Глава 2

Луиза

Проклятый Матиас. Чтоб его сожрали черви! Додумался ведь отправить меня не пойми куда. Чтобы я еще раз согласилась на его сомнительные планы и просьбы! Семья семьей, а иногда свои планы надо ставить на первое место. В моем случае это оказалось бы куда полезнее.

Тысячу лет не была в этой церкви и еще столько бы не приходила. Но нет же, младшему брату, наследнику отцовских дел, банковских счетов, чернухи и рук в крови, некогда. Прекрасный маленький Матиас, почему бы не послать только что вернувшуюся из другой страны сестру куда-нибудь. Хотел, чтобы я замаливала грехи? Обойдется.

Еще этот странный парень. Явно не просто так ошивался там. Не поверю я в то, что посреди дня явный коп отчаянно молился в церкви. И выправка, и взгляд, и пижонский костюм. Точно коп. А если следил, то дело плохо. Отец вряд ли оценит.

Почти сентябрь. Я и забыла, что здесь в это время года так жарко. Невыносимо и ужасно, как в аду, в который нас так заботливо вел папочка. Господи, как же мне хорошо жилось там, где никто не знал ни меня, ни моего имени, ни положения. Просто Луиза Перес, приехавшая откуда-то из глубинки Испании и едва разговаривающая на английском. Там было просто. Не нужно было слушаться отца, брата, который на четыре года младше, а по положению старше. Не нужно было бояться, что в любой момент вражда с другими семьями выйдет за рамки и кто-то отправится на тот свет, как… мама. Я не должна была бояться смерти, я с рождения ее вижу, мы все когда-то уйдем, но от мыслей, что при очередных разборках пулю может поймать Мария, Матиас или даже отец, в груди колотился страх. Животный и первобытный. Такой, от которого сжималось все внутри, словно я девочка со стороны. Хотя все совсем наоборот. Правда, убивать не приходилось. Зачем, если за тобой почти везде следует охрана?

Дом отца, а если точнее, наш семейный дом, находился почти на самой горе, открывая вид на прогнивший город и море. Я любила и ненавидела это место одновременно. С одной стороны, мама растила нас здесь, тут появилась наша семья. А с другой – гости в лице неприятных особ, далеких от закона, поставки, разборки. Страшно прятаться в потайных проходах, пока к дому колонной съезжаются огромные машины, напичканные оружием. Впрочем, даже к этому привыкаешь, а потом постоянно держишь в бардачке пистолет. Но мне пока что ни разу не пригодился. Хотелось верить, что так и останется.

Оптимизм явно меня погубит, учитывая то, как отношения стали натянутыми с другими семьями в последнее время. Матиас и отец пытаются договориться, но прошлая попытка закончилась тем, что мы остались без крупного клиента. И отец еще не брался за месть. Не вовремя я вернулась. Не хочется подставляться под пули из-за того, что у семьи Гонсалес поехала крыша после ухода главного.

Пальмы, растущие по периметру участка, отчего-то стали раздражать, как и оранжевая, почти рыжая отделка дома с его белыми балкончиками, колоннами и красной крышей. Я хотела вернуться в холод, туда, где росли сосны, где воздух пах прохладой, а не норовил задушить, как здесь. Но вместо того, чтобы сесть обратно в ярко-красный любимый кабриолет, уехать на другой конец страны, а оттуда в аэропорт, я уверенно переставляла ноги, слушая, как из-за каждого шага хрустит гравий.

На пороге дома уже ждал Матиас, подперев одну из колонн плечом. Брат смотрел, как я приближаюсь, щурясь из-за яркого солнца. За те полгода, что меня не было, он почти ни капли не изменился – все те же светлые, как у младшей сестры, волосы, слегка завивающиеся на концах, темно-зеленые глаза, рост почти под два метра и широкие плечи, которые он обычно скрывал под свободными пуловерами. И брат, и сестра походили на маму. Так сильно, что почти каждый раз это вызывало тупую боль под ребрами. Мне же досталась внешность отца, полностью противоположная: темные волосы, немного смуглая кожа, широкие брови, аккуратный нос и небольшой рост, единственное, что в нас с братом и сестрой одинакового, – глаза и фамилия.

Матиас выглядел еще хуже, чем вчера: залегшие под глазами тени, ни намека на привычную прическу, мятая одежда, вызывающая только один вопрос: «Как отец вообще выпустил его из дома в этом?» Почти каждую секунду Матиас зевал. На какой-то миг мне стало его даже жаль. Непростые времена требовали непростых решений, и они целиком и полностью ложились на плечи брата и отца. Мы с сестрой были удалены от этих дел, если можно так сказать. На мне висела вся черная бухгалтерия. А на сестре… ничего. Отец и близко не подпускал ее к нашему миру, правда, она сама не желала подходить. Скорее всего, для нее мы пропащие, те, кого приходится называть семьей.

