Оглавление

О беспредельные Мойры, о чада любимые Ночи!

Вам, о имущие много имён, я молюсь <…>

Ныне грядите ко мне, о воздушные, с кроткой душою!

Дщери благого отца — о Лахесис, Клото и Атропа!

Неотвратимые, неумолимые, вы, о ночные,

О вседарящие, о избавители смертных в несчастьях,

Мойры, внемлите мольбам — священным моим возлияньям…

Орфей

Пролог

В некоторых религиях верят, что Бог воссоздаёт мир каждое мгновение, разрушает и собирает его заново с незначительными изменениями. Не знаю, правда ли это. Я всегда был далёк от любых религиозных воззрений и философии в целом, но одно знаю точно — мир постоянно меняется. Порой в незначительных мелочах, едва уловимых отличиях на периферии сознания, а иногда я даже не узнавал себя и людей вокруг, будто весь мир запихнули в одну огромную банку и тщательно взболтали, прежде чем снова вылить на мою голову. Это пугает. Меня давно преследуют жуткие, давящие мысли. Может, кто-то подменяет реальность, когда я засыпаю ночью или вовсе пока моргаю? Вытаскивает её из-под меня резким движением рук, как скатерть со стола, на котором безмятежно пребывают хрустальные фигурки людей, чтобы с волшебным пируэтом вернуть всё на место, но уже с другим узором на скатерти. В одном я могу быть уверен — каждый раз, когда гаснет свет, весь мир умирает, а может, засыпает или исчезает в небытии, чтобы родиться вновь в ярком, выжигающем свете, обновиться, очиститься и стать чем-то иным. Каждый раз кто-то незримый вносит в него небольшие изменения, пока никто не видит, пока вся Вселенная спит под покровом темноты. Но спустя время эта тьма вновь пожрёт новый мир, и всё будет повторяться снова и снова, только теперь я не смогу забыть, чем он был до этого… кем Я был.

В этот раз всё случилось как прежде: небольшой полёт в неизвестности, ослепительно яркая вспышка и полная дезориентация в пространстве. Новый мир рождался на моих глазах, проявляя свои черты в белом океане всепоглощающего света. Мне нужно время, чтобы собрать разрозненные мысли, расплескавшуюся личность после взрыва старой реальности, осознать себя в хаосе чужих мыслей. Но постепенно я начал понимать, что снова очутился в незнакомом месте, всё тело трясло, в груди клокотал тугой комок нервов, а руки охватил сильный тремор. На меня накатывали всё новые волны вопящих и рвущихся наружу эмоций, сковывающих и пугающих мыслей. Я отчаянно не хотел думать о случившемся несколько минут назад, отказывался верить, признаться себе в чём-то страшном… но в чём? После того как яркий свет окончательно перестал терзать мои налитые кровью глаза и убрался обратно в тусклую лампочку над головой, я обнаружил себя в тесной, плохо освещённой и совсем незнакомой ванной комнате. Я стоял перед небольшим зеркалом, висящим над керамическим умывальником, на который опирался обеими руками. Из крана под напором била холодная вода, иногда окропляя мои пальцы, отчего они ещё сильнее впивались в края раковины. Я еле стоял на ногах, тело не слушалось, а взгляд лихорадочно метался по отражению в зеркале. Небритый, осунувшийся, с огромными мешками под глазами… боже, что же случилось со мной на этот раз?

Я с трудом поднял руку и медленно провёл ладонью по щеке, ощупывая многодневную щетину, и случайно оставил размашистый багряный след по всему лицу. Потом отпрянул от раковины, едва не потеряв равновесие, и со страхом осмотрел себя. Ладони, рукава куртки, штаны — всё забрызгано кровью. Она везде, даже на стенах и умывальнике остались следы от моих прикосновений. Столько крови… Моей? Нет, не похоже. Я настойчиво делал вид и врал себе, что не знаю о произошедшем, пытался отгонять от себя назойливые мысли, но воспоминания о новой жизни отчаянно рвались наружу, догоняли изменившийся мир и боролись с моим сопротивлением.

Я сделал ещё один шаг назад и случайно задел некий предмет, лежавший под ногами, отчего тот заскрежетал по кафелю противным металлическим визгом. Нож. Большой кухонный нож, весь покрытый кровью, заскользил по полу и ударился об стену. Первым стремлением стала глупая мысль наклониться и поднять его, но вспышка «чужих» воспоминаний быстро отбила навязчивое желание. В этом провидении я увидел нож в своих руках, момент удара, услышал глухой хрип…

Я метнулся обратно к раковине в отчаянной попытке смыть с рук всю эту мерзость, но кровь уже начала сохнуть и неохотно покидала дрожащие пальцы и ещё неохотнее рану в глубине сознания.

«Нет… нет… не может быть! Я не мог!» — повторял я себе, хотя уже знал горькую правду. В этот раз всё зашло слишком далеко.

