Оглавление

1. Танцы, горы и каштановый мёд
2. Осколок черкесского мира
3. Танцы
   1. Всё лучшее… гостю!
   2. Кодекс чести
   3. Кровь, престиж и наездники
   4. Через музыку к гармонии
   5. Тайное знание языка
   6. Яркие флаги жизни
   7. Лица предков под древами жизни
   8. Мифы древней Черкесии
   9. Три веры в одной душе
   10. Камни вечной памяти
   11. Танцы на фоне гор
4. Горы
   1. Великая роль географии
   2. Родина древних металлургов
   3. Мегалиты и их строители
   4. Торговцы и миссионеры меняют Кавказ
   5. Широкий татарский след
   6. Искры революции между двух огней
   7. Мир! Дружба! Соль!
   8. «Тёплая Сибирь» и птичка для генерала
   9. Без вождя в голове
   10. Второго шанса не будет
   11. Изгнание
   12. Между пепелищем и чужбиной
   13. Автономия и стержень народа
   14. Современность Причерноморской Шапсугии
5. Каштановый мёд
   1. Зерно — нартам, козы — гостям и богам
   2. Легенда черкесского сада
   3. В уютной сакле горца
   4. Не пастой единой
6. Послесловие
7. Рекомендую к прочтению

Рассказы о кавказском гостеприимстве — это не миф, это правда.

Фотограф и путешественник Антон Ланге

Разнообразие культуры всего человечества проявляется в мозаике уникальных черт каждого народа. Никто не захочет жить в сером однообразном мире. Чем больше мы знаем друг о друге, тем больше мы друг другу доверяем.

(из разговоров с археологом Андреем Кизиловым)

В далёком 2003 году, молодым студентом-первокурсником, мне довелось подрабатывать на летних каникулах на побережье Чёрного моря. Это был парк аттракционов в курортном посёлке Лазаревское, главном поселении Лазаревского микрорайона города Сочи. Аттракционы стояли близко к пляжу, откуда хорошо виднелись горы. Над посёлком нависали покрытые редкими кустами, бело-жёлтые, известковые холмы, на одном из которых разместилась огромная вышка. Чуть дальше в горных долинах виднелись высокие лесистые пики Кавказа. Помню, как они завораживали, меня физически тянуло к ним, их тайнам. Это был другой мир, который скрывал в себе древние дольмены и менгиры, ущелья, пещеры и ручьи. В свободные дни я старался выбраться хотя бы в ближайшее туристическое ущелье, но часто мои планы рушились по разным мелким причинам.

Своё любопытство я реализовал лишь спустя 12 лет, когда впервые целенаправленно поехал с друзьями исследовать внутренний мир сочинских гор. Летом 2015 года мы постарались посетить максимум доступных обычным туристам достопримечательностей, но эта поездка оставила ощущение незавершённости. Казалось, я коснулся поверхности чего-то действительно интересного, но вся его суть осталась где-то за стеклом, а старые фантазии разрушились. Самые интересные места требовали усилий, чтобы их увидеть, — походов дальше в горы, туда, где обычный турист не ходит. Тогда я впервые посетил аул Большой Кичмай — самый известный туристический аул причерноморских черкесов. В то время я уже немало знал об истории этого народа, но посещение аула оставило похожее впечатление незавершённости. Проехать аул, не познакомившись ни с кем из местных жителей, — это как проехать мимо него на поезде. Всё самое интересное остаётся за окном.

Те впечатления и ощущения изменили моё отношение к Северо-Западному Кавказу. Я начал больше изучать культуру коренного населения, а с нею открывать для себя интересный и древний мир этих гор, оригинальную цивилизацию Кавказа. Исследования и открытие своего блога в 2018 году привели меня к идее провести «Шапсугскую экспедицию» — блогерскую этнографическую поездку по аулам причерноморских черкесов. За 24 осенних дня я познакомился с десятками интересных людей, узнал истории, не записанные в книгах, увидел настоящую жизнь народа и решился написать эту книгу. Идея экспедиции и последовавшие за ней рекомендации знакомых историков привели меня в академическую науку — магистратуру Кубанского государственного университета, на факультет напрямую связанный с этнографией.

Занятия в магистратуре позволили глубже взглянуть на устройство жизни причерноморских черкесов. «Ружья, микробы и сталь» Джареда Даймонда, «Эволюция человеческих сообществ» Эрла и Джонсона, «Лошадь, колесо и язык» Дэвида Энтони, идеи антропологов (этнографов в российской терминологии), Сергея Арутюнова, Барасби Бгажнокова, Георгия Дерлугьяна, позволили взглянуть на Причерноморский Кавказ как на социально-культурную систему со своим особенным устройством мира горцев. Так окончательно оформилась идея этой книги как проекта по популяризации культуры коренных жителей Черноморского побережья Кавказа и истории Северо-Западного Кавказа, столь обделённой в современном инфополе.

Почти два года я собирал и анализировал материал, и честно признаюсь: писать популяризаторские книги — очень тяжёлое дело! Сомневаюсь, что я закончил бы её, если бы не поддержка окружающих меня людей. В первую очередь я хотел бы выразить благодарность моей семье — маме, тестю и тёще — за поддержку моего нового жизненного пути в этнографии, но особенно супруге Екатерине Штыбиной, которая не только стойко пережила бурные на события дни «Шапсугской экспедиции», но и поддерживала меня во всём. Благодаря её таланту фотографа вы можете наслаждаться чудесными видами Причерноморской Шапсугии в фотоприложениях для этой книги. Большая часть фотографий экспонировалась на фотовыставке «Горы и люди. Быт и традиции причерноморских адыгов-шапсугов» в Краснодаре, Майкопе, Нальчике и Новороссийске в 2019–2020 годах.

Отдельную благодарность хотел бы выразить своему научному руководителю Игорю Валерьевичу Кузнецову, талантливому этнографу и настоящему учёному, благодаря которому я научился смотреть на объект исследований научным взглядом и открыл для себя совершенно новые смыслы в устройстве человеческих обществ. Его наставления и советы по работе над магистерской диссертацией, посвящённой культам причерноморских адыгов-шапсугов, отчасти помогли разобраться с некоторыми вопросами, изложенными в этой книге. Да и вообще слушать его лекции — огромное удовольствие! Познакомился с Игорем Валерьевичем и поступил в магистратуру я благодаря мудрым советам моего друга Михаила Савченко, за что всегда буду ему очень признателен. Также хочу поблагодарить сочинских краеведов, археологов и историков Андрея Кизилова и Михаила Кудина (также и знатока археоастрономии), археолога и сотрудника Сочинского национального парка Дмитрия Маркова, лингвиста Эльберда Бифова, администраторов групп ВКонтакте «Кавказские истории» Дмитрия Вертяева и «Вдоль по линии Кавказа» Константина Скибу и Александра Данильченко за поддержку идеи и помощь в поиске материалов.