– Выглядишь паршиво, – проговорил брат, когда я поднялась по ступенькам.

– Говори это почаще, когда смотришься в зеркало, – ответила я, тут же угодив к Матиасу в объятия. Этим и были примечательны наши отношения, как бы мы ни ненавидели друг друга, как бы ни задевали, мы не делали этого всерьез. А если и случались крупные ссоры, то рано или поздно конфликт сходил на нет, потому что наша сила заключалась в семье. Мы не могли позволить размолвкам отодвинуть нас друг от друга. И не могли позволить внешним разборкам с другими проникнуть внутрь.

– Я скучал по тебе, язва, – прошептал Матиас мне в макушку.

– Я тоже скучала, великан. – Да, то, чего мне искренне не хватало в Канаде, так это брата. Матиас – моя поддержка и опора. Но я точно знала, что благодаря его авторитету я до сих пор жива со своей привычкой постоянно лезть куда не просят.

– Отец совсем тебя не щадит?

– Проблемы с казино, – туманно отозвался он, выпустив меня из объятий. Матиас открыл дверь дома, пропуская меня вперед. – Все никак не можем решить вопрос с Тайфуном.

– Снова сто страниц требований? – поинтересовалась я, входя в просторный холл, от которого в разные стороны шли небольшие коридорчики: налево – большая гостиная, прямо – еще пара разветвлений в кабинет, кухню для персонала, вход в подвал и гостевую уборную, а справа – широкая лестница, ведущая на второй этаж, и столовая. Этот дом выбирала мама, поэтому здесь много света и зеленых растений. Небольшое воспоминание из детства – у мамы всегда стояли цветы в вазах на комоде при входе, в гостиной и спальне. После ее смерти это единственное, что отец оставил как память о ней.

– Ты же знаешь отца, – проворчал брат. В ответ я только кивнула, соглашаясь, а про себя думая о том, что у этого человека, кроме основного плана и выгоды, есть еще десять, а то и двадцать причин и учтены все возможные варианты развития событий.

Мы вошли в просторную гостиную, окна которой выходили на парковку около дома. В одиноком кресле в углу, уткнувшись в телефон, сидел отец. Он поднял голову на звук шагов, и я уже собиралась поздороваться, но Матиас заговорил первым.

– Смотри, какого подкидыша я нашел на крыльце, – для нас были нормой фразочки подобного рода, я уже перестала на них отвечать, а отец – ругаться. Матиас плюхнулся на диван. Отец цокнул и закатил глаза, как делал каждый раз, когда Матиас вел себя неподобающе. Признаться, иногда мне даже не хватало этого сумасшествия в Канаде.

– Не время для шуток, – фраза папы показалась слишком серьезной, как и тяжелый взгляд, которым он прошелся по нам. Предчувствие чего-то необратимого медленно закрадывалось в душу, заставляя не отрываясь вглядываться в суровые черты лица отца, отросшую за время моего отсутствия бороду и появившиеся морщинки. – У ребят проблемы в казино, сбор всех, – его слова прозвучали так, будто меня ударили молотком по голове, вышибая все мысли. Это то, чего я так сильно надеялась не застать.

– Ты тоже едешь, Лу. – Я медленно опустилась на диван под испытывающим взглядом отца. Нет, нет, нет. В голове роились сотни вопросов, но вслух я не могла произнести ни одного. Главный из них так и орал: «Зачем?» Пора уверовать и молиться, чтобы никто из ребят не пострадал?

Глава 3

Аарон

Около входа в клуб стоял Хорхе: высокий, худощавый парень двадцати трех лет, с копной черных кудрявых волос и с вечными синяками под глазами. Он переминался с ноги на ногу, нервно оглядывался по сторонам и иногда подносил сигарету к губам, чтобы затянуться.

Машина, взвизгнув шинами, остановилась. Я посмотрел на неоновую вывеску, думая, на кой черт отец залез на территорию Переса, открыв бар на одном этаже с их казино. Клиенты все равно были общие, постоянно сновали туда-сюда, только раздражая своим мельтешением. По-настоящему большие деньги они все равно оставляли на столах у Переса, пытая удачу в покере или рулетке, а к нам заходили уже на мели лишь за тем, чтобы залить проигрыш выпивкой.

– Что произошло? – начал я, выйдя из машины. Стянул с себя пиджак, закатал рукава черной рубашки до локтя. Хорхе потупил взгляд, ничего не ответив. – Правильно делаешь, что молчишь. Я доверил тебе составление договора с ними, а вы устроили какой-то цирк. Обошлось без стрельбы? – Бровь взметнулась вверх, а взгляд уперся в Хорхе.