Я отмыл руки, но когда осмотрел замаранную одежду, меня вновь охватило отчаяние. Стены крохотной ванной давили на меня со всех сторон, дышать становилось всё труднее, каждый вздох как попытка вырваться из клетки собственного разума. Я отступил, а затем, с грохотом отворяя дверь, выскочил в тесный коридор, где сквозь сумрак маленькой квартиры почти сразу заметил следы своих преступлений. Бездыханное тело неизвестного мужчины распласталось на полу кухни в луже собственной крови, а багровые разводы и отпечатки рук на стенах вели прямиком в ванную, к месту моего нового рождения.

Неизвестный мужчина? Вовсе нет. Его образ немым укором рвался из глубины моего сознания, а воспоминания подтачивали уже ставшую хрупкой стену забвения, что сопровождала меня при каждом пробуждении. Вместе с образами нахлынул целый поток противоречивых эмоций. Ненависть к жертве соседствовала с сожалением, а страх — с наслаждением от содеянного.

— Только не это, я не хотел…

Я почти не мог говорить и лишь беззвучно шевелил губами, разглядывая сквозь царивший полумрак жертву своего очевидного безрассудства. Мужчина лежал на животе, и я не мог разглядеть его лица, но точно знал, кто он… всегда знал, каждую секунду после пробуждения, просто отказывался верить. При этом жертва оказалась босой, в лёгкой домашней одежде и явно не ждала незваных гостей.

В беспамятстве я проследовал на кухню, со страхом переступая через истерзанное тело, а затем выглянул в окно. На улице уже было темно, хотя на горизонте ещё рдели последние лучи закатного солнца. С высоты восьмого или девятого этажа я увидел весь двор, тесно заставленный машинами, и как между ними пробирается полицейский автомобиль, озаряя пространство проблесковыми маячками. Словно хищник, он беззвучно крался к моему подъезду, где его уже ожидал другой экипаж, прибывший на место чуть раньше.

Только сейчас, сквозь биение собственного сердца, отзывавшегося внутри головы тревожным колоколом, я вдруг осознал, что всё это время кто-то настойчиво колотит во входную дверь. Простенькая деревянная преграда стонала под ударами чьего-то мощного кулака, и с каждым таким ударом реальность обрастала всё новыми деталями и звуками, окончательно пробуждаясь и вырывая меня из оцепенения и ужаса.

— Откройте, полиция! — скомандовал грубый мужской голос из-за двери.

Рядом с ним постоянно доносился беспокойный и назойливый голос сердобольной старушки.

— Конечно уверена! Они никуда не уходили… такие крики, такие крики, вы бы слышали, — причитала она и вдруг разрыдалась: — Ой, батюшки, что-то случилось, сынок, точно говорю! Лёша такой замечательный… Ну чего вы стоите?! Помогите же ему!

— Гражданка, не мешайте, сейчас во всём разберёмся. Вернитесь лучше в свою квартиру. Если будет нужно, мы вас позовём.

Голос полицейского становился всё более раздражённым.

— Откройте немедленно! — крикнул он уже в мою сторону.

Потом ещё раз со всей силы ударил по двери.

Я заметался по квартире, не представляя, что делать дальше, заглянул во все двери и окна, но нигде не находил долгожданного спасения. Я был в тупике и уже молил, чтобы мир вновь погрузился во тьму и перенёс меня куда-нибудь очень далеко, в более приятное место и обстоятельства. Но новообретённый кошмар только набирал обороты.

Через некоторое время к полицейскому подоспела подмога из второго автомобиля, и его коллеги начали наперебой стучать в дверь в нелепой надежде, что их просьбы окажутся более убедительными. Меня снова накрыла волна паники, и сквозь шум в голове до меня доносились лишь обрывки их фраз.

— Не открывают… соседка говорит… борьба… крики…

— …уверена?.. А другие что?

— Нет дома… Не можем… Что делать?

— Что делать… что… вскрывать будем!

— Нельзя же… Надо сообщить…

— Если очень хочется, то можно. Отойди, сейчас отожмём, — услышал я уже отчётливый голос второго полицейского, когда подошёл ближе к двери.

Бежать было некуда, мне оставалось только смириться с неизбежным. Я вцепился в волосы, застонал от бессилия и уже хотел ринуться к окну, чтобы избавить себя от этого кошмара, но тут послышался громкий скрежет ломаемого косяка, потом последовал сильный удар — и дверь с грохотом отворилась. В проём тут же хлынули полицейские. Один из них, увидев хмурого мужчину, покрытого кровью, тут же потянулся к кобуре.

— А ну, лицом в пол, руки за голову, живо! — скомандовал он грозным голосом, нелепо цепляясь за кобуру, но не вытаскивая оружие.

В этот же момент послышался крик с кухни от его напарников.

— Твою же… Скорую сюда, быстро!