И конечно же, эта книга, как и «Шапсугская экспедиция», никогда не случились бы без поддержки людей, сопровождавших меня виртуально, реально и помогавших материально во время подготовки к ней и её проведения. Это хозяева чудесных домов в городе Туапсе и ауле Калеж — Мурат и Тимур, и их семьи, которые приняли нас на время экспедиции. Это старейшины, общественники, и просто неравнодушные к истории и культуре своего народа люди: Салим Нагучев, Сафир и Мурат Мафагел, Сурет, большой помощник, хороший человек и уважаемый общественник Мадин Шхалахов и Хасан Аллало (аул Агуй-Шапсуг), Хасан и Руслан Ачмизовы, Рамазан Ачох, Мурдин, Зарема и маленькая Самира Шхалаховы (аул Псебе), имам Батмиз Шхалахов, Ася Хагурова и Марет Тхагушева (аул Малое Псеушхо), Руслан Хагуров и Маджид Чунтыжев (аул Большое Псеушхо), Шамсудин Шхалахов и гостерпиимные сотрудницы Дома Культуры (каюсь, я забыл записать имена) (аул Наджиго), Саид Бгане, Тимур и Аширхан Чачух, Аис Тлиф (аул Тхагапш), Аслан Хушт, Маджид Тлиф и Сергей (аул Малый Кичмай), Мурат Сизо, Пётр, Мадин Хушт и Айса Ачмиз (аул Большой Кичмай), Айдамир Хейшхо, Халид Ушхо и Сафиет Черен (аул Хаджико), собиратель фольклора и семейных историй Наби Коблев и художник по камню Нурбий Нибо (аул Калеж), чудесная семья старейшины Мурдина Тешева, его супруга Мария и дочь Шамсет Тешевы (аул Шхафит), руководитель Адыгского культурного центра Сурет Хейшхо и её чудесная мама, которая очень вкусно готовит! (селения-микрорайона Лазаревское), мастер по шитью национальных костюмов Марина Курашинова, Анатолий и Фатима Шхалаховы (село Цыпка), Дахамиль, Зурет и Хасан Шхалаховы (посёлок Новомихайловский), Айдамир Басте, Мухдин Напсо и Владимир Пшеноков (селение-микрорайон Головинка), Сусанна и её талантливая дочь Диана (город Краснодар). Благодарю за теплый приём сотрудников Домов культуры посёлка Цыпка, аулов Агуй-Шапсуг, Псебе, Малое Псеушхо и Наджиго, администрацию аула Большой Кичмай и поселка Небуг. Отдельную признательность за общение и красоту танцев выражаю Адыгскому центру национальной культуры в посёлке Лазаревском, танцевальным коллективам «Шапсугия» (Лазаревское) и «Дети гор» (Малое Псеушхо).

И огромное чистосердечное спасибо моим многочисленным и чудесным подписчикам YouTube-блога «Этнографика» и Instagram-блога @shtybin_on_air. Именно вы собирали средства на экспедицию и на книгу, вы задавали вопросы и получали ответы, вы поддерживали морально и помогали связями, и благодаря вам этот проект дошёл до своего финального конца в виде этой книги. За это время я составил и провёл десятки этнографических экскурсий по Краснодару и окрестностям, открыл совместно с журналистом и гидом Владимиром Бегуновым экскурсионно-просветительский проект Insight Travel, а YouTube-блог «Этнографика» дорос до участия в конкурсе «СМИротворец-2019» и статуса третьего этнографического блога России по версии Гильдии межэтнической журналистики. Это наша с вами общая заслуга!

Большую благодарность выражаю всем, кто материально поддержал выпуск книги во время марафона постов о старых черкесских садах в Instagram @shtybin_on_air. Я знаю, что у черкесов не принято хвалиться, поэтому благоразумно не буду указывать здесь ваши имена, но лично поблагодарю от себя и вышлю всем по экземпляру книги с подписью, как обещал. И пусть все знают — добрых, искренних и мотивированных людей среди моих подписчиков больше, чем злых комментаторов, хотя порой может показаться иначе.

Огромную благодарность выражаю талантливой художнице Анне Переходько, которая нарисовала атмосферную обложку и изображения к главам книги! Также благодарю сотрудников издательства Ridero, которые внимательно прочитали и исправили текст книги, осуществили быструю и профессиональную её вёрстку.

Надеюсь, я никого не упустил, но, если вдруг забыл, прошу простить и понять: два года — слишком большой срок, чтобы запомнить всех на этом сложном и тернистом пути к рождению моей первой полноценной книги. Пора переходить к делу!

Осколок черкесского мира

Причерноморские черкесы (адыги) шапсуги. Сложное название, не правда ли? Современные черкесы (адыги) — единственный народ российского Кавказа, название которого представляет из себя настоящую головоломку. Это следствие царской, а потом и советской политики, стремившейся к искусственному разделению обширного этнического массива черкесских субэтносов центральной и западной частей Северного Кавказа. В результате мы получили сборную солянку из разных этнических наименований с единым смыслом: иноназвание «черкесы», самоназвание «адыги» и целую череду имён отдельных локальных субэтносов, будь то кабардинцы, бжедуги или шапсуги. Сегодня представители интересующей нас причерноморской части этого народа называют себя очень по-разному, в зависимости от личных предпочтений. Громоздкая форма «причерноморские адыги-шапсуги… они же черкесы», которая будет учитывать все варианты, очень неудобна для описания в книге, поэтому я остановлюсь на варианте «причерноморские черкесы». Определение «причерноморские» даёт чёткое представление о географии расселения этого народа, а название «черкесы» более подойдёт для меня — человека, изучающего народ извне и не имеющего родственных связей с ним. К тому же в зарубежной диаспоре по отношению ко всем группам этого народа уже давно устоялся термин «черкесы». Черкесский автор мог бы назвать свой народ «адыги», обращаясь к своим соотечественникам, я же буду следовать международной традиции использования внешнего термина «черкесы» при обращении к теме адыгского народа со стороны внешнего наблюдателя, что будет честно и правильно, на мой взгляд.

Где проживают причерноморские черкесы? Каким видит окружающий мир этот народ и как повлиял этот мир на его мировоззрение? Ответы на эти вопросы ещё 7–8 лет назад показались бы мне сложными. Как житель Краснодарского края, я удивительно мало знал о причерноморских черкесах, коренных жителях этого края, признанных в России и в ООН коренным малочисленным народом. Что же говорить о жителе Центральной России, который, скорее всего, и не слышал никогда о таком народе? Факт в том, что такой человек наверняка сталкивался с культурой или представителями причерноморских черкесов, сам того не зная, на том самом Черноморском побережье, где большинство россиян отдыхают летом и где живут и работают жители причерноморских черкесских аулов.

Причерноморские черкесы проживают в Туапсинском районе и Лазаревском микрорайоне Сочи в Краснодарском крае, в аулах Тхагапш, Большой и Малый Кичмай, Большое и Малое Псеушхо, Калеж, Хаджико, Шхафит, Лыготх, Наджиго, Псебе и Агуй-Шапсуг. Живут они разбросанно и в других населенных пунктах Краснодарского края и республики Адыгея.

Культура черкесов — хороший пример древней культуры горного Кавказа вообще. Она часть общего наследия Северо-Западного и Северного Кавказа, общего кавказского менталитета, хотя и имеет свои особенности. Корни её уходят в глубокую древность, ко временам каменного и бронзового веков. Отголоски её истоков заложены в памятниках строителей кавказских мегалитов — дольменов. Культурный базис, заложенный в те времена, развивался в течение железного века в виде устного фольклорного нартского эпоса, вбирая в себя элементы культур многих степных народов, проходивших через горы Кавказа и влиявших на формирование (этногенез) будущих черкесов.

