Оглавление

Там, где кончается время

Книга 1. Идущие через сельву

Глава 1. Доктор и Комиссар

— Итак, что вы решили, Комиссар?

— Я ничего не решаю, господин… э-э….

— Доктор. Просто Доктор.

— Хорошо, Доктор. Я познакомлю вас с одним человеком, а решать будете вы.

— Комиссар, а вы гарантируете, что человек, с которым вы хотите меня познакомить, возьмётся за этот… как бы лучше сказать… заказ?

— Я ничего не могу вам гарантировать, Доктор. Вернее, могу гарантировать, что я поговорю с этим человеком. А также то, что этот человек имеет возможность выполнить ваш заказ. Но будет ли он это делать, тут я ничего не могу сказать заранее.

— То есть, вы хотите сказать, что человек, зарабатывающий выполнением подобных заказов, может отказаться от работы, за которую мы готовы заплатить на порядок больше, чем обычно?

— Да, вы правильно уловили суть.

— Но почему? Я не понимаю!

— Прошу прощения, вы хорошо знакомы с ситуацией в… ну, скажем, в той местности, где нужно выполнить ваш заказ?

— А вы считаете, что сюда могли прислать некомпетентного человека?

— Я этого не говорил. Наверняка в общих чертах вам известна ситуация. Но некоторые нюансы могли просто ускользнуть от вашего внимания.

— Какие нюансы?

— Например, реальное положение и статус так называемых проводников. — Комиссар замолчал, придвинул к себе стакан с крепким коктейлем, отхлебнул. Его собеседник взглядом показал, что ждёт продолжения. — Так вот, это особые люди, хорошо знающие себе цену, имеющие свой кодекс и правила поведения. Никто кроме них не может проходить по местной Сельве, не подвергаясь смертельной опасности не только от неё, но и со стороны местных племён.

— Этих племён насчитывается порядка пятнадцати? — заметил Доктор.

— Никто не знает точно, может, и больше. Они то ссорятся друг с другом, то мирятся, сохраняют нейтралитет, или идут войной. Но в одном они схожи все до единого: в презрении и ненависти к нам, человекам разумным, так сказать. Всякий человек, появившийся в Сельве сам по себе, скорее всего, будет тут же убит.

— Любой, за исключением проводника, — спокойно заметил Доктор.

— Да, чаще всего так. В принципе, с некоторыми племенами можно договориться, но у проводника при этом гораздо больше шансов. Каким-то образом эти люди научились ладить с местными племенами, во всяком случае, далеко не каждое племя пытается их убить, с ними считаются, пропускают, при соблюдении неких условий, по своей территории, заключают различные сделки и договора и даже позволяют проводить других людей, своих клиентов. Этих проводников не так много, все они нам известны, и с ними также соблюдается некий договор. Они помогают нам, если нужно проникнуть на территорию аборигенов, а мы платим за это, и ещё закрываем глаза на то, что они иногда находят в Сельве различные драгоценные камни, золотые самородки и так далее. Это их бизнес, и мы его не касаемся.

— И вы за столько лет не смогли поставить этот незаконный бизнес под свой контроль?

— Я же говорю, проводники — это особые люди. Мы нуждаемся в них больше, чем они в нас. Одно время некоторые дельцы из криминальных структур решили взять деятельность проводников под контроль, получать свою долю. Мы пытались им помешать, но вы же знаете, что такое мафия. Арестуешь какого-нибудь типчика, а у него куча адвокатов, которые легко докажут, что он просто проходил мимо, и в результате ты же остаёшься виноватым. Так вот, когда терпеть уже не стало никакой возможности, проводники просто ушли в Сельву. Все, как один. Бандиты сунулись было за ними, но местные их быстро перебили. Это же Сельва, там против местных человеки как слепые котята. Ну вот. А тех, кто не пошёл в Сельву, на другой день перебили в Городе. Всех: боевиков, организаторов, адвокатов — всех, кто так или иначе был связан с мафией. Официально всё списали на аборигенов, а с тех взятки гладки. Больше никто не покушался на контроль за бизнесом проводников, тем более что и Закон на их стороне. Вот поэтому мы и поддерживаем с ними хорошие отношения, и чаще именно они ставят нам условия сотрудничества, а не мы им.