Часть I. Переменная 

#123

Кабинет старшего следователя оказался весьма просторным, светлым и чистым. Пусть он не щеголял великолепной отделкой и изысканным убранством, а скорее, наоборот, отчаянно вопил о необходимости ремонта, укорял тут и там облупившейся краской на стенах и ссохшимися от времени окнами, но всё равно помещение выглядело весьма ухоженным и уютным. С одной стороны кабинета находились два рабочих стола с компьютерами, телефонами и необходимой оргтехникой, пара шкафов, забитые до краёв документами разной степени важности, сейф и непременно несколько квартальных календарей на стенах. На противоположной стороне — небольшой уютный диванчик, предназначенный скорее для отдыха следователя и его помощника, чем для подозреваемых, а также большие кварцевые часы почти под самым потолком. Позади широкого и мягкого рабочего кресла, где восседал старший следователь, на стене в обязательном порядке виднелись портреты первых лиц государства. Казалось, что они смотрят в душу оступившимся гражданам и взывают к их совести не меньше пытливых и внимательных глаз хозяина сего кабинета.

Сейчас внутри находилось трое: умудрённый годами и опытом старший следователь, вольготно развалившийся в своём любимом кресле, его молодой помощник и по совместительству стажёр за соседним столом, а также поникший мужчина в тюремной робе на месте подозреваемого. Его руки были скованы, а лицо выражало лишь усталость и глубокую скорбь вселенских масштабов. После задержания с него сняли всю одежду, забрызганную кровью жертвы, а взамен дали какой-то серый балахон, оказавшийся на несколько размеров больше и свисающий с него бесформенной грядой. Прямо перед столом следователя поставили скромный деревянный стул, усадили туда подозреваемого, где он понуро сверлил глазами пол и периодически потирал запястья, болящие от туго затянутых наручников. Ему явно с большим трудом давались воспоминания о последних минутах перед задержанием, он тяжело дышал и еле шевелил губами.

Следователь в глубокой задумчивости слушал сбивчивый рассказ подозреваемого, часто почёсывая щетину на подбородке, и расстроенно вздыхал время от времени. Скорее всего, в тот момент он думал, как безумно устал от глупых историй и скользких увёрток негодяев, застигнутых на месте преступления. А вот молодой стажёр, наоборот, с воодушевлением строчил протокол допроса на компьютере, задорно хмыкал и иногда выглядывал из-за монитора, проявляя неподдельный интерес и сияя глупой улыбкой на лице, чтобы лишний раз убедиться, что мужчина перед ним вовсе не шутит. Но тот и не стремился шутить, скорее искренне верил в свою историю и прекрасно понимал, как её воспримут другие.

Когда подозреваемый прервал рассказ на моменте прибытия полиции и затих, следователь с недоверием крякнул, отодвинулся на стуле, достал из верхнего ящика стола пачку сигарет и сунул одну из них в зубы, но не стал закуривать. Пожевал её немного, переглянулся со своим помощником, а затем подался вперёд и попытался заглянуть в глаза необычному рассказчику.

— Так вы признаёте свою вину в убийстве? — с сомнением спросил он, вытаскивая сигарету изо рта и разминая её в руках.

Подозреваемый не отвечал. Он нахмурился от огромного количества мыслей в голове, посмотрел по сторонам и только потом с неуверенностью переспросил:

— В убийстве? Кого?

Следователь с громким придыханием откинулся обратно на спинку кресла и зашипел от недовольства:

— А что, вы кого-то ещё убили? Не юлите, Новиков!

Из-за монитора снова показалось лицо стажёра, но в этот раз оно выражало крайнее беспокойство.

— Т-товарищ майор, а это тоже вносить в протокол? — неуверенно спросил помощник.

Следователь только устало махнул рукой:

— Погоди…

Не успел он закончить фразу, как дверь в кабинет резко распахнулась и на пороге показался начальник отделения — весьма импозантный мужчина, широкоплечий, с выглаженной и хорошо подогнанной формой, с пышными, но уже поседевшими усами. При этом старший следователь был примерно того же возраста и не менее грузный, но на фоне своего начальника казался каким-то неряшливым и не производил впечатления человека высокого ранга, скорее серой мышки перед голодным взглядом огромного кота.

Гость быстро осмотрел с порога всех присутствующих, грозно уставился на сигарету в руках следователя и недовольно покачал головой.

— Майор, ты опять куришь в кабинете?! — глубоким басом протрубил начальник отделения. — Я же тебя предупреждал!

Старший следователь замахал перед собой руками и быстрым движением выкинул сигарету в урну рядом со столом.

— Нет-нет, что вы, я не курю! Я же говорил, они меня просто успокаивают. А тут такой кадр нарисовался…

Майор кивнул в сторону подозреваемого.

— Чего он? Молчит? — уже спокойнее спросил усатый мужчина, заходя в кабинет и закрывая за собой дверь.

— Если бы… — Следователь грустно усмехнулся. — Как раз наоборот, эта птичка заливается таким соловьём, что лучше бы молчала, ей-богу, было бы намного проще. Поймали с поличным, все улики налицо. Но он тут такие сказки рассказывает, вы бы слышали! Надеется за дурачка сойти.

— Интересно, — хмыкнул начальник и подошёл к столу. — Да я уже наслышан о нём, доложили, потому и зашёл. Что поделать, нужно тогда психиатрическое освидетельствование проводить.