Особенности территории расселения, горная и прибрежная местность оставили свой отпечаток на этнографическом рисунке причерноморских черкесов. В горах Северо-Западного Кавказа сформировались основные элементы их культуры, которые сохранились среди причерноморских представителей черкесского мира. Считается, что труднодоступность этих гор, их изолированность от внешнего мира, позволила внешним влияниям оставить наименьший след. Горная местность повлияла на демократическое устройство их общества, на разнообразие говоров, на гибкость по отношению к иностранцам, на особый религиозный синкретизм, сохранивший до современных дней сплав традиционной веры с христианством и исламом. Горная местность выработала в среде причерноморских черкесов сложную форму отношений с окружающим миром — бережливое, экологичное, уважительное отношение к природе, внимание к каждому клочку удобной земли при ведении хозяйства. Таким это отношение сохраняется и в наши дни, несмотря на пагубное влияние процессов глобализации на традиционное общество.

В следующих трёх главах я постараюсь познакомить вас с причерноморскими черкесами настолько близко, насколько способен человек, заглянувший в их мировоззрение извне. Для полного погружения нам понадобится три составляющих — танцы, горы и каштановый мёд. В главе «Танцы» я поделюсь наблюдениями и знаниями о менталитете, внутреннем мире черкесов, сторонах быта и традициях, которые формируют мировоззрение этого народа. В главе «Горы» мы погрузимся в историю причерноморских черкесов, чтобы понять, как события прошлого повлияли на формирование их общества таким, каким оно предстаёт перед нами сегодня. Главой «Каштановый мёд» мы завершим исследование взглядом причерноморских черкесов на окружающий мир, его влиянием на них, и их влиянием на него.

Эта книга не академический труд и не претендует на истину. Воспринимайте её как увлекательную туристическую прогулку в гости к коренным жителям Черноморского побережья Кавказа. Я постараюсь не загружать вас сухими научными фактами и описаниями, но поделюсь наблюдениями и личным мнением, которое может не совпадать с мнением других специалистов. Десятки самых важных источников, с которыми я знакомился, указаны в конце книги в качестве приложения. Сюда не вошли статьи, список которых мог бы составить отдельную книгу. Источники будут полезны для более глубокого знакомства с этим кавказским народом.

Поскольку мне хотелось поделиться с вами массой визуальных материалов, а в печатном издании делать это дорого, в случае с видео так и вовсе невозможно, я решил применить новую популярную технологию, с которой вы легко разберётесь. Ссылки на видео и портал с фотографиями и картинами я оформил по тексту в виде QR-кодов. Для того чтобы увидеть приложенный материал, достаточно найти в телефоне бесплатное приложение «Сканер» или скачать и установить его версию «Сканер QR- и штрих-кодов» в Google Play или Apple Market. С его помощью можно отсканировать код и получить ссылку на видео или сайт с фотографиями\картинами. Если для вас такой формат неудобен, вы можете во время чтения книги зайти на сайт http://shapsug-book.ru во вкладки «Фотографии» или «Изображения» и ознакомиться с приложенными визуальными материалами, закреплёнными в порядке хронологии сюжета этой книги.

Теперь, когда мы обо всём поговорили, пора переходить к самому интересному. Пристегнитесь, мы отправляемся в горный мир причерноморских черкесов!

Танцы

Всё лучшее… гостю!

Ещё до начала «Шапсугской экспедиции» перед нами стоял острый вопрос: где жить во время её проведения? Почти месяц в пути, а средств для проживания в отелях побережья на такой срок не хватало. На помощь пришли местные жители: как только объявление об экспедиции появилось в сети, тут же нашлись добрые люди и предложили жильё. Большую часть пути мы провели в гостях, и первая встреча состоялась в Туапсе вечером пятницы. Местный житель, уроженец Адыгеи, предоставил нам гостевую комнату в отдельном строении, расположение которого на холме спасло нас во время осенних потопов, бушевавших в тот месяц на Черноморском побережье. Вечер мы провели за ужином с семьёй хозяина, где и наметился наш окончательный маршрут. Первой точкой на пути стал аул Большое Псеушхо, откуда происходила семья супруги хозяина дома. С этого дня началось наше знакомство с одной доброй и очень важной черкесской традицией — гостеприимством. Во время поездок по Лазаревскому району большей частью мы ночевали в уютном доме в ауле Калеж, куда нас пригласил его хозяин.

Всю полноту черкесского гостеприимства мы почувствовали на второй день нашего путешествия по причерноморским черкесским аулам. Накануне мы проезжали через аул Малое Псеушхо, в котором у нас совсем не было контактов. В тот день мы решили ограничиться фотографией памятников Великой Отечественной войны для государственного архива Краснодарского края и съёмками видов аула с краткой информацией о нём. Небольшой ухоженный аульский памятник солдатам расположился рядом с Домом культуры. Наши действия привлекли внимание сотрудников дома, которые поинтересовались у нас о причинах фотосъёмки. В те дни вся страна отходила от шока стрельбы в керченской школе, и поэтому люди тревожились по любому поводу. Мы объяснили цели нашей поездки и познакомились с Марет Тхагушевой, которая руководит центром и детским танцевальным ансамблем «Дети гор». Она пригласила нас на следующий день в гости, ближе к вечеру. Новый день мы провели в окончании дел в Большом Псеушхо, потом посетили расположенный неподалёку чешский посёлок Анастасиевка, в окрестностях которого сняли материал о местных дольменах и огромном древнем кургане — Храме Солнца. В назначенное время мы приехали к Дому культуры Малого Псеушхо, я схватил инвентарь для съёмок в обе руки, и мы пошли к дверям. Каково было наше удивление, когда внутри нас встретила группа молодых ребят в красочных национальных костюмах. Играла черкесская музыка, ребята улыбались и протягивали нам тарелку с халюжами — жареными пирожками, аналогом русской традиции хлеба-соли. В результате у нас получилась чудесная фотография, где ребята в своих ярких костюмах улыбаются в камеру, а я, довольный, кушаю пирожок на заднем фоне.

Ещё одна похожая история произошла с нами позже в посёлке Лазаревское. Мы договорились с Центром адыгской культуры о встрече 4 ноября, в День народного единства, когда на главной площади шли праздничные мероприятия. Мы знали, что ребята из центра будут выступать и погружены в репетиции, потому даже не подозревали, какая нам готовится встреча. И вновь я с полными руками оборудования был пойман в неожиданный момент. За углом здания весь танцевальный коллектив с музыкантами выстроился в ряд. Как только мы появились, нам предложили отведать пирожков, и дальше ребята исполнили несколько танцев для нас. Признаюсь, я был приятно поражён таким вниманием.

Эти истории лишь капля в море. За годы работы с черкесами я был неоднократно принимаем в гостях, и мне всегда старались всячески помочь в моём деле. Главное не злоупотреблять этой ценной традицией, и тогда вам откроется необычный мир черкесского общества и двери домов в каждом ауле будут открыты, а столы ломиться от угощений.

