Оглавление

«Доула. Часть II. Становление.» это продолжение моей повести «Доула. Часть I. Начало.» написанной год назад.

1. Там, за углом

Все, что ни есть на свете, располагается в каком-то пространстве. В буддизме словом пространство обозначается не только некий объем территории, но также и один из пяти, первый первоэлемент, с которого начинается само существование всего живого. Действительно, чтобы что-то существовало, оно должно где-то поместиться. А поместившись, оно изменяет все окружавшие пространство, создавая новую структуру, новый узор, новую вибрацию.

У каждого человека есть свое любимое место в квартире, на работе, в городе где он живет, иногда несколько мест. Каждое место имеет свою историю, и чем дольше это место существует, тем больше оно вплетены в историю окружающих его, прилегающих к нему мест. Например, при упоминании Свечного переулка все, кто смотрел фильм «Петербургские тайны», сразу вспоминают Елену Яковлеву в роли обманутой влюбленной, у которой еще и ребенка новорожденного украли. И хотя сценарий фильма — это вольность чьего-то творческого ума, а все-таки уже место из истории не выдернуть, равно как историю от места не отделить.

Точно так с любым другим указанным в связи с какими-то событиями местом. Поэтому, описание места иногда предвосхищает сами события, словно опережая, как рельсы опережают трамвай, чтобы дать ему место для движения.

Зимнее утро, как и зимний вечер в Петербурге, создает особый налет ожидания чего-то волшебного и необычного, даже если взять самый обычный район и обычными домами. Но если взять центральную часть города, то это уже полноформатные декорации к импровизированному спектаклю, которые не имеет ни конца, ни начала, и вечно длится, сменяя эпохи.

Самая необычная улица в Санкт-Петербурге — улица Правды.

В 1997 году во дворе домов 2—8 по улице Правды на улице появился «изумрудный дворик», населённый сказочными персонажами: Страшила, Железный дровосек, Лев, добрые волшебницы Стелла и Виллина, Фарамант, а также Людоед, Бастинда, и Саблезубые тигры. А на самой улице появились необычные скульптуры. Во оживают сюжеты из книги «Волшебник Изумрудного города». Железный дровосек нашел здесь своё сердце, и с удовольствием подставляет свои железные плечи для тех, кто устал…

Каждая скульптура, на самом деле, является частью большого квеста. Я не спеша чистила мандаринки, одну за другой, отправляла ароматные дольки в рот, и чувствовала, как новый вкус и новый сок наполняют мою жизнь… А скульптуры подавали мне тайные знаки и отправляли секретные послания.

«Слепой»: «прикован» к колесу, а на спине — замочная скважина. Где же ключ, и что произойдет, если провернуть ключ? Каждый из нас слеп по отношению к другим, и при этом мечтает стать Мечтой и открытием для кого-то другого… Скульптуру «Слепой» или «Одинокий», сотворил Дмитрий Каминкер.

Памятником архитектуры является само здание Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения (СПбГУКиТ), бывшие училищный совет Синода и Церковь св. Александра Невского в память Императора Александра III. 1898–1901 годы, архитектор Померанцев А. Н.

Прямо напротив университета кино и телевиденя стоит «Организатор». Человек с мегафоном появился на улице Правды одновременно со «Слепым». «Организатора» называют «Агитатором» или «Режиссером» — через мегафон он старается докричаться до проходящих мимо людей, чтобы они заметили, что любой сюжет, любой сценарий может стать счастливым или наоборот, в зависимости от ракурса, с которого на это смотришь. У «Организатора» на спине есть вентиль, который намекает на возможность менять точку сборки. «Организатора» создали скульпторы Дмитрий и Даниил Каминкеры.

«Три ангела», хотя внешне выглядят тяжеловесно, крыльями намекают на то, что нужно легче относится ко всему. А то можно слишком отвлечься на тяжелые мысли, и угодить под машину — Ангелы стоят недалеко от пешеходного перехода. Смотрите на светофоры, когда собираетесь поменять траекторию жизни! — так я читаю их послание.