Последние слова прозвучали с плохо скрываемым сожалением. Потом он взял со стола заполненную анкету с данными о подозреваемом и, прищурившись, начал её изучать, тихо бубня себе под нос:

— Евгений Новиков… ага, год рождения… не женат… ранее не привлекался… адрес проживания…

— С адресом проживания тоже интересная штука, — перебил его следователь. — Новиков затруднился назвать, где проживает, перечисляет несколько адресов, и все неверные. Говорит, что не знает, где живёт.

— В этот раз не знаю… — тихо добавил подозреваемый.

— Вот, пожалуйста! — Следователь поёрзал на кресле и указал ладонью на подозреваемого.

— Что значит «в этот раз»? — угрожающе спросил начальник отделения у Евгения.

— Я уже говорил, много раз, но вы всё равно не хотите слушать, да и не поверите никогда.

— Говорит, что каждый день просыпается в новом месте, — радостно воскликнул стажёр, сияя широченной улыбкой.

— Алкаш, что ли? — фыркнул начальник, с пренебрежением разглядывая подозреваемого, а потом горестно сказал: — Знаю я таких. Был у меня один родственник, царствие ему небесное, тоже всё каждый день пропадал в новой компании, а наутро не понимал, где находится.

— Не-е-ет, — протянул стажёр. — Этот говорит, что каждый день оказывается в новом теле или в новом мире, мы не до конца поняли.

— А-а-а, шизофреник, значит! Ну понятно. Я же сразу сказал: надо проводить экспертизу.

— Да всё с ним нормально, придуривается просто, — отмахнулся следователь. — В первый раз, что ли? Говорю же, поймали на горяченьком, прямо над телом, а вся одежда в крови жертвы. В ванной нашли орудие убийства, всё покрытое его отпечатками. Припёрли к стенке голубчика, вот он и извивается, как уж на сковороде, мозги нам пудрит, под сумасшедшего косит. Что скажешь, Новиков? Я не прав?

— Думайте что хотите, я рассказал всё, что знаю про это убийство, — угрюмо бормотал Евгений, теребя грубые рукава временно выданной ему тюремной робы. — В любом случае ничего из этого не имеет смысла, скоро это всё тоже исчезнет.

От таких слов, произнесённых с устрашающим холодом и отрешённостью в голосе, старший следователь даже привстал с места и опёрся ладонями об стол.

— Вот те раз! Вы что, угрожаете? Подозреваемый, не усугубляйте своё положение.

— Тише, тише, — прошипел на следователя начальник отделения, а затем, будто испугавшись своих слов, опять осмотрел кабинет в поисках чего-то потерянного. — Кстати, а где его адвокат? Опять ведь проблемы будут.

Следователь махнул рукой и снова откинулся на спинку кресла.

— Всё нормально, он отказался от адвоката. Не волнуйтесь, я уже вызвал нашего, он скоро обещал подойти и подписать протокол.

— Тогда ладно. — Начальник подпёр руками бока и заходил важной птицей вокруг подозреваемого, явно заинтересованный необычным случаем. — Новиков… Евгений? Так, значит, вы не признаёте себя виновным в преступлении?

— Да как вам сказать… — вмешался старший следователь.

Но тут Евгений впервые усмехнулся за долгое время и перебил его:

— Вы бы знали, насколько это сложный вопрос. — Подозреваемый поднял взгляд и посмотрел в лицо начальника отделения, а затем рассмотрел свои ладони. — Виновен ли я? Эти руки… возможно, виновны в том убийстве, но я… я бы никогда не смог. Тот я, что здесь и сейчас, а не тот, кто был до этого.

Молодой стажёр не смог сдержать смех и снова начал задорно барабанить по клавиатуре, записывая всё сказанное. Но другие участники допроса не разделяли его радостного настроя. Следователь устало закатил глаза, а важный мужчина с пышными усами поджал губы, насупился и запыхтел как паровоз.

— Так, понятно, — сказал начальник отделения и протянул руку к следователю: — Майор, дайте-ка мне ключи от наручников.

— Но, товарищ полковник, — недоумевал следователь, но сразу умолк, когда поймал на себе суровый взгляд старшего по званию.

Начальник снял с подозреваемого наручники, потом взял из стопки чистый лист бумаги, ручку и положил перед ним на стол.

— Так, а теперь послушай меня внимательно, парень, — сказал усатый мужчина очень доверительным тоном, положил руку на плечо Евгения и чуть наклонился к нему. — Я всё понимаю, выпили, повздорили или просто не поделили что-то, бывает. Ты схватился за нож и в порыве эмоций ударил своего знакомого, а может, вовсе пребывал в стадии аффекта. Я слышал тысячи таких историй, и все они довольно банальные и скучные. Убийцы врут, извиваются, придумывают себе тысячи оправданий, даже пытаются сойти за сумасшедших, но всех их ждёт один и тот же закономерный итог. Ещё никто на моей памяти не помог себе ложью и отрицанием, никто не избежал наказания, зато многие окончательно сломали себе жизнь.

— К чему вы клоните? — спросил Евгений, потирая гудящие запястья.

