай, укутайся в плед, включи что-нибудь лёгкое. Завтра мы разберёмся.

— А если мне станет хуже? — прошептала я, чувствуя, как внутри всё сжимается.

— Если станет хуже, звони мне хоть среди ночи, — её голос стал твёрже. — И помни: ты дома. Он не знает, кто ты. Ты в безопасности.

Эти слова, хоть и немного успокоили, всё же не развеяли всей тревоги. Когда звонок закончился, я положила телефон рядом и села, обхватив колени.

Теперь в квартире снова стало слишком тихо, а мысли, будто тени, ползли обратно, чтобы взять меня в плен.

Я встала под горячий душ, позволив воде обжечь кожу и смыть липкий слой тревоги, который тянулся за мной весь вечер. Пар наполнил ванную, обволакивая меня, как кокон, где реальность могла хотя бы на мгновение потерять свои острые грани.

Закрыв глаза, я прислонилась лбом к холодной плитке и сделала глубокий вдох. Звуки воды заглушали всё: мысли, страхи, воспоминания. Но даже это не могло стереть картину, застрявшую в голове. Лицо Марка — искажённое болью, отчаянием. Его слабое, дрожащее тело, словно он уже смирился с тем, что противостоять бесполезно.

«Ты ничего не могла сделать,» — напомнила я себе, но чувство вины всё равно цеплялось, как репейник.

Я выпрямилась и подставила лицо струям воды, позволяя ей течь по волосам, плечам, смывая то, что невозможно снять иначе. Внутри всё ещё был комок напряжения, но, словно за него взялась невидимая рука, он понемногу начал ослабевать.

«Думай о другом, отвлекись,» — приказала я себе. И начала, как это всегда бывало, рисовать образы в голове. Мягкий свет закатного солнца на лице модели, неоновые блики в ночном клубе, пронзительный взгляд сквозь завесу дождя… Вода помогала переключиться, мысли о фотографии постепенно вытесняли ужас сегодняшнего вечера.

Выключив воду, я завернулась в пушистое полотенце и посмотрела на своё отражение в зеркале. Взгляд был тяжёлым, уставшим, но уже не таким потерянным. Я потянулась за зубной щёткой, а потом, по привычке, нанесла ночной крем. Эти простые действия всегда возвращали меня к реальности, как будто ритуалы заботы о себе были способом сказать: «Все в норме»

Закончив с рутиной, я надела мягкую пижаму и направилась в спальню. Лёгкость хлопковой ткани на коже была приятным контрастом к холодному полу под ногами.

Забравшись под одеяло, я устроилась так, чтобы обхватить его руками, словно прячась от внешнего мира. Подушка была прохладной, и я почувствовала, как тело понемногу расслабляется. В комнате было тихо, только приглушённое урчание холодильника напоминало, что мир вокруг не замирает полностью.

Я закрыла глаза, но тени сегодняшнего вечера всё ещё пробегали где-то на краю сознания. «Завтра,» — подумала я. «Разберусь с этим завтра.»

Сон подкрался незаметно, мягко и осторожно, как кошка. Ещё несколько мгновений, и он окончательно накрыл меня, унося в свой мир — мир, где больше не было ни страха, ни вины.

Глава 2. Ада

Свет, мягко проникающий через занавески, разбудил меня, но уютное тепло под одеялом всё ещё удерживало в ленивом полусне. Я лежала, чувствуя, как первые лучи начинают медленно согревать лицо, и пыталась припомнить, почему не слышала привычного звонка будильника. Обычно его громкий сигнал выдёргивал меня из объятий сна без малейшего промедления, но сейчас тишина казалась странно непривычной. В голове закралась тревожная мысль: «Я что, забыла поставить будильник?»

Резкий скачок, одеяло сброшено на пол, ноги касаются прохладного деревянного пола. Я направилась к тумбочке, на которой обычно лежал телефон. Но его там не было. В первое мгновение я подумала, что, возможно, он просто свалился за край. Протянув руку, я сдвинула тумбочку и тут же вздрогнула, заметив, сколько пыли скопилось за ней. Тёмные углы были усеяны серыми комочками, но телефона нигде не было.

— Где ты, чёрт возьми? — пробормотала я себе под нос, чувствуя, как неприятное беспокойство начинает захватывать сознание. Мой взгляд метнулся к гостиной. Может, я оставила его там вчера вечером?

Я пересекла комнату быстрыми шагами и первым делом схватила с дивана тёплый плед, которым накрывалась накануне. Когда я сдёрнула его, услышала, как что-то твёрдое упало на пол. Сердце на мгновение замирает, а потом скачет вверх, как будто уже предчувствуя облегчение. «Ну наконец-то,» — пронеслось в голове.

Но, опустив взгляд, я увидела не телефон, а книгу. Толстая, в чёрной кожаной обложке, она лежала на полу, словно насмехаясь надо мной. На обложке тускло отсвечивали золотистые буквы названия, но я даже не попыталась его прочесть — слишком спешила найти свой телефон.

— Прекрасно. Только этого не хватало, — пробормотала я, подняв книгу и положила её на стол.

В голове уже начинала звучать тревожная сирена: «Я проспала. Чёрт, сколько времени?!» Я кинулась искать телефон дальше. Оглядев гостиную, заметила, что вещи были разбросаны не так, как я их оставила. Привычное чувство порядка нарушалось мелкими деталями: подушки на диване были сдвинуты, а на полу валялась одна из моих футболок.

Что-то явно было не так.