«Трех ангелов» Борис Сергеев создал как напоминание о трёх церквях. Одну из церквей давно передали Санкт-Петербургскому институту кино и телевидения. На фасаде здания — мозаичное панно «Христос благословляет детей», которое нечаянно нашли в 2014 году во время ремонта. Напоминание о то, что все мы дети в душе, и нуждаемся в мудрости, сочувствии благословлении…

В одном из дворов на улице Правды можно встретить исполнителя желаний — пса Гаврюшу, который является единственной в мире собакой-чтецом. На прежнем месте у него был еще и почтовый ящик, в который можно было закинуть записку с просьбой к Вселенной. Каждому понятно, что преданное, верное сердце может творить чудеса! Собака Гаврюша — памятник «Доброй собаке», над ней работали скульптор В. А. Сиваков и архитектор Л. В. Домрачева.

Рядом с песиком стоит скульптура героя писателя Сергея Михалкова — милиционера Дяди Степы. Милиционер-каланча охраняет покой во дворе дома №3 по улице Правды. Вокруг стоят изображения Паровозика из Ромашкино, Чебурашки и прочих. У каждого в душе должен быть свой Дядя Степа, готовый прийти на помощь, остановить от ошибки или просто взять на ручки.

Все эти волшебные персонажи показывали мне дорогу к моей Мечте. Дорога не обещала быть лёгкой, но точно обещала быть интересной! Я незаметно помахала «Режиссеру» с мегафоном: слышу, слышу!

Для одной совсем небольшой улицы, такое количество необычных скульптур и зданий с двойной временной ценностью, в прошлом и в настоящем, кажется нарочитым. Что это, музей под открытым небом? Но и это еще все.

Фонари! На улице Правды невысокие, неяркие, стилизованные под серебряный век фонари. Когда идет снег, они создают атмосферу благодати, снежинки в лучах превращаются в звездные плеяды и завихренья, кружения, и волнующего ожидания, что вот — вот что-то начнется…

Именно здесь проходила моя преддипломная медицинская практика, в обычной городской поликлинике.

Необычным было то, что каждое декабрьское утро я, преодолевая сон и накопившуюся за годы учебы усталость, почти бежала от метро Владимирская по Большой Московской, и дальше на улицу Правды, в свое сбывающееся Будущее. Уже тогда я влюбилась в каждый фонарь, в каждый брусочками, каждую плиточки и лавочку на улице Правды.

Именно там, за углом, начинался портал того самого «Потом», которое я рисовала себе, поступая в медицинский. Благодаря усилиям нашего куратора, Оксаны Андреевны, я получила лучший подарок к Новому году: успела после ковида запрыгнуть в последний поток практических занятий в декабре, хотя и с другой группой. Я была счастлива, теперь я успевала выйти на зимнюю сессию!

Разглядывая из окна актового зала поликлиники фигуру Иисуса Христа в свете фонарей на соседнем здании, я думала: «Я хочу быть, жить, работать в этих стенах, и чтобы эти фонари светили мне каждый декабрь!» Это был первый декабрь, когда я не молчала потерянно, проваливаясь в пустоту, о смерти новорожденного сына, а гордилась тем, что смогла исполнить свою мечту: медицина стала моей профессией. А улица Правды стала моей любимой улицей в Санкт-Петербурге.

2. Очень высокая квалификация

Тот декабрь был волшебным, хотя я с трудом стояла на ногах. На практике нам выдали электронный градусник, и расписали график- кто когда стоит с ним на входе в поликлинику, измеряет температуру пациентам. Я уже виртуозно владела этим градусником, и терять на это две недель выпускного курса было невероятно обидно. Поэтому, я отправилась к главной сестре поликлиники.

— Татьяна Александровна, я очень хочу научиться на этой практике чему-то полезному. Поставьте меня в процедурный!

— А ты умеешь брать кровь из вены?

— Вот в том и дело, что нет! Через полгода диплом, а я не умею брать кровь из вены! — отчаянно вскрикнула я.

Татьяна Александровна слегка улыбнулась, положила ладонь на стол, несколько раз похлопала ладонью. Молча вышла из кабинета.

Минут через пять она вернулась:

— Хорошо, идешь в процедурный. Но тогда, без опозданий, в 8:00 в форме быть на месте, лучше в 7:30. Девочки согласились взять тебя.