— Раскаяние и чистосердечное признание — вот что тебе сейчас может помочь. Перестань дурить, напиши признание, облегчи душу. Ты ещё молодой, у тебя вся жизнь впереди, сознайся, помоги следствию — и наказание может стать не таким суровым, а я лично замолвлю за тебя словечко перед судьёй. Обещаю. Поверь моему опыту, так будет лучше!

Но Евгений лишь снова ухмыльнулся и покачал головой:

— Вряд ли я смогу что-то добавить к своим словам, я уже всё рассказал.

Начальник отделения выпрямился и с тяжестью выдохнул.

— Я же говорил! Дурака из себя строит, — заворчал старший следователь, сверля подозреваемого презрительным взглядом.

— Да подожди ты, — одёрнул его начальник. — Что ты всё заладил?

Он нахмурился, потом прошёл в другой конец кабинета и уселся на диван.

— Хорошо, допустим, — сказал он и цокнул языком. — Ты всё рассказал моим коллегам, а теперь повтори всё сказанное мне, только обстоятельно так, с самого начала. Вот ты говоришь, что мы не сможем понять, а ты попробуй донести так, чтобы мы поняли.

— Не уверен, что у вас есть столько времени, — промямлил Евгений и осмотрел всех присутствующих.

— Ничего-ничего, Новиков, за нас не нужно беспокоиться, наше дежурство только началось, — издевательским тоном подтвердил следователь, но у самого взгляд скользнул на ящик стола, где лежала заветная пачка сигарет. — Если ещё есть что рассказать, то начинайте. Прошу.

Евгений сделал глубокий вдох, посмотрел на побелённый потолок и поморщился от тяжести воспоминаний.

— Да что тут расскажешь? Моя память сейчас похожа на лоскутное одеяло, сшитое из множества путанных и разрозненных воспоминаний. Внутри головы такой бардак, в котором беспорядочно мечутся обрывки слов, звуков и нечётких образов. В один момент мне начинает казаться, что я его совсем не знал, а в другой, что знаком целую жизнь.

— Его? — переспросил начальник. — Можно поточнее?

— Я думаю, он про жертву, — предположил следователь.

— Жертву… да. — Евгений неожиданно ухмыльнулся краешком рта. — Мне сложно сказать, что подтолкнуло меня… другого меня на такой отчаянный шаг. Точнее, знаю, что послужило причиной, я чувствую эту бурлящую где-то глубоко внутри меня ненависть. Она пожирает всё человеческое, нашёптывает ужасные вещи, но окончательный выбор сделан не мной. Знаю, вам будет сложно понять, но поверьте, я этого не хотел. Порой я даже не управляю своей жизнью и поступками и уже давно запутался в том, что реально, а что нет, и что вообще происходит с нашим миром. — Он сделал секундную паузу и опустил взгляд в пол. — Всё это началось совсем недавно… а может, давно, сейчас уже сложно сказать. Едва уловимые изменения в памяти, странные события и непроходящая тревога, которая постепенно переросла из слабого раздражения в настоящий кошмар.

#085

Раннее утро одного из апрельских дней выдалось по-настоящему уютным. Именно таким словом его мог описать каждый, кому посчастливилось выйти на улицу и пройти хотя бы пару районов, наслаждаясь тёплыми и ласковыми лучами солнца. Жизнь вовсю пробуждалась после зимней дремоты и дарила первые прикосновения наступающего лета. Милое щебетание птиц, яркие жёлтые мазки одуванчиков по зелёным насыпям у края дороги и невероятный запах свежей травы. Разве можно грустить, окунаясь в такой праздник жизни? Но у некоторых это получалось.

По центру широкого и гудящего проспекта невозмутимо катился вагон трамвая ярко-красного цвета, до предела заполненный утренними пташками, что спешили к своим рабочим местам и будничным заботам. Евгений Новиков сидел у окна и явно не испытывал никакого уюта из-за слепящего его утреннего солнца. Он с грустью рассматривал людей, сонно бредущих по своим делам, а также проплывающие мимо него высокие дома центра города, где на первых этажах разместилась целая россыпь цветастых магазинчиков, уже начавших принимать своих первых гостей. Но его мало заботила опостылевшая картина за окном, которую он видел каждый день вот уже десять лет подряд, скорее, такое месиво из привычных городских красок ещё глубже погружало его в тягостные раздумья.

За пару остановок до намеченной цели Евгений осмотрел вагон, оценил, как будет штурмовать толпу, чтобы добраться до выхода, а потом его взгляд зацепился за рекламу, бессовестно наклеенную прямо на стекло. Небольшой плакат приглашал всех желающих посетить местный физико-технический институт имени Тимирязева, где с бесплатной лекцией будет выступать некий доцент Алексей Максимов с очень интригующей темой: «Одни ли мы во Вселенной?» Такое важное наименование серьёзного государственного учреждения плохо гармонировало с остальным содержимым и настроем афиши. Внизу рекламы красовалась нелепая картинка, где бородатый мужчина в сером свитере пожимает руку карикатурному большеглазому пришельцу и наигранно улыбается случайному зрителю. «Совсем с ума посходили в своих институтах, им там заняться больше нечем?» — подумал Новиков и снова отвернулся к окну.