Гостеприимство — визитная карточка всех народов Кавказа. Гость здесь священная фигура. Принять его у себя и обеспечить самым лучшим образом для хозяина честь и составляет основу его авторитета в обществе и социальный капитал. Раньше для этих целей строились специальные помещения — кунацкие или хачещ. Это отдельные строения рядом с домом хозяина, в которых всегда стояла лучшая мебель и принадлежности, поддерживались чистота и уют, но никто из хозяев в этом помещении не жил. В кунацкую мог зайти и отдохнуть любой человек, не спрашивая разрешения. Хозяин не имел права задавать вопросов, его задачей было накормить незнакомца и дать ему отдых. Во время трапезы хозяин удалялся, чтобы не мешать гостю, и если гости пировали, то он подавал еду и стоял в углу, как прислуга. Гость вешал на стену плеть, и по её положению хозяин понимал, надолго ли гость задержится. Если надолго, тогда хозяин мог задать вопрос гостю о том, кто он и куда направляется, хотя этот вопрос он мог задать и без знаков на третий день. В кунацкой люди встречались, общались и развлекались, даже кровная месть уходила на задний план, если враг входил в кунацкую. Хозяин своей жизнью отвечал за безопасность гостя. Считалось возмутительным предлагать оплатить услуги хозяина, для него это было оскорблением. Каким бы затратным ни был гость, он удовлетворял любопытство хозяина и жителей аула новостями, особенно если гость приехал из дальних краёв, точно, как это делают современные СМИ. Писатель-декабрист Бестужев-Марлинский подмечал, что в обычае почитания гостя больше любопытства, чем настоящей доброты, но большинство современников считали, что в этом культе есть и то и другое. Проблема в том, что во второй половине XIX века при российской администрации правом гостя стали пользоваться преступники, чтобы скрыться. До этого обычай создавал проблемы с желающими погостить за чужой счёт, на что жаловались, например, черкесы района Горячего Ключа, где были целебные воды. Порой неблагородные знатные черкесы злоупотребляли гостеприимством. Доходило даже до стычек из-за желания занять кунацкую, когда там уже другие гости рангом поменьше. В кунацких равнинных аристократических субэтносов можно было наблюдать и сословное разделение. Например, если крестьянин становился гостем у знатного, тот взамен имел право потребовать от него выполнения каких-либо работ, что отражало неравноправие сторон. Повсюду регулировалось количество подушек, угощений, предметов быта в зависимости от социального положения гостя.

Сегодня уважение к гостю сохранилось в обычаях народа, хотя кунацкие уже не строят — слишком накладно. Для гостя стараются выделить специальную комнату в общем доме, как в прошлом это делали для кунаков (названых братьев) хозяина дома.

Вероятно, обычай гостеприимства был воспринят предками черкесов от индоевропейских или индоиранских племён вместе с хозяйственными практиками равнинного скотоводства, которое было их визитной карточкой. С ним вместе появилась на Кавказе и традиция ритуальной кражи скота (набегов), отражённая в индоевропейской мифологии в образе воина Трито, который в понимании традиции отбирал данный людям богами скот от недостойных почитателей, и передавал тем, кто его больше заслуживает за счёт правильного почитания богов. В индоевропейском обществе посвящение мальчика в мужи предполагало охоту на скот, как бы в стае собак или волков, то есть через классический набег в звериной сущности. Археолог и историк Дэвид Энтони, который специализируется на изучении и реконструкции происхождения индоевропейских племён, в книге «Лошадь, колесо и язык» посвятил отдельные главы вопросу гостеприимства. В индоевропейском и индоиранском мировоззрении понятие «гостя» имело сакральное значение, такое же, как сегодня на Кавказе. Массовое распространение понятия фиксируется лингвистами в индоевропейских языках, где слова «гость» или «гости» означает и «гостеприимство». Дэвид Энтони связывает появление этого культурного института у западных индоевропейцев в раннем бронзовом веке с появлением скотоводов-всадников ямной культуры, принёсших также патронимический (мужской) стиль социального устройства с мужчинами во главе, мужскими культами и понятием куначества/аталычества. Эта культура впервые стала полностью кочевой, она не оставляет следов оседлых поселений. Регулярные и дальние кочевые миграции привели к смешению кочевников с другими культурами и народами. Поэтому они выработали культ гостя, который позволял породниться и наладить контакты с чужаками, что позволяло безопасно передвигаться по степным территориям и вырабатывать большую сеть родственных контактов, внутри которой все жили по общим правилам. Эта функция сдерживала рост конфликтов и анархии на обширных территориях. Аналогичную функцию культ гостя выполнял и в черкесском обществе, позволяя наладить обширные контакты и избегать конфликтов, особенно на фоне популярности кровной мести, чья культовая сила оказывалась слабее в иерархии перед безопасностью гостя.

Гостеприимство считается столпом черкесского этикета, а в персоне гостя сходятся все понятия моральных правил «адыгэ хабзэ» («закон адыгов»). Соблюдение этикета всегда разнилось от нормы к норме и зависело от личных качеств человека. Кто-то соблюдал их больше, кто-то меньше. Этикетные нормы охватывают все стороны жизни и в прошлом значительно определяли социальную структуру общества и личную жизнь каждого черкеса. Поэтому об этикетном кодексе стоит поговорить отдельно.

Кодекс чести

В 1930-х годах шёл по аулу Хаджико задумчивый старик. Он смотрел по сторонам в поисках дела, которому мог бы помочь, и на ходу покуривал сигаретку. Из ближайшего дома вышел молодой парень и направился прямиком к старику. «Дай закурить, тхамада!» — обратился парень к старшему. Старик остановился как вкопанный, внимательно осмотрел парня с ног до головы, после чего выбросил сигарету, достал портсигар и отдал молодому. Свой подарок он сопроводил такими словами: «С этого дня я бросаю курить. Не нужна мне привычка, которая позволяет так возмутительно и высокомерно младшему обращаться к старшему». В те годы советская агитация мотивировала молодёжь отрицать беспрекословное уважение старших («стариковство»), и такие случаи происходили повсюду, но такую реакцию вы вполне могли бы встретить и сегодня. Всё потому, что отдельные нормы черкесского этикета, особенно в отношениях старших и младших, по сей день не утратили своей силы.

Морально-этический кодекс «адыгэ хабзэ» — существенная часть сознания черкесского общества, которая вызывает вопросы, споры и обсуждения среди специалистов и простых кавказцев. Дело в том, что кодекс этот очень условный. Само его название «адыгэ хабзэ» родилось в XX веке усилиями черкесских исследователей, которые решили дать единое название нормам обычного права и этики («адыгагъэ»), к соблюдению которых в идеальном смысле стремились лучшие представители классического черкесского общества. Он соткан из множества народных рассказов, пословиц, поговорок, баек и поучительных легенд и во многом похож на типичные этические нормы многих народов мира на стадии военной демократии и раннего феодализма. Впервые наиболее полно и системно эти нормы изложил в 1978 году кабардинский филолог и этнограф Барасбий Бгажноков. Он определил, что правила хабзэ в совокупности представляли своеобразные полезные рекомендации, которым следовало придерживаться в обществе уважаемому человеку. Нормы эти учёный сгруппировал в пять групп, связанных с представлениями черкесов об идеальном окружающем мире и с устным сводом обычного права, гибкой формой устного гражданского кодекса. Если попытаться оценить эти представления по аналогии, то самой близкой системой окажется китайское дао либо правовые нормы раннесредневековой Европы. Черкесский этикет построен на гибком отношении к живой природе и загробному миру, свободе воле и уважении к старшим. Такого рода этикетные и правовые нормы имелись не только у народов Кавказа, но у каждого они имели свои особенности.