Тревога накатила, будто морская волна, затягивая меня в хаос. Я металась по квартире, проходя каждый угол, поднимая каждую мелочь, но телефона нигде не было. Пол был усеян вещами — книги, одеяло, подушки — все, что попадалось под руку, отправлялось на пол. Ничего. Абсолютно ничего. Я рухнула на диван, едва справляясь с комом в горле. Тяжёлый выдох, дрожащие пальцы зарываются в волосы. Где он? Где мой телефон?

Я обхватила лицо руками, пытаясь хоть немного успокоить бешено колотящееся сердце. «Ада, это просто невнимательность. Ты, наверное, оставила его там, где не привыкла. Успокойся», — уговаривала я себя, но тревога разрасталась, окутывая мысли липкой паутиной.

Не выдержав, я вскочила с дивана, словно сидеть на месте стало невыносимо. Быстрыми шагами направилась обратно в спальню. Комната встретила меня своим привычным уютом, но теперь казалась враждебной, будто хранила свои тайны. Я начала переворачивать постель, не думая о порядке. Матрас соскользнул на пол с глухим ударом. Простыни полетели следом, подушки оказались разбросаны по всей комнате. Я методично осматривала каждый уголок, каждую складку, надеясь, что телефон каким-то образом затерялся в ткани.

Ничего. Абсолютно ничего.

Внутри всё закипало. Гнев накатывал волнами, тёплый и жгучий, как раскалённый металл. Я схватила подушку и швырнула её в стену с такой силой, что она отскочила и упала на пол. Резкий хлопок ткани вызвал мгновенный приступ злости. Сердце колотилось, в висках стучала кровь.

Я остановилась в центре комнаты, тяжело дыша, словно после забега. Злость смешивалась с отчаянием. «Что за чёрт?!» — воскликнула я про себя, сжимая кулаки. Ладони вспотели, ногти вонзались в кожу, оставляя неприятные полосы.

И тут в голову пришла ужасная мысль, как гром среди ясного неба. А что, если его украли? Кто-то мог забрать его… кто-то мог быть здесь. В моём доме.

Я невольно обернулась, будто ожидая увидеть кого-то прямо за своей спиной. Никого. Только тишина, будто сама квартира притаилась, наблюдая за мной. Но это ощущение чужого присутствия не исчезало. Оно осело в груди, тяжёлым камнем давя на сердце.

«Чёрт, что если это правда? Что если…» — мои мысли оборвались, и я отшатнулась, словно от удара. Комната, казалось, начала сжиматься, стены приближались, воздух стал тяжёлым и липким. Я подняла руки, обхватила себя за плечи, как будто это могло защитить меня от собственной паники.

— Да чтоб тебя, — прошептала я, голос дрожал. Слова сорвались сами собой, словно могли разогнать этот новый ужас, поселившийся во мне.

Но они не помогли. Внутри меня что-то начало рушиться, будто лёд треснул и под ним открылась бездна.

Сердце не унималось, словно я только что пробежала марафон, не готовясь к нему ни дня. Каждый удар отдавался глухим эхом в груди, гулко, болезненно. Я стояла в спальне, смотря на беспорядок, который сама же устроила. Одеяло сброшено на пол, подушки валяются где попало, шторы распахнуты, как будто я искала ответы за окном. Но ответа не было. И от этого становилось только хуже.

Я резко выпрямилась, стиснув кулаки. Нужно уйти. Здесь, в этой квартире, дышать больше невозможно. Воздух казался тяжёлым, будто наполненным пылью и недоверием. Если кто-то действительно был здесь, значит, я не могу доверять даже собственному дому.

Рывком открыв шкаф, я принялась перебирать одежду, выхватывая первое, что попадалось под руку. Синие джинсы зацепились за угол полки, но я, не церемонясь, вытянула их с усилием. Свитер грубой вязки вывалился следом. Я натянула всё это, едва замечая, как ткань неприятно колется, и быстро собрала волосы в небрежный хвост. Секунды промедления казались вечностью, словно время играло против меня.

Хватая ключи со стола, я почти выбежала из квартиры. Щёлчок замка позади прозвучал как облегчение, но ненадолго. На улице меня встретил холодный ветер, резко обжёг лицо, но это было даже кстати. Свежий воздух немного прояснил мысли. Я оглянулась, судорожно прищурив глаза. Вокруг всё было таким же, как всегда, но мне всё равно казалось, что кто-то смотрит из-за угла, спрятавшись в тени.

Сделав несколько быстрых шагов к тротуару, я чуть не угодила под колёса машины. Водитель резко затормозил, сигнал проколол воздух, вырывая меня из панического ступора. Я подняла руки в знак извинения, быстро отступила назад, чувствуя, как лицо заливается краской.

— Прости, прости, — пробормотала я, скорее себе, чем ему, и снова огляделась.

— Такси! — выкрикнула я, махая рукой, как утопающий, хватающийся за последнюю соломинку. Несколько прохожих обернулись, кто-то удивлённо приподнял брови. Мне было всё равно. Наконец, жёлтая машина появилась на горизонте. Она ехала медленно, как будто раздумывала, стоит ли спасать меня.

Когда я, наконец, втиснулась внутрь и хлопнула дверью, холод кожи сиденья мгновенно пробрал до мурашек.

— Адрес? — спросил водитель, бросив на меня взгляд в зеркало заднего вида. Его тон был равнодушным, словно это была самая обычная поездка.

— На 24 улицу пожалуйста — отрезала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Машина тронулась, мягко покачиваясь на дороге. Я откинулась на сиденье, чувствуя, как напряжение в груди постепенно сменяется глухой, тягучей усталостью. В голове не унимались обрывки мыслей: почему именно мой телефон? Неужели кому-то понадобилось заходить в мой дом? Или… я просто сходила с ума?