– Пока да.

– Что значит «пока»?

– Пока они наставили друг на друга пушки, – пожал плечами он, – Перес приехал. Не один.

– Черт, – слишком много раз слово «черт» сегодня срывалось с моего языка, но других слов для описания ситуации не находилось. Я все же надеялся, что неприятный инцидент не примет широких масштабов. Не хотелось привлекать к происходящему еще и ребят из участка. Все-таки для многих мое присутствие – шанс на избавление города от картелей. И так было когда-то. А сейчас остался лишь факт того, что отец резко ушел «в отставку», грея задницу где-то в Майами, его дела опустились на мои плечи, и с прошлыми благородными целями, которые бы одобрила вера, пришлось попрощаться. Так что я поправил брюки, перемещая пистолет за пояс.

Хорхе придирчиво оглядел меня, потом фыркнул, словно рассматривал несмешного клоуна в цирке.

– Когда-нибудь я действительно прострелю тебе колено. – Я хлопнул его по плечу, затем первый вошел в стеклянные двери.

В холле, на удивление, было тихо. Даже слишком тихо, словно все вокруг замерло в ожидании чего-то неизбежного. Такая тишина обычно стояла перед тем, как кто-то выпускал первую пулю, подавая знак остальным.

Отсюда шло два пути: один вниз по левой лестнице в казино, второй по правой в бар. Я осмотрел сначала казино: двери плотно закрыты, свет выключен, как и всегда в это время. Слишком рано для выкачивания денег из туристов, а местные в большинстве своем знали и о том, кто эти места держал, и о том, как быстро потратить полугодовую зарплату, поэтому в трезвом уме они сюда не забирались. Зато по пьяни сорили деньгами направо и налево.

В дверях бара обычно стоял кто-то из наших, особенно когда внутри с кем-то велись переговоры, но сейчас место пустовало, позволяя сомнениям ютиться в голове. Я достал пистолет, Хорхе за моей спиной сделал то же самое.

– Я пойду первым, Ар, – прошептал парень, опережая меня. В неформальной обстановке он звал меня по давно забытому прозвищу, тянущемуся еще далеко из детства. Я только кивнул, соглашаясь с его словами. Мне рисковать ни к чему, больше наследников у отца не было, а Хорхе всегда понимал специфику наших дел, все-таки он рос рядом со мной, буквально в моей семье. Как назойливый и любимый младший брат, которого я никогда не хотел.

Он короткими, тихими шагами прошел вперед, бесшумно приоткрыл дверь, проскользнул внутрь. Я двинулся следом, оценивая обстановку. Тишина все еще оглушала, не было даже голосов, будто все разом задержали дыхание в ожидании. А затем раздался звук, который я надеялся сегодня не услышать. Кто-то выстрелил. Хорхе мгновенно подлетел ко мне и, сбив с ног, подтащил к одному из диванов. К этому моменту я уже сотню раз проклял отца за решение наладить отношения с Пересом.

– Выглядит так, будто ждали только нас, – напряженно заметил парень, на секунду выглядывая из импровизированного укрытия. Возле его головы тут же просвистела пуля и вошла в стену напротив. – Вот говнюк, только недавно сделали ремонт! – рявкнул Хорхе.

– Тебя только это беспокоит? – уточнил я, озираясь по сторонам и выпуская несколько пуль в стреляющего.

– До тебя еще не добралась книга с расходами, – уклончиво ответил друг, проделывая все то же самое, что и я секунду назад. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Встать и сказать, чтобы все заткнулись, тоже не вариант. Интересно, Перес был где-то здесь или смылся, испугавшись за свою драгоценную тушку?

Кто-то громко вскрикнул, затем раздалась еще пара выстрелов, тонна ругательств, звук разбившегося стекла – кто-то явно стрелял по бару, не щадя ни бутылки дорогого алкоголя, ни стеклянные полки. Теперь я бы согласился с Хорхе насчет ремонта, но больше надеялся на то, что никто из моих ребят не пострадал. А еще на то, что Перес не объединился с Санчесом, потому что если это так, то мы окажемся в трудном положении, а если точнее, то в полной заднице.

– Перес, отзови своих, – крикнул я, поймав недовольный взгляд Хорхе. Вот уж кто, а он всегда любил порезвиться таким образом. Тем более с теми, с кем отношения давно и безвозвратно испорчены. Но в ответ от меня он получил только отрицательный кивок головой. Не сегодня, не среди дня и не здесь. План медленно, но очень верно разворачивался в моей голове.

– Иди к черту, – голос эхом отразился от стен, снова запустив череду выстрелов в обе стороны.

– Ты не Перес.

– Не дорос для разговоров с боссом, – ответил кто-то в перерывах между пальбой.

