Вообще она сама нас нашла. В начале осени позвонила по объявлению и напросилась на встречу. Рассказывала, будто она настоящий медиум и может видеть всякое. Соврала. А еще, что пишет роман о привидениях и даже публиковала несколько рассказов. Это правда.
Она знала, что земля меняется. Земля – это оборотень, чудовище. Весной она теплая, мягкая, зеленая и голубая. Она дарит, она кормит, она греет. Но все меняется. Земля становится холодной и жадной, она хочет есть, но не насыщается, она морозит, затягивает в черные недра, и вот тогда приходится улетать. До того, как земля умрет сама и убьет всех вокруг. Но земля не отпустит просто так. Все птицы знают это. Земля просит поклонения. Она кормила, она грела, а вот теперь сама оголодала.
Дачей давно не занимались. Здесь и летом-то никого почти не было, а в октябре… наверное, на многие километры вокруг только пустые старые дома и пролетающие над ними птицы
Она и сейчас здесь, – подумала Лиза. – Люди никуда не деваются – они пропитывают собой все вокруг, как смола. А что, если она теперь – это груда тряпья на кровати, трухлявые доски, пыль?
Желтый дом – это заброшенная больница на въезде в деревню. Ее здесь почти отовсюду видно. Стены желтые, как старые кости, все в трещинах. Внутри все заросло травой и деревьями. Они шевелятся и выглядывают из разбитых окон.
И я вспоминаю. О том, как мы с Лизой приносили из зала диванные подушки и строили крепость, о том, что она подарила мне на Новый год набор динозавров, а я ей диск Ramones. О том, как мы с ней хоронили собаку и Лиза плакала еще сильнее, чем я. О том, как, стоило мне увидеть кошмар, достаточно было просто спустить руку с кровати и Лиза обязательно брала ее и держала, пока я не усну.