Через пару минут Евгений, ворча и ругаясь, распихивая всех на ходу, вывалился из вагона на нужной остановке. Затем отряхнулся, проверил замок своего кожаного портфеля, поправил воротник у белой рубашки, осмотрел пиджак и другие элементы делового костюма. Кроме галстука, который он никогда не надевал и терпеть не мог, хотя его наличие было «весьма желательным», по словам начальства. Потом он бросил последний ненавистный взгляд на удаляющийся трамвай, сделал успокаивающий глубокий вдох и зашагал вдоль по улице в направлении своей нелюбимой работы.

Новиков числится сотрудником небольшого юридического агентства, которое тем не менее стремится оказать все виды юридических и адвокатских услуг и помочь людям в любых жизненных неурядицах. По крайней мере, именно так гласят рекламные слоганы и задорные речовки на местном радио. Но, наблюдая каждый день за жизнью своих коллег и за внутренней кухней предприятия, он всё чаще понимал, что они не способны помочь даже самим себе. Евгению тоже не давали интересных заданий, топили в бесконечных рутинных делах, хотя он всю жизнь мечтал стать адвокатом и помогать людям, пусть и в совсем простеньких житейских проблемах. Евгений только и делал, что помогал оформлять документы разным компаниям, сопровождал сделки и прочие занудные вещи, ещё глубже вгоняющие в уныние. Но даже в надоевшую рутину нельзя было опаздывать, поэтому он спешил как мог, обгоняя множество людей на оживлённом тротуаре одной из центральных улиц города.

Методичный ритм каждого утра и фоновый шум загруженных улиц помогали отрешаться от обыденности и забываться внутри собственных мыслей. Вот и Евгений летел вперёд, как волнорез разбивая накатывающие встречные потоки людей, смотрел себе под ноги и даже не заметил, как в паре домов от его офиса в стройном и буйном течении улиц образовалась загадочная проплешина, каменная поляна среди настороженного леса. Новиков вылетел из общей толпы и чуть не столкнулся с одиноким мужчиной, стоящим в эпицентре этого вихря. По резкому тошнотворному запаху, который ударил в нос с силой таранного удара, Евгений сразу понял, почему все обходили незнакомца стороной. Похоже, это местный сумасшедший, бездомный мужчина средних лет с густой и грязной бородой, где застряли остатки не самого приятного ужина, с истрепавшейся и не по сезону накинутой одеждой, а также с искрящимся безумием в глазах. Бездомный держал картонку, на которой от руки и криво было начертано: «Выпустите меня». Он с требованием вздымал её к небу, будто где-то там, в облаках, сидел главный виновник его несчастий. Неопрятный мужчина словно для контраста выбрал место для своего перформанса прямо перед входом в дорогой свадебный салон, с красиво украшенным фасадом и стройными рядами манекенов за стеклянной витриной, одетых в изысканные белые платья. Наверняка хозяин магазина был вовсе не рад такому соседству, но пока не предпринимал каких-либо попыток прогнать незваного гостя.

Евгений сильно испугался, когда чуть не врезался в это отринутое обществом нечто, скривился от отвращения и отпрыгнул в сторону.

— Простите, — промямлил он вполголоса и в несвойственной ему манере.

Новиков уже хотел поскорее отправиться дальше, как бездомный оторвал взгляд от созерцания ясного неба и посмотрел на него с безразличием и усталостью, но потом внезапно его глаза округлились, в них появилась ясность мыслей и… Паника?

— Ты! — взревел бездомный и оскалился. — Это ты!

— Простите, — ещё раз повторил Евгений. — Вы, кажется, обознались.

Он хотел ретироваться из тревожной ситуации, но бородатый мужчина резко схватил его за рукав пиджака и сильно одёрнул.

— Это всё ты! — Агрессивный мужчина не унимался. — Выпусти меня, сволочь, слышишь? Выпусти! Я так больше не могу!

— Эй ты, руки убрал! Ты совсем охренел! — Евгений моментально вспыхнул и хотел уже ударить наглеца, но в последний момент сдержался, побрезговав касаться дурно пахнущего незнакомца. — Понятия не имею, про что ты говоришь. Я тебя в первый раз вижу. Отпусти, пока я тебе руку не сломал!

Евгений с силой отдёрнул руку и грубо отшвырнул бездомного в сторону.

— Помоги мне! — взмолился незнакомец.

— Бог поможет, — процедил сквозь зубы Новиков, поправляя пиджак и разворачиваясь на месте, а потом добавил с плохо скрываемой злобой: — Иди проспись, придурок.

— Неужели ты не видишь?! — продолжал возмущаться мужчина, потирая выкрученное запястье. — Этот город — лабиринт, откуда нет выхода. Мы все здесь пленники!

— Всё я вижу, — зло пробурчал Евгений, стараясь быстрее сбежать с места брани и от внимательных глаз прохожих.