Водитель, бросив на меня пару взглядов, не стал задавать лишних вопросов. Может, он привык к молчаливым пассажирам, каждый из которых несёт в себе свой груз.

Когда я заметила знакомые очертания дома Анны, внутри что-то тёплое вспыхнуло на мгновение. Надежда? Или просто иллюзия, что там я буду в безопасности? Я сунула водителю деньги, даже не глядя, достаточно ли дала.

— Сдачи не нужно, — бросила я, выскочив из машины.

Холодный воздух, хлестнувший по лицу, словно вернул меня в реальность, но это не избавило от гулкой тяжести в груди. Я ускорила шаг, направляясь к стеклянной высотке, где жила Анна. Ледяная хватка тревоги не отпускала, и каждое мое движение было резким, как у загнанного зверя. Ноги сами находили дорогу, пока разум метался в хаотичных догадках.

Дойдя до двери подъезда, я резко потянула ручку, чувствуя, как холод металла обжигает ладонь. Лифт. Единственное, что сейчас отделяло меня от облегчения, от спасения в лице Анны. Но это короткое ожидание оказалось мучительнее, чем я могла предположить. Моя рука зависла над панелью кнопок, будто отказывалась принять ответственность за ещё одно действие.

Я нажала кнопку вызова, и её мягкий звон разнесся по пустому холлу. Лифт медленно спускался с верхнего этажа. Пальцы нервно подрагивали, мысли путались: «Что я скажу? Как объяснить этот дикий страх? Поверит ли она мне, или решит, что я просто схожу с ума?»

Лифт наконец прибыл, и я, не дождавшись полного открытия дверей, почти ворвалась внутрь. Закрытие дверей казалось бесконечно долгим, и я, не удержавшись, надавила на кнопку своего этажа несколько раз, как будто это могло ускорить процесс.

Подъём сопровождался тяжёлым гулом, который казался громче, чем обычно. Голову заполняли всё те же мысли, как злобные шёпоты, не дающие покоя. «Кто-то был у меня дома. Кто-то видел всё. Кто-то знал, что я ничего не услышу. Кто-то украл часть моей жизни, а я даже не заметила.»

На нужном этаже я снова не дождалась, пока двери лифта раскроются полностью, и, выскользнув в коридор, поспешила к двери Анны. Кулаки судорожно сжались, прежде чем застучать в её дверь. Звук моего стука разносился эхом, как в пустом туннеле, и я в панике закричала:

— Анна! Это я, открой! Быстрее, пожалуйста!

Шарканье её шагов за дверью было как спасение. Щелчок замка — словно щит, закрывающий меня от ужаса. Анна выглянула в дверной проём, растрёпанная и сонная, завернувшаяся в простыню. Её лицо выражало растерянность, но во взгляде читалась тревога.

— Ада? Что случилось? — хрипловато спросила она, поднимая на меня испуганный взгляд.

Не дожидаясь её реакции, я уверенно толкнула дверь, ворвавшись в её квартиру. Тепло её дома, лёгкий аромат ванили и кофе мгновенно обволокли меня, но это не остановило поток слов, вырывающихся из меня, как вода из пробитой дамбы.

— Анна, у меня украли телефон! Кто-то был у меня дома! Я уверена, кто-то вошёл в мою квартиру, пока я спала!

Я скинула пальто прямо на пол и начала метаться по комнате, как загнанный зверь, не зная, где найти покой. Слова лились потоком, сбивались, путались, но я не могла остановиться.

Анна подошла ко мне и, мягко положив руки на плечи, попыталась меня успокоить.

— Ада, стой! — сказала она, встряхнув меня. — Успокойся. Что случилось? Ты уверена, что кто-то был у тебя дома? Может, ты просто потеряла телефон?

— Нет! — почти крикнула я, чувствуя, как горло сдавливает ком. — Я всё проверила, обыскала каждый угол, каждую трещину! Я даже заглянула в холодильник!

В эту секунду меня осенило. Холодильник. В голове всплыла картина: пустое место, где раньше стояла бутылка пива. Той самой, которую я купила вчера. Её не было.

Я резко остановилась, повернулась к Анне и, глядя ей в глаза, произнесла хриплым голосом:

— Теперь я точно уверена. Кто-то был у меня дома.

Анна широко раскрыла глаза, но её взгляд оставался мягким. Она обняла меня крепче, словно своим теплом хотела растопить лёд моего страха.

— Всё будет хорошо, Ада. Ты здесь, ты в безопасности, — прошептала она, слегка покачивая меня.

Я почувствовала, как напряжение немного отступает, но паника всё ещё дремала где-то глубоко внутри.

— Мы разберёмся с этим, — твёрдо сказала Анна, глядя на меня. — Я не оставлю тебя одну.

Её слова стали якорем, который позволил мне удержаться на поверхности, хоть ненадолго.

За дверью послышались шаги, затем скрипнула дверь. Мы с Анной одновременно перевели взгляд на нее, и дверь раскрылась чуть шире. В проеме стоял парень с русыми, слегка вьющимися волосами, внешностью, которая могла бы сойти за образ Аполлона. Он был невообразимо красив, с четкими чертами лица, и даже в полутемной комнате его тело сверкало, как скульптура. Волочащаяся простыня едва прикрывала его тело, подчеркивая его силу. Он нахмурился, его взгляд был пристальным и сдержанным, словно он только что проснулся и не ожидал меня увидеть. Его глаза встретились с нашими, и в них появилось недоумение, смешанное с вопросом: что тут происходит?

— Девушки, у вас все в порядке? — спросил незнакомец, его голос был все еще сонным, с легкой хрипотцой. Он стоял в дверях, с таким выражением на лице, еще не осознавая, что произошло.