Далеко не все придерживались этих правил, а сегодня и подавно следуют им единицы по зову личного духа. Но проблема здесь не столько в падении нравов, сколько в сложности традиционных норм, которые во многом не соответствуют жизни современного общества. Идеальный черкесский этикет по Бгажнокову был построен на следующих основах — человечности, почтительности, разуме, мужестве и чести. Только через соблюдение всего сложного и тонкого комплекса этих понятий человек мог попасть в рай. Проще говоря — делай добрые дела и не стыдно будет предстать на том свете перед лицами своих предков.

Человечность («цыхугэ/цIыхугъэ») считается ключевой заповедью этикета. Она предполагает сострадание к людям, готовность оказать помощь другому, гостеприимство, уважение к старшим, чуткость и деликатность. Существует поговорка: «Тот, кто обладает человечностью, тот обладает адыгством, а обладающий адыгством обладает человечностью». Эта черта глубоко связана с сопереживанием и пониманием, готовностью действовать в интересах других людей и чувством благодарности за оказанную помощь. С этим понятием ассоциировалась общая человеческая любовь, не знающая национальных, расовых или сословных границ. Влияние человечности на поведение сознательных черкесов очень велико. Это хорошо видно по гибким и здоровым межэтническим отношениям в причерноморских черкесских аулах по сей день.

Общаясь с местными жителями, я заметил, что они не испытывают неприязни по отношению к приезжим из других регионов. Точно так же, как и новые жители аулов не испытывают её к коренным жителям. Даже в ауле Большой Кичмай, где очень остро развита конкуренция за туристов, конфликта не чувствуется. Новые поселенцы объясняют это своим увлечением традиционной культурой местного населения и добрососедскими отношениями, сложившимися с первых дней жизни в аулах.

Черкесское общество большую часть истории терпимо относилось к представителям других народов внутри собственных аулов. Пример тому черкесогаи (черкесские армяне), урумы (греки) и горские евреи, в прошлом разбросанно проживавшие в черкесских аулах. Все торговые отношения находились в их руках, так как занятие крупной торговлей считалось недостойным занятием для черкеса, особенно знатного. Эти народы оказались ассимилированы черкесами настолько, что полностью переняли их язык и культуру. Они выделялись лишь торговой профессией и соблюдением искажённых ритуалов собственной веры — христианства или иудаизма. Купцы из армян и караимских евреев пользовались большой свободой и привилегиями в путешествиях между черкесскими и русскими владениями, но они же могли обмануть, обхитрить и торговали информацией для обеих сторон конфликта.

Расскажу вам несколько случаев из жизни причерноморских черкесов, которые представляют хорошие примеры гибкости по отношению к представителям других народов. Очень развитым в аулах было кузнечное дело. Кузнецы-универсалы делали топоры, мотыги, подковы, ножи, латунные кованые цепи и оружие и продавали их в Персию и Турцию. Мастера делали деревянную посуду с красивыми узорами, плели корзины.

Потомки этих семей ассимилировались и живут сегодня среди местных черкесов. Фамилии Макаевых и Кадиевых считаются черкесскими, но у них есть хорошо зафиксированная история, которая приводит нас к предкам. Макаей Макаевич Макаев, дагестанский лакец по происхождению, казикумухский серебряных дел мастер и ювелир. Он перебрался к причерноморским черкесам в 1880-е годы как мастер-отходник. В те годы это было распространённое в Дагестане явление, когда мастера уходили на заработки в Грузию и по всему Северному Кавказу. Как бы сегодня сказали — на вахту. И часто они имели несколько семей в разных местах. Макай Макаев женился на местной черкешенке, и уже в первом поколении Макаевы полностью очеркесились. Он до конца своей жизни являлся одним из самых влиятельных старшин аула Хаджико и работал мастером по серебру и ювелиром. Его произведения сегодня можно увидеть в этнографическом музее посёлка Лазаревское, микрорайона Сочи. Похожая история произошла и с другой лакской фамилией Кадиевых с той лишь разницей, что Кадиевы в двух поколениях постоянно перемещались между Причерноморьем и Дагестаном и не жили долго в одном месте, а потому ассимилировались намного позже. Потомки этих семей считают себя черкесами, хотя знают о происхождении из Дагестана и поддерживают связь с родственниками на Восточном Кавказе.

Второй случай — фамилия Рудневых. По семейной легенде эта семья ведёт родословную от пленного русского солдата, а по другой — казака. Сегодня русская семья Рудневых живёт в ауле Калеж, соблюдает традиции причерноморских черкесов и общается на черкесском языке. Если отбросить легенду, никто не помнит, когда они появились в ауле, их считают первопоселенцами. В шутку местные черкесы называют их русскими шапсугами, но только если начать их специально спрашивать о происхождении семьи. В быту эту смешанную семью воспринимают как черкесскую.

Третий случай произошёл в ауле Калеж в 1960-е годы. Сегодня его рассказывают как анекдот из жизни. По словам местных жителей, в те годы в ауле поселился один таджик с семьёй. Жена у него была русская, преподавала английский язык в местной школе, а сам он работал трактористом в совхозе. Говорили, что он и его жена выучили черкесский язык за год. Вечером, после работы, мужчины часто собирались в центре аула около магазина. Один из стариков проходил мимо группы молодых мужчин-черкесов, которые между собой разговаривали о чём-то на русском языке. В этот момент из магазина вышли старший представитель русской семьи Рудневых и таджик, которые о чём-то громко спорили на черкесском языке. Этот случай стал поводом долгой бранной тирады старца по отношению к коренным жителям. Старик стыдил своих соотечественников. Отмечу, что случай этот воспринимается именно как поучительный и юмористический. В нём нет ни намёка на то, что представители другого народа хуже или лучше коренного населения. Он скорее показывает уровень и скорость адаптации представителей других этносов внутри черкесского общества как раз за счёт слаженных механизмов добрососедства и уважения к культуре и языку друг друга. Сами причерноморские черкесы в городах легко осваивают русский язык, а если надо, то и армянский, и греческий. Эти случаи я привёл в качестве примера, но это не говорит о том, что только ими и ограничиваются межэтнические контакты. Я спрашивал местных жителей в каждом ауле насчёт приезжих русских поселенцев. Везде они живут в большей или меньшей степени, и везде у них либо сложились гармоничные отношения с местными жителями, либо живут они там временно, как на даче, и не доставляют неудобств местным жителям.

Отдельного упоминания заслуживает история полковника Андрея Терентьевича Мухортова. Ему довелось участвовать в трагических военных действиях последних лет Кавказской войны, приведших к массовому изгнанию причерноморских черкесов в Османскую империю. Позже он руководил поисковыми карательными мероприятиями по поимке оставшихся в горах черкесских партизан. Будучи командиром 1-й роты 1-го Кавказского линейного батальона, стоявшего на месте современного аула Калеж, Мухортов поселился в устье реки Аше, которое получило название Мухортова поляна. Несмотря на войну, он питал симпатию и уважение к причерноморским черкесам и взял на воспитание сироту из рода Шхалаховых. Со временем вокруг его имения поселились черкесы долины реки Аше, которым он позволил пользоваться землёй, а они помогали ему разводить виноградники и обустроили богатое хозяйство. Его супруга несколько раз начинала переговоры о возвращении оставшихся в горах черкесских семей и поселении их в долине. После смерти сына от болезни в начале XX века супруга Мухортова, которую за активность звали местной «амазонкой», скоропостижно скончалась, а следом и сам полковник. Местные жители настолько уважали Мухортова, что похоронили его, как он завещал, в семейном склепе возле дольмена. Там он и покоится по сей день, а за могилой его ухаживает семья Боус из аула Шхафит — такое имя получила Мухортова Поляна в советское время.