— Хорошо, Комиссар, это всё лирика. Меня мало интересуют все эти игры в поиски драгоценностей. Мне нужен Артефакт, всё остальное не имеет значения.

— Я понял вас, Доктор. Но как проводник узнает, где он находится? Легенды об этом предмете или явлении ходят давно, но никто не может толком сказать, что такое этот Артефакт и где его искать. Мои проводники брались вести клиентов на тех условиях, что те сами показывали место, куда хотят попасть, а дело проводника привести их туда, избегая возможных опасностей.

— И, разумеется, по приходу на место никто ничего не находил?

— Именно так. В большинстве своём эти клиенты воображали, что придя на место, они легко увидят то, что искали. Ну там, свечение какое-нибудь, голоса, излучение на худой конец. Но никаких аномалий там не было, и, потоптавшись на месте несколько дней, они возвращались назад.

— А проводники ничего не знали, не могли им подсказать? За хорошее, понятно, вознаграждение?

— Честно говоря, ни один опытный проводник в существование этого Артефакта не верит. Он берётся провести клиента в указанную точку и вернуть его в целости и сохранности назад. И его абсолютно не волнует, найдёт там клиент то, что искал, или нет. Тем более что точки поиска постоянно меняются. Один клиент утверждал, что это холм у Синего ручья, другой хотел идти к болотам Вейса, третий — ещё куда-нибудь.

— Я понял вас. В отличие от всех ваших клиентов, мы точно знаем место, где находится Артефакт. Я хочу, чтобы ваш проводник взялся пройти к месту его нахождения и привёл туда моих людей. Мы платим ему за работу три миллиона, плюс ещё один миллион — вам, за посредничество, так сказать. Надеюсь, это хорошие условия.

— Да, Доктор, условия очень хорошие, просто замечательные. Если бы я был проводником, то отправился в эту экспедицию прямо сейчас. Но увы, я не обладаю этим даром. Я обещаю в течение двух-трёх дней найти свободного проводника и переговорить с ним. Для этого мне нужно знать, кого вы хотите отправить с ним в Сельву.

— Это будет группа из четырёх-пяти человек, во главе с руководителем. Все они имеют опыт горных восхождений, охоты, путешествий по непроходимым зарослям и так далее. Если количество членов группы слишком велико, его можно сократить.

— Как вам сказать, Доктор… проводники ходят в основном в одиночку, очень редко — вдвоём. Но больше двух человек в их группах не бывает никогда. И это не каприз или прихоть. Сельва — очень серьёзное место, там слишком много ловушек и западней, и реагировать надо быстро и чётко. Поэтому в Сельве можно надеяться только на себя, или на очень надёжного партнёра.

— А как же клиенты, которых проводники ведут за деньги?

— Один проводник всегда берёт только одного человека, который перед экспедицией проходит тщательную подготовку в течение недели. Можно, конечно, провести группу, но тогда каждого её члена будет вести свой проводник, независимо от других…

— Хорошо, мне всё понятно. С вашим проводником пойдёт один человек, руководитель несостоявшейся группы, Лора Лепски.

— Простите, Доктор, но это совершенно невозможно! Ни один проводник никогда не возьмёт в Сельву женщину!

— Дорогой Комиссар! Давайте на этом закончим наши торги, а то у меня начинает складываться впечатление, что это вы платите и делаете заказ, а я пытаюсь ставить условия. Наша организация даёт сумасшедшие деньги, мы соглашаемся на отсрочку для прохождения подготовки, сокращаем группу до одного человека, а вы всё время пытаетесь выторговать ещё какие-то условия. Короче говоря, я даю вам и вашему протеже десять дней на подготовку к экспедиции и ни минуты более. Кандидатура Лоры не обсуждается. Аванс вам и проводнику будет перечислен в день начала подготовки. Спасибо за понимание и всего доброго!

Глава 2. Знакомство Гая и Лоры

— То есть, грубо говоря, он поставил тебе ультиматум?