Анна слегка кашлянула, пытаясь вернуть себя в норму, и посмотрела на меня с выразительным взглядом, будто извиняясь, что ей придется меня ненадолго оставить. В глазах мелькала тень неудобства, но, кажется, она быстро взяла себя в руки.

— Да, у нас все нормально, — произнесла она, обращаясь к мужчине, а затем повернулась ко мне. — Это Ада, моя подруга.

Она сделала паузу, после чего с легкой улыбкой продолжила:

— А это Роб, — представила она юношу, явно ожидая, что я тоже поздороваюсь, но я была так поглощена своими мыслями, что просто кивнула, не успев сформулировать вежливую фразу.

Я пыталась переварить эту неожиданную встречу, но все равно чувствовала, как внутри меня растет напряжение.

Роб бросил мне быстрый взгляд, отсалютовал рукой и поспешил скрыться за дверью, оставив нас наедине. Он был так небрежен, как будто ничего особенного не произошло, а мне показалось, что его спокойствие контрастировало с моим внутренним смятением.

И тут до меня дошло…

— Анна, милая… у тебя ведь было вчера свидание, — вырвалось у меня, когда я закрыла лицо руками, пытаясь скрыться от чувства стыда. Я почувствовала, как все накрыло меня волной вины. Как я могла разрушить ее романтику своими тревогами?

Анна посмеялась, слегка похлопав меня по плечу, и я почувствовала, как она пытается развеять мое напряжение.

— Твои приключения сейчас куда важнее моих, Ада, — подытожила она, с улыбкой глядя на меня. Ее слова, несмотря на их простоту, как-то сразу успокоили меня. Это правда, сейчас было важнее разобраться с тем, что произошло со мной, чем беспокоиться о ее личной жизни.

Я глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться, чтобы не утонуть в собственных переживаниях.

Я ждала на кухне, пока Анна приведет себя в порядок, готовясь отправиться с ней в мою квартиру. Мы должны были найти хоть какие-то улики, которые подтвердят, что кто-то был в моей квартире ночью. Полиция должна увидеть, что я не выдумываю.

— Ада? Я готова, — послышался голос Анны из другой комнаты. Я вздрогнула, возвращаясь в реальность. Роб уже успел ретироваться, покидая место обнаружения. В спальне слышались их приглушенные голоса, и, хоть я не могла разобрать слов, их разговор уже не волновал меня. Я не могла думать о мелочах, когда в моей жизни появился человек, нарушивший все границы.

Возвращаясь домой, я чувствовала, как мои мысли становятся всё более запутанными. Холодный вечерний воздух никак не помогал прояснить голову, а лишь добавлял нервного дрожания в мои движения. Когда я подошла к своей двери, сердце начало колотиться так сильно, что от его стука заложило уши.

Я остановилась у двери, словно она была последней преградой перед неизведанным. Металлическая ручка холодила пальцы, пока я медлила, не решаясь повернуть ключ в замке. Анна стояла позади меня, её присутствие придавало уверенности, но я всё равно чувствовала себя на краю пропасти.

— Ты готова? — спросила она, и её голос прозвучал неожиданно громко в этой пугающей тишине.

Я кивнула, не глядя на неё, и медленно открыла дверь. Сначала на миллиметр, затем чуть шире. Скрип петлей прозвучал слишком громко, будто подчеркивая, насколько мёртвой была тишина в моей квартире. Я сделала шаг внутрь, словно входила в воду, холодную и непроглядную. Каждое движение казалось резким и неестественным, как у актёра на сцене, который пытается скрыть свой страх.

Квартира выглядела так, будто ничего не изменилось, но это было обманчиво. Казалось, что воздух стал плотнее, как будто кто-то всё ещё был здесь, невидимо наблюдая за мной. Я почувствовала, как спина покрылась холодным потом.

Анна шагнула вперед. В её руках всё ещё была эта сумка, с которой она вошла, и я видела, как она нервно сжимает её ручку.

Мы обе двинулись в сторону спальни, оставляя за спиной остальную часть квартиры. Каждый шаг по деревянному полу казался оглушительным, заставляя меня вздрагивать. Мы подошли к двери спальни. Я чувствовала, как холодный воздух сквозняком просачивается через дверной проём, как будто внутри кто-то только что прошёл.

— Давай, открой, — прошептала Анна, её голос звучал напряжённо, как туго натянутая струна.

Моя рука потянулась к ручке двери, и в этот момент я поняла, что, возможно, в последний раз чувствую себя в относительной безопасности. С лёгким нажатием дверь открылась, и я замерла.

В комнате всё было на своих местах. Моя постель, которую я разворошила, шкаф, слегка приоткрытый, как будто кто-то торопливо закрыл его, и… телефон. Он лежал на прикроватной тумбочке, будто никто и не думал его трогать.

Моя голова закружилась. Сердце ухнуло вниз, как при падении с высоты. Я чувствовала, как Анна стоит рядом, её дыхание тяжёлое, напряжённое.

— Ада… — начала она, но я подняла руку, заставляя её замолчать. Я сделала шаг вперёд, медленно, словно проверяя, не спущен ли курок ловушки, которую я не вижу.

Когда я подошла ближе, мой взгляд заметил нечто странное. На тумбочке, рядом с телефоном, стояла бутылка пива. Та самая, что пропала из холодильника. Она была наполовину пуста, а на стекле остались следы конденсата, как будто её только что кто-то пил.

— Кто-то здесь был, — прошептала я, не сводя глаз с бутылки.

