молчание птиц настораживало.
Чудилось, будто отовсюду на них были устремлены взгляды, словно, сами того не зная, девочки вышли на сцену и теперь им приходится
Мама поднесла «По-ла-ро-ид» к лицу, спряталась за ним, словно надела маску.
Вова узнал эту морду. Это был все тот же старый знакомый. Черный, с разинутой пастью.
Понимаю, но не могу объяснить словами.
Этот дом не хочет, чтобы в нем жили.
Внутренние иллюстрации для романа «Зайчик» и мини-комиксы нарисованы
– Значит, ее интересует холодильник? – спрашиваю я.
– Ага. Очень интересует. Еду из него ворует. Борща кастрюлю сожрала. Картоху. Огурцов банку. Яйца. Пельмени. При жизни хлеб ела да воду пила. Все деньги экономила, а щас платить-то не надо, лазь, значит, жри чужое. Коммунизм.
Желтый дом – это заброшенная больница на въезде в деревню. Ее здесь почти отовсюду видно. Стены желтые, как старые кости, все в трещинах. Внутри все заросло травой и деревьями. Они шевелятся и выглядывают из разбитых окон.
Мне холодно без рубашки и неловко быть с Олей наедине, полуголому, в темном сарае
Птицы разом закричали. Еще сильнее захлопали крыльями. Словно весь мир вокруг аплодировал, а человек жевал под эти аплодисменты, и желтые ошметки у него на губах перемешались с красным
девочки откроют дверь, чтобы помочь маме, и тогда он войдет и возьмет то, что хочет.
Он мог ждать вечно.
Он здесь ХОЗЯИН.
Что-то коснулось Лизиной ноги. Птенец осторожно пощипывал ее. Он смотрел печальными умными глазами.
И Лиза все поняла