Отойдя немного дальше, он обернулся и заметил, как к бездомному уже успели подойти несколько полицейских и заломить ему руки. Но взволнованный мужчина продолжал смотреть вслед Евгению и истошно орать всё более бессмысленные фразы:

— Открой дверь! Ты должен открыть дверь!

Но Евгений уже быстро уходил прочь, боясь, что полицейские могут заинтересоваться адресатом проклятий, что источал их задержанный. Новикову очень не хотелось омрачать утро ещё сильнее. К тому же ему было очень неуютно оттого, что он стал объектом пристального внимания со стороны прохожих, которых привлёк конфликт, осветивший, подобно солнцу, их скучный распорядок дня.

Спустя некоторое время Евгений всё же оказался на пороге компании с глупым названием «Скорая юридическая помощь», опоздав всего на десять минут. Только вот его начальник был бы против такого бессовестного определения как «всего». В представлении некоторых маленькие неурядицы могут выглядеть целой катастрофой и наглым предательством.

Компания была довольно скромной и располагалась на первом этаже жилого дома в помещении бывшего магазинчика. Центральный зал был переделан в просторное офисное помещение, где стояло несколько рабочих столов и множество шкафов, заваленных бесконечными рядами папок с документами. В глубине виднелось несколько дверей в различные рабочие комнаты, где проводили личные встречи с адвокатами, и огромный кабинет генерального директора.

Все гости, заходившие с улицы, тут же натыкались на ещё один стол, поставленный специально у самого входа, где их встречал миловидная секретарша Татьяна. Вообще, круг её обязанностей оказалось невероятно сложно сформулировать даже директору фирмы, который использовал свою секретаршу для кучи малосвязанных и мелких поручений — от закупки кофе в ближайшем магазине, до полива цветов на подоконниках. Также ей приходилось встречать всех гостей и провожать их до нужного специалиста, и, конечно, Татьяна обладала просто неиссякаемым запасом терпения и чёрным поясом по дисциплине «подай-принеси».

Когда Евгений на всех парах влетел во входную дверь, он застал Татьяну за непозволительным бездельем. Она увлечённо, но осторожно расчёсывала длинные волосы, готовясь к новому рабочему дню, и ничего не замечала вокруг. Евгений громыхнул дверью, отчего Татьяна подпрыгнула на месте и выронила расчёску.

— Ой, Женя, привет! — пропищала совсем ещё юная особа. — А Виктор Михайлович тебя уже искал.

Татьяна мило улыбнулась, а потом, придерживая волосы рукой, нырнула под стол в поисках своего пропавшего инструмента.

— Привет, — коротко и безразлично бросил ей в ответ Евгений и затем поспешил к своему столу, раздражённо ворча себе под нос: — Конечно, он меня искал, разве бывает иначе?

Не успел он дойти до своего рабочего места и усесться на стуле, как из директорского кабинета показалась серьёзная физиономия с ястребиным взглядом. Заметив свою цель, местный хищник резко выскочил наружу и стремительно направился к жертве. Сухопарый мужчина в возрасте с очень недобрым выражением лица моментально оказался рядом с Евгением и навис над ним угрожающей тенью.

— Новиков, где документы по «Конкорду»? Ты подготовил то, что я просил? — Директор явно не любил тратить время зря.

— Да я только пришёл, когда бы я… — стараясь держать себя в руках, начал тщательно проговаривать Евгений.

Но ему не дали оправдаться:

— Ты ещё вчера должен был всё закончить! Я же ясно дал понять, что документы нужны к вчерашнему вечеру! Где они?

Директор сложил руки на груди и требовательно уставился на нерадивого подчинённого.

— К обеду всё будет сделано, вчера возникли небольшие проблемы.

— Вечно у тебя одни проблемы, Новиков, зато опаздывать постоянно не забываешь.

— Да я на десять минут всего задержался…

Евгений осёкся, поняв, что произнёс запретную фразу.

— Всего?! — Грозный мужчина вмиг рассвирепел и стал раздувать ноздри, как обезумевший бык при виде тореадора. — Вчера десять, сегодня десять, завтра двадцать, к концу месяца накопится времени на пару дней, украденных у компании и у наших клиентов! Новиков, в последний раз предупреждаю…

Директор помахал указательным пальцем у лица подчинённого и хотел добавить что-то ещё, но после пары глубоких вдохов махнул рукой и направился обратно в свой кабинет.

— Жду к обеду всю пачку документов, — бросил он напоследок.

Евгений поджал губы, с которых стремились сорваться грубые слова, но самообладание всё ещё преобладало внутри его терзаемого разума. Он лишь пустил вслед начальнику пару бессловесных проклятий, а затем поставил портфель с краю стола и включил рабочий компьютер.

В это же время рядом с Евгением, будто из ниоткуда, возник его друг и коллега Роман, подкравшийся сразу после того, как с грохотом захлопнулась дверь в кабинете директора. По правде говоря, назвать его другом было бы большим допущением в сложных перипетиях их взаимоотношений. Скорее его можно описать как банный лист, прилипающий без всякого спроса и выражающий крайнюю степень назойливости в навязывании своего общества. Но Роман искренне верил, что они самые лучшие друзья. И пока Евгения терзала сильная нехватка других знакомых и непроходящее чувство одиночества, он совсем не спешил отказываться хотя бы от такого беспокойного приятеля, отвлекающего от тяжёлых и выматывающих мыслей. Этот странный симбиоз крайностей существовал уже достаточно долго и, похоже, всех устраивал.