— Не совсем так. Просто он прекрасно знает, что мне деваться некуда. И тебе, друг Гай, тоже. Ты же не хочешь упустить такой сказочный куш? Или тебе каждый месяц предлагают три миллиона за обычную экспедицию в Сельву?

— Нет, далеко не каждый. Но и идти в Сельву с бабой тоже не предлагают. А ты прекрасно знаешь, что дело тут не в суевериях.

— Я-то знаю. Но я знаю и другое — весь расклад, почему это хлыщ так уверен в себе. Я предложил это дело тебе. Если ты не согласишься, я предложу другому проводнику. Кто-нибудь всё равно согласится. Так что свои посреднические я получу всегда.

— Ты уверен? А если не согласится никто?

— Может случиться и так, хотя маловероятно. Но Доктор и его друзья не успокоятся. Ты знаешь, сколько раз в Сельву отправлялись экспедиции для поиска Артефакта?

— Не скажу точно, но я лично водил туда клиентов раз десять.

— То есть, сам видишь, слухи об этом ходят давно, и слухи упорные. Но в данном случае за дело взялись серьёзные ребята, которым этот Артефакт очень нужен. Сейчас они пытаются цивилизованно договориться с нами — местной администрацией и с вами, проводниками. В своё время эту планету объявили международным заповедником, аборигенов нельзя трогать, можно только мягко перевоспитывать. (Здесь Гай иронически хмыкнул, а Комиссар пожал плечами). На вашу деятельность закрывают глаза, пока вы нужны для поиска этого самого Артефакта.

— А что они могут сделать? Ты же помнишь, что стало с мафиозами, которые хотели присосаться к нашему бизнесу?

— Гай, дорогой, нам многое позволяют, пока здесь играют в демократию и цивильное общество. Добыча драгоценных камней мизерна, поэтому вам и дают ею заниматься. Для друзей Доктора — это всё мелкие детские забавы в песочнице. Им нужен Артефакт. Пока есть надежда его добыть цивилизованно — они платят деньги и снаряжают экспедиции. Но как только они поймут, что таким путём добыть его невозможно, они подомнут ситуацию под себя. Несколько провокаций с убийствами мирных жителей возле Сельвы, сожжёнными поселениями; сюда вводятся полицейские силы, то есть регулярная армия. Все неугодные просто уничтожаются, аборигены выжигаются какой-нибудь дрянью вроде напалма, путь к Артефакту открыт. Конечно, в ООН поднимется страшный скандал, но Доктор или кто-то подобный быстро заткнут всем глотки: несколько репортажей с объёмными фотографиями обезображенных трупов, горящих домов, ну и так далее. И, конечно, ваш бизнес лопается, как мыльный пузырь, а оставшиеся в живых проводники расползаются по другим планетам.

— Да уж, картинка просто чудесная!

— Ага, и при этом вполне вероятная.

— Но как же я поведу в Сельву бабу? Это ведь самоубийство без анестезии! Что, нельзя было без этого обойтись?

— Феминизм, толерантность… Сейчас, сам знаешь, с этим строго.

— Кто она такая хотя бы?

— Боюсь, что информация тебя не обрадует. Ей двадцать четыре, она убеждённая феминистка и чайлдфри (1). Натренирована, отлично стреляет, владеет рукопашным боем. Разумеется, не замужем. Племянница одного из директоров Корпорации, поэтому идти против её желаний опасно для жизни.

— Убеждённая феминистка, говоришь? Ладно, давай её сюда, посмотрим на эту феминистку, — Гай помолчал, а затем выдал длинное заковыристое ругательство с применением самой убийственной ненормативной лексики.

***

Лора оказалась высокой яркой блондинкой, довольно симпатичной — для любителей сильных женщин. Накачанные руки, умеренно широкие плечи, узкие мальчишеские бёдра. Лицо правильной формы, сжатые тонкие губы, острые синие глаза, смотрящие холодно и цепко.

Гай приблизился немного вразвалку, отметил, что они одного роста. Протянул руку, получил в ответ крепкое короткое пожатие.

— Предлагаю без особых церемоний, на «ты». Меня зовут Гай.

— Хорошо, я — Лора.