Похожая история произошла и в ауле Тхагапш, ранее известном как Божьи воды. Здесь до сих пор сохраняется могила младенца Владимира Зазулевского, который умер в 1870-е годы. По легенде, этот младенец — сын офицера штаба 1-го Кавказского батальона, которого очень уважали местные жители. Когда солдатские посты ликвидировали, причерноморские черкесы обещали заботиться о могиле младенца, и своё обещание держат до сих пор, хотя могильный камень пришлось перенести из-за подтоплений. Документы конца XIX века гласят, что отношения солдат на сторожевых постах в долинах рек и подселившихся к ним черкесских семей были бесконфликтными, несмотря на ужасы прошедшей войны. Труднодоступность мест и неприспособленность солдатских семей к хозяйству в горном климате приводили к тому, что запасы провианта у русского населения были скудны и заканчивались посреди зимы. Черкесские семьи, более приспособленные к климату, выручали их припасами несколько зим подряд. Это повлияло на выступление солдат против решения императорской комиссии, организованной в 1870-е годы, о выселении оставшихся причерноморских черкесов на кубанские равнины в связи с участившимися разбойными нападениями на побережье. Солдаты отстояли местных жителей, за что те оказались им благодарны. Как позже выяснилось, нападения организовывали абреки (бандиты), приходившие с северных склонов и незнакомые местным жителям.

Возвращаясь к пунктам черкесского этикета, расскажу об ещё одной важной его основе — почтительности, или «нэмысе». Эта сторона этикета регулирует понятия воспитанности, скромности, деликатности и хороших манер. Если говорить более конкретно, то в черкесском обществе особенно ценились артистичное поведение и наличие тонкого вкуса. Почтительность предполагает почитание старших, женщин, гостей, родственников и детей. Старшие люди пользуются особым почётом и уважением. Даже если они не правы, они всё равно правы. Как я уже упоминал выше, с этой логикой долгое время безуспешно пыталось бороться советское правительство, которому было важно, чтобы молодёжь прислушивалась к мнению партии, а не критикам из аульских старейшин и, особенно, мусульманскому духовенству.

В черкесском этикете поведение старших и младших подробно регулируется, вплоть до того, как сидеть в одном помещении, как идти по улице рядом, как поступать в тех или иных жизненных ситуациях. Нормы эти передаются из поколения в поколение и их стараются придерживаться в обществе. Старшие люди не только хранители истории и морали народа, но и главные помощники. На их плечах лежит воспитание молодёжи, организация праздников, мобилизация в случае опасности или необходимости в групповой помощи. На праздничных мероприятиях, свадьбах, похоронах — они всегда в центре. За столом самый старший — тхамада, то есть ведущий встречи. Молодые люди могут сидеть за столом или вставать из-за стола только по его разрешению. Проступки по отношению к старшим порицались и наказывались лишением чего-либо приятного. Даже само слово «тхамада» имеет в своём корне приставку «тха», то есть «Бог» или приставка к слову «старший, мудрый». Отсюда это слово проникло через грузинский язык в русский как «тамада» — ведущий свадьбы.

Многое в черкесском этикете по сей день связано с семейными отношениями и застольем. Сын не имеет права сесть в присутствии отца, младший брат — в присутствии старшего. Такая традиция сегодня ещё во многом соблюдается среди черкесов. Младшие члены семьи выполняют поручения старших, ухаживают за гостем и обычно стоят или сидят в стороне в ожидании поручений или приглядывая за столом. В черкесской семье присутствие старших и пожилых людей считается признаком авторитета семьи в обществе. До сих пор считается нормой, когда человек, вне зависимости от его звания и должности, встаёт, уступает место и прислуживает за столом старшему, будь он даже обычный пастух. Молодые стараются молчать, ждать дозволения сесть и кратко с почтением отвечают на вопросы старшего. Даже строгая корпоративная культура государственных учреждений и частных фирм на Кавказе вынуждена подчиняться этим правилам. Так что не удивляйтесь, когда увидите, как какой-нибудь большой начальник в черкесских республиках на крупном мероприятии стоит и прислуживает за подчинённым, который старше его по возрасту, но значительно ниже по должности. Но не стоит думать, что простое количество лет влияет на степень уважения. В расчёт берутся личные качества, опыт, мудрость человека. Зловредный дед, который делает гадости соотечественникам, или пьяница никогда не будут пользоваться подобным уважением. В то же время гость равняется положением со старшими.

В аулах развита взаимопомощь, игнорирование которой считается неприличным. Слабым родственникам обрабатывают землю и дают взаймы скот, инвентарь. Праздники, свадьбы, похороны, постройка дома — всё вместе. Особое положение старших мужчин в аулах привело к созданию в 90-х годах форм местного самоуправления — ТОСов. Такая форма территориального общественного самоуправления закреплена в Федеральном законе Российской Федерации №131 «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», но далеко не везде она пользуется таким спросом, как в аулах причерноморских черкесов. ТОСы стали формой выражения черкесского этикета, нормы которого предполагают участие старших жителей аула в различных формах взаимной помощи. Они призваны объединить усилия для помощи в обустройстве общего блага жителей аулов, помощи в постройке домов молодым и, особенно, в помощи пострадавшим от стихийных бедствий, столь частых в местных горах. ТОСы хорошо себя зарекомендовали во время потопа в ауле Тхагапш в 2015 году, когда внезапно забурливший горный ручей вынес из ущелья огромные камни, сносившие целые строения. В тот же день жители ближайших аулов по горным тропам пробрались в аул Тхагапш и начали расчистку завалов и оказание помощи пострадавшим. Во время нашей поездки в аулы причерноморских черкесов осенью 2018 года такой потоп тоже случился. Реки размыли мосты и дороги к некоторым аулам, но жители не пострадали, так как быстро мобилизовались своими ТОСами. Спасатели, которые пробрались к аулу Наджиго через сутки, увидели расчищенные улицы аула, грязь и камни жители уже убрали за это время.

До недавних лет среди причерноморских черкесов встречались люди весьма преклонного возраста — от 90 до 110 лет. Вероятно, бывали люди и старше, но точно установить их день рождения сложно. Паспортов советское правительство сельским жителем долгое время не выдавало. Обычно о своём возрасте они говорили так: «Я родился через три года после суровой зимы» или «Я родился в год, когда случился хороший урожай кукурузы». Черкесское долгожительство во многом связано с тремя факторами — пищей, горами и добрым нравом, не допускающим излишнюю нервозность по мелочам. Умеренное и разнообразное питание с фруктами, орехами и сыром в рационе, чистая ключевая вода, частые походы по пересечённой местности и здоровый юмор дарили местным жителям здоровье и долголетие.

На этот счёт есть даже черкесская поговорка о бедняке и богаче. Когда богач спросил бедняка, почему тот в свои 100 лет поднимается на гору, а он в свои 50 не может залезть на коня, бедняк ответил, что он вкусно ест.

Богач допытывался:

— Что же ты ешь?

— Сыр, кукурузу, орехи и фрукты, — отвечал бедняк. — И запиваю их ключевой водой и компотом.

— Разве же это вкусная еда? — недоумевал богач.

— Да, — отвечал бедняк. — Вкусная, потому что я ем, только когда мне очень хочется есть.

