Это сага о моей семье, о предках, чью биографию я собирала по крупицам в архивах, восстанавливала на основе воспоминаний родителей. Судьбы героев закручены страшно и жестоко. История их жизни переплетается с событиями, происходившими в нашей стране в 20-м веке: анархическое движение, представителем которого был один дед, и Великая Отечественная война, в которой участвовал другой, сталинские репрессии и холокост. А еще это сага о Любви, благодаря которой наш род выстоял и продолжается.
беспощадно смывает, уносит с собой все события, имена, судьбы. С другой стороны, в нашей памяти слишком много грозных напоминаний о том, что мы сами, да и наши родители, и их родители — выжившие, и пришли в этот Мир не благодаря, а вопреки историческим обстоятельствам. И эта Женщина пришла ко мне. Пуповина перерезана, ее больше нет. Но связь осталась, невидимая глазу, необычайно прочная связь, которая соединяет нас с нашими прародителями, благодаря которым мы те, кто мы есть. И чем лучше человек знает свой род, своих предков, тем он сильнее, тем увереннее стоит на этой земле.
мы носим в себе всю историю своего рода — и мужчины и женщины, — не ощущая этого. Костяная Женщина говорит с нами сотнями разных способов, да только слышим мы не всегда. Но если человек услышал ее, он может найти ответы на многие вопросы, жизнь обретает иной смысл, вдруг появляются новые силы, опора, о которой человек даже не догадывался. Обращаясь к памяти предков, он не только ищет отгадки или помощь, но и исполняет что-то такое, что жизненно важно сделать. Он оплакивает, прощает и просит прощения, соединяет оборванные нити, в конце концов просто подтверждает: они были, поэтому и я есть. Потребность восстановить историю своей семьи связана с пониманием того, что время беспощадно
Он не знал, что такое сансара. Но закон этот он усвоил давно, еще в детстве. «Ты будешь жить, сынок, за нас с папой, обещай мне!» Он выполнил свое обещание, он прожил так, как велели ему родители. И они остались на земле, как остались и родители Дианы, и все их предки — остались в нем, в его детях и в детях их детей.
«Нас не стереть, мы живём назло, … мы своё возьмём…», пел неизвестный ему певец. И голос этот уже звучал в нем самом — голосом тех, кто дал ему жизнь, а значит, и всем тем, кто сейчас сидит с ним за этим столом.