Роман Евгения Водолазкина «Лавр» о жизни средневекового целителя стал литературным событием 2013 года (премии «Большая книга» и «Ясная Поляна»), был переведен на многие языки. Следующие романы — «Авиатор» и «Брисбен» — также стали бестселлерами.
«Соловьев и Ларионов» — ранний роман Водолазкина — написан в русле его магистральной темы: столкновение времён, а в конечном счете — преодоление времени. Молодой историк Соловьев с головой окунается в другую эпоху, воссоздавая историю жизни белого генерала Ларионова, — и это вдруг удивительным образом начинает влиять на его собственную жизнь. И вот уже сквозь современную научную конференцию проступает Ялта двадцатых годов и горящий в Гражданской войне Крым…
Пожалуй, Водолазкин — тот автор (как Толстой или Лесков, например), которого я буду читать годами, возвращаться время от время, удовлетворяя тоску по автору.
Никто, конечно, не поверит, но – лучший роман Водолазкина, даром что чуть ли не первый. Водолазкин обычно зверски серьёзен во всём - от историософии до описания секса - и этой дурацкой серьёзностью умудряется испортить даже лучшие места своих романов. Здесь этого нет: "Соловьёв и Ларионов" написаны скорее по заветам Проппа, чем Толстого, не роман — сказка про историка-Иванушку, за которым по пятам бегает его счастье. В "Соловьёве и Ларионове" всё понарошку: игрушечные генералы, клюквенный сок вместо крови, идиотский спектакль вместо Гражданской войны. Не то чтобы выходило уж очень смешно, но как минимум становится не так страшно. По нынешним временам отличное достижение.
Великолепно! Спасибо Евгению Водолазкину! Главное продраться через немного скучное начало, а дальше не оторваться. Конец немного разочаровал, не все прояснилось, а я не люблю допридумывать.
– Что бы человек ни изучал, он изучает в первую очередь самого себя, – загадочно ответил профессор. – Имейте, юноша, в виду, что случайных тем не бывает.
Миссия железнодорожника в России – особая, потому что и роль железных дорог у нас не такая, как в других странах. Время нашей езды измеряется сутками. Его достаточно не только для хорошей беседы, но – в удачных случаях – даже для устройства судьбы.