— Итак, Лора, давай сразу определим несколько моментов. Ты, наверное, в курсе, что я был категорически против твоей кандидатуры?

— Да, я это знаю.

— Так вот, я хочу, чтобы ты знала причину. Я вовсе не женоненавистник и не суеверный тип с заскоками типа «женщина на корабле — к несчастью». Я хожу в Сельву пятнадцать лет, и за это время прекрасно изучил нравы аборигенов. Они очень похожи на нас, и внешне, и генетически. Думаю, что от смешанного союза с человеком могло бы родиться жизнеспособное потомство. Но таких случаев не было. Аборигены ненавидят человеков, и только некоторым из нас удаётся наладить с ними контакты и проходить по их землям. Тут идут в ход самые разные средства — хитрость, дипломатия, подкуп и так далее. Эти нюансы знаем только мы — проводники, и не нужно пытаться вникнуть в них и действовать самостоятельно.

— Совершенно не собираюсь заниматься подобной ерундой! — фыркнула девушка.

— Вот и отлично. Теперь самое главное. Аборигены не признают женщин за людей, как бы тебе это не было неприятно слышать. В лучшем случае, их рассматривают как домашних животных, иногда даже могут привязываться к ним и гладить по шёрстке. Но в основном — это просто домашний инвентарь, инкубатор, устройство для приготовления пищи и сексуальных утех. В любом племени женщины не имеют никаких прав, на них не женятся, а просто покупают за несколько ракушек.

— Ты хочешь меня вывести из себя своими рассказами?

— Отнюдь. Я хочу тебе втолковать, в какой атмосфере мы будем пробираться к цели.

— Какое мне дело до того, что какие-то аборигены гнобят своих самок? — Лора выглядела раздражённой.

— Ты не дослушала. Для аборигенов вещью являются не только их самки, а любые женщины вообще. К тебе будет точно такое же отношение, и, если какой-нибудь уважаемый воин, или даже вождь захочет, извини меня, получить тебя на ночь в виде забавы, по всем понятиям я не смогу ему отказать.

— Ну, пусть он попробует, не думаю, что у него получится.

— Я в этом не сомневаюсь. Ты вырубишь лучшего воина племени, я подоспею на выручку, и мы вместе перебьём этих нехороших сексуальных маньяков. Но со всем племенем нам не справиться, и в конце концов наша экспедиция закончится на жертвенной поляне этого самого племени.

— Ты просто не знаешь мои возможности, — она сузила глаза.

— Хорошо, — терпеливо продолжил Гай, — я тоже кое-что могу. Итак, мы с тобой перебили всё это коварное племя, и пошли дальше. Весть об этом мгновенно распространяется по всей Сельве, не спрашивай меня, как. И против нас поднимаются все племена в округе, после чего нам гарантирован весёлый конец от стрелы, копья или ловушки.

— Что они могут сделать против современного оружия? — девушка презрительно усмехнулась.

— Могут, очень даже могут! В конце концов, просто задавят количеством, завалят трупами. Но предположим невозможное. Мы отбились ото всех, уничтожили дикарей и триумфально шествуем дальше. Факт истребления аборигенов становится известным в ООН, начинается дикий международный скандал, которого твоё… м-м-м, начальство тщательно хочет избежать. Если бы не опасение этого скандала, аборигенов просто выжгли напалмом вместе с Сельвой и без твоего участия.

— Ты просто сексистское дерьмо, и всячески хочешь меня унизить! — Лора была в ярости.

— А ты воображаешь себя супервумен, которая с помощью оружия и сверхинтеллекта побеждает несколько десятков глупых аборигенов, а оставшиеся в живых падают перед ней ниц, признают своей повелительницей и на руках несут к вожделенному Артефакту! Ты ведь не знаешь, что аборигены в принципе не способны на две вещи: покориться силе со стороны человеков и признать женщину не только своей повелительницей, но просто равной себе! Они могут ссориться друг с другом и даже воевать, но если речь идёт о противодействии человекам, то тут все разногласия отходят на задний план.