И в этот момент я услышала звук. Лёгкий скрип, почти неслышный, но он разорвал тишину, как раскат грома. Мы обе замерли. Звук донёсся из угла комнаты, где стоял шкаф.

Анна переглянулась со мной, её глаза были широко раскрыты. Моя рука машинально дёрнулась к ножу, который я зачем-то сунула в карман перед тем, как вернуться домой. Внутри меня всё кричало: «Беги!», но я стояла как вкопанная.

— Открывай, — прошептала Анна, её голос был тихим, но в нём слышалась стальная решимость.

Я шагнула вперёд и резко распахнула дверцы шкафа. Он был пуст. Только мои вещи висели, как обычно, без намёка на что-либо постороннее. Но это не успокаивало. Воздух в комнате всё ещё казался тяжёлым, насыщенным чужим присутствием.

Я развернулась к Анне. Её лицо было напряжённым, а губы сжаты в тонкую линию.

— Нам нужно в полицию, — сказала она.

Я не стала спорить. Мы быстро покинули квартиру, захлопнув дверь за собой. На этот раз тишина в коридоре не казалась спасением. Она только усилила ощущение, что мы сделали правильный выбор.

Полицейский участок встретил нас холодным светом ламп и пронзительным запахом дешёвого кофе. Мы с Анной сидели напротив офицера, заполняющего бумаги, и наперебой пересказывали всё, что произошло. Я судорожно сжимала пальцы, глядя на его безразличное лицо. Казалось, он слышал подобные истории десятки раз и уже давно перестал в них вникать. Его брови чуть приподнимались от особенно эмоциональных выкриков, но это было скорее механическое движение, чем настоящая реакция.

Анна, кипящая как чайник, излагала свою версию событий, яростно размахивая руками, её голос периодически срывался от злости. Я тоже пыталась что-то добавить, перебивая её, но офицер лишь лениво чертил что-то в блокноте. Его взгляд блуждал где-то над нашими головами, а движения были такими неспешными, что я начала сомневаться, записывает ли он вообще что-нибудь.

— Мы проверим вашу квартиру, — сказал он, едва отрываясь от своего листа, и закрыл блокнот с таким видом, будто только что завершил чтение скучного отчёта. — Сегодня вечером пришлём патрульных. Уверен, вам не о чем беспокоиться.

Его голос звучал так, будто он заканчивал дежурный разговор в супермаркете, а не принимал заявление о возможном вторжении в частную собственность. Я почувствовала, как внутри закипает гнев. Неужели он нас вообще не слушал?

Анна фыркнула, демонстративно выдохнув через нос, и поднялась с кресла, поправляя сумку на плече. Мы переглянулись, её взгляд был полон разочарования. Не говоря больше ни слова, мы вышли из участка, оставив за спиной это место, пропитанное равнодушием.

На улице нас встретил тёмный вечер, слегка освежающий после затхлого воздуха участка. Город уже готовился ко сну: редкие прохожие спешили домой, а фонари лениво освещали тротуары. Я чувствовала себя пустой. Мы отдали историю, которая для нас была настоящим кошмаром, людям, которые её проигнорировали.

— Сегодня я останусь у тебя, — вдруг сказала Анна, её голос прозвучал твёрдо, словно приказ.

— Не возражаю, — пробормотала я, пытаясь натянуть лёгкую улыбку за платком, который поправляла на шее. В её решимости было что-то ободряющее.

— И если этот придурок решит снова вломиться, ему точно не поздоровится, — добавила она, махнув рукой, как рыцарь, готовящийся к битве. — Я докажу ему, что он ошибся дверью.

Мы обе рассмеялись, и это немного разрядило напряжение. Казалось, именно этого смеха мне и не хватало, чтобы снова почувствовать себя живой.

По дороге домой мы зашли в магазин. Анна, не раздумывая, взяла бутылку текилы и пару лимонов. Она объяснила, что алкоголь — лучшее средство от любого ужаса. Я не возражала. Нам действительно нужно было снять напряжение и отвлечься.

В квартире Анна сразу же распаковала покупки и разлила текилу по рюмкам, подмигнув мне, как опытный бармен.

— За то, чтобы оставить страх за дверью, — произнесла она, подняв рюмку, и я почувствовала, как от её слов на сердце становится немного легче.

Я ответила ей лёгкой улыбкой и подняла свою рюмку. Горячая жидкость обожгла горло, но оставила после себя приятное тепло. Мы рассмеялись, одновременно зажмурившись от вкуса.

— Ну вот, уже лучше, — протянула Анна, откинувшись на спинку стула. — Теперь скажи мне, как ты собираешься спать этой ночью?

— С тобой в одной квартире? Легко, — усмехнулась я, чувствуя, как остатки тревоги начинают растворяться в воздухе. — А если что-то случится, я знаю, кто первым рванёт в бой.

Она кивнула, подмигнув.

На кухонном столе всё ещё лежал телефон. Мы обе инстинктивно избегали смотреть на него. Он казался свидетелем, молчаливым участником всех сегодняшних событий. Казалось, стоит нам посмотреть на него, как он раскроет какой-то страшный секрет.

— Думаешь, это не повторится? — тихо спросила я, наконец взглянув на подругу.

— Конечно, — твёрдо ответила она, глядя мне прямо в глаза. — Просто нужно время. А пока мы справимся. Вместе.

Её слова звучали как обещание, и я крепко держалась за эту мысль.

Текила в моей рюмке блестела в приглушённом свете кухни, словно приглашая меня отложить всё тревожное на потом. Я поднесла рюмку к губам, сделав ещё один глоток, и, поставив её на стол, с сарказмом сказала:

— Ну что, ещё пара рюмок, и я, возможно, наберусь смелости, чтобы наконец проверить телефон. Посмотрю на него так, как будто он вообще никогда не исчезал.