Наверное, поэтому художники XIX века особенно отличали стройность и осиную талию черкесских мужчин.

Этический кодекс регулирует отношение мужчин к женщинам и детям. В отдельных случаях в аулах всё ещё встречается традиция вставания стариков перед проходящими мимо детьми. Точно так же они поступают и при женщинах. По правилам этикета женщина считается как бы «старше», чем мужчина. Если женщина находится в сопровождении мужчины, за ней закрепляется почётное место справа, и только с мужем она занимает позицию слева. Правая почётная сторона отводится девушкам и во время круговых танцев, и при движении навстречу друг другу, и даже при размещении перед объективом фотоаппарата.

Встретив женщин в пути, мужчина обязан предложить им помощь спутника, помощника и защитника. Когда произносят тост в честь какой-либо женщины, все, кроме старшего, почтительно встают. Обычно мужчины такой чести не удостаиваются, что придаёт данному действию особую выразительность. Обнажать оружие в присутствии дам считается величайшим позором. Женщина в возрасте приобретает в черкесском обществе авторитет. Мужчины из её родного аула могут её посещать, общаться с нею, как родные братья. Существует некоторое заблуждение, будто раньше женщине было достаточно бросить платок с головы между двумя враждующими мужчинами, чтобы заставить их разойтись. На самом деле такой поступок говорил о крайности положения, когда мужчины в своей злобе забывали о нормах этикета, как это было в эпоху Гражданской войны, например. В обычном случае само присутствие женщины во время конфликта останавливало враждующих. Был один способ прекратить кровную месть, когда женщина могла как бы усыновить врага. Для этого он должен был прикоснуться губами к груди самой старшей женщины пострадавшего рода, как бы имитируя младенца. В ином случае убийца мог украсть ребёнка из пострадавшей семьи и воспитать его как аталык — приёмный родитель. Так он становился частью одного рода с семьёй, которая обещала мстить, а родственников убивать нельзя. Аталычество в этом случае хорошо срабатывало ещё и потому, что знатные черкесы должны были придерживаться его. Аталычество, как и гостеприимство, оказывались сдерживающими факторами очень деструктивного обычая кровной мести. Каждый мужчина клялся мстить убийце родственника или тому, кто нанёс ему обиду. Уклонистов исключали из рода и считали трусами. Иным способом примирения было решение общественного суда, когда кровную месть удавалось заменить платой за кровь, которую собирал весь род убийцы, но решений такого суда не всегда придерживались. Кровная месть вплоть до начала XX века была настоящим бичом черкесского общества и порой уносила жизни целых семейств.

Посягательство на жизнь женщины — совершенно чуждое черкесскому обществу явление, в том числе в случае кровной мести. Муж, избивающий жену, у черкесов считается ничтожеством. Это не столько национальная черта, сколько религиозная и встречается у мусульман вообще. Одинокой женщине помогали все мужчины округи и выполняли за неё все мужские дела по дому, а вдова имела право свободно заводить любовников. Даже сегодня если женщина берётся колоть дрова, то первый прохожий мужчина обязан вежливо, но настойчиво ей помочь. Пожилой и немощный человек в этих случаях дожидается или призывает молодых людей, способных исполнить этот долг вместо него.

Большое значение придавали манерам и общему стилю поведения девушек. Их с детства приучали красиво и правильно говорить, танцевать, ходить, сидеть, одеваться, кушать. Даже работа по дому должна была отвечать определённым эстетическим требованиям. Я уже не говорю о том внимании, которое уделяли тому, как девушка появляется на улице, на публике. Им полагалось ходить не сутулясь, не размахивая руками, не задерживая свой взгляд на прохожих, не оглядываясь по сторонам, не проявляя излишнего любопытства.

По сей день девочек оберегают от всего, что может хоть в малейшей степени навредить их красоте и здоровью. Делом чести каждой семьи считается вырастить их без каких-либо изъянов в соответствии с традиционными представлениями об идеальном телосложении. Ещё совсем недавно, чтобы добиться необходимой стройности, детей укладывали на жёстких постелях и без подушек в специальной кроватке — «кушъэ». Ребёнка не пеленали, но перевязывали специальными креплениями, чтобы ограничить движения. Матрас принимал форму тела за счёт набивки просяной шелухой, а по центру делалось отверстие для слива мочи. Такая кроватка позволяла родителям отвлекаться на полевую работу без страха, что ребёнок выпадет из кроватки. Однако без особой разминки головы у младенца в такой люльке могли развиться деформации черепа, сопровождаемые головными болями, поэтому за массажем ребёнка следили, чаще всего бабушки. Для более старшего ребёнка, который начинал бегать, придумывали специальное крепление для ноги, которое направляло его бег по кругу вокруг деревянного шеста, не причиняя боли или неудобств.

Дети на Кавказе с ранних лет воспитываются в рамках этических норм. Отношение к ним с этой точки зрения строгое, но с другой стороны и очень мягкое. Среди черкесов вы не встретите человека, который поднял бы руку на ребёнка, каким бы вредным тот ни был. Если только этот человек непорядочный, но таких людей общество здесь выталкивает, исторгает из себя. Процесс роста ребёнка — первый шаг, первый зуб, первая стрижка волос и так далее — всегда отмечают праздником. В прошлом такие даты сопровождались обрядами и были многолюдными. С детства детей учили нормам ислама — девочек с девяти лет, а мальчиков с двенадцати лет. К этому возрасту они соблюдали короткий пост в девять дней, а с двенадцати лет делали намаз и посещали мечеть. Сегодня редкие семьи соблюдают такое религиозное обучение. На побережье религия популярностью не пользуется.

Раньше у черкесской знати существовал уже упомянутый выше обычай аталычества. Ребёнка с рождения отдавали в приёмную семью, с которой хотели породниться. Там он воспитывался до своего совершеннолетия, а после возвращался к родителям. Поэтому у таких детей было двое родителей, оба из которых несли равную ответственность за жизнь и благополучие воспитанника. При этом если ребёнок был из другого субэтноса, то принявшее его общество обязывалось выступать в защиту воспитанника. Это было удобно для черкесской знати, которая так подкрепляла союзные отношения с соседями. За право воспитания знатных детей происходили кровавые столкновения. Аталык (приёмный отец), обязался научить «къана» (воспитанника) всем необходимым в жизни навыкам. В традиции западных черкесов воспитанника называли «пIур». Черкесский этикет настолько высоко ценился у окружающих народов, что даже золотоордынские, а позже крымские ханы отдавали своих детей в Черкесию на воспитание. Младшая ветка их, опасаясь преследований братьев в борьбе за трон, пряталась под защитой своих аталыков. Так появился среди черкесов большой род очеркесившихся ханов — Гиреев, из которой происходил офицер и этнограф Султан Хан-Гирей, а также ряд офицеров Дикой дивизии, включая печально известного Султана Клыч-Гирея, казнённого в Москве в 1947 году за связи с нацистами. Гиреи встречались и в среде кавказских ногайцев.

В свете темы боевого братства упомяну и о черкесском обычае куначества. Кунак — по смыслу то же, что брат по крови. Обычно такого рода отношения строились в мужском боевом обществе на основе поддержки и выручки. Кунаки обязывались ценой жизни защищать друг друга. Такие отношения скрепляли узами дружбы врагов из черкесских и казачьих кругов, развивали торговые отношения. Кунаки останавливались не в гостевом доме, а в доме хозяина на праве родственника. Без таких отношений путешествовать в черкесских землях было опасно. Обычаем куначества активно пользовались торговцы из числа армян, караимов (тюркских иудеев) и турок в целях обеспечения своей безопасности. На Кавказе хорошо известна история гибели казачьего сотника Гречишкина, которая сегодня подаётся односторонне, как славный бой казачьего отряда с превосходящим черкесским войском. Но дело в том, что бой этот мог не состояться. Горскую группу всадников вёл черкесский темиргоевский князь Джамбулат Болотоков, в те годы сражавшийся против Российской империи. Он был кунаком Гречишкина и перед боем вёл с ним переговоры, предлагая уйти. Непримиримая позиция кунака заставила их перейти к бою, в начале которого со стороны черкесов участвовало такое же число нападающих, какое было в казачьем отряде. Распространённая практика «справедливого» боя на кавказском фронтире тех лет.

За кунака работала кровная месть, как за родственника, но был и ещё один плюс — патронат. Беззащитные крестьяне так спасались от самовластия князей под защитой других влиятельных людей. Равноправия в этом случае не было, крестьяне просто подчинялись новому хозяину, взамен получая его защиту от прежнего. Таких крестьян называли — оги. Кроме них были ещё крепостные — пшитли, коих было большинство, и унауты — пленники-крепостные с меньшими правами, но считающиеся частью семьи владельца. Так работал переход крестьян к более адекватным князьям или общинникам, благодаря чему значительно выросли общества горных шапсугских, натухайских и абадзехских субэтносов черкесов в XVI–XIX веках. На этом фоне, возникла серьезная вражда между равнинными аристократическими и горными демократическими обществами.

Кроме аталычества, в черкесском обществе существовала профессия оруженосца — гъуса, когда молодой человек напрашивался к опытному наезднику помощником в качестве прислуги. Он помогал ему в походах и набирался опыта. Гъуса подчинялся своему наставнику беспрекословно и в битве обязан был погибнуть вместе с ним. Наставник же делился с ним сокровенными знаниями. Если обычай гъуса исчез с изменением социальных отношений после Кавказской войны, то аталычество держалось ещё примерно век и исчезло вместе с эмиграцией остатков черкесской знати в Гражданскую войну. В конце концов от этого обычая остались лишь косвенные элементы, которые сегодня изредка можно увидеть во время традиционной свадьбы. Например, установление родственных связей с уважаемой семьёй, в дом которой привозят невесту перед её переходом в дом жениха. Что касается куначества — этот способ установления крепких дружеских отношений жив до сих пор. И не только в черкесском обществе, но и у других народов Кавказа и казачества.

В черкесской этике также выделяют понятие разума — «акъыл», как способность мудро и нравственно рассуждать о жизни, понимать и быть понятым другими. Разум предполагал способность ясно и чётко мыслить, дружить с логикой и уметь высказать своё мнение, да и просто поддержать разговор. Обучение ораторскому искусству было обязательным для детей черкесской знати. С детства воспитатели брали их на народные собрания, суды и военные советы, где они изучали обычаи и учились красиво говорить. Считалось хорошим тоном знать наизусть набор преданий и песен. Считалось, что ум не имеет цены, а воспитание — предела, а главным элементом воспитания становилось внушение уважения к родителям и ко всем старшим по возрасту.

Знатными ораторами считались люди старше сорока лет с сединой. Они выполняли в обществе религиозные и культурные функции, а в семье старшими считались также женщины. Единственные, кто имел больший вес, — знатные наездники, поскольку самыми весомыми качествами в обществе считались личные достоинства человека, проявленные в бою и в жизни. Даже стариков разделяли на обычных и почётных. После завоевания Российской империей Северо-Западного Кавказа, к концу XIX века, старость, как мера авторитета в черкесском обществе, чуть отошла на задний план. Отдельные общинники и бывшие крепостные в условиях капитализма богатели и зарабатывали этим авторитет, достаточный, чтобы занять пост главы общины.

Выделяется в черкесской этике понятие мужества — «тлыгэ\ лIыгъэ». Под ним понимают не столько и не только боевую храбрость, сколько способность к смелым поступкам в решении общественных дел, способность отстоять собственное мнение, защитить угнетённого, спасти терпящего бедствие человека. Для знатных людей в ранге славы отдать жизнь за родину считалось более простым делом, чем добиться репутации знатного наездника. Умер в бою — молодец, вернулся с добычей — герой. На народных собраниях у таких людей авторитет был сильнее всех остальных. На праздниках им приносили чашу героя руками самых известных мужчин и самых красивых женщин. Танцевать с ними почитали за честь, как и принять приз в соревнованиях из их рук. Трусов же гоняли в толпе в безобразном войлочном колпаке и определяли им пеню в пару волов. Пока такой человек храбростью не окупит свою трусость, семья его носила траур, как по погибшему, в социальном смысле.

После Кавказской войны качества храбрости/трусости перестали влиять на судьбу человека, но на репутации сказывались. Например, между аулами Хаджико и Калеж в долине реки Аше Лазаревского микрорайона Сочи расстояние всего один километр. Они практически уже слились, по крайней мере верхними улицами. Сегодня здесь течёт спокойная размеренная жизнь, но ещё несколько десятков лет назад случались настоящие стычки. Правда, все они были потешными — мальчишки выясняли, чей аул более авторитетный. Рассказывали даже историю, будто группа молодых ребят зашла в аул Калеж и наткнулась на старика, сидевшего на лавке у своего дома. Стоило ему узнать, что они из соседнего аула, как старик с поднятой клюкой погнал их обратно, несмотря на почтительный возраст. В этих действиях выражалась черкесская школа воспитания характера. В прошлом не только жители соседних аулов, но и соседних кварталов, например верхнего и нижнего, могли начать кулачный бой. Избежать его считалось трусостью.

Понятие человечности в этикете черкесов обязывало помогать бедным и несчастным — сиротам, вдовам, старикам, поддерживать их личное достоинство. Осуждалось унижение человека, применение силы к слабому. Неприлично было оскорблять или громко говорить с людьми низшего социального статуса. Нормы эти были настолько сильны, что даже в начале XX века богатые купцы черкесского и армяно-черкесского происхождения содержали приюты для бедных и сирот, как меценаты. Например, сын богатого екатеринодарского черкесского купца Гамид Трахов долгое время был председателем Попечительства комитета заботы о заключённых в тюрьмах. Его отец, Лю Трахов, содержал многочисленные приюты для бедных и содержал в городе медицинский фонд для бесплатного лечения соотечественников.

Закрывает список основ черкесской этики понятие чести — то есть способности вести себя достойно и избегать безнравственных поступков. Это понятие подчёркивает умение хорошо пошутить, но не скатываться в пошлые шутки, умение контролировать свою речь и эмоциональность. Существует несколько терминов, отображающих понятия чести: почёт, слава, авторитет, достоинство. Но главное понятие, вокруг которого строится вся жизнь черкеса, — это лицо («напэ»), как отражение совести и репутации. Что-то похожее по смыслу вы можете встретить в знаменитой саге Стивена Кинга «Тёмная башня», где главный герой использовал фразу «Ты забыл лицо своего отца», как выражение позора и бесчестия человека. В русском языке есть схожее по смыслу выражение — «потерять лицо», то есть опозориться в обществе.