А ещё я тебя добью рассказом про Сельву. Так вот, это не просто лес, чащоба, джунгли. Я не учёный, умных терминов не знаю, но на своей шкуре испытал: это практически разумное существо, она живёт в гармонии с аборигенами, и ненавидит человеков. Если ты не в курсе, большинство путешественников по этой самой Сельве, погибают не от копья или лука дикарей, а от укусов змей, пауков, ожогов ядовитого плюща, зыбучих песков, Чёрного Тумана, Бездонной Хляби и прочих радостей. Я не знаю, каким образом, но имея договор с аборигенами, Сельва остаётся нейтральной к путешественникам, они как-то дают ей сигнал: «Это свои, не трогать!». Так вот, средняя продолжительность жизни самого крутого проводника во враждебной Сельве составляет менее суток, а неподготовленный новичок живёт около часа. Если повезёт, конечно. В нейтральной же Сельве можно путешествовать неделями. Конечно, много опасностей остаётся, но они поддаются контролю и их можно избежать.

Если ты согласна играть по этим правилам, мы выходим послезавтра. Если нет — можешь идти сама, или нанимать другого проводника. Но если мы пойдём, то ты принимаешь как данность полное подчинение мне, как командиру. Если я скажу падай лицом в землю и молчи — ты должна упасть. Если прикажу замереть, ты замираешь с поднятой в шаге ногой. Спать мы будем в одной палатке, и если нужно будет раздеться для осмотра на предмет укуса или другой болячки — ты молча раздеваешься и даёшь себя осмотреть. Мне плевать на все ваши гендерные заморочки, я всегда ходил с мужиками, и из-за тебя не собираюсь ломать свои привычки. Ты для меня напарник, товарищ и подчинённый, и мне абсолютно не важна форма твоих половых органов.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо, вонючее сексистское дерьмо! Гнусный чёртов абьюзер (2)!

— Спасибо! Кстати, мне показали запись с твоей тренировки, я видел, как ты стреляешь, метаешь нож и применяешь разные приёмчики. Мне будет очень приятно осознавать, что спину в походе мне будет прикрывать такой надёжный компаньон. И оружие у тебя вполне пригодное, не хуже моего — автомат, пистолет, нож. У нас будет специальная палатка, я сделал её по индивидуальному заказу — с защитой, освещением, спальными местами. Также имеется особое оборудование — аптечка с анализатором, кипятильник на батарейках, небольшая коптильня и многое другое. Но по возможности мы будем пользоваться костром и котелком, чтобы сберечь ресурсы. Итак, амига (3), отправляемся послезавтра!

Он снисходительно положил руку ей на плечо и… в следующую секунду очутился лежащим на земле в грязной луже.

— Ещё раз позволишь подобное, убью! — зло прошипела Лора.

Глава 3. Начало экспедиции

Опять всё то же самое! Этот рейнджер, или, как его, проводник… Сколько спеси, сколько презрения! Всю её взглядом облапал, раздел, в койку уложил. Его обожаемые аборигены, видите ли, женщин за людей не считают! А ты считаешь, абьюзер? Только и разговоров, что о безусловном подчинении и безоговорочном молчании. «Если прикажу раздеться для осмотра, ты молча раздеваешься!» Ишь ты, какой шустрый! Я тебе так разденусь, что вообще думать забудешь, для чего раздеваются! Правы были мама и Ван Сяолинь — порядочных мужчин не существует!

Впрочем, если честно, ни одна, ни другая именно так не говорили. Сержант Ван, Лорина наставница, командир и учительница в Женском Легионе говорила: «Запомни, детка, тебя может быть достоин только тот мужчина, который сможет противостоять тебе в честной борьбе. Но таких сейчас уже практически нет»

Именно благодаря Ван Сяолинь, уроженке китайских трущоб Фриско, никогда не улыбавшейся, и не рассказывающей о себе ни слова, Лора научилась бороться, стрелять, метать нож. А ещё — презирать опасности, терпеть невзгоды, идти к своей цели, несмотря ни на что.

Да, Ван Сяолинь не говорила эту фразу. Мать тоже не могла так сказать. Она презирала всех мужчин кроме одного — своего мужа генерала Лепски, отца Лоры. Правда, генералом он стал потом, когда Лора была уже большой, но сути это не меняло.