Анна хмыкнула, склонив голову в сторону. Её глаза сверкнули в свете настольной лампы. Она взяла свою рюмку и подняла её, словно мы только что заключили сделку.

— Давай выпьем за твою смелость, Ада. Может, это поможет разобраться, что там наш воришка натворил.

Мы рассмеялись, и на секунду напряжение, которое словно висело в воздухе с момента моего появления в участке, исчезло. Я опустошила свою рюмку, чувствуя, как жидкость приятно обжигает горло и наполняет тело теплом.

Разговор потёк сам собой. Мы обсуждали работу, вспоминали странных клиентов, смеялись над ситуациями, которые в обычное время вряд ли показались бы смешными. Выпитая текила будто растворила все страхи и сомнения, оставив нас одних с абсурдом происходящего.

— Представляешь этого «гения»? — начала я, откидываясь на спинку стула. — Залез в квартиру, стащил телефон, испугался моего грозного вида и вернул его, словно хотел сказать: «Простите, я не хотел!»

Мы обе взорвались смехом, представляя неуклюжего воришку, который чуть не расплакался от страха. Страх отступил, а на его место пришёл простой человеческий абсурд, который, кажется, был куда легче переварить.

— Ладно, посмотрим, что там, — сказала я, взяв телефон в руки. Холодный металл устройства сразу отрезвил меня, словно напоминая, что всё это не выдумка. Сердце пропустило удар. Я разблокировала экран, вдохнув поглубже, и нажала на иконку галереи.

Анна потянулась через стол, схватила меня за руку и прошипела, как будто раскрывала главный секрет вселенной:

— Подумай о нюдсах, Ада.

Я резко повернула голову, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Щёки обожгло жаром. Глаза Анны лукаво блестели, а уголки её рта дрожали, с трудом сдерживая смех.

— Ты серьёзно? — прошептала я, чувствуя, как стыд и смущение смешиваются во мне с волной необъяснимого смеха. — Нюдсы?

Анна кивнула с таким торжественным видом, что я не выдержала и рассмеялась. Смех был нервным, но освобождающим, словно кто-то наконец снял с меня тяжёлый груз.

— Ты невыносима! — выкрикнула я, слегка ударив её по руке, а она только фыркнула.

— Серьёзно, если мы вдруг найдём там твои горячие фотки, это будет самая нелепая развязка за всю историю, — сказала она, театрально закатывая глаза. — Может, поднимем бокалы за то, чтобы у тебя в галерее оказались только пейзажи и милые котики?

— Или за то, чтобы мои горячие фотки хотя бы выглядели достойно, если их уже кто-то успел увидеть, — ответила я, закатив глаза, но подняв рюмку с долей иронии.

Анна взорвалась смехом и подняла свою рюмку.

— За тебя, Ада. И за то, что твои фотки, если они есть, были достойны восхищения.

Мы выпили, смеясь над всей нелепостью момента. Смех был громким, звонким, почти истерическим, но в нём было облегчение. Как будто, отпуская шутки, мы отгоняли страх. Может, в этот момент мы действительно чувствовали себя сильнее.

Стук в дверь вырвал нас из алкогольной эйфории, словно гром среди ясного неба. Анна, которая только что заливалась смехом над нелепой шуткой, замерла, держа в руках рюмку с остатками текилы. Я почувствовала, как меня пронизывает холодок тревоги, поднимающийся от живота к груди.

— Ты кого-то пригласила? — шёпотом спросила я, взглядом указывая на дверь.

Анна отрицательно покачала головой, её лицо стало серьёзным. Мы обе замерли, напряжение повисло в воздухе. Стук повторился, на этот раз чуть громче. Я подалась вперёд, прислушиваясь, но за дверью было тихо.

— Может, это тот самый вор? — с пьяной решимостью прошептала Анна, в её голосе прозвучали нотки вызова. — Сейчас я ему покажу, как вламываться в дома!

Она решительно поднялась с кресла, но, сделав пару шагов, закачалась и ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

— Подожди! — воскликнула я, вскочив на ноги. — Сначала нужно вооружиться.

Я рванула на кухню, открывая ящик с кухонными принадлежностями. Мои руки дрожали, мысли путались, и вместо ножа я нащупала первую попавшуюся вещь — прихватку. Куда делись все мои ножи?

— Ада, серьёзно? — насмешливо фыркнула Анна, когда я протянула ей «оружие». — Прихваткой мы его точно не напугаем.

— Ладно, тогда держи ложку, — бросила я, и мы обе не выдержали — разразились смехом. Это было глупо, нелепо, но смех было не сдержать.

Стук повторился, прерывая наш весёлый момент. Анна кивнула, решительно направляясь к двери. Я последовала за ней, сжимая в руках то, что всё же нашла — кухонный половник. Моя голова кружилась от текилы, но инстинкт самосохранения всё ещё пытался пробиться сквозь алкогольное облако.

Анна резко распахнула дверь, и на пороге оказались двое полицейских в форме. Их лица были спокойны, но внимательны, словно они уже успели заметить насмешливо-нелепую картину нашей подготовки.

— Добрый вечер, дамы, — произнёс один из них, высокий и уверенный в себе офицер. — Мы из полиции. Поступило заявление о возможном проникновении в эту квартиру. Мы пришли проверить, всё ли в порядке.

Я почувствовала, как стыд мгновенно заполнил меня, словно лавина, смывающая остатки пьяной решимости. Анна, не растерявшись, сделала шаг в сторону, жестом приглашая офицеров внутрь.