Девочки, опытные медсестры с 25 летним стажем работы в реанимации, поставили в процедурный третий столик, выдали мне необходимые компоненты, и… разрешили мне затягивать резинку на плече пациента, и трогать пальцем вздувшуюся вену, чтобы я тренировалась. У некоторых людей вены вообще не были видны, их можно было нащупать, только глубоко надавив пальцем.

— Старайся взять центральную, даже если и не видно, она хорошо даст кровь, — объясняла Светлана, — боковую может быть хорошо видно, но она быстро спадется, а у тебя четыре пробирки. Но если не достать центральную, бери боковую. Если и там не поднимается — бери на кисти.

Когда она все это говорила, у меня от одной мысли «брать на кисти» пересыхало во рту. Но наступил момент, когда Светлана заболела, и мы остались вдвоем с Элей против огромной толпы людей, которым срочно нужно сделать анализ крови.

Эля сама недавно переболела ковидом, хотя виду не подавала. Когда я жаловалась, что не чувствую онемевших ног, она только кивала: «У меня также!» «Руки холодные, трудно пальцы сгибать,» — шептала я. Эля кивала:" Та же история! " «До одиннадцати еще держусь, потом слабость страшная и голова гудит, как трансформатор,» — испуганно делилась я. «Я с утра пенталгин пью, тогда до двух можно продержаться,» — сочувственно откликалась Эля. Я поняла, что ей точно также плохо, но она все делает так, словно ничего этого нет. Я перестала думать про ноги, руки и голову, и стала думать про вены пациентов.

Два дня Эля продержалась одна, я только затягивала стрейчевую резинку на плече. На третий день Эля скомандовал: «Бери иглу, вкручивай в вакутейнер! Пробирки готовь под левую руку, вата со спиртом между пальцев. Следующий пациент твой, иначе не успеем до 11 часов!» А в 11 часов машина забирает кровь в лабораторию.

Мне бы хотелось написать, что у меня получилось все и сразу. Первый день — да, так и было, потому что я брала кровь только у людей, чьи вены можно было найти с закрытыми глазами. Но бывало и так, что в первую пробирку кровь шла отлично, а во вторую — уже не шла совсем. Я очень нервничала, звала на помощь Элю. Наконец, я поняла, что скорость — не мой конек, но зато мой конек- точность. Помогла мне в этом Эля.

— Не смотри глазами, они обманут! Пальцами смотри, вот твои глаза! — шептала мне Эля.

В этот момент я поняла суть. Я, массажист с 25 летним стажем, поняла, что здесь тот же самый принцип — не смотри глазами, чувствуй пальцами!

Выйдя с больничного, Светлана, понаблюдав мою работу, коротко бросила:

— Молодец, взяла вену.

Я ликовала!!!

В той же самой поликлинике в апреле я проходила и последнюю свою учебную практику, каждый день делая по 60 кардиограмм. Это были обычные будни кабинета функциональной диагностики, самые обычные, и никто не говорил, что много или тяжело — просто, работа.

В июне я защитила с отличием диплом по теме сестринского ухода за больными после инсульта, а по-научному — острой недостаточности мозгового кровообращения. По регламенту защита должна уложиться в 12 минут. У меня вылезало за 20. Я резала и пилила, пытаясь влезть в регламент. На генеральной репетиции, услышав мою речь, Оксана Андреевна резюмировала:

— Все верни как было вначале! Не думай про минуты, у тебя хорошая работа, но ее надо донести.

У меня было настоящее исследование, я 11 лет занималась восстановлением людей после онмк, прочитала библиотеку на эту тему. Я подготовила анкеты для родственников больных, самих больных и врачей, которые работали с онмк, и обобщила эти сведения в своей работе. Преподаватели слушали с неподдельным интересом, никто не смотрел на часы, смотрели на меня.