Девочка всегда любила всё, связанное с армией и войной: красивую форму с блестящими пуговицами, умопомрачительный запах кожаной портупеи, скрипящие ботинки со шнуровкой. Ей хотелось быть с отцом на учениях, военных парадах, смотрах. Она приставала с расспросами и просьбами, примеряла отцовскую фуражку, ходила по квартире строевым шагом. Однако всё это не находило понимания ни у отца, ни у матери.

Подполковник морщился, отправлял её в детскую: " Иди, куклами займись, нечего тебе в мужские игры играть, или матери на кухне помоги!» Мать, с вечной коробочкой вейпа в руке, улыбалась сквозь завесу дыма, уводила дочь в другую комнату, качала головой: «Мужчина должен воевать, а мы — держать дом. Только нет уже настоящих мужчин, кроме нашего папы — так, слякоть одна!»

Насчёт слякоти Лора была с ней согласна. Расслабленные штабные офицеры сплетничали, говорили умные речи, занимались отстаиванием каких-то мудрёных прав и свобод. Многие красили ресницы, томно закатывали глаза и подчёркнуто не интересовались женщинами. Про гражданских и говорить не хотелось — пьянство, наркотики, компьютерные игры, ещё более скучная борьба за выдуманные права.

На фоне этого слякотного окружения, Лора раскопала прабабушкины книги в старой библиотеке. Среди них выделялись рассказы Джека Лондона, писателя, жившего ещё в девятнадцатом веке. Девочка взахлёб читала о приключениях настоящих мужчин, и ещё более расстраивалась, что сейчас таких нет.

Потом была смерть отца, тихий алкоголизм матери, и с шестнадцати лет — Женский Легион, мудрая сержант Ван Сяолинь, выпуск с отличием. Боевые учения, походы в горы во главе команды таких же решительных девушек. А также участие в организации феминисток, которые помогли ей найти себя, научили воспринимать мужчин как мировое зло и в то же время, так и не сумели вытравить очарование образов, созданных забытым писателем…

***

— Значит, ты нашёл с этой змеюкой общий язык?

— Не знаю, но я думаю, что особых проблем с ней не будет. Так, текущие вопросы.

— С убеждённой феминисткой, и не будет проблем?

— Да какая она убеждённая феминистка! Воображает себя покорительницей Галактики — гордыня малость зашкаливает, а так нормальная девчонка, боевая. Просто мужика хорошего ещё не встретила. Ну, и нахваталась всякой там дряни по верхам…

— Смотри сам, тебе с ней идти, не мне.

— А куда мне деваться, смотрю!

***

Выдержки из доклада господина Генриха Лепски на Совете директоров Корпорации

…мы знаем приблизительное местонахождение объекта, известного под именем «Артефакт» в заповедной Сельве, в радиусе примерно двух километров. Эти данные получены аналитическим путём, никаких сигналов, излучений, волн от самого объекта до сегодняшнего дня обнаружено не было, что не позволяло точно определить его местонахождение. Для этого могло быть две причины: отсутствие сигналов, как таковых, либо отсутствие аппаратуры, способной уловить эти сигналы. Наша группа сосредоточилась на разработке аппаратуры, приняв за основу предположение о существовании таких сигналов…

…в конце концов, эти сигналы были обнаружены, и нами разработан прибор, который генерирует свои сигналы, совместимые с ними, и чем ближе к объекту находится прибор, тем выше показания на его шкале. Таким образом, оператор может, руководствуясь этими показаниями, совершенно точно выйти на место расположения объекта. Сам прибор имеет очень маленький размер и встроен в обычные часы…

…также, имеются все основания предполагать, что при полном совпадении амплитуд обоих сигналов, то есть в месте нахождения оператора непосредственно возле самого объекта, мы получаем возможность входа в него в течение трёх секунд — времени открытой фазы совпадения сигналов…

…посторонние не могут воспользоваться прибором для проникновения внутрь объекта, так как открытая фаза совпадения наступает только при использовании мощного усилителя, который находится в распоряжении группы поддержки и доставляется с орбиты на корабле этой группы…

***

Вышли, как и положено, на рассвете. Ни с кем не прощаясь, незаметно — так было заведено очень давно. Небольшой внедорожник-вездеход ждал их за углом, ключи торчали в замке зажигания. Гай залез на водительское место, Лора села рядом. Проехали по пустым улицам, выбрались из посёлка. Добрались до условной границы жилого сектора, пересекли небольшое пустынное поле. И вот она — Сельва.