— Конечно, заходите, — сказала она, пытаясь звучать уверенно, но её тон выдавал лёгкую неловкость.

Полицейские вошли, осматривая квартиру. Мы с Анной стояли рядом, как две провинившиеся школьницы, стараясь выглядеть серьёзно, но нам это явно не удавалось. Один из офицеров заметил бутылку текилы на столе и ухмыльнулся, но ничего не сказал.

Они разделились, осматривая комнаты. Мы с Анной переглянулись, и в её глазах я заметила смесь лёгкой паники и раздражения. Я молча пожала плечами, словно говоря: «Ну что поделаешь?»

Минуты тянулись мучительно долго. Шаги полицейских раздавались эхом, пока они проверяли каждый угол. Наконец, они вернулись в гостиную.

— Квартира чиста, — сказал один из них. — Окна закрыты, следов взлома нет. Если что-то ещё случится, не стесняйтесь обращаться.

— Спасибо, — кивнула я, мой голос звучал твёрже, чем ожидалось.

Офицеры ушли, оставив нас в странной тишине. Мы стояли в гостиной, слушая, как их шаги удаляются по коридору. Я выдохнула, чувствуя, как напряжение покидает тело, оставляя после себя лёгкую усталость.

— Ну что ж, — тихо произнесла Анна, опускаясь обратно в кресло. — Кажется, мы с тобой справились. Хоть и с полицейскими.

Я кивнула, усевшись рядом и потянувшись за рюмкой. Мы подняли бокалы, молча выпили, понимая, что этот вечер станет одним из тех, которые мы будем вспоминать с улыбкой — и с небольшим стыдом.

Светящийся экран телефона разорвал ночную тишину, словно тонкий звонок колокола в мёртвом пространстве. Я замерла, лежа на кровати рядом с Анной. Её дыхание, ровное и глубокое, напоминало о том, что сон уже завладел ею полностью. Она свернулась клубочком, накрывшись пледом, как ребёнок, спрятавшийся от всех бед. Я же осталась наедине со своим напряжением.

Сигнал повторился. Я чуть приподнялась, всматриваясь в полумрак комнаты, и увидела, как экран телефона, лежащего на кухонном столе, мерцает мягким голубоватым светом. Он казался чем-то чужим, вторгшимся в мой дом, в мою ночную безопасность, как невидимый гость, пришедший напомнить, что спокойствие — лишь иллюзия.

Меня парализовало. Алкоголь ещё густо плыл в венах, притупляя движения, но не страх. Я лежала неподвижно, как будто плед, натянутый до самого носа, мог защитить меня от всего зла этого мира. Сердце замедлило свой ход, но только на мгновение. Адреналин, словно игла, впился в тело, заставляя его откликнуться.

«Это просто телефон, — сказала я себе, — всего лишь дурацкий телефон.»

Собравшись с силами, я медленно, почти по миллиметру, откинула плед и опустила ноги на пол. Он был холодным, как лёд, и это слегка привело меня в чувство. Анна даже не шелохнулась. Я подумала, что, будь это землетрясение, она, скорее всего, всё равно продолжила бы спать. И всё же я двигалась осторожно, словно боялась разбудить не её, а что-то куда более страшное, что могло скрываться за этим сигналом.

Комнаты утопали в темноте. Я кралась через гостиную, стараясь не наступить на скрипящие половицы. Тени от мебели и углов будто ожили, наполняя пространство иллюзией движения. Каждый шаг отдавался в ушах, казалось, даже дыхание звучит слишком громко.

Я добралась до кухни и замерла. Телефон всё ещё мерцал, его экран напоминал окно в другую реальность, где мне не хотелось быть. Я сделала глубокий вдох и протянула руку, почувствовав, как ладонь сковывает лёгкий озноб.

Экран разблокировался. Штормовое предупреждение. «Ожидаются сильные порывы ветра…»

Я закрыла глаза, чувствуя, как напряжение отпускает меня. Всё это время я готовила себя к худшему, но вместо этого получила сообщение, которое на трезвую голову вызвало бы разве что раздражение.

Я выдохнула и неожиданно хихикнула. Смех прозвучал тихо, но все же слишком громко для тишины вокруг. Он был нервным, но таким же освобождающим, как струя свежего воздуха после долгого нахождения в душной комнате.

— Молодец, Ада, — прошептала я себе, убирая телефон обратно на стол. — Вот уж настоящий герой сегодняшнего вечера.

С чувством облегчения и лёгким привкусом смущения я повернулась и направилась обратно в спальню. Каждое движение теперь казалось чуть легче, чуть быстрее. Когда я вернулась к кровати, Анна по-прежнему спала, не замечая ничего из того, что я пережила за последние минуты. Я снова укрылась пледом, чувствуя, как усталость накрывает меня с головой.

Глаза закрылись, и последние мысли о светящемся экране растворились в темноте сна. За окном завывал ветер, но теперь он звучал почти успокаивающе, как шёпот, говорящий: «Ты в безопасности. Пока.»

Глава 3. Ада

Прошло уже четыре дня с того момента, как мой телефон исчез и вновь вернулся ко мне. Анна, словно обретя новое призвание, взяла на себя роль моего личного телохранителя. Она не упоминала ни о Робе, ни о своих романтических делах. Вместо этого она осталась со мной, как бы доказывая, что готова стоять рядом, пока я не верну себе чувство спокойствия.

Мы превратили мою квартиру в крепость. Это было тихое сопротивление, демонстрация того, что мы не дадим страху управлять нашей жизнью. Однако такая оборона требовала отдыха, и мы позволили себе пару дней полного ничегонеделания. Но мир вокруг не стоял на месте, и вскоре нас затянула работа. Студия снова стала нашим маленьким миром, где реальность растворялась в искусстве.