– Он точно приезжал? – Я повернулся к Хорхе, строго вглядываясь в его черты лица.

– Сам его провожал, клянусь, Ар, ты ведь меня знаешь, – ответил он, только сильнее укрепляя два более возможных предположения: либо у нас завелась крыса, которая вывела Переса через наш черный вход, либо его здесь вовсе не было. Во второй вариант верилось неохотно, Хорхе никогда мне не врал, потому что видел, что бывает со лжецами.

Я дотянулся до телефона, ткнул номер на быстром наборе. Звонок оборвался спустя три гудка, означающие, что процесс запущен и скоро дело решится быстро и деликатно.

Хорхе высунулся из укрытия, отстреливаясь. Осталось около минуты до решения вопроса. Вот только время тянулось слишком долго.

– Твою мать! – прошипел парень, ложась на меня и зажимая плечо пальцами, сквозь которые сочилась струйка крови.

– Уроды. – Я осмотрел руку друга, замечая тонкую, аккуратную полосу порванной кожи. – Жить будешь, но сиди здесь.

Аккурат в это время снаружи раздался сигнал, из-за которого выстрелы мгновенно стихли. Затем зазвучали громкие голоса, оповещая о прибытии полиции.

В помещении началась настоящая суматоха, и если мои ребята знали, что им бояться нечего, потому что их прикроет босс, то остальным повезло не так сильно.

– Стучать полиции, как некрасиво, Гонсалес. – Я удовлетворенно ухмыльнулся, когда Перес появился в поле зрения. Значит, Хорхе все еще не смел мне врать.

– Некрасиво устраивать стрельбу в гостях у полицейского.

– Научи своих ребят общаться с женщинами.

– Так это все из-за женщины?

– Еще мне не понравилась пара пунктов в соглашении, поэтому договориться мы не смогли.

– И вряд ли сможем, – отозвался я на его лжегрустный голос. Скорее всего, старика не устроил пункт с денежным вопросом. – Советую уйти через черный ход. – Я поднялся уже без страха нарваться на пулю. В общей неразберихе ее можно поймать случайно, а стрелять в главу одного из домов, который еще и детектив, так себе затея. Если, конечно, мозги на месте.

– Спасибо за гостеприимство, – хмыкнул мужчина и, любезно кивнув, направился в сторону кухни. Из-под расстрелянного стола вылезла хрупкая женская фигура в полосатом костюме, который, казалось, я уже видел раньше.

– Всем оставаться на местах! – В клуб ворвались ребята в форме.

– Уже все в порядке. – Я поднял руки, рассматривая команду, которую вверили мне перед уходом отца. Они одновременно спрятали оружие, рассматривая разгромленный клуб.

– В следующий раз зови нас до того, как все закончится, – устало проворчал Дэни, осторожно садясь на край кожаного, но теперь беспощадно продырявленного дивана. – Составлять рапорт будем?

Я отрицательно мотнул головой.

– Оформлю как учения.

– Ну и козел же ты, Аарон, – укоризненно сказал мужчина, – твои игры до хорошего не доведут. Тебя либо посадят, либо пустят тебе пулю в лоб. И будет это очередной картель или кто-то из управления, сказать сложно.

Я достал из кармана брюк пачку сигарет, на мгновение лицо осветилось вспышкой огня, а затем в потолок взметнулся дым.

– Ты хочешь, чтобы еще и датчики сработали? – возмутился Хорхе, осматривая раненых. Черт, совсем забыл про пожарную систему.

Сигарета отправилась прямо на пол – после произошедшего можно было не заботиться о порядке. Внимание вернулось к Дэни, глаза бегали по его статной, но постаревшей фигуре, рассматривали седину в волосах, многочисленные морщинки, исполосовавшие лицо, усталый и по-отечески добрый взгляд.

– Знаю. – От желания закурить стянуло горло, я оглянулся на бар, выискивая хоть одну уцелевшую бутылку. Но вместо того, чтобы выпить, задумался. В памяти всплыл образ в полосатом костюме – девушка около церкви. Слишком странное совпадение.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – проговорил мужчина, затем оглядел царящий вокруг хаос, одним взмахом руки поднял команду и, не сказав больше ничего, вышел из клуба.

Я кивнул Хорхе на черный ход. В полной тишине мы вышли на улицу, где солнце уже клонилось к закату, но все еще жгло открытые участки кожи. Сигарета наконец-то оказалась в руках, организм получил свою долю отравы.

– Сводка.

– Роби убит, еще двое ранены, если не считать меня, – быстро и тихо подвел итог Хорхе, тоже достав сигарету. – Старик нам дорого обошелся.

Я затянулся, тяжело выдохнул, запрокинув голову и закрыв глаза. Он прав. Слишком большие жертвы, слишком большой ущерб. Пусть Роби и не был высококлассным парнем с чистой совестью, но все-таки его верности многие могли бы поучиться.

Почему в моей жизни не было ни одного человека, на которого можно спихнуть всю эту работу?

– Собери ребят, мне нужна вся информация о семье Перес, позвони Дэну, пусть подключит своих. – Кажется, пора принять неизбежное, пора решить, на какой стороне я остаюсь и для чего. Дэни прав. Меня точно отправят на тот свет, это только вопрос времени. – Так мы это не оставим.

Глава 4

Луиза

У меня было всего два вопроса: что произошло и почему.

Матиас, перехватив меня поперек талии, быстро запихнул в машину, бросив на светлое сиденье внедорожника. Смерил тяжелым взглядом, из-за которого почему-то сразу стало ясно, что мое возвращение – самая огромная ошибка, какую я только могла совершить в жизни.

Сердце колотилось в груди так сильно, будто считало каждую выпущенную пулю в воздух в гребаном клубе Гонсалеса. Какой придурок додумался стрелять? Придушила бы собственными руками.

– Какого черта? – Я повернулась к брату, пытаясь выяснить хоть что-то. На этой встрече я должна была играть роль бухгалтера. Бухгалтера! А не мишени с красным крестиком на голове.

– Успокойся, Лу. – Матиас примирительно поднял обе руки, хоть и знал, что это всегда раздражало меня только сильнее. Каждый раз мы это проходили. Каждый раз, когда брат пытался спустить идиотские решения отца с рук.

Я серьезно глянула на Матиаса, пытаясь понять, ударить его сейчас или потом. Тут же меня нашел взгляд отца, превосходящий, давящий, оценивающий, словно он сделал что-то великое и теперь ждал реакции.

– Вы все знали?! – воскликнула я, наконец понимая гениальный в кавычках план.

– Конечно, Луиза, – строго заметил отец, закурив прямо в машине.

– Почему я была не в курсе?!

– Потому что это не твое дело, – хмыкнул мужчина, издевательски растянув губы в усмешке.

– Не мое дело – угроза моей жизни?!

– Никакой угрозы не было, – нерешительно встрял Матиас, но я знала, что брат все равно на моей стороне, он считал, что в такие дела я должна быть посвящена. И с большой вероятностью вечером он явится в мою комнату с бутылкой виски.

– Ты преувеличиваешь, Луиза, – его голос походил на яд, проникающий под кожу тонкими иглами. Тихий, темный и опасный, словно угроза в скором времени станет явной.

– Я не успела вернуться, а ты уже втянул меня во что-то.

– Лучше тебе и правда успокоиться.

Нервный смешок сорвался с моих губ, я сложила руки на груди и отвернулась к окну, за которым мелькала когда-то любимая Испания. Сейчас же до боли раздражающая и кирпичиками крыш, и ярким солнцем, заставляющим щуриться, и суетой вокруг. Мне снова хотелось в Канаду. Там не было ни войн, ни страха, что однажды кто-то придет и все отберет. А ведь я замешана в бизнесе отца, и мне бы тоже пришлось отвечать за все его грязные дела, если бы кто-то решил копнуть поглубже.

– Да, Лу, сходи с подружками на шопинг. Поменяй прическу, маникюр или что вы там делаете, – отмахнулся Матиас, по примеру отца достав сигарету.

– Вашими стараниями ни одной подруги у меня не осталось, – усмехнулась я, зная, что мои проблемы никого не интересовали. – А водитель за подругу не сойдет.

– Возьми сестру, – предложил отец, я в ответ скривилась, лицо изрезала гримаса отвращения вперемешку с ужасом. Столько времени наедине с ней я бы не выдержала.

– Что ты так противишься, будто она тебе не сестра родная, а девка с панели?

– Она – нет, я для нее – да.

– Не неси бред, Лу. Она любит тебя точно так же, как я, – проговорил Матиас, притянув меня в медвежьи объятия, каждый раз заставляющие задуматься, как вообще в нем помещались все те жестокость, решительность и агрессия, что появлялись в делах. Отец всегда был вспыльчив, страшен, жесток и агрессивен. Матиас же мог быть нежным, спокойным, вдумчивым. Не знаю, объяснялось ли это его привязанностью ко мне или нежеланием быть похожим на отца, что при его внешности сделать довольно просто.

– Я рада, что тебе весело, – выплюнула я, высвобождаясь из цепкого кольца рук. Матиас тихо усмехнулся, отец потерял к нам интерес, с привычно серьезным лицом печатая что-то в телефоне. Взгляд снова скользнул по статной, почти величественной фигуре, вызывая желание поежиться от всех слов, что хотели вырваться. Вряд ли когда-нибудь он поймет, что тащить своих детей в кучу событий, из которой они могут даже и не выбраться, – дерьмовый план. Особенно если кто-то из этих детей даже не в курсе ситуации.

Машина плавно поднималась вверх, к самой вершине холма, на котором стоял дом семьи Перес. Величественный, холодный и неприступный, прямо как и его хозяин. Интересно, когда Матиас примет управление семейным бизнесом, атмосфера изменится?

Но, скорее всего, это произойдет не так уж и скоро, поэтому пока что дом отталкивал, показывая истинную суть мафиозного мира. Особенно в свете заходящего за горизонт солнца. Дом будто подсвечивался снаружи жидким золотом, а в окнах царила такая темнота, будто из них сейчас начнет сочиться самая настоящая тьма, но когда автомобиль остановился на подъездной дороге, я влетела в двери дома первая. Желания находиться в этой компании не было, казалось, что общество отца отравляло. Я не хотела снова погружаться в эту жизнь. Правда, выбора мне не оставили. И каждый шаг на пути к комнате оказывался равносилен подписи в договоре кровью.

Моя старая комната находилась на втором этаже, в западном крыле, с которого, должно быть, сейчас открывался прекрасный вид на закат и море, переливающееся в лучах розового солнца. И в любой обычный день я бы попросила Марту,  домоправительницу, принести мне ужин, расположилась бы на балконе с легким салатом и кофе в красивой кружке. Но сегодня больше всего манило спокойствие, горячий душ и полная темнота, в которой можно спрятать все эмоции в ожидании, пока мою квартиру в другом районе города подготовят к переезду. Всего несколько дней. Несколько невыносимых дней с постоянными напоминаниями от отца о моих обязанностях, встреча с сестрой и ее вечно осуждающим взглядом, пустотой, которая уже давно пронизывала каждый угол этого дома.

Я на ходу скинула туфли, оставив их валяться на белоснежном ковролине в полном хаосе, стянула брючный костюм и скрылась в ванной комнате. Правда, душ ни капли не помог, только позволил усталости навалиться на плечи, разлившись по телу горячей волной, сбивающей с ног.

Но, когда я вернулась в комнату, возле небольшого дивана, около кровати, сидел Матиас, рядом стояла початая бутылка виски. Двойные двери на балкон были распахнуты, открывая вид на потемневшее небо, покрытое звездами, столик с двумя креслами. Вдалеке виднелись огни ночного города и море. Шум волн слышался и здесь, даря умиротворение. Пожалуй, этого в Канаде не хватало. Я скучала по морю, запаху йода в воздухе, который теплым ветром путал вьющиеся волосы.

– Ну наконец-то, – пробурчал брат, – я уж подумал, что ты решила утопиться и оставить нас без возможности видеть твое чудесное личико.

– Я скорее утоплю всех вас.

– Ты бы не стала марать руки, – отозвался Матиас, похлопав по ковру рядом с собой. Я опустилась на пол, сев в позу лотоса. – Ставлю на то, что ты бы заплатила за грязную работу. Или подложила бы бомбу. Этот дом тебе никогда не нравился.

– Мне кажется, ты слишком много знаешь. – Я забрала бутылку из его рук, сделала жадный глоток, чувствуя, как горло обожгло. На языке осталась приятная теплота и легкое послевкусие сливы. Матиас хрипло рассмеялся, достав сигарету.

– Ты же моя сестра.

Мы замолчали, передавая друг другу бутылку и сигарету. Почти как в старые добрые времена, когда приходилось прятаться от домоправительницы, которая за нами приглядывала. Наверное, нас с братом можно назвать теми самыми богатенькими ребятами, которым плевать на других, избалованными, наглыми, попробовавшими почти все из-за доступности и дозволенности. Это могло быть правдой, но не было. Может быть, только наполовину. Мы привыкли заступаться друг за друга. По крайней мере, я и Матиас. Сестра никогда не стремилась оказаться в мире беззакония и безбожия.

– Ты совсем не рада, что вернулась? – спросил брат, выпуская в потолок дым, витиеватыми узорами растворяющийся на белом полотне. Я усмехнулась, забирая у него сигарету. Рада ли я?

– Не знаю, – призналась я, – не думаешь, что у этого какой-то особый подтекст?

– Разве не сама захотела?

– Учеба закончилась. – Я пожала плечами, меняя сигарету на бутылку виски. – Отец сказал, что я нужна ему здесь.

– Думаешь, что-то назревает?

– Вряд ли ему понадобился бухгалтер под рукой, когда на хвосте полиция, а за забором война с двумя семьями.

– Спрятать информацию?

– Проще в Канаде, – мотнула головой я, задумываясь о таком скором возвращении. И правда, смысл? Отцу было бы проще держать меня подальше, где никто не знал, кто я. Как и убрать меня. Но я почему-то понадобилась ему здесь.

– Мне тоже ничего не известно, я думал, что ты по нам соскучилась, – усмехнулся брат, глянув на меня с легкой улыбкой.

– Не дождешься, медведь. – Я потрепала его по светлым волосам, все-таки понимая, что брата мне там не хватало, его шуток, задорной улыбки, небывалой серьезности, когда это требовалось. Пожалуй, если и подрывать кого-то из семьи Перес, то точно не Матиаса.

– Я безмерно рад, что у нас такие теплые отношения, Луиза, – ядовито проговорил Матиас, затем еще раз глянул на меня.

– Что бы ты без меня делал?

– Вероятно, умер бы от скуки в свои двенадцать из-за паранойи отца.

Я рассмеялась, опустив голову. Да, все мы тогда оказались на грани сумасшествия из-за очередных разборок с мексиканцами, с которыми отец хотел наладить поставки. Он так боялся, что нас могут использовать, что запер дома на несколько недель. Так что приходилось выдумывать занятия. Наверное, тогда мы с Матиасом и сблизились, то убегая от охраны, то прикалываясь над учителями. Мария же предпочитала корпеть над учебниками, поэтому изредка выглядывала из комнаты, чтобы попросить нас вести себя потише.

– Именно! Можешь считать, что я показала тебе этот мир!

– Так и было, Лу, – внезапно из голоса брата пропало все веселье, словно его окутал едва заметный туман ностальгии. – Ты была взрослой, чтобы мы с Марией могли подольше оставаться детьми. И неважно, что уже в четырнадцать отец начал готовить меня к делам.

– Кажется, она так и осталась ребенком, – отозвалась я, отбирая у брата уже вторую сигарету.

– А почему нет? Может, хоть у нее все будет по-человечески, – хмыкнул Матиас. Хотелось бы, чтобы в этих словах крылась правда. Все же, какие бы разногласия ни висели между мной и Марией, она моя сестра, я не хотела осуждать ее или злиться на то, кем она выросла. Я видела, как из маленького орущего комочка она превратилась сначала в девочку, отказывающуюся читать, а потом в девушку, которая выбирала компанию старых послушниц в церкви на холме вместо вечеринок и парней. Правда, мое нежелание осуждать сестру никогда не было взаимным. По какой-то причине Мария не особо меня любила. Кажется, мы выросли слишком разными, далекими друг от друга, как север и юг. Да и Мария часто оказывалась не тем, кем являлась на самом деле. Странно, что это видела лишь я.

– Ты прав, – согласилась я. В комнате воцарилась тишина, в которой мы сидели до тех пор, пока Матиас не поднялся на ноги и не подал мне руку. Я встала вслед за ним, чувствуя, как затекли ноги и спина. Взгляд брата скользнул по моему лицу, затем Матиас неловко потянулся.

– Пора спать.

– Рада, что ты это понял.

– Добрых снов, – отозвался он в ответ с легкой усмешкой на губах и вышел из комнаты, оставив после себя полную тишину. Я достала из кармана брюк пачку сигарет, закурила, пытаясь уложить события одного дня в голове. Вот я и вернулась из скучной, предсказуемой жизни в давно забытое безумие. И, признаться, иногда мне не хватало этого. Темной стороны, что скрывалась за семью замками. Той, что жаждала крови и пепла, упивалась властью, с радостью пила лучший виски и курила прямо в комнате с белоснежным ковром, не заботясь о том, что искры могли испортить мягкую поверхность. Мы все уже давно прогнили. Эта испорченность текла по венам вместо крови, насыщала легкие вместо кислорода. И я удивлена, что первым словом всех трех детей семьи Перес было не «дерьмо».

Единственной «подругой», которая у меня осталась, можно назвать водителя по имени Генри. И то «подруга» из него вышла неважная. Разговаривал мало, сплетни не пускал, кофе на миндальном молоке не пил. С добавлением виски, кстати, тоже. Только молча таскал пакеты, которые я набивала почти в каждом бутике, щедро раскидывая деньги отца. Зато Генри выглядел так, будто сошел с обложки какого-нибудь журнала: черные волосы, переливающиеся в свете солнца, бронзовая кожа, широкие плечи, карие глаза, пухлые губы и прямой, красивый нос.

И к тому же у Генри присутствовала куча других преимуществ. Например, заднее сиденье в машине, где можно вполне удобно поместиться вдвоем в поиске быстрого удовольствия и удовлетворения своих потребностей. В прошлом. Сейчас Генри был женат. Что немного усложняло задачу быстро и без последствий забыться на несколько минут. Но, с другой стороны, облегчало жизнь, не оставляя времени на бессмысленные разговоры. Так что целое утро Генри мрачной тенью следовал за мной, изредка шурша пакетами. Не скажу, что это не доставляло удовольствия.

Сейчас я снова смотрела на мелькавшую за окном машины Испанию. И сегодня она казалась привлекательнее, чем вчера. Даже компания бывшего любовника была в сотни раз приятнее компании отца. Наверное, это многое говорило о семейных отношениях.

Я открыла окно, намереваясь закурить, но не успела этого сделать. Генри с водительского управления поднял стекло обратно, а сигарета, зажатая губами, упала на колени. Только не это.

Машину окружило несколько черных внедорожников. Паника мгновенно разлилась по телу, заставляя тупо пялиться на Генри в поиске ощущения безопасности.

Скажи, что все будет хорошо. Скажи это!

Но мужчина молчал, а я чувствовала, как ужас заставлял руки дрожать. Мы здесь совсем одни. И нам вряд ли кто-то сможет помочь.

Генри достал пистолет, попутно набирая номер главы охраны отца.

Из автомобилей появились несколько человек с оружием и в масках. Дело полная дрянь.

– Не рыпайся. – Генри в полной собранности развернулся в мою сторону. И в этот момент раздался звук выстрела, на несколько секунд оглушив и заставив потеряться в пространстве. Пуля пробила лобовое стекло, войдя прямо в голову водителя, окрашивая все вокруг мелкими брызгами крови. Глаза Генри раскрылись в удивлении, изо рта вылетел невнятный хрип, а я смотрела на то, как его веки медленно опускались, а тело плавно кренилось вперед. Словно в замедленной съемке, за которой я наблюдала со стороны.

Будто под толщей воды, я услышала, как разбивается стекло и как щелкает кнопка блокировки, но сознание вернулось слишком поздно. Дверь с моей стороны открылась. Фигура в маске нависла надо мной, воображение почему-то дорисовывало ехидную усмешку на его губах, которая, казалось, виднелась даже сквозь черную ткань.

– Твою мать. – Я пнула мужчину куда-то в грудь, будто это могло помочь, и отодвинулась в противоположный угол сиденья. На выборе «бей или беги» обычно я выбирала «бей», а потом «беги». Но это мне не помогло. На ноге сомкнулась горячая, почти обжигающая ладонь, а следом на голову опустился мешок, покрывая тело связывающим чувством страха.

Так и хотелось орать о том, что я была права. Мать его, я так и знала, что рано или поздно меня прикончат.

– Генри! – крикнула я, будто он мог чем-то помочь. Ответом было лишь молчание, пробирающееся липким холодом в волосы на затылке. На моем локте сжались мужские пальцы.

– Вот мы и встретились, птичка, – вкрадчивый голос раздался прямо около уха, и если бы не мешок, то горячее дыхание точно бы коснулось шеи.

– Иди к черту, – по-змеиному прошипела я, так и хотелось плюнуть ядом им в лицо, смотреть, как эти люди корчатся от боли за то, что вообще посмели прикоснуться ко мне. Кто-то усмехнулся, а потом меня запихнули в машину, словно товар. Впрочем, именно им я сейчас и была.

Глава 5

Аарон

Луиза Перес – старшая дочь Фелипе Переса, двадцати двух лет, всего день назад она вернулась из Канады, где училась на экономическом факультете. Похвально. В любой семье всегда должен быть свой врач, юрист и бухгалтер. На все случаи жизни, так сказать. Интересно, кто из остальных его детей врач, а кто юрист? Сын Матиас в свои восемнадцать еще не получил образования, о младшей дочери Марии не известно ничего. Фелипе – самый старший глава из всех существующих в городе семей. Удивительно, что он до сих пор не передал власть сыну. Хотя, судя по возрасту и короткому досье от Дэна, все предельно ясно: Матиас – мальчик еще маленький. Вряд ли бы такой человек, как Перес, доверил Луизе что-то, кроме счетов. И дело не в том, как я относился к женщинам или смотрел на мир. И с моей стороны было не то чтобы смело, а очень смело забирать ее. Но я все же сделал это.

Луиза Перес сидела в нескольких сантиметрах от меня, буквально проедая легкие стойким и сладким парфюмом. Не сказать, что он неприятный, скорее очень приторный, и в закрытой машине чувствовался удушающим.

Девушка даже не дрожала, она замерла, будто статуя, словно все ее чувства и страх выключили: руки сцеплены в замок на животе, причем пальцы одной ладони медленно, едва заметно, но с напором трут тыльную сторону другой, спина неестественно прямая. Она буквально не позволяла себе бояться. Или такое для нее не ново?

Я задумчиво оглядел девушку, с