Сочная, яркая зелень, бьющие в глаза цветы, пёстрые птицы. Гай заглушил двигатель, прислушался, потом заговорил.

— Сейчас мы выходим из машины, я впереди, ты чуть сзади, след в след. Наша задача — найти цветы-тейги́ны. Они покажут, как тебя воспринимает Сельва.

Лора хотела что-то спросить, но повинуясь взгляду Гая промолчала, только кивнула, и они двинулись в путь. Было совершенно непонятно, как проводник находит тропинку в густых зарослях. Он не срезал мешающие ветви, не вырубал кусты и другие растения. Пригибался, отклонял корпус, иногда замирал, выбирая путь. Временами казалось, что он просачивается между растений, словно вода.

Самое удивительное, что если девушка точно следовала за ним, то проходила без помех, сама не замечая препятствий. Но стоило ей чуть замешкаться, или отклониться на сантиметр, тут же стебли прилипали к одежде, лезли в лицо, мешали идти.

В какой-то момент Гай замедлил шаг, потом остановился. Лора увидела впереди поляну с очень необычными, красивыми ярко-фиолетовыми цветами на тонких, нежных стеблях. Они слегка колыхались, словно в такт неслышной музыке.

Гай остановился на краю поляны, постоял минуту, затем подозвал к себе девушку. Та подошла ближе, цветы, как по команде застыли, а потом потянулись к ней. Создавалось полное впечатление, что тейгины обнюхивают Лору, будто домашние собачки.

Вскоре фиолетовые головки поникли, цветы замерли, но после короткой паузы вновь затеяли свой неслышный танец. Гай молча повернул вправо и стал так же тихо продвигаться дальше. Он ничего не сказал о реакции тейгинов, но девушка поняла его молчание, как хороший знак: очевидно, Сельва её признала.

В этот первый день они прошли немало, но продвинулись вперёд незначительно. Гай поворачивал, петлял, отклонялся от маршрута. Иногда останавливался на какой-нибудь поляне, замирал, сделав Лоре знак не двигаться. Она не роптала, помня об инструкциях проводника и законе Сельвы: прямой путь далеко не всегда самый близкий.

Днём они сделали привал у невысокого дерева, где росли знакомые тейгины. В этот раз они никак не отреагировали на их появление, но именно эта реакция удовлетворила проводника, и он решил остановиться. Рядом протекал ручей, и Гай разрешил из него напиться и наполнить фляги.

Потом они снова двинулись в путь, и шли до самого вечера, а когда пришло время ночлега, Гай стал очень тщательно выбирать для него место. Находил небольшие прогалины, останавливался возле них, замирал, прислушиваясь, даже наклоняя время от времени голову, словно пёс. Иногда присаживался на корточки, касался ладонью земли.

Пересмотрев несколько полян, остановился на одной из них. Снял свой рюкзак, жестом показал Лоре, чтоб сделала то же самое. Быстро установил палатку, ловко развёл костёр, пристроил над ним небольшую треногу с котелком.

— Вот тебе консервы, концентраты, вода — приготовь ужин, а я устрою спальные места в палатке. Никуда от костра ни на шаг.

— Что-о? Ужин? Типа, место женщины на кухне? Ну уж нет, сам готовь!

— Хорошо, — кротко согласился Гай, указывая на палатку, — тогда ты организуй там постели. Надеюсь, такая работа не противоречит твоим принципам?

Девушка неласково зыркнула на него исподлобья, но ничего не сказав, нырнула в палатку. Гай открыл консервы и пакеты с концентратами. Вода в котелке закипела, он бросил туда припасы, помешал, добавил специи. Лора ещё не показывалась.

— Амига, как у тебя там дела, всё сделала?