Сегодняшний день обещал быть особенно насыщенным. Съемка команды пожарных — целая толпа атлетичных мужчин, которые, кажется, были рождены для того, чтобы сводить людей с ума. Это была не просто работа, это был настоящий подарок судьбы.

С самого утра мы с Анной были в предвкушении. Я выбрала черный облегающий комбинезон, который подчёркивал каждую линию моего тела. Я знала, что выгляжу прекрасно, и чувствовала себя уверенно. Высокий хвост придавал моему образу строгую аккуратность, а легкий макияж с удлиненными стрелками делал взгляд дерзким.

Анна, напротив, выбрала романтический образ. Её светлые волосы свободно ниспадали на плечи, а розовый корсетный топ с аккуратной отделкой подчёркивал её женственность. Белые джинсы, идеально облегающие её фигуру, завершали образ, придавая ему свежести и лёгкости. Она выглядела так, будто собиралась не на работу, а на свидание с мечтой.

Когда мы добрались до студии, нас обеих поглотило чувство предвкушения. Я занялась аппаратурой, внимательно настраивая свет, проверяя каждый угол. Свет должен был создавать идеальную атмосферу: мягкие блики, которые подчеркнут детали, и тени, добавляющие глубины. Анна же сосредоточилась на декорациях: тканевые драпировки, блестящие аксессуары, всё это складывалось в единый пазл. Она двигалась с той грацией, которую я всегда в ней ценила, её руки будто сами знали, что делать, чтобы кадр ожил.

— Ууу, я в таком предвкушении, — заявила Анна, её глаза сверкали, словно у ребёнка перед праздником. Она остановилась перед зеркалом, изучая своё отражение. — Эти пожарные, наверное, с ума сойдут, увидев нас. Думаю, урву несколько номеров телефонов.

Я рассмеялась, не удержавшись. Анна была неподражаема в своей лёгкости.

— Анна, они же узнают, что ты взяла номера у всех, — с улыбкой заметила я, глядя, как она кокетливо поправляет волосы.

— Пусть узнают, — отмахнулась она, словно речь шла о мелочи. — Я могу себе позволить.

Она подмигнула мне в зеркало, а я только покачала головой. Работа с Анной всегда была настоящим удовольствием. Её энергия, её азарт заражали, а её умение находить радость в любой ситуации делали её незаменимой.

Всё было готово. Мы стояли в студии, окружённые оборудованием и декорациями, и ждали гостей, которые вот-вот должны были прийти. В воздухе витал аромат свежего кофе и лёгкий налёт адреналина — то самое чувство, которое я так любила в своей работе.

Входная дверь с лёгким скрипом приоткрылась, и наши взгляды немедленно устремились к ней. Сначала показалась тень, затем лицо — лицо, которое могло быть вырезано из мрамора: резкие черты, чёткий подбородок, высокие скулы. Карие глаза, обрамлённые густыми ресницами, мягко сияли, будто в них отражался свет от окна. Когда он улыбнулся, обнажив ровный ряд белоснежных зубов, я почувствовала, как воздух в студии стал гуще. Его голос, глубокий, обволакивающий, отозвался теплом в самых потаённых уголках сознания.

— Привет, девушки, — сказал он, и это «девушки» прозвучало как лёгкий, но чёткий удар по моему сердцу.

Я машинально сглотнула, пытаясь вернуть себе голос.

— Привет, — произнесли мы с Анной одновременно, наши голоса прозвучали неожиданно тихо.

Следом за ним в студию вошёл ещё один — брюнет с дерзким взглядом, его золотистые глаза сияли, как янтарные капли, поймавшие свет. От него веяло уверенностью и какой-то дикой энергией, которая, казалось, могла выйти из-под контроля в любой момент. На его мускулистом теле кожаная куртка сидела так, будто вот-вот готова была лопнуть от напряжения.

— Девушки, нас тут много, — сказал он с хрипотцой и лёгкой усмешкой, бросив взгляд на нас. Его голос был как шаг по гравию — тяжёлый, но притягательный.

И вот, словно из портала, за ними начали входить ещё мужчины. Один за другим. Высокие, мощные, с широкими плечами и открытыми улыбками. Их формы, их движения, их смех заполнили всю студию, словно они были частью чего-то большего, чем просто команда пожарных. Каждый из них выглядел так, будто только что сошёл с обложки журнала, где главный сюжет — сила, мужественность и уверенность.

Я выдохнула, стараясь не выдать лёгкой растерянности, но от этой волны энергии голова чуть закружилась. Казалось, что сама студия стала тесной, словно стены сжались, чтобы вместить их всех.

— Рады видеть вас, парни, — сказала я с уверенной улыбкой, хоть внутри всё ещё бушевали эмоции.

— А мы рады видеть вас, красавицы, — откликнулся один из них, и его улыбка осветила студию теплом. Его глаза задержались на мне чуть дольше, чем следовало, и я почувствовала, как это пристальное внимание заставляет кровь приливать к щекам. Это было странное ощущение — смесь лёгкого смущения и непрошеного волнения.

Анна, не упуская момента, взяла инициативу в свои руки. Она взмахнула ладонью, жестом приглашая мужчин следовать за ней.

— Пойдемте, я покажу, где вы сможете переодеться, — сказала она, двигаясь вперёд с той уверенностью, которая всегда была её визитной карточкой. Она вело себя так, будто это была самая обычная съемка, но в её взгляде светилось веселье.

Когда мужчины скрылись за дверью, Анна вернулась ко мне, её глаза искрились озорством.