— Женька, привет! Ты чего опять такой смурной? — с задором спросил Роман и упёрся руками в стол. — Что, наш Полкан опять житья не даёт?

— Достал, сил уже нет, — пробурчал в ответ Евгений, выуживая из портфеля толстенную записную книжку с разноцветными закладками и с хлопком бросая её на стол. — Работаешь как проклятый, а его вечно всё не устраивает. Ну не успел я вчера, бывает… не домой же брать работу?

— Это да, — задумался Роман и почесал свою уже изрядно полысевшую голову. — Он такой злющий в последнее время. Кошмар! Говорят, крупный клиент от нас ушёл, ещё и со скандалом. Уж не знаю, чего там приключилось, но, по слухам, хотят в суд на нас подавать. Ты представляешь, Жень, на нас, в суд?! Вот умора. Интересно, а адвоката наш Михалыч из своей конторы возьмёт?

Роман задорно хихикнул, но его другу было вовсе не до шуток.

— Давно пора. Может, хоть на место его поставят, — угрюмо ответил Евгений и сделал вид, что его мало интересуют проблемы фирмы. — А у тебя как на адвокатском поприще, есть что-то новенькое?

— Ой, да брось, какое новенькое? Унылость и скука, одна бытовуха день за днём, да ты и сам в курсе. Выслушивать бесконечное нытьё неудачников уже надоело. Слушай, а вдруг Михалыч меня возьмёт защищать честь и достоинство фирмы, а? Я бы так развернулся в суде, ух!

— О-о-о да. — Евгений попытался улыбнуться своему неугомонному другу. — Ты бы развернулся на полную. Но на его месте я бы не стал так рисковать.

— Эй-эй, дружище, осторожнее, адвоката обидеть может каждый! А то смотри, придёт время, закуют в кандалы, помощь потом не придёт.

Роман хотел добавить что-то ещё, по-дружески уколоть в ответ, но мимо него пронеслась Татьяна с целой кипой бумаг, чуть не сбив его с ног. Рома успел отпрыгнуть в сторону, освобождая проход, а потом поцокал языком.

— Осторожнее, Танюша, — игриво сказал он, наклонив голову. — Посмотрите на неё, и поплыла, и поплыла как лебедь.

Таня обернулась на полпути в кабинет директора и бросила суровый взгляд:

— Роман, прекрати!

— А почему сразу «Роман», почему не Рома? — обиделся он в ответ. — Вот его ты Женей называешь.

Горе-ловелас сиял широченной улыбкой и был явно доволен собой. Он наклонился поближе к другу и не слишком тихо добавил:

— Втюрилась она в тебя, приятель, точно говорю.

Евгений явно не разделял задорного настроя своего друга.

— Да брось ты, она же ещё ребёнок, я для неё слишком старый, да и вообще…

— Ха, старый, скажешь тоже. Даже я мог бы приударить за такой ласточкой!

— Приударить… — усмехнулся Евгений. — Остынь, орнитолог-любитель, тебя дома ждут жена и дети, или ты забыл уже?

— Ничего я не забыл. — Роман вдруг погрустнел и махнул рукой. — Что, даже помечтать нельзя? Я же несерьёзно.

— С такими «мечтами», мой друг, останешься один на обочине жизни, прямо как я.

— Да-а, друг… — будто с обидой протянул Роман. — Вот умеешь ты испортить настроение с утра пораньше. Я же к тебе с наилучшими пожеланиями.

— Так, а что я такого сказал? — искренне недоумевал Евгений.

— Эх, пойду-ка я лучше к себе, пока наш Полкан снова не показался из своей будки. А тебе советую уже оставить прошлое в прошлом, хватит хандрить. Ладно, ещё увидимся, бывай!

Роман демонстративно и небрежно махнул рукой на прощание, а затем поспешно ретировался в свой кабинет. Нет, он не обиделся, Евгений точно знал. Уж сколько совместных дружеских издёвок они пережили, сколько бокалов испили в близлежащих барах. Сложно поверить, что мимолётный укол в чрезмерно раздутую гордость может так громко взорваться, чтобы разрушить мост многолетних отношений. Хотя Евгению не привыкать к подобным последствиям, но это явно не тот случай. Он даже не задумался над тем, чтобы извиниться, уж слишком хорошо знал своего друга.

Есть такой удивительный тип людей: сами по себе они весьма невзрачные, невысокие, часто недалёкие, с проблемами в весе и со здоровьем, рано начавшие терять волосы на голове и растить пивной живот, но при этом неудержимо любвеобильные. У них могут быть свои семьи, куча детей и долгов, но они пышут таким самомнением и обожают быть в центре внимания, что всегда окружены кучей друзей и воздыхающих