А через два дня после защиты диплома я заболела ковидом. На вручение своего красного диплома я не попала. На аккредитацию тоже. Моя мечта начать работать на улице Правды повисла в жарком июльском воздухе страшного лета 2021 года. Пока я болела, меня поддерживали друзья, приносили и вешали на дверь пакеты с едой, с лекарствами, особенно сильно помогала та самая Светлана, с которой я стояла в процедурном. Больницы были переполнены, поэтому скорую я не вызывала… за день я получала по пять сообщений, что умер кто-то из знакомых…

Проболев полтора месяца, я, конечно, не могла делать массажи. Надо было срочно устраиваться на работу. У меня есть диплом инженера, но я хотела уже работать в медицине. Без аккредитации я могла рассчитывать только на должность регистратора либо санитарки, поскольку еще на втором курсе мы все получили квалификацию «младшей медсестры». Я написала про свою ситуацию в вацап главной сестре госпиталя, в котором тоже проходила одну из практик. «Я в больнице с ковидом, через пару недель напишите мне!» — ответила Валентина Ивановна.

Через пару недель мы встретились. Она прекрасно понимала, что я не могу держать швабру. Но она знала меня, как отличного массажиста. Аккредитацию по массажу я тоже проболела, встать на эту должность тоже не могла.

Мы не обсуждали ковид — мы обе выжили, этого было достаточно.

— Полы Вы мыть не сможете, это понятно. Будете на входе мерить температуру электронным градусником, пока не пройдете аккредитацию.

Вот он меня и догнал, электронный градусник! Вот оно, исполнение Мечты — красный диплом с отличием, плюс красный диплом по массажу, чтобы мерить температуру электронным градусником!

Я понимала, что это для меня лучший вариант, потому что даже просто стоять мне было тяжело, а шариковая ручка падала из моих пальцев, как только я переставала думать о том, что эту ручку надо крепко сжимать. Проходя медкомиссию при устройстве на работу, я попала на прием к опытному неврологу. Она, осмотрев меня, сверкнула глазами, сжала губы, выписала на листочке штук шесть препаратов.

— По-хорошему, я сейчас должна вызвать скорую, и отправить Вас в больницу. А не на работу принимать.

— Я не поеду в больницу, но я Вас понимаю.

— Вы понимаете? Все лекарства принимать неукоснительно. Я буду наблюдать за Вами. Через три дня зайдите ко мне показаться.

С августа до ноября я работала электронным градусником. С наступлением холодов, мне дали огромный халат, который влезал на теплую куртку, чтобы я не замерзла от сквозняка открывающейся непрерывно входной двери. Глядя на врачей, которые по 8 часов работали в приемных ковидных боксах в пластиковых комбинезонах и респираторах, я понимала, что мне повезло: я могу дышать сквозь обычную маску, в любой момент попить чаю и съесть бутерброд. Я чувствовала себя большой удачницей, и до сих пор с огромной благодарностью думаю про Валентину Ивановну, которая взяла меня на работу, прекрасно понимая, что работать я совершенно никем не могу… В этот период, как никогда раньше, мне пригодились все мои знания по реабилитации.

3. Если друг оказался вдруг

У меня есть такая черта характера — если мне человек нравится, я почему-то уверена, что и я ему нравлюсь. Это что-то из детства, я легко знакомлюсь, и у меня впечатление, что все друг другу желают счастья и успеха. Постепенно становится понятно, что направление ума у всех разное, иногда совпадает, иногда нет. У каждого свой опыт за плечами, поэтому нужно некоторое время понаблюдать, присмотреться, чтобы увидеть точки соприкосновения.

К моменту, когда я попала на аккредитацию, это был уже ноябрь, я уже заранее была определена на отделение, где была вакансия. Хотя я была в статусе санитаркой, все знали, что я скоро буду работать медсестрой, и принимала меня на отделение уже работающая там медсестра Алена. С первого знакомства с Алëной я прониклась к ней симпатией, прежде всего потому, что на столе у неё лежало фото котенка. Оказалось, что она не смогла его спасти, и сильно об этом переживала, то есть старалась пережить. Мы разговорились на тему кошек, дома, семьи, детей, и много чем поделились друг с другом. Алена упомянула, что ей не нравится её фамилия, что словно она несчастливая или негармоничная. Я тут же поделилась с ней телефоном нумеролога, которая может просчитать имя, и подсказать, надо ли менять и на какое именно. В итоге, через несколько месяцев она поменяла фамилию. Но в тот момент, мы просто делились разного рода приключениями, у кого что по жизни вышло. В какой-то момент я рассказала ей про то, что у