ОПЕР, или В городе нашенском
Виктор Бондарчук

© Виктор Бондарчук, 2015

© Михаил Кулешов, дизайн обложки, 2015

Редактор Наталья Николаевна Бриз

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

А начиналось всё так…

Я Николай Сидоров, мне двадцать три года. Полгода назад окончил школу милиции и вот теперь прохожу службу оперативником на далекой окраине, в зачуханном отделении милиции своего родного города. Скажу сразу, мне не очень нравится моя фамилия. Она всегда на слуху, сами понимаете: Иванов, Петров, Сидоров. По дворовой логике меня должны прозвать Сидором, ан нет. Для своих пацанов я Никола. Почему – не знаю, а точнее, не вникаю. У всех моих друзей и знакомых есть клички, по уголовному «погонялы». У кого лучше, у кого хуже. Я на этом не циклюсь. Меня уважают, да и делаю всё правильно. Вот только с милицейской службой, кажется, погорячился. А что было делать, если меня с первым разрядом по боксу и совсем не уверенными знаниями по всем предметам брали только в школу милиции. Сам-то я мечтал об универе, хотел поступить на юридический факультет. Вот и думалось, что после окончания милицейской школы продолжу своё образование. Но не получилось. Диплом у меня весь в четверках, а учеба откладывается на долгих три года.

Сегодня я прекрасно понимаю, что мое безволие, неспособность настоять на своём привели меня туда, где я и нахожусь. Опять же, родители есть родители, они хотят лучшей доли для сына, и очень трудно сопротивляться их диктату. Ведь с самого раннего детства тобой руководят, и ты как послушный ребенок подчиняешься воле родителей. Взрослея, я открываю в себе всё новые и новые качества и, в основном, не очень хорошие. Слава Богу, что я это понимаю и стараюсь по мере сил и возможностей от них избавляться. Теперь больше полагаюсь на себя и на свою голову, а это уже неплохо.

В нашей семье главная командирша – мама. Семья, кстати, у нас полная и благополучная. Вот только папочка немного подкачал, по мнению мамы. Он музыкант, преподает музыку в институте искусств. Он всегда спокоен, никогда не ругается с мамой и не кричит на меня. Вот он был категорически против бокса. Мама на его возражения привела веский аргумент – в семье интеллигентов должен вырасти настоящий мужчина. Сказала так, что дебаты по этому вопросу закончились, не начинаясь. Меня, разумеется, никто и не спрашивал. Мама, Оксана Владимировна, гуманитарий, по профессии филолог, чем-то руководит в крайоно. Её слово в нашей семье – главное и решающее. И вот с двенадцати лет я занимаюсь боксом в Центральном Доме Физкультуры. Эти тренировки мне совсем не нравилось ни тогда, ни сейчас. Занимался ни шатко, ни валко в надежде, что с окончанием школы закончатся мои занятия этим зверским видом спорта, но не тут-то было. Когда выяснилось, что со своими знаниями я не попадаю ни в одно более-менее приличное учебное заведение, мама как всегда проявила врожденную решительность и твердость. Она поклялась руководству милицейской школы, что я ее прославлю своими спортивными успехами по части бокса. И я стал курсантом. Большой славы за годы обучения я этому учебному заведению не принес, но мастером спорта стал. И совсем не по собственной инициативе, а из-за наличия в школе талантливого тренера Никанорыча. Тот очень сокрушался после моего выпуска, что уже не сможет влиять на меня, а значит, я не стану чемпионом мира по боксу никогда. Но меня это нисколько не огорчало. Не люблю бить людей, имея к этому талант. За все годы, проведенные в спортзале и на ринге, очень тщательно отрабатывал приёмы защиты. Тренер ругал за тупую инициативу, восхищался моими ударами с обеих рук. А я с удовлетворением отмечал, что нос до сих пор у меня не сломан, и по лицу совсем не видно, что я, в общем-то, профессиональный боец.

Школа милиции закончена. И по спортивному блату я оказался в заштатном отделении милиции, в должности оперативника. Могло всё быть и хуже, не случись этого самого блата, мог бы загреметь по распределению в какую-нибудь тьмутаракань. И тогда прощай, родной город, который люблю, без которого не мыслю своего существования. Сказано высокопарно, но в целом верно. Теперь я валяю дурака, так сказать, стажируюсь. Какой спрос с молодого и неопытного опера, совсем не инициативного, абсолютно не мечтающего ни о какой мало-мальской карьере.

Наше отделение расположено в пристройке обыкновенного жилого дома. С виду выглядит вполне прилично. Открываешь мощную стальную дверь и оказываешься в тамбуре два на два метра. Справа – окошечко дежурного, а за его спиной комната квадратов на тридцать, в которой обычно находятся наши сержанты. Это помещение – их вотчина. Они в ней коротают рабочее время днём – за чашкой кофе, ближе к вечеру и во время ночных дежурств – за рюмкой горячительного. Мне лично кажется, что они «поддаты» всегда. Их у нас семь человек, они самые главные в районе. Крышевание, наезды, разборки и все прочее в таком же ключе происходит под их непосредственным контролем. Я уже пару раз приглашался на рюмку водки и вежливо отказывался. Скорее всего, я представляю интерес, как неплохой боксер. Крутые кулаки для них не лишние, хотя они и сами парни не хилые, все пришли работать в милицию из десанта и морской пехоты. И в этой своей комнате они постоянно «молотят грушу». На мой свежий взгляд, их служба сродни бизнесу. И я совсем не удивлюсь, если парни окажутся очень состоятельными людьми. Но на данный момент они очень скромны. Не козыряют ни стильной одеждой, ни крутыми личными машинами. В общем, сержантский состав нашего отделения, а рядовых-то у нас нет – самое боевое и мобильное подразделение.

Из тамбура проходишь в так называемую прихожую, из которой крутые ступеньки, скопированные, наверное, с корабельного трапа, ведут на второй этаж. И над этим крутым трапом почему-то никогда нет света. Так что пробираешься почти на ощупь. А вот коридор второго этажа и длинный, и широкий, и в меру освещенный. Первая дверь направо – кабинет начальника отделения майора Кизленко. Там у него просторная приёмная, и такой же просторный кабинет. Роскоши особой нет, но на милицейский он тоже не похож. Смахивает на небольшой офис процветающей строительной компании. Довелось мне в своё время в таком побывать. У начальника я был всего один раз, когда представлялся при приёме на работу. За его кабинетом идут апартаменты зама. Сам кабинетик значительно меньше, но обставлен тоже неплохо. А вот приёмная, он называет ее комнатой совещаний, большая и светлая. Оно и понятно, майор Витрук проводит в ней все организационные мероприятия, которых, кстати, совсем не много. С этими двумя я не пересекаюсь, чем конкретно они занимаются, не знаю.

По этой же правой стороне заседает начальник следственно отделения, тучная женщина лет сорока, Надежда Петровна. Она подполковник, но всегда ходит в гражданском. Надежда Петровна – мой непосредственный начальник, хотя я получаю задания от старшего следователя капитана Семёновой. Эта тридцатипятилетняя женщина приятна во всех отношениях. Она – луч света в ментовском царстве. Не красавица, но очень даже симпатичная брюнетка, облаченная всегда в мундир, который откровенно подчеркивает ее роскошную фигуру. Говорят, она верная супруга и добродетельная мать десятилетней дочки. У Надежды Петровны кабинет по-армейски прост. Стол, два стула и жесткий диванчик, на который едва могут пристроиться три человека, допотопный сейф и мощный двустворчатый шкаф от потолка до пола.

А вот комнату, где заседает старшая следовательша с ещё пятью сотрудницами, стоит отметить особо. Когда я захожу в этот кабинет, мне сразу вспоминаются первые фильмы «Ментов». Неустроенность, теснотища, конторские полумягкие стулья с продавленными сидениями. Как умудрились разместить здесь шесть столов – уму непостижимо. Но практика показывает: захочешь – сделаешь. Стол капитана Семёновой на самом комфортном месте – у зарешеченного окна. Для полутёмного помещения, выходящего окном на северную сторону, преимущество неоспоримое. Единственная вещь в этом убогом помещении, которая радует глаза своим иностранным происхождением и дизайном – магнитофон «Шарп». Но я никогда не видел работающим это чудо японской техники. Есть ещё кабинет оперативников, похожий на этот, в котором я имею только полку в настенном шкафу. Личный стол и стул мне пока, видно, не положены. Есть кабинеты участковых, прокурора, криминалиста. Но я там не бываю, и, скорее всего, это точные копии кабинетов младшего милицейского начальства. Всё никак не могу пересечься с участковыми, пообщаться. Их работа меня привлекает, прежде всего, почти полной независимостью. Как говорится, сам себе велосипед. Не зря многие участковые ходят в майорах, годами не меняют работу, совсем не желая повышения ни в должностях, ни в званиях. Попробую со временем перебраться на участок.

Вот, в принципе, и всё, что представляет наше отделение милиции внешне и изнутри. Ещё забыл про два помещения для задержанных. Одно – на втором этаже в конце коридора, оно обычно пустует, а другое – на первом, напротив дежурки. Небольшие комнатки: три на три, отгороженные от внешнего мира стальными мощными дверями.

Первое дело, на которое я выехал стажёром в составе опергруппы, – угон древней иномарки из кооперативного гаража. Мы подъехали к гаражу вместе с потерпевшим, мужиком лет сорока, который был очень расстроен и возлагал на нас большие надежды. Но, собственно, зря. Криминалист вяло осмотрел замки. Попытался, а может, даже и снял отпечатки с очков, выброшенных из угнанной машины. Затем профессионально и быстро снял отпечатки пальцев потерпевшего, мол, ему надо знать, где и чьи на месте преступления. Оперативник Дима, слегка смахивающий фигурой на артиста Нилова, прошёлся по боксам. Не знаю, кого он смог опросить за двадцать минут, тем более в то время, когда народа в гараже практически не было. По-моему разумению, надо бы этим заниматься после шести вечера, в конце рабочего дня. Но это предположение я оставил при себе, нечего лезть с советами к профессионалам. В общем и целом, мы были на месте преступления минут тридцать. Затем благополучно отбыли в отделение, где прокурор составил протокол и передал дело следователю Шиманович – симпатичной молодой женщине, очень похожую на мою постоянную любовницу и соседку Галочку Зотову. Лицо у этой Шиманович красивое, но выражение его всегда недовольное, с гримаской брезгливости. Подходить и обращаться к ней не очень хочется. Её, кстати, сейчас нет, она в отпуске, и вернется только через месяц, если, конечно, еще не прихватит месячишко за свой счёт по семейным обстоятельствам. Женщина она не только красивая, но и умная. А вот в профессиональном плане – полный ноль. И не потому, что не может – просто не хочет. Живет она недалеко от отделения, и поговаривают, что обеды варит любимому мужу в рабочее время. Застать её в кабинете очень сложно. Выходит, дело об угоне не стоящее, так как его скинули самому последнему следаку. Когда я вышел из отделения, то столкнулся с потерпевшим, который принял меня за крутого опера и попытался выяснить, сможем ли мы найти его машину. Я, конечно, говорил, что положено в таких случаях, убеждал мужика, что всё будет в порядке. Знал бы он, что его машина совсем никого не интересует. Хотя допускаю мысль, что он догадывался: ведь спросил, почему отдали дело следователю, которая в отпуске. Что я мог на это ответить?.. Пообещал бедолаге всё разузнать через пару дней, выяснить, как говорится, детали. А ещё я узнал от него шокирующую новость: оказывается, это пятый угон из гаражного кооператива «Вымпел». Позже я слегка прокачал этот вопрос. Прокурор Константиныч, молодой мордатый парень, склонный к полноте, многозначительно повздыхал, изобразил на лице озабоченность, уверил, что всё вертится, крутится и будет тип-топ. Мужик приходил еще пару раз и даже встретился с красоткой Шиманович. О чём они беседовали, я не знаю, но, говорят, обозвал ее тупой бездельницей. Та, проявив врожденную истеричность, срочно вызвала наряд из дежурки, и два сержанта проводили бывшего автовладельца на улицу. Правда, не отреагировали на просьбу оскорбленной поддать ему как следует. Отреагировать не отреагировали, но что-то мужику посоветовали. Он больше в отделении не появлялся. Дело, можно сказать, благополучно закрыли. Через полгода этот кооператив снова замелькал в оперативных сводках. И всё было бы не так страшно, но потерпевшим оказался сотрудник ФСБ, который сам провёл расследование и указал на возможного исполнителя – члена этого же кооператива, торгующего запчастями. А заодно сбросил в Управу докладную о полной профнепригодности сотрудников нашего отделения. Начальство отреагировало, двум операм дали по строгому выговору, а следователя Шиманович уволили. Все дела по этому кооперативу оказались у неё в производстве. Не помогла ей ни красота, ни сексапильность. Своя-то рубашка у начальства оказалась ближе к телу. Подозреваемого взяли, трое суток трясли конкретно. Применяли, кажется, меры физического воздействия, но всё безрезультатно. Парень молчал, как партизан, а с воли бомбил его адвокат. Самое интересное, что в этих мерах физического воздействия не принимали участия сержанты. Как я понимаю, им нет никакого резона ссориться с низовым криминалом района. Машину фээсбэшника так и не нашли. По жалобе теперь уже подозреваемого-потерпевшего, наши ряды покинул замначальника. За методы, которые просто позорят доблестную милицию. Но система своих не сдает, перевели бедолагу в ГУИН, там такие кадры в цене.

Первое дело, первый успех

Время идет, а новому я не обучился, не настажировался. И вот, молодой и слегка обученный, я получил своё первое самостоятельное дело – квартирная кража. Как бы в назидание подкинули: покрутись, порасследуй, а то больно много вопросов задаёшь, умник.

Двери квартиры вскрыли ключами, забрали много ценного. Хозяева занимались небольшим бизнесом. Кража в этом доме третья по счету. И в предыдущих случаях двери вскрывали ключами, не взламывали. А замки-то стояли во всех дверях фирменные. Два даже израильских, которые абы как не вскрыть. У всех потерпевших были дети, пацаны от двенадцати лет и старше. Скорее всего, кто-то из друзей снял слепки ключей. Я записал всех приходящих в гости к потерпевшим за последние три месяца, поднял протоколы по предыдущим кражам. Определилась компания дворовых пацанов, друзей. Сами-то они не способны на кражу, молоды ещё. А вот слепки ключей кому-то перепродать им вполне по силам.

Первым делом навестил участкового, пожилого старлея, который совсем не зря ел свой хлеб. Он знал об этом доме всё: кто из пацанов «дурью» балуется, кто этой самой «дурью» приторговывает по мелочевке. Он тоже был уверен, что кто-то из малышни работает на домушников. В доме криминала такого уровня нет, в этом он на сто процентов уверен. Надо выйти на эту мелочь пузатую и пообщаться плотно. Ещё участковый сообщил, что тусуются они в подвале многоэтажного дома, приспособленном под спортзал-качалку. Всё легально, всё разрешено. Этот спортзал, скорее всего, ширма для мелких уголовных дел. Придётся навестить этот клуб по интересам, а вот под каким соусом – надо подумать. И через день, взяв в напарники бывшего гребца, а ныне тренера спортшколы Саню Егорова, с виду настоящего бойца в боях без правил, я появился в этой самой «качалке». Довольно просторное помещение, правда, темноватое. Горят всего две лампочки из восьми. Посредине – теннисный стол, в углу – помост с небольшой штангой и пирамидой гантелей. В другом углу – боксерский мешок, почти новый, то ли недавно купили, то ли работают на нём не часто. По периметру – лавки. Теннисный стол уставлен бутылками из-под пива. В помещении накурено конкретно. Когда глаза привыкли к полумраку, разглядел и детали. Гриф штанги ржавый, боксерский мешок подвешен на проволоке. В помещении человек двенадцать, включая двух совсем юных особ. Да и сами пацаны не старше семнадцати. Настороженность сразу прошла, когда мы представились менеджерами боксерского клуба «Буревестник». Ищем спортивных ребят, которые хотели бы выступить в боях без правил за очень хорошие деньги. Питание и тренировки мы обеспечим. Иногда в таких вот «качалках» попадаются настоящие самородки. Трое ребят, фактически с улицы, сделали себе и имя, и деньги. Пацаны верят, а почему бы и нет. Я показал им «корочки» мастера спорта, а вид Санька сам за себя говорил. В общем, познакомились, пацаны угостили нас пивом. Я продемонстрировал пару ударов, чем привел пацанов просто в щенячий восторг. Да, ещё мешок от третьего удара правым боковым лопнул и совсем не от силы удара, просто нитки сгнили. Не пользуются ребятки снарядом. Заглотив неимоверное количество пива, через два часа мы стали своими. Я почти не пил, финансировал это мероприятие. Малолетка-шустрик только и успевал бегать за пивом. Пора было уходить, ничего интересного для себя я не нарыл, пустой пьяный базар. Хотя один экземплярчик интересный был, он смотрел на меня с восхищением, видно мечтал стать крутым бойцом. Вот только с виду он – дохляк дохляком. Подсовываю ему пиво бутылку за бутылкой, рассказываю про бои, в которых якобы участвовал и, конечно, побеждал. У пацана рот не закрывался от восхищения. Ему тоже захотелось чем-нибудь погордиться, чем-то удивить меня. Пиво сделало своё дело. Он заявил, что у него есть улётные «тёлки». Тёлки так тёлки, уходим вместе. У киоска малец еще догоняется пивом. И тут выясняется, что «тёлки» настолько улётные, что с пивом к ним соваться нечего. Они по «кайфу» встревают. По кайфу так по кайфу. Деньгам моим конец, но интуиция подсказывает, что я на правильном пути.

Обыкновенная квартира, условный стук и два «косячка» у меня в кармане. Без этого ни любви, ни ласки у козырных дам. Подруги оказались малолетками, тусующимися в грязном до ужаса подвале со сборищем разномастного люда. Есть и очень зрелые экземпляры. Кто-то уходит, кто-то приходит, большая часть народа в движении, меньшая в отключке, витает где-то в своих наркотических грёзах. Олежка меняет свою дозу на порцию подвальной очень быстрой любви и уже через пять минут свободен. Но свобода его удручает, как всякого русского, ему уже жалко своей дозы, использованной так бездарно быстро.

– На фиг нужна мне эта случка, и без неё хорошо бы обошёлся, – пожаловался он мне. Взгляд у пацана тоскливый. Он очень надеется на мой неиспользованный «косячок». Для гарантии я показываю ему эту райскую вещь и предлагаю раскумариться где-нибудь на свежем воздухе. От этого подвала меня затошнило. На лавочке в сквере мальчонка употребил кайф с опытностью наркомана со стажем. И тут его понесло от огромного количества вогнанных в организм кайфовых штукенций. Говорил он без умолку минут тридцать. А наводящие вопросы неотвратимо вели его к полной вербовке. Совсем не зря я выкинул приличную сумму своих кровных денег (завтра придется опять клянчить у родителей на бензин), но зато у меня в кармане такой кадр! Я просто уверен в своей удаче. Чтобы закрепить успех, встречаюсь с Олежкой ещё два раза. В активе три места, где торгуют наркотой, а также условные стуки и контрольные слова. Сдаю эти точки городским оперативникам по борьбе с наркотиками и предупреждаю, что эти «хаты» – одно из звеньев серьезного дела, которое курирует большое начальство. Парни, конечно, не верят, но не отреагировать боятся. Чем черт не шутит. Я их предупредил, чтобы накладок не вышло. Слышал мимоходом, что все нарко-точки контролируют сами борцы с этим зельем. Через день все три квартиры были разгромлены, а хозяева взяты с поличным.

Не затягивая, провел с Олежкой задушевную беседу, по ходу которой он уяснил, что сдал оперативнику, то есть мне, три «хаты», люди из которых арестованы, и шухер идёт по всему району. Заодно навёл и на домушников, которые, правда, еще на свободе, но будут взяты со дня на день. «Леплю» внаглую, всё равно наркоман ничего не помнит. Парнишка чуть в обморок не упал, плачет и стонет, видно представляет, что натворил, и что ему за это будет. Я успокаиваю бедолагу, клянусь, что это всё между нами, я его самый надежный друг.

– Да я за тебя любого по стенке размажу!

Небольшой «косячок» успокоил и расслабил парнишку, ничего страшного не произошло. Он безвольно подписал приготовленную бумагу, проштамповал на ней свои отпечатки пальцев. (Это уже моя самодеятельность, так сказать, для полной гарантии). Я дал первое задание новоиспеченному агенту сыска:

– Ты должен выяснить все детали по квартирным кражам. Узнай, кому передаются слепки ключей. В общем, чем больше информации, тем легче твоя жизнь. В виде бонуса получишь «дури» немерено. Думаю, что у тебя получится, ты ведь, Олежка, свой среди них. А среди своих какие могут быть секреты!

Моё первое дело обрело, наконец, кое-какие очертания. Но я об этом пока молчу.

Везение просто нечеловеческое, так бывает только в кино. Всего три дня понадобилось Олежке, чтобы проявить свои шпионские способности. (А может, мечта о бонусе подстегнула секретного сотрудника уголовки). Как бы то ни было, в среду парень мне доложил, что это Лёха. С ним толковали Оспа и Кобзя (Оспа в переводе на обычный язык – Саша Корниенко, лицо которого в крупных оспинах, а Кобзя – Женя Кобзев). Их фамилии мелькали во всех эпизодах. Они были частыми гостями в ограбленных квартирах. Лёха проживал раньше в этом доме, он был неформальным лидером местной шпаны. Квартиру родители обменяли на меньшую на другом конце города, и ему пришлось переехать. Как раз после каждого появления Лёхи случались грабежи квартир, а у пацанов сразу появлялись деньги. Ещё Олежка вспомнил, что зимой они ездили отдыхать на турбазу. Лёхина подружка Зинуля Карпова вырядилась в норковую шубку явно не её размера. Больше она в ней никогда не появлялась. А самое главное – эти пацаны были совсем недавно в квартире Кирюши Завьялова. Они сами рассказывали, мол, хотели у него мопед купить. Выходит, на прицеле квартира Завьяловых? Семья из четырех человек, вполне благополучная. Папа у них какой-то большой военный начальник. Машины каждый год меняет. Значит, в квартире есть, чем поживиться.

В четверг, в восемь утра я занял позицию метрах в тридцати от нужного подъезда. До девяти в основном все уходят на работу, на учёбу, по делам, входящих почти нет. Два часа ничего интересного, а вот в полдвенадцатого появились очень интересные личности на микроавтобусе. В кепочках, надвинутых на самые глаза так, что лиц не рассмотреть, быстро прошли в подъезд. Думаю, что прямо сейчас они не займутся опасной работой. Сегодня, скорее всего, пристрелка, осмотр. На дело лучше идти пораньше, где-то с девяти утра. Парни действительно появились через полчаса, спокойно сели в свой микрик и уехали. Был большой соблазн проследить за ними, но я не уверен, домушники ли это. На всякий случай записал номер машины. Больше за день ничего интересного не произошло.

После шести я возвратился в отделение и попросил Надежду Петровну выделить мне на завтра группу захвата из трёх человек и машину. Не стал вдаваться в подробности, просто пояснил:

– Надо проверить один вариант, возможна квартирная кража. Я там проторчал полных два дня. Есть намётки.

Обговариваю связь с сержантами. У них задача очень простая: сидеть с восьми утра в машине, ждать вызова и никаких отговорок про УАЗик, который может не завестись в самый ответственный момент.

На следующий день в восемь утра я уже был на рубеже атаки. Жду. Весь в мандраже, по моим подсчётам всё должно произойти сегодня. Суббота и воскресенье – дни, совсем не подходящие для квартирных краж. Да и в милиции работают тоже люди, не будут сильно рыть в выходные. Ждать не долго, они тянуть резину не будут, заявятся, самое позднее, до одиннадцати часов, в самое малолюдное время (так и произошло). Нужная семейка уже на работе. Квартира готова к экспроприации. Главная опасность для домушников – младший из Завьяловых, учащийся техникума: могут отменить занятия, а может и сам паренек просто-напросто прогулять и заявиться домой в самое неподходящее время. Но и этот вариант у домушников предусмотрен. У подъезда трётся знакомая личность из «качалки». Явно парнишу поднапрягли на «шухер». Сегодня я припарковался подальше, не стоит светиться вблизи объекта. У меня мощный бинокль, взял в аренду у любовницы. У неё муж штурман.

К девяти часам многие жильцы разошлись по своим делам, а остальные ещё нежатся в постельках, не спеша, завтракают, смотрят новости. Если не сегодня, то, значит, через два дня, после выходных. А чего, спрашивается, тянуть, денежки-то нужны всегда.

И снова мне везет, всё идет прямо как по учебнику. Знакомый микрик подъехал около девяти и встал напротив подъезда. Минут через десять из него вышли двое, вчерашние знакомые. Не суетясь, опустив головы как можно ниже, прошли в дом. В машине остался ещё один. Малец на «шухере» отошёл к соседнему подъезду, осмотрелся по сторонам. Надо учесть, он в деле по полной.

Управились ребятки за час с небольшим. Споро загрузили в боковую дверь четыре большие сумки и телевизор. Удивительно, но во время погрузки на улице не было ни души, везет же бандюкам. Я решил рискнуть, проводить их до места выгрузки. Вот только сумею ли «выпасти», надеюсь на мощный бинокль и белый цвет автобуса. Не спешу, держусь как можно дальше. Микроавтобус тяжелый, я его легко догоню. На моё не профессиональное счастье, «пасти» долго не пришлось. База у воришек не на квартире, а в громадном гаражном кооперативе, которых по городу больше сотни. Вызываю своих, обещают подъехать ровно через десять минут. Остановил машину недалеко от общих дверей гаража, за которыми скрылся микрик. Открыл капот, пытаясь изобразить озадаченного водителя, пистолет переложил в карман брюк, предварительно загнав в ствол патрон. Осторожно осматриваю стальную дверь, за которой больше двадцати боксов. Замок хороший, но створки не зафиксированы стальными штырями. Пока не подъехала группа, я

решил приспособить стальной буксирный тросик к мощной скобе-ручке, останется дверь только дернуть. А вот и наш УАЗик. С ходу цепляю к нему трос. Машина ползет на первой скорости очень медленно, мы вчетвером с пистолетами в руках ждём. Главное, чтобы трос, толщина которого всего-то двенадцать миллиметров, выдержал. Водитель понимает задачу, машину ведет по миллиметру, тянет без рывков. Двери выгнулись дугой и распахнулись. Если бы домушники зафиксировали одну створку, так легко бы не получилось. Вот тебе и если бы да кабы, поздно рассуждать об этом, мы врываемся внутрь.

Автобус стоит у бокса с открытой дверью, перегруз краденого почти закончен. Трое парней не успели даже испугаться, как оказались лицом на бетонном полу. Ни малейшего намёка на сопротивление, да и физически они против нас слабоваты. Кстати, оружия никакого у них не обнаружили, не было даже газовика примитивного. Я запретил их бить, что обычно практикуется при задержании, но с бетонного пола не поднял, пусть в таком положении осознают свой проигрыш, весьма тяжеловесный. Сразу же позвонил следователю (прокурору, поговорить с автором) Константинычу. Он мне нужен для дальнейшей разработки этой банды. Тот прямо почувствовал запах навара, не стал отнекиваться и пообещал, что скоро будет. Обычно на такие подвиги он не способен, предпочитает работу в кабинете. Пока следователь (прокурор) не прибыл, допрашиваю задержанных по одному, в салоне УАЗика.

Задавал ничего не значащие вопросы, инсценировал допрос: мне надо переговорить с каждым наедине, чтобы отвести подозрения от своего агента, пусть потом выясняют, кто Лёху с Зинулей сдал. Олежка для меня ценный кадр, его надо беречь, ведь в нашем районе по вечерам очень даже неспокойно.

Подъехавшему Константинычу передал задержанных и попросил выписать ордер на обыск квартиры Зинули (она живет там, где и прописана). А вот адрес Лёхи я так и не узнал. Вернее, не знаю где он постоянно обитает – дома у родителей, как выяснилось, не живет. Следователь вяло отбрыкивался, мямлил, что оснований пока нет, надо допросить домушников и вот только тогда… Но наконец согласился, заручившись моим словом, что в случае неудачи я всё возьму на себя. Может, повезет, и Лёха окажется у подружки.

В дальнейших мероприятиях я не участвую, на фиг мне лишний раз светиться. Могут опознать и связать моё появление с нагрянувшими крупными неприятностями. Да и детали мне уже неинтересны. Кстати, в квартире у девушки обнаружили три шубки и одну уже раскроенную на кусочки. В рапорте я написал: «… Выехал по анонимному звонку проверить гараж, в котором, якобы собираются преступники. Информация оказалась верной, я вызвал группу захвата и арестовал бандитов. Оказалось, что они только что ограбили квартиру. В ходе допроса задержанные указали имя главаря и адрес квартиры его любовницы, в которой хранятся украденные вещи. Получил санкцию на осмотр жилища и произвел обыск. Сведения подтвердились».

Надежда Петровна ни одному моему слову не поверила, но и не настаивала на деталях. Только усмехнулась ядовито, мол, если что, не обессудь. Раз раскрыл случайно, по анонимному звонку, то и твоей заслуги здесь нет. Случайность и есть случайность. Её ухмылку я понял чуток позже, когда за это дело объявили благодарность начальнику, поощрили денежной премией Надежду Петровну и следователя (прокурора). Группе захвата добавили по одной лычке, двое стали старшинами. Я попытался намекнуть на свои оперативные расходы, но был в упор не понят. В активе у меня потраченные личные деньги, долг перед агентом. Ведь я ему обещал в награду «дури» немерено. А в душе осталась обида: ну могли бы хоть слово доброе сказать. Вот и очередной минус мой выплыл. Обижаюсь по пустякам, как пацан сопливый. Сколько ещё у меня таких вот минусов наберется-выплывет. Осадок на душе от того, что произошедшее воспринялось в отделении с показным равнодушием, типа, что такого, подумаешь, великое дело сделал. Порядочней отнеслись сержанты, на очередном суточном дежурстве они накрыли роскошный стол с коньяком, сухой колбасой и балыком. А на молчаливый вопрос, который читался в моих глазах, сказали: «Не переживай, не грузись по мелочам. До тебя таких громких дел не раскручивали с нуля. Было, конечно, что-то подобное, но всё по случайности, по звонкам анонимных свидетелей». И порекомендовали мне сыскарские таланты сильно не выпячивать, кому, мол, охота отсвечивать на твоём фоне элементарной серостью. В общем, научили уму-разуму. Посидел с ними и выпил с большим удовольствием. Оказывается, я очень неравнодушен к коньяку. Видно, гены дедушки, маминого отца, во мне присутствуют. Слышал, что сельский плотник любил погулять-покуролесить. Пока не знаю, то ли его гены мне в плюс, то ли в минус. Скорее всего, второе.

А через день сморозил непростительную глупость. Обратился к коллегам-операм с просьбой подкинуть «дури», они как раз разгромили нарко-точку. Те без слов и расспросов выделили мне пять папирос, уже готовых к употреблению. Конечно, пояснил, что это в качестве гонорара агенту, те в ответ махнули рукой, мол, пустяки, нас это не интересует. А на деле оказалось очень даже интересовало. И рапорт попал на стол начальства (мне это потом припомнят).

А Олежка был очень доволен и поклялся, что всё самое стоящее не пройдет мимо его зоркого взгляда. Кстати, всего через месяц он ещё раз поможет мне отличиться. Потом сотрудничество сойдет на нет, разойдутся наши пути-дорожки. Парень отбудет в армию, оттуда уедет к родственникам на Запад и следы его навсегда затеряются.

В отделение поступило заявление от жительницы нашего района. Дело совсем пустяковое, которое никто всерьёз не воспринял. С балкона сняли джинсы после стирки. Заявление, конечно, приняли, но никто им заниматься и не собирался. Для женщины дело-то не в этих самых джинсах, хоть они американские и очень дорогие. Просто они принадлежали другу мужа, который после рейса остановился у них на пару дней. Хозяйке стыдно смотреть человеку в глаза. Кстати, весной у них с балкона украли ковёр, но они тогда в милицию не обращались. Я на всякий случай навел справки у Олежки и через день получил исчерпывающий ответ. Сдернул джинсы с балкона Вовка Анасенко. Вполне добропорядочный молодой человек, учащийся выпускного класса средней школы, единственный ребёнок в благополучной со всех сторон семье. После окончания школы собирается поступать в морское училище. Джинсы, конечно, фирменные, но размер немного великоват. В субботу и воскресенье он постоит с ними на рынке, попробует продать.

Есть в нашем городе что-то похожее на совдеповскую барахолку. Торгуют там нелегально всякой мелочевкой, начиная от книг, компакт-дисков и заканчивая ворованным барахлом самого разного пошиба. Осталось только взять потерпевшего и прогуляться с утра по этому самому блошиному рынку. Мы прогулялись, по описанию вычислили воришку, оказалось, что он попутно приторговывал там пиратской видеопродукцией. Моряк сыграл профессионально. Сначала начал примерять джинсы, потом, вывернув наизнанку штанину, обнаружил какую-то метку, про которую знал только он. Поднял крик и тут же с моей помощью задержали паренька. Подошел наряд милиции, я тихо представился и попросил доставить задержанного к нам в отделение, что и было сделано. Надо сказать, уже не был таким наивным, не ждал ни теплых слов, ни благодарности. Опять списали всё на случайность: оказался в нужное время, в нужном месте.

Восхищению потерпевшего не было предела. Он искренне был удивлен результатом, принес в отделение две бутылки очень хорошей водки и коробку конфет для Надежды Петровны. После этого случая меня просто перестали замечать. Правда, и не трогали по-крупному. Теперь я в основном торчал на дежурствах, натаскиваясь на корректировке чужих протоколов. Как дурак указывал в них явные просчёты и упущения и ещё больше создавал для себя напряг. Особой дружбы между коллегами по ментовскому ремеслу никогда не было, так я, по крайней мере, слышал, но я оказался в этом коллективе совершенно чужим человеком. Меня просто перестали замечать. Так бы и тянулась моя служба ни шатко ни валко, пока бы всё это мне не надоело, возможно, я бы просто уволился по собственному желанию (что я и сделал, но только гораздо позже).

Громкое убийство

Скрасило мою службу очень громкое преступление. И не просто громкое, а оглушительное. И именно в нашем районе. Убили мужика в квартире у любовницы. Грохнули вместе с ней прямо в роскошной кровати. Обычно такое в нашей стране не редкость, и уже, по большому счёту, никого сильно не шокирует. Вот только в этом случае убитый оказался птицей высокого полета. Шумиха поднялась большая. Но опять же, волна прокатилась по самому верху милицейского начальства. Таких как я, зеленых оперов, это сначала не коснулось. В дело вступили асы сыска. Если таковые еще были в органах. Москва поступила, как всегда, мудро, прислав только кураторов и наблюдателей. Невыгодно столичным сыскарям лично заниматься этим делом, ведь в случае неудачи спрос-то с них. Они лучшие, они столица! Так что местные шерлоки холмсы, подталкиваемые большим начальством, рьяно взялись за расследование. А дело, которое я мельком прочитал у Надежды Петровны, простым не выглядело. Мотив непонятный, похоже на месть. Но опять же, зачем такая крутая демонстрация, за которую по любому постараются вывернуть наизнанку? Выходит, тот, кто это сделал, рассчитывал только на успех. Ладно, посмотрим, поболеем за свою команду. Ох, как им тяжело придётся. Слава Богу, что это нас не касается, и низовое звено, к которому я отношусь, совсем не парится в трудах и заботах. В связи с чуть ли не военным положением мне приходится дежурить в отделении через сутки. Но я не ропщу, крутым сыщикам во сто крат тяжелее, им каждый день в душу плюют и очень даже смачно.

А самое прикольное то, что следственная бригада из одиннадцати человек роет в разных направлениях изо всех сил, напрягая извилины, подтягивая все умственные резервы. А над ними человек пятьдесят начальства в звёздных погонах требуют результата, нервничают, что им нечего доложить наверх.

Видимо, у высшего милицейского состава это самая главная проблема. В долгие часы ночных дежурств залезаю в компьютер начальницы следственного отдела, просматриваю дело и одновременно познаю методику расследования, которую ведут очень опытные сыщики. Моя патронша, кстати, входит в эту самую усиленную следственную группу.

Что выяснилось? Молодая и очень красивая девочка двадцати неполных лет, Марина Авдеенко, работала официанткой в дальнем зарубежье, где и познакомилась с очень состоятельным и важным господином. Ещё до этого знакомства, за два с небольшим года успешной деятельности сумела заработать на двухкомнатную квартиру. И не только заработала, но и шикарно ее отремонтировала и обставила. Хорошо, видно, трудилась. И вот, проживая в родном городе, в который вернулась совсем недавно, она едет поздно вечером встречать в аэропорт своего важного знакомого, который прибывает к юной любовнице в одиночку и почти инкогнито. В курсе только его секретарь, который связь поддерживает по телефону. Встречает она его вместе с Николаем Семыгиным, на его машине. Это её бывший партнер по бизнесу, а может быть, и бывший дружок. Марина была его правой рукой в агентстве, которое доставляло русских девушек как в ближнее, так и в дальнее зарубежье, на очень даже разнообразные работы. Трудились они вместе недолго, где-то около года. Потом Мариночка сама отправилась на работу за рубеж, так как на агентство наложил лапу очень беспредельный криминал. Как бы там ни было, а парень с девушкой остались, видимо, в хороших отношениях. Вот он-то, на свою беду, и повез её в аэропорт. Отвез-привез, проводил до квартиры, распрощался на пороге (третий лишний в таких делах). Но это с его слов, которым нет никакого подтверждения. Паренёк влип по полной, и если следствие не нароет ничего нового, то он и будет назначен убийцей. А что делать-то прикажете, как наверх доложить? Расписаться в собственной некомпетентности? Нет уж, увольте, своя рубашка ближе к телу.

Прошла неделя, моя начальница появляется в отделении наскоками, ближе к вечеру. Забивает компьютер новой информацией и снова отбывает в городскую управу, где создан штаб по раскрытию этого преступления. А как иначе, если на ушах стоят и мэр, и губернатор. Надежда Петровна совсем не против, чтобы я ковырялся в этом деле, может, что стоящее и придёт в свежую голову. Но я, как говорится, пока в полном ступоре. Слишком мало конкретики по делу. Даже опрос толком не был произведен в доме, в котором случилось преступление. Надо трясти все четыре подъезда, а не один, в котором жила убитая. Но не мне учить профессионалов.

Самолет прибыл с задержкой, и приличной. Пока получили багаж, пока доехали, вот уже и час ночи. А около трёх часов, когда уставшие любовники уснули, произошло убийство. Их расстреляли прямо в постели, в чём мама родила. Оружие на месте преступления убийца не оставил. Экспертиза ствол не определила. Пули американские, калибра девять миллиметров, а вот выпущены не из родного ствола. Криминалисты пока не ответили, из какого. Что интересно, двери были открыты ключами (похоже на качественно изготовленный дубликат, отмычкой тут и не пахнет). Замки хоть и импортные, дорогие, но не особо сложные. За такие деньги можно было бы приобрести более качественное изделие.

Обнаружили убитых быстро, в восемь утра. Секретарь не дозвонился до шефа, а у них была договоренность. Удивительно быстро отреагировал, сразу вызвал милицию. Он знал и адрес, и с кем встречается босс. Так что в девять утра в квартире работала следственная бригада. Убийца контрольных выстрелов в голову не делал, но распределил по три пули каждому в грудь. А с такого расстояния, и с таким калибром результат гарантирован на сто процентов. Если мужичка вели, а на это похоже, то это не компетенция уголовки нашего города. Вот и думай, что к чему. Жертва – иностранец, так что у ФСБ тоже головняк конкретный. Но у них и возможности другие, и специалисты. Жалко девчонку, красивая, попала за компанию. Связалась не с тем человеком, не повезло. Он-то совсем не её поля ягода. Хотя, кто его знает. А может, всё как раз наоборот – мужичок в этом деле оказался случайно. Летел инкогнито, ни охрану, ни секретаря с собой не взял. Значит, не чувствовал угрозы. Таких людей, наверное, о малейшей опасности предупреждают. Его секретарь, мгновенно поднявший тревогу, похоже, профессионал, и не отпустил бы шефа одного, предчувствуя реальную угрозу. Опять же, при своём очень высоком положении, убитый не принимал никаких судьбоносных решений. Это ЧП – головняк для преступного мира. Теперь всех поставят с ног на голову, да ещё и «пощипают» конкретно, пользуясь моментом. Но это мои предположения, понятно, что если копнуть чуть глубже, совсем другой расклад получится. Было дело, в Москве арестовали чиновников негромкого министерства, непонятно чем занимающегося. Вроде и должности у них плёвые, а вот конфисковали полтора миллиона долларов налички. Деньги небрежно валялись в ящиках офисных столов. Видно, не последними были у них эти миллионы. Так что разборки с такими товарищами – совсем не нашего ума дело. Если что и нароют наверху, то нам точно ничего не сообщат. А вот девочка – наш клиент, и вывернуть её наизнанку – задача местных сыскарей. Они вскрыли пока всё видимое. Оказывается, Марина начала свою трудовую деятельность танцовщицей. И первый выезд за границу был у неё в этом качестве. А во второй раз поехала официанткой в Сеул, где отработала удачно почти год. Потом с Семыгиным покрутилась, пока его от бизнеса не оттерли. Вернее, он сам отвалил от греха подальше, не стал работать с явными уголовниками. А вот девушка с ними не развязалась. Под новым патронажем поехала трудиться официанткой, только уже в Гонконг. Но работать в заведении, предусмотренном контрактом, отказалась. Самовольно перешла в другой ресторан, где клиенты были классом повыше. Вот там-то она и познакомилась со своим любовником.

Итак, первая версия: месть местных отморозков, тех, кто направлял её работать за границу. В общем-то, всё логично. Девочка красивая, отказалась совмещать работу официантки с работой проститутки. Не оправдала, так сказать, финансовых надежд мафии. Вот и сработала братва в своих истинно зверских традициях, повоспитывала, чтобы другим неповадно было. Но не учли, на свою беду, «вес» её любовника. Если это так, то ждать осталось недолго. Этих уродов быстро выжмут по полной. Москва не церемонится, когда плюют в её сторону. Многие местные авторитеты на этом сгорели. Столица вдруг оказалась не так уж и далеко. Москва частенько показывает, кто в доме хозяин.

Прошла еще неделя, всё вроде бы успокоилось. Вернулась в отделение Надежда Петровна, снова безвылазно торчит в своём кабинете. Я занят мелочевкой: езжу на задержание мелких хулиганов, наркоманов, завожу дела о похищении мобильников – обычная милицейская текучка. Интересное наблюдение: мне кажется, что все в отделении решают, в первую очередь, свои дела. А милицейская служба – надежное прикрытие своих личных дел. Возможно, я неправ, я и не «парюсь» по этому поводу. По большому счёту, меня тоже сильно не напрягают, и я могу заниматься чем-то своим, тем же крышеванием какой-нибудь кафешки для приработка.

Загранкомандировка

Неожиданно нас собрали в кабинете начальника. Сначала показалось, что спокойная жизнь дала трещину. Но, кажется, обошлось. Повод для сбора более чем приятный – заграничная командировка. Но без ложки дегтя не обошлось – мы теперь тоже участвуем в расследовании громкого убийства. Ведь случилось оно на нашей земле. И первое, что нам предстоит сделать, это доставить из Пусана некого Алексея Широва, по кличке Шира, фактического владельца фирмы «Анюта», которая поставляет наших девушек в ночные клубы Кореи и Китая. Это он завладел бизнесом Семыгина, у него, возможно, были претензии к Марине. И теперь он с двумя отмотанными сроками в количестве семи лет – основной подозреваемый, в смысле – заказчик. На момент убийства его в городе не было. Он уже год не выезжает из Кореи. Наши «верха» всё согласовали с корейской полицией, и на этой неделе Ширу вышлют из страны, как подозреваемого в организации проституции. Задача нашего отдела – сопроводить Широва в родные пенаты. Звучит круто, а на самом деле одному или двум сотрудникам надо быть всегда рядом с подозреваемым, держать его в пределах видимости, на всякий случай. И всего-то от аэропорта Пусан до нашего города. Зачем сопровождать его – непонятно. Ведь корейцы посадят нашего земляка в самолет и будут торчать там до тех пор, пока тот не взлетит, нам осталось бы встретить его в зале прилёта. Но начальство сказало лететь, значит, лететь, а вот кому – очень даже интересный вопрос. Кто откажется от халявной поездки за границу? Майор Кизленко, очень реально изобразив страдания думающего человека и одновременно отца-командира, желающего облагодетельствовать абсолютно всех, назвал фамилии, которые были, скорее всего, согласованы заранее. И так, в командировку летели трое. Один из замов начальника – капитан Федоренко. Оно и понятно, человек только пришёл, ему необходимо подкормиться, чтобы, так сказать, войти в новую должность всему и без остатка. Работа тяжелая, любой бонус утешит. С ним едет капитан Семенова. И это без комментариев. Фигурка у неё соблазнительная. И, наверное, начальник мечтает, а может, кто и повыше, увидеть старшую следовательшу без мундира. Но это мое личное предположение. Третьим был назван я. Вот этого, включая и меня, никто не ожидал. По первым двум кандидатурам никто не возражал. А вот моя вызвала жаркие дискуссии, переходящие в яростный спор. Оказывается, многим срочно надо в Корею. В атмосферу кабинета выплеснулось такое, что я ушам своим не поверил. Выяснилось, что я самый настоящий бездельник, да ещё к тому же демагог, в органах без году неделя, всем надоел своими ехидными вопросами. Особенное недовольство выплеснула Шиманович, даря начальнику многообещающие улыбки, при этом натягивая кофточку так, чтобы он четко зафиксировал все выпуклости, которые возможно будут ему близки именно сегодня. Майор спокойно переждал ор и также спокойно доложил, что от него ничего не зависит, кандидатуры согласованы в Управлении. Никто, конечно, не поверил, но перечить не стали. Майор такое сказанул для большей убедительности, что на веки вечные сделал меня врагом нашего милицейского коллектива. Начальник посоветовал присутствующим раскрыть самостоятельно такое преступление, которое прославит наше родное отделение. Вот тогда и будут рассмотрены другие кандидатуры на загранкомандировки. А пока он советует всем сотрудникам плодотворней трудиться на благо Отечества. На работе заниматься работой, а не варить обеды без отрыва от производства. Красавица-следовательша ещё раз сверкнула глазами, запахнулась руками, прикрывая свои соблазнительные прелести. Вид у большинства был трагически-обиженный, на меня если и смотрели, то с праведным гневом, помноженным на презрение. Всё правильно, выскочка и есть выскочка, читалось в глазах коллег.

Я, если честно, совсем не ожидал такого существенного поощрения. Оказывается, не всё так просто в этом мире бушующем. Никто не забыт, и ничто не забыто. Придётся выполнять свой милицейский долг до последней капли крови.

Порадовали родители. Узнав о командировке в самую шмоточную страну, выделили мне из семейных запасов тысячу долларов, чтобы оделся поприличней. Посоветовали обязательно купить костюм и куртку. И не такую, в каких весь город ходит.

Через два дня мы были в Пусане и с ходу приступили к выполнению архиважного задания. Первым делом посетили оптовый рынок кожаных изделий. Свободного времени не было ни минутки. Я выполнял роль носильщика. Начальник есть начальник, а женщина есть женщина. Да и по званию я самый младший. Но в целом, трудились, как пчелки, все трое (мы выполняли заказы всего отделения). И ещё был очень приятный момент – присутствие рядом красивой женщины. Я молча любовался ею, совсем не надеясь на награду. Семенова сначала возмущенно сверкала глазами на мои откровенные взгляды, потом, наверное, привыкла и перестала обращать внимания. Заказы выполнены. Вместо ста пятидесяти килограммов на троих, у нас получилось, наверное, тонна. Зам созвонился с начальником по этому поводу, и тот успокоил. Все будет в порядке, встретим. С таможней уже согласовано. Семенова ещё раз «прошлась» по спискам, разбросала галочки. Не дай Бог что забыть. Очень ответственная женщина. На неё легла главная нагрузка по выбору вещей, с которой она блестяще справилась. Что и говорить, настоящая женщина, хоть и работает в милиции. В одиночку я не приобрел бы и пятой части нужных мне вещей. Семенова оказалась настоящим кладом – компетентным консультантом. Благодаря ей мой новый костюм сидит на мне, словно влитой. Она настояла, чтобы я купил его почти за четыреста долларов, а не гнался за дешевкой. Под её руководством я купил осеннюю куртку и зимний «пилот» по последней европейской моде, маме французские духи за сто долларов, а папе коньяк. От тысячи долларов остались одни воспоминания, но зато теперь я выгляжу так, что сам собой налюбоваться не могу. Шутка, конечно, но в хорошей одежде действительно чувствуешь себя по-другому.

И вот мы снова в аэропорту с шестью неподъемными сумками, по виду самые настоящие челночники. С нетерпением ждем, когда привезут нашего подозреваемого. Его, кстати, никто и не привозил. Он приехал сам, зарегистрировался и спокойно ждал вылета. У меня насчёт него тоже большие сомнения. Нет смысла проводить кровавую акцию, когда бизнес налажен и идёт очень даже неплохо. Нелогично как-то.

Трое суток в чужой стране мы занимались своими личными делами, и возвращение не наложило на нас никаких неудобств. Присматриваем вполглаза за Широй, куда он денется с подводной лодки. И корейцы контролируют этот процесс. А по прилёту его встретят наши люди. Так что были правы в отделении, когда с боем рвались в эту командировку. Получилось служебное поощрение и очень даже не хилое.

ГРОМКОЕ ДЕЛО – НАШ ГОЛОВНЯК

Через два дня после возвращения нас собрали в кабинете начальника по тревоге. Оказывается, громкое двойное убийство теперь лежит полностью на нашем отделении, и теперь только мы отвечаем за ход расследования. Понятно, дело зашло в тупик, и мы оказались крайними. Всё логично: преступление совершено на нашей территории, нам и отвечать. Надежда Петровна назначена приказом главной по расследованию. С её должностью и опытом сам Бог велел быть во главе, и, конечно, придётся ответить за все, если что-то пойдет не так, или просто не будет результата. Её принесут в жертву, как ритуальную корову, или барана, не знаю точно. Начальник нервничает, он, скорее всего, тоже не останется не замеченным в любом случае, будь то раскрытие или нераскрытие. Дальнейшая карьера этих двоих теперь зависит только от случайного стечения обстоятельств и от личного профессионализма.

Все молчат, никто и не пытается выдвинуть ни версию, ни мало-мальскую идею. Так мы будем сидеть до вечера. Я предложил провести новый и очень тщательный опрос жителей этого дома. Время упустили, но что-то делать надо. В кабинете мы ничего не высидим. Надежда Петровна вяло согласилась со мной, и я оказался на острие как самый свободный, самый не задействованный сотрудник. Вот те на, ещё одно открытие: все в отделении трудятся днём и ночью, просто завалены работой. Вылез с инициативой, теперь и расхлебывай в одиночку. Придётся выехать на место и приступать к опросу. В глубине души я уже хочу заниматься этим делом. Вспомнил фотографии убитой девчонки. Кто мог поднять руку на такую красоту? Работы много, но спешить нельзя. Важно не пропустить возможную мизерную зацепку. Я верю, что такой шанс есть. Неделя ушла на это мероприятие. Как я и предполагал, большинство жильцов просто отмалчивались. Ничего не видели, не слышали, не знали. Девушка в этом доме поселилась недавно, да и проживала наездами. Как узнаешь, с кем встречалась, если она возвращалась всегда глубокой ночью. Вот суки, ничего не знают, но ведь видели, когда появлялась. Среди соседей всегда найдется тот, кому не спится глухой ночью. Кто этот нечаянный свидетель?

Список опрошенных внушительный, а в результате – ноль. Из восьмидесяти квартир я не побывал только в одиннадцати, не застал жильцов. Начальница недовольно скрипит:

– Много времени потрачено безрезультатно.

– Почему сразу это не сделали, по свежим следам? Теперь надо начинать всё заново. С наскока ничего не получится, нужно время, – парировал я.

– Работайте, молодой человек.

Ну что тут скажешь. Мне покоя не дает оружие. Криминалисты определили, что ствол немецкий, времен Отечественной войны, марка «Вальтер», но калибр нестандартный. Это усиленное спецоружие. Такого было в войну очень мало. А патроны подошли к нему от американского «Кольта». Этих кольтов, как и патронов к ним, было завезено в наш край немало в начале девяностых из Вьетнама и Филиппин. Спрашивается, как оружие попало в наш край с другого конца страны? Кто хранил, кто привёз? Скорее всего, это семейная реликвия, которая хранилась спокойно в домашней коллекции. Потом перешла в руки молодых наследников, и, конечно, сразу оружие понадобилось. Необходимо проверить всех, кто контактировал с девушкой, в том числе и родственников, проживающих на западе России. Одним словом, скрупулёзно поднимаю связи убитой. Чтобы не отвлекаться на чужие наработки, веду своё расследование, потом сравним. Понятно, мужик случайно попал под раздачу. Его бы грохнули из более современного оружия. На таком уровне не стали бы комплектовать немецкий пистолет американскими патронами. Москвичи сразу раскусили, потому и сбросили дело на нас. Их не интересует элементарная бытовуха. Случайность есть случайность, от этого никто не застрахован. Пусть местные и выкручиваются, как хотят, а точнее, пусть прессуют сутенеров.

Я доложил Надежде Петровне о нулевых результатах, сказал, что теперь неделя нужна на проверку связей убитой. Начальница поохала, повздыхала, но согласилась, а куда ей деваться-то. Я по-прежнему один в этом деле, все тихо отвалили, опять на своей спокойной текучке. Видимо, начальство с первого дня смирилось с неотвратимостью нулевого результата. А люди нужны, чтобы как можно быстрее проверить окружение Марины. У такой красавицы круг общения, наверняка, не маленький. С другой стороны, я сам себе велосипед, и кроме суточных дежурств меня никуда не дергают. Да и не доверяю коллегам, могут схалтурить, не заметить, не обратить внимания.

Хорошо, что девушка из нашего города, и с момента окончания школы прошло совсем немного времени. Марину все помнят и жалеют. Вернее, жалеют в основном парни. Девчонки настроены более спокойно. Хотя злорадства никто не показал. В душе-то, конечно, девчата завидовали. А как иначе, она была красавица. А в сочетании с большим любовным потенциалом и близкой к нулю неприступностью, имела целую ораву любовников. Ничего нового я не узнал. Одноклассники и одноклассницы – материал пустой, не контактировала она с ними. Надо искать тех, кто был в неё влюблен или ненавидел. Они многое могут рассказать. Но таких пока на горизонте не появилось. Завтра расспрошу её родителей, съезжу туда, где она раньше жила. Но моя главная надежда Широв и Семыгин, они-то точно в курсе последних Марининых дел и любовников.

***

Сначала навестил в СИЗО Ширу. Чуть со стула не упал, когда его увидел. Сиделец был худой и бледный, лицо синее от ещё не сошедших синяков. В приличной молотилке побывал, но воля, кажется, не сломлена. Глаза сверкнули ненавистью, закурить не просит. На все вопросы два ответа: «Не знаю», «Не помню». Парень видно смирился со своей незавидной участью, и приготовился стойко нести крест. Неужели спокойно ждёт трагического исхода? Мне спешить некуда, да и нет желания второй раз посещать это мрачное заведение. Отдал ему пачку сигарет и зажигалку и теперь молча тяну время. Не хочется ехать в старый дворик на другой конец города, расспрашивать людей, зная наверняка все возможные ответы. Да и ехать-то ещё рано, все на работе. Там надо появиться где-то после шести, чтобы к восьми-девяти часам управиться. Подследственный не нервничает в ожидании, но и особой радости не испытывает от моего присутствия. Посижу ещё часик, на улице дождь, может, закончится за это время.

– Чего не куришь то? Эти сигареты твои. Гонорар за нежелание помочь.

– Я ничего не знаю.

– Я тоже ничего не знаю. И, в принципе, знать не хочу. Покручусь недельку, доложу, что ничего не нарыл, и свободен. Правда, с выговором, но ничего страшного. Я не держусь за эту работу. Не собираюсь сгорать за идею и восемь тысяч рублей в месяц. А ты не боишься, что тебя назначат виновным и закроют как минимум на червонец?

– А меня уже назначили и приговорили.

– Это не совсем так, тут еще один в СИЗО парится. Да ты знаешь Колю Семыгина.

– Ну, знаю и что с того?

– Да ничего, он просто ближе стоит к наказанию. Он последний видел девушку живой. Один из вас пойдёт по максимуму, а вот кто – вопрос. Наверху, видно, ещё не решили. Вот и суетятся еще со следствием. Но назначат убийцу точно. Они вами свои жопы прикроют. Отчитаются, что все тип-топ. А Москву настоящий преступник интересует, но, опять же, не очень. Ведь видно невооруженным глазом, что их человек случайно под раздачу попал. Слушай, ты почему не куришь? Не хочешь к менту в зависимость попасть?

– Просто не хочу, и всё.

– Не хочешь, как хочешь, но всё равно забирай, потом захочешь. Слушай, я тебя по-человечески прошу, вспомни, кто рядом с Мариной крутился, из постоянных, так сказать, кавалеров и подруг. Вспомни, ну не убудет же от тебя, если скажешь.

– Ты же сам говоришь, что тебе плевать на истину. Так зачем роешь?

– Если честно, не знаю. Может, я в душе Шерлок Холмс. А серьезно, девчонка больно красивая. Наказать хочется урода.

– Да, девка красивая была. Сколько нервов поистрепал, пока всех отвадил, заставил работать по уму. И всё равно бесполезно. Только вырвалась на свободу, сразу и съехала с темы. Сучка, она и есть сучка, это неизлечимо.

– Вот она, твоя проблема. Никто не верит, что ты с ней спокойно расстался, без элементарной прессовки. Так сказать, чтобы другим неповадно было.

– Какая прессовка? Кого запугивать-то? Ты хоть представляешь, сколько у меня таких, как она, добровольно работают. Допустим, решил я наказать, но зачем мне её убивать-то. Она представляет интерес, как товар, причём, товар очень ходовой. Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца? Я и без мокрухи нашёл бы действенные методы убеждения. Долгов за ней нет, неустойку она выплатила. На таких наезжать себе дороже. Всегда найдется крутой хахаль или папик со связями, который заступится за красавицу.

– Значит, претензий у тебя к ней не было?

– Абсолютно.

– Лады, верю. Ну, если вспомнишь близких людей Марины, я в долгу не останусь, по минимуму хоть куревом обеспечу.

– Была у неё подружка такая же красивая, как и она, только светленькая. Так вот, эта девочка была сильно против нашего с Мариной сотрудничества. Обещала даже папу подтянуть на разборку, если я от Маринки не отстану.

– А что, у неё папа такой крутой?

– Да уж. В бизнесе со связями, да ещё из наших – бывший сиделец. Такой решит сразу, и не раздумывая. Я-то думал, что они на пару по кабакам промышлять решили, так сказать, чтобы ни с кем не делиться. Может, и ещё что на уме было. У красивых девок вариантов в запасе много.

– И ты шуганул подружку.

– Да, и круто. Сказал, если не отстанет, то получит в глаза порцию кислоты. Как раз на югах так с местной красавицей поступили.

– И получила бы?

– Ты что, я девок пальцем никогда не трогал и никому не позволял. Это любая подтвердит. С пацанами разбирался и, бывало, по-тяжелому. А девок – ни-ни.

– Молодец, ценю. И что, девушка отстала?

– Да вроде, по крайней мере, мне на глаза не попадалась, под ногами не путалась. Она, скорее всего, хотела Маринку вытянуть из этого болота. Сама-то благополучная, родители богатенькие, самостоятельная и, наверное, умная. Маринка-то попроще.

– Кто она такая, не подскажешь?

– Виктория Котрикадзе. Когда она меня взялась запугивать, я справки навёл о её папе, чтобы знать реальную угрозу. Девочки вроде вместе плаваньем занимались в спорткомплексе «Юность», Маринка всё её пловчихой называла.

– Вот за это спасибо. В следующий раз что ещё, кроме курева, принести?

– Что принесешь, то и ладно. Мои-то ребята не могут пробиться. Прессуют меня плотно.

На этом и расстались. Скажу сразу, мне Шира больше не потребовался, как и Семыгин. Но я, как и обещал, ещё раз навестил парня, оставил десять пачек простых сигарет, пять пачек чая и кусок сала килограмма на два. Почему-то мне было неудобно за коллег, которые так жёстко обошлись с человеком. Не все методы хороши для выяснения истины.

Красавица-студентка

Нашёл красавицу грузинку через этот самый бассейн. Там были все данные на пловчиху первого разряда в стиле брасс Викторию Котрикадзе. С небольшой фотографии смотрела светлая девчонка, в лице которой не было ничего грузинского. Кстати, её тренер подсказал, чем сейчас занимается Виктория. Она учится в университете на факультете журналистики, третий курс. Еду в университет, нахожу красавицу-студентку. Мой рост метр сто восемьдесят один, а девушка на каблучках вровень со мной или даже чуть-чуть выше. Может, мне так показалось, принижаю себя от волнения. Фамилия грузинская, а сама светленькая, вполне славянской внешности. Прямой небольшой носик и чётко очерченные губы. В фигурке нет рельефных выпуклостей: всё плавно, всё пропорционально. Стройность подчеркивают джинсы и обтягивающая кофточка. Студентка поглядывает на меня свысока, или мне тоже показалось. Не случись этого расследования, ни за что бы не решился подойти к такой девчонке. Хорошо, служба обязывает, спасибо ей за это. Девушка слушает меня молча, смотрит прямо в глаза. Стараюсь не смущаться и взгляд не отвожу.

– Я сотрудник милиции. Веду важное расследование, и мне очень нужна ваша помощь.

Выложив всё это, жду реакции. На нас то и дело кидают взгляды её сокурсники, но никто не подходит. Наяву и вблизи она красивее, чем на фотографии. Я даже не могу представить себя рядом с ней. Кажусь себе таким неуклюжим, ментом дешёвым. Помогает сохранить спокойствие служебный долг. Как никак, а я при исполнении. И мне должно быть начхать, кто передо мной: красавица, кинозвезда или простая девчушка. Вроде бы оно так, а чувствовать себя не в своей тарелке.

– Что вас конкретно интересует?

Смотрит внимательно, но в глазах вроде лёгкая усмешка. Привыкла покорять и повелевать. Она, конечно, очень красивая, а у меня нет никакого опыта общения с девчонками, особенно с такими, как она. Всё свободное время забирал спорт. Но я с четырнадцати лет при женщине. Постоянная любовница, которая намного старше, преподала и до сих пор преподает мне уроки любви такие, что многим и не снились. Вспомнил Галину, и моё смущение понемногу прошло. Глаза у девушки огромные и чёрные – наследие грузинских предков. Я в них смотрел бы, не отрываясь.

– Очень многое. Только боюсь не успеть, у вас скоро лекция.

– Скоро не скоро, я для такого молодого человека могу пожертвовать даже учебой.

Вот тут я смутился, позорно покраснел и упёрся глазами в пол. Не говорю, а просто лепечу так, что стал противен сам себе. А красавица, вижу, довольна произведенным эффектом. Улыбается уже открыто.

– Да нет, не надо таких жертв. Скажите время и я подойду. Мне часа вполне хватит.

– А мне нет. Вот мой номер телефона. Звони после пяти. Я подумаю, где встретиться. До вечера, милый оперативник. Кстати, ты так и не представился.

– Лейтенант Николай Сидоров.

– А кто я такая вы, надеюсь, знаете, товарищ лейтенант?

– Виктория Котрикадзе. Подруга убитой Марины.

Девушка сразу нахмурилась, вспомнила по какому поводу я здесь.

– Были подругами, но очень давно. Можно сказать, в детстве.

Первый раунд я проиграл вчистую. И чего смущался-то. Я что, ей в бойфренды набиваюсь. У неё и без меня таких, наверное, легион. А может, повесткой вызвать? Нет, это уже совсем дурость. Если я что и узнаю, то только в дружеской беседе. Такую девочку тяжело напугать. Так что ждём вечера. А встретиться с ней очень хочется и совсем не потому, что заинтересован в расследовании. В глубине души на что-то надеюсь. Начинает казаться, что смотрела она на меня как-то по-особенному. И на фамилию внимания не обратила. По крайней мере, не пошутила по этому поводу. Вот если бы встреча состоялась завтра, я сегодня бы посетил свою любимую женщину, которая живёт этажом выше и никогда не против. Она так любит это дело, так страстно ему и мне отдаётся, что после ночи с ней я спокоен и безразличен к женщинам до полной апатии. В голове одна мысль: добраться до постели и спать подряд часов десять. Вот тогда бы при встрече с будущей журналисткой я бы совсем не смущался. Но сегодня это не получится, моя женщина до шести на работе. А так как она ещё и замужем, и мама двенадцатилетней дочери, то все наши встречи тщательно согласовываются, и спонтанно пересечься получается очень редко. Придется снова краснеть и смущаться. А красавица с грузинской фамилией постарается выдрессировать ещё одного пылкого влюбленного.

До пяти часов заехал в отделение, где доложил Надежде Петровне о проделанной работе. Сильно не распространялся, сказал, что у меня сегодня ещё важная встреча. Вечером на работе не появлюсь. Она не против, но предупредила, что завтра с утра я заступаю на сутки дежурным по отделению. Значит, на следующий день ничего не планировать. Не могу понять логику начальства. На нас висит неподъемное дело, и никто им в принципе не занимается. То, что делаю я, это лёгкие намёки на расследование. А может, все уже смирились с висяком, который благополучно сгинет со временем, забудется, и всё встанет на привычные рельсы обыденности. Но как бы то ни было, а я уже лицо заинтересованное. Тем более, что это дело подарило мне такое знакомство, от которого при любом раскладе я останусь счастливым человеком. Занимаясь им, больше шансов и поводов встретиться ещё раз с Викторией.

НОЧНОЙ КЛУБ. ЗНАКОМСТВО ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Домой попал только к шести часам вечера. Не спеша поужинал и все прислушивался к телефону, не зазвонит ли. Он тренькнул около восьми вечера, я так и предполагал, не сможет красивая девушка не помучить ожиданием.

– Я сегодня буду в ночном клубе «Континент», там меня найдёшь.

– Я могу заехать за вами, если, конечно, моя старенькая «Королла» вам подойдёт.

Обозлился на себя за свой, как мне показалось, заискивающий тон, за обращение на вы. И ещё чёрт знает за что. Скорее всего, за то, что дышу неровно в её сторону, и, кажется, готов на многое для девушки, а не для дела, которым занимаюсь. Не получается у меня быть крутым мэном, снисходительным и ироничным профессионалом из ментовских сериалов. Они-то, к слову сказать, влюбляют в себя легко и просто, а я вот с замиранием сердца жду ответа и на что-то надеюсь.

– Значит, ты на машине, – обрадовалась девушка. – Это очень хорошо. Подъезжай к моему подъезду ровно в одиннадцать, – и назвала адрес.

Времени много и совсем нет желания звонить соседке, хотя возможность такая появилась. Подождал, пока родители отужинают, и приступил к выполнению трудной задачи. У мамы надо занять немного денег, хотя бы тысяч пять. Для меня это уже небольшая сумма, а для родителей значительная. Кошмар какой-то, работаю, можно сказать, по полной, а из долгов родителям не могу выползти. И самое печальное, что и будущее не светит мне большими доходами. Как обычно, начинаю с бензина, подключаю оперативные расходы и прочую белиберду. На что мама праведно гневается:

– Сын, с начала трудовой деятельности твои расходы сильно возросли.

Она совсем не знает, на что я трачу деньги. Я напоминаю, что получаю всего восемь тысяч, из которых больше половины улетает на бензин, что, конечно, неправда. Мама не представляет, какая нищенская организация наша милиция. Приходится покупать ручки, блокноты, курево для арестованных. А как иначе их разговоришь? Деньги, словно вода, утекают незаметно. Вспоминаю с усмешкой наших сержантов, постоянно глотающих дорогущий коньяк под шикарную закуску, нашего начальника, заскакивающего иногда на работу на новом «Крузаке». Не все такие бедные в милиции…

– Куда это ты, на ночь глядя? – попыталась она выяснить.

– На задание.

Её, конечно, не удовлетворил мой короткий ответ. Кстати, это она решила, что я должен служить в милиции. Так что ничего не поделаешь, такова ментовская жизнь, круглые сутки быть на заданиях. Дебаты, где мне припомнят и нерадивость в учебе, и прочее, и прочее, могут затянуться. Я к этому сегодня не готов, так что быстро скрываюсь в ванной. Не отвечаю на реплики: деньги даются в долг и только в долг, молодому мужчине, каковым я являюсь, пора становиться самостоятельным. Через дверь обещаю перейти в ряды криминала, тогда стану самостоятельным, деньги появятся и, наверное, крупные. После такого страшного обещания мама замолкает, крестится, оберегая меня от такой напасти. Папа, как обычно, в эти разговоры не встревает, да и у него денег нет. После ванной глажу мой любимый батник в крупную коричнево-серую клетку, джинсы. Вечер сегодня теплый, так что можно идти без пиджака или пуловера. Ровно в одиннадцать я у нужного подъезда в нетерпеливом ожидании. Удивительно, но девушка выпорхнула из дома минута в минуту. Я, как настоящий джентльмен, вышел из машины и открыл дверцу. Прежде чем нырнуть в салон, Виктория мельком, но критически посмотрела и осталась, кажется, довольна моим видом. Не стыдно появиться с таким кавалером в общественном месте. Самое удивительное, мы оказались одетыми почти одинаково: в джинсы и батнички почти одного цвета, за исключением мелких деталей. Боюсь только одного, что заедем ещё за каким-нибудь её приятелем, и меня определят на роль водилы. Никуда не денешься, придётся терпеть, чтобы получить информацию, которая может пролить свет на расследование. Но нет, мои опасения не оправдались, едем сразу в центр, к клубу «Континент», в котором я ни разу не был. Если честно, то всего-то был пару раз по случаю в «Солярисе», не самом лучшем ночном заведении. И ничего интересного для себя там не нашёл: грохот музыки, постоянная суета и нервное движение народа. Все то ли обдолбанные, то ли пьяные. Этот, куда едем, самый крутой в городе, но думаю, что он мало чем отличается от себе подобных. Все они на один лад. Я за рулем, пить нельзя, а торчать трезвым в таком месте, оценивать обстановку в реальном измерении – занятие не из приятных. Тем более, что завтра рано вставать, весь день крутиться на опросе свидетелей, ведь одиннадцать квартир я так и не посетил. Думаю, на это мероприятие отпустят днем с дежурства. Да ещё в планах постели с очень страстной женщиной. Я уже скучаю, оказывается, это мне очень надо. Без женщины я просто не представляю своего существования.

Сегодня не мешало бы немного расслабиться, со мной рядом такая красавица. Может, после пары коктейлей стану немного смелее. Не стоит об этом думать, если нельзя, значит, нельзя. Настраиваюсь на этот вечер, как на работу, правда, более приятную, чем в отделении.

Клуб нас встретил оглушительной музыкой и толпой знакомых моей спутницы. Что самое неприятное, в основном, это были парни, а не девчонки. Хорошо ещё, что никто не лез с разговорами и приставаниями, ограничиваясь приветствиями. Танец, ещё танец и ещё. Кажется, этим пляскам не будет конца. Как умудряются некоторые дергаться на танцплощадке по несколько часов кряду? В натуре спорт, и не из лёгких. Кругом молодежь, от большинства я ничем не отличаюсь, а вот мне здесь совсем неинтересно. И вырвав Вику из вихря танца, веду её в бар. Надо хоть немного отдышаться. Ей легкий коктейль из шампанского и вишнёвого ликёра, а себе апельсиновый сок.

– Что так скромно? Ты не пьёшь совсем?

– Я за рулем. Можно сказать, не пью.

– Молодец. Редкое явление среди нашей молодежи, так мой папа говорит. А как насчёт наркоты? Знаешь анекдот: бросил пить, теперь колюсь.

– С наркотиками я воюю, у меня работа такая.

– А многим это не мешает.

– Откуда такая осведомленность? Я не пью, не колюсь и никогда этим не занимался.

– Так, к слову сказала. А если ты меня увидишь с «косячком», арестуешь?

– Шутишь?

– Совсем нет. Мне интересно, как ты поступишь в такой ситуации? С виду ты очень правильный.

Просто отойду в сторону. Не такой уж я и правильный. И занимаюсь этой работой от неблагоприятного стечения обстоятельств. Сегодня мне не хочется думать ни о работе, ни о преступниках, ни о наркотиках. На фиг проблемы, мне бы тебя на танго пригласить, – я, кажется, освоился в компании девушки.

– Почему именно на танго?

– Мне нравятся медленные танцы.

– И все?!

– Приятно быть очень близко от тебя.

– А ты, оказывается, ловелас. Скромный-скромный, а разобьешь бедное девичье сердце.

– Моё уже разбито, – иду я ва-банк. – Кто знает, может, второй встречи и не будет.

– Ты исключительно опасный тип. Пошли танцевать, а то такими темпами и в любви объяснишься.

Мы танцевали медленный танец. Виктория держала меня на дистанции, и, кажется, мы оба чувствовали себя неуклюжими и скованными. Во всяком случае, вздохнули с облегчением, когда ударила зажигательная музыка. Теперь мы снова были частью веселой и бесшабашной толпы. Потом был ещё один заход в бар, а когда в два часа ночи веселье в клубе достигло пика, девушка объявила, что ей пора домой.

– У меня завтра с утра занятия и никак нельзя пропустить, зачётная неделя.

Это и меня устраивало, ведь мою работу никто не отменял. Через пятнадцать минут мы были у Викиного подъезда. Пустые улицы ночного города. Езда на пределе, за сотню. Что и говорить, хочется покрасоваться перед красивой девчонкой. Хотя на неё эта гонка совсем не произвела впечатления, сидит вся из себя такая спокойная. И я только сейчас вспомнил, что совсем не прояснил детали, ради которых всё это и затевалось. И когда выключил двигатель, почему-то робко спросил:

– Виктория, а насчёт Марины не поделишься информацией?

– Нет.

– Почему так категорично?

– А потому. Не хочу, вот и всё.

– Дело твоё. Я рассчитывал на твою помощь. Что бы там ни было, а преступника искать надо.

Девушка задумалась.

– Ладно, завтра встретишь меня после занятий, тогда и поговорим.

– Во сколько?

– Я позвоню.

Девушка вышла из машины и быстрым шагом прошла к подъезду. Я, конечно, выскочил следом, пытаясь задержать её хоть на минутку, но перед моим носом щёлкнула мощная стальная дверь.

ДЕВИЧЬЕ СЕРДЦЕ НЕСПОКОЙНО

Настроение испортилось окончательно. Виктория быстро поднялась на свой третий этаж. Тихонько, стараясь не щелкнуть замком, открыла входную дверь. Не включая свет, прошмыгнула в свою комнату. В довесок к плохому настроению встретиться сейчас с папой и выслушать лёгкую нотацию просто не было сил. Почему она злится? Почему у неё удивительно скверное настроение после совсем неплохого вечера? Неужели из-за этого мента? Не смогла покорить его своими чарами, и он весь вечер только и думал о том, как получить сведения о подруге, которую и подругой-то назвать нельзя. Говорил так вдохновенно о танго, а сам даже не попытался хоть чуть прижать её к себе в медленном танце. Она бы, конечно, это пресекла в корне, но сделать такую попытку он был просто обязан. Интересно, в этот вечер к ней никто не лип, как будто отрезало. Обычно от танцоров отбоя нет. Самый крутой мэн этого заведения, толстячок Жора даже глазом не повёл в её сторону. Возможно, в клубе знают, что этот парень из милиции и просто связываться не хотят? Ладно, разберемся. А машинка у него совсем неплохая, хоть и называет её старушкой. Чувствуется, что она ухожена, двигатель работает бесшумно и на сотню выходит мгновенно. Наверное, для него она дороже всего на свете. А может, напрячь товарища, чтобы он ежедневно встречал её после учёбы? Можно, конечно, и самой гонять в универ на своей спортивной «Интегре», но это совсем не то. Она помнит взгляды однокурсниц, среди которых немало опытных серцеедок. Значит, поступила правильно, заставив парня ещё раз показаться в её обществе на виду у всех, это лишним не будет. Неужели она не сможет привязать его к себе? А может, у него уже есть подружка? Ладно, пора спать, время покажет, кто есть кто. И вдруг шальная мысль пришла в голову: если бы она вышла замуж за него, они были бы очень красивой парой. Вика замерла от удивления, она первый раз подумала о мужчине в таком качестве.

***

Следующий день начался с совещания у Надежды Петровны, она конкретно пыталась наехать на меня. Отдавать приказы легко, а вот преступления раскрывать… Я вообще не понимаю, как многие добрались до таких званий и должностей: ни ума в наличии, как говорится, ни фантазии.

– Надежда Петровна, я с вами полностью согласен, следствие буксует. Даже не буксует, а просто стоит на месте. Говорите, что делать, и я буду следовать, так сказать, руководящей и направляющей линии. Лично я не знаю, что делать дальше, в каком направлении вести расследование. Согласен дежурить по отделению хоть каждый день, пускай другие займутся этим делом.

Надежда Петровна сходу смекнула, куда я клоню, и очень быстро переориентировалась, натянув на лицо маску доброй и любящей мамочки.

– Ты неправильно меня понял. Я даю тебе зелёный свет. Поступай, как считаешь нужным. Расследование на тебе. Просто хотелось бы ускорить процесс. Сам понимаешь, людей нет, мы не в силах проверять сразу несколько версий. А у тебя неплохо получается. Будет результат – будет всё, я тебе гарантирую. Ты меня знаешь.

Я понял, отрабатывать поездку в Корею надо. Повёлся на сладкое, так будь добр, крутись.

– Рад бы закруглится, да версия преступления не вырисовывается. А без этого остается только одно: проверить окружение убитой. Уже одноклассников её опросил. Я прошу только одного, заступать на дежурство в 20.00, чтобы в светлое время суток мотаться по опросам.

Все остальные молчали, как будто это дело их совсем не касалось.

Закончилось совещание напутствием: работать и еще раз работать. Затем все благополучно расползлись по своим делам. А я, следуя наставлениям начальницы, решил ускорить дело и сразу позвонил Виктории. И, конечно, не дозвонился, абонент недоступен, наверное, на занятиях. Зачем звоню, что скажу, даже не представляю. Вот и сижу в машине в ожидании доступа к абоненту – красивой, наверное, довольно вздорной девчонки и уже такой желанной. Спать хочется страшно, ведь прошедшая ночь подарила мне всего полтора часа отдыха. Проклиная своё слабоволие, не удержался и набрал знакомый номер, когда уже стоял перед дверью своей квартиры. И, как всегда, ни возмущения, ни претензий и недовольства, что поднял в такую глухую пору. Шагнул в темный проём чужой квартиры и сразу уткнулся в желанное женское тело. Шёлковый халатик на пояске слетел мгновенно, едва мы переступили порог комнаты; открыл в мерцающем красном свете ночника женскую красоту, отдающуюся жадной мужской силе. И через час, кажется, погасив желания, женщина всё же не могла расцепить руки. Прижавшись всем телом, ласкала губами, снова готовая удовлетворить мужчину, если вдруг он вспыхнет желанием. Такая страстная и безотказная. Не удивлюсь, если узнаю, что она имеет еще парочку таких же бойфрендов, как я. Но это уже к делу не относится. Надо немного подремать, откинув автомобильное кресло. И по первому зову рвануть в университет. Самое страшное для меня то, что не смогу изобразить на лице ничего, кроме усталости после ночной взрывоподобной плотской любви. Желательно сразу прояснить интересующие детали, дело-то стоит. Настраиваю себя, что мне нужна работа и только работа, а все остальное – не важно. Хотя все как раз наоборот.

***

Сотик зазвонил, когда я уже почти выспался. Нашёл в частном секторе колонку

и умылся. Мне казалось, что у меня очень помятое лицо. В университете я появился совершенно бодрым, готовым на самые безрассудные поступки. Прошедшая ночь уже далеко, совсем забыта, и я искренне радуюсь встрече с девушкой. Совсем не дергаюсь от того, что мы беседуем на виду у её сокурсников. И снова, наверное под гипнозом чёрных глаз, делаю безумный поступок. Плюнув на заправку машины, приглашаю Викторию в кафе-мороженое. Моё предложение благосклонно принято. Оставшиеся шестьсот рублей скоро перестанут существовать в природе. И чёрт с ней, с заправкой! Как меня достало безденежье, на элементарное не хватает. Придётся деньги в отделении занять у сержантов, а это значит – попасть в зависимость. Пора ставить перед начальством вопрос о компенсации затрат на бензин. Но это опять же, при условии успешного раскрытия дела. А когда это ещё будет, бензин-то нужен сегодня.

В кафе людей совсем мало, да и кто попрётся сюда днем. Название заведения безобидное – «Пингвин», а вот цены, как у мировых производителей, точно, хана моим последним копеечкам. Не хочу рисковать, сразу начинаю о деле. Неуверенно начинаю разговор:

– Вика, расскажи мне о своей бедной подружке. Начальство меня уже достало с этим делом, до обеда мозги промывало.

– А почему это она бедная? У неё все хорошо получается.

– Получалось, это было уже всё в прошлом.

– Извини, я совсем забыла. Глупость сморозила. Но если отбросить эмоции и рассуждать здраво, то каждый получает то, что заслуживает.

Я понял, Виктория не сильно скорбит по Марине. Возможно, просто женское соперничество и зависть? И чтобы не запутаться в этих дебрях, начал задавать наводящие вопросы.

– Ты её знакомых ребят знала?

– Во-первых, ребят у неё не было. Все мужчины преклонного возраста, и всех их знать было практически невозможно. Да и встречались мы от случая к случаю.

– Но кто-то постоянный был? Ну, не любовник, а так, по делу. Помогал, может, по житейским вопросам.

– Наверное, был, но она меня с ними не знакомила. Мы шли каждая своей дорогой.

– А в школе?

– Мы в разных учились, а познакомились на плавании. Но вот на дискотеке в «Молодёжке» её одноклассник диск-жокеем трудился. Первый Маринкин мужчина. Мальчик красавец, благополучный со всех сторон. Родители очень важные особы в рыбной отрасли. Представляешь, у него машина была с пятнадцати лет, и никакая автоинспекция не трогала.

– Вика, если можно, расскажи поподробней об этом красавце.

– Да ничего интересного. Маринка держала его на коротком поводке. Он больше на друга смахивал. Мне кажется, она его просто использовала. Куда, например, поехать – машина всегда рядом. Благодаря ему мы в этом Доме Молодежи совершенно бесплатно тусовались. Достоинства у парнишки были, но вот только Маринка козлом его обзывала, когда была не в духе, и он совсем не обижался. Ты думаешь, он к её смерти причастен? Если так, то совершенно напрасно. Скажу тебе больше, мы с ним на одном факультете год проучились, а потом он с родителями отбыл в столицу. Его папашу туда по работе перевели. Я говорила, он большой специалист в рыбной отрасли. Красавчик Макс теперь в столице зажигает.

– Что нетипичного в этом типичном красавчике? У тебя есть своя точка зрения на этот счёт?

– Знаешь, а он был влюблен в Маринку. Человек без особых моральных принципов, очень даже не обделенный женским вниманием, а сох только по одной Маринке. Мне кажется, она над ним издевалась: то подпустит, то шуганёт. Как увижу его на учебе поникшим, значит, снова отставка. Только успокоится, она снова рядом. Всё так и было, пока он не уехал.

– Интересно, конечно, но на момент убийства он был далеко. Да и не верится, что такой пацан способен на убийство. И почему он так страдал по одной, когда вызывал интерес у многих девчонок?

– Любовь, наверное. А тебе знакомо такое чувство?

Я не отреагировал на ехидную реплику, а девушка продолжила:

– Мог, не мог – это не моё дело, и я им грузиться не собираюсь. Я рассказала то, что знала, а остальное – дело рук нашей доблестной милиции в твоём лице, суровый товарищ оперативник. Good byе, мой милый!

– Почему гуд бай?

– Ты же выяснил всё что хотел. И я для тебя теперь отработанный материал. Так ведь?

– Ну что ты. Для меня это расследование совсем не главное. Так, часть работы.

– Хорошо, а что для тебя главное? Раскрой секрет.

– Я хотел бы пригласить тебя куда-нибудь вечером, но у меня полная финансовая несостоятельность, а зарплата только через неделю. Но я могу тебя встречать после учебы, домой отвозить.

– Хочешь моим личным шофером стать?

– Нет, конечно, но видеться чаще хотелось бы.

– Даже так! А вы очень опасны, молодой человек. Начали с расследования, а теперь появились далеко идущие планы. Так незаметно и влюблюсь, а любовь – это всегда страдания, так я слышала. Вы хотите обречь молодую девушку на страдания? – сверкнула весело глазами красавица.

– Хочу. Но не думаю, что получится. Девушка слишком красивая и самостоятельная.

– И умная. Я, может быть, очень внимательно рассмотрю ваше предложение, молодой человек. Кстати, если я ещё что-то вспомню, обязательно позвоню, так что ждите звонка, товарищ оперативник.