Дина совершенно случайно спасает жизнь молодой мамы и ребенка и таким образом знакомится с Владом Гарандиным. Он — бывший долларовый миллиардер, человек необычной судьбы, имевший когда-то большое влияние в бизнес-кругах. Сама Дина уже много лет занимается спасением женщин от домашнего насилия — делом сложным и полным опасностей. И вот столь разных людей потянуло друг к другу, но смогут ли они быть вместе?
– Когда я поделилась с отцом тем, что чувствую, он сказал мне очень мудрые слова. Сказал, что, когда теряет пациента, это такое душевное мучение и сомнение, которого не может понять простой человек. Ты прогоняешь в голове мысленно сотню раз весь ход операции или лечения и понимаешь, что сделал все правильно, но тебя все равно разъедает чувство вины. И тогда надо обязательно вспомнить тех, кого тебе удалось спасти. Кого удалось вытащить с того света, самых тяжелых своих пациентов. Иначе, если циклиться на потерях, ты очень быстро перестанешь испытывать сострадание к людям, прогоришь, а это смертельно для хирурга, он перестает быть настроенным на успех, становясь безразличным. Он посоветовал мне вспомнить тех, кому удалось помочь в самых трудных случаях. И напомнил простую истину: невозможно спасти всех и невозможно заставить людей делать то, что тебе кажется единственно правильным, только лишь потому, что они люди и обладают свободой воли и выбора. И сказал, что будет счастлив, если я брошу на хрен этот свой Центр и это свое занятие.
Влад, который на следующий же день после их приезда в Москву отправился на ипподром, нашел тренера-учителя, к которому его направил теперь уже его бывший уральский тренер, и продолжил всерьез заниматься конным спортом: выездкой и конкуром.
Не имеет значения. Посидели, обнявшись, переживая тонкий момент такого нового для обоих еще единения-откровения. – Ты должна понимать, что в моей жизни было достаточно такого, что, как ты говоришь, выходит за рамки (и не только закона). Есть моменты, которые я никогда и ни с кем не намерен обсуждать, которые я не расскажу даже тебе. – И, мимолетно подумав, подчеркнул: – Особенно тебе, хотя я испытываю странную потребность и желание поделиться с тобой, и только с тобой историями моей жизни и многое рассказать. Но определенные темы и моменты всегда останутся только со мной. – Я прекрасно отдаю себе в этом отчет, – посмотрела на него Дина. – Все-таки я адвокат и вполне реально представляю масштаб твоей личности и деятельности и, скажем так, не самых простых решений, к которым приходилось тебе прибегать. Откуда-то, каким-то непостижимым образом, но мне кажется, я знаю, чувствую, что ты не переступал определенную грань. А может, я просто очень хочу в это верить и рада обольщаться. – Она, еле касаясь, провела по его щеке кончиками пальцев, будто приласкала. – Но как бы то ни было. – Дина придвинулась и, заглянув Гарандину в глаза совсем близко, произнесла главные слова: – Я принимаю в тебе все. То, как она произнесла это, прозвучало сильнее и глубже любого признания в любви. И оба почувствовали этот неповторимый, невероятный и в чем-то переломный момент столь сильного откровения. – Я тоже принимаю в тебе все, – глядя в ее странные глаза, с чувством ответил Гарандин и внезапно иронично улыбнулся, – кроме твоей работы. И, думаю, у меня есть вполне весомый шанс отговорить тебя от этой достаточно опасной благотворительности. Дина посмотрела, посмотрела еще в темно-янтарные глаза, снова прикоснулась пальцами к его щеке, наклонилась, легко коснулась губами его губ, словно благодаря, и отстранилась. Отвернулась и, задумчиво глядя вдаль на прекрасную панораму, призналась: – А знаешь, может, и не придется отговаривать. И замолчала, захваченная непростыми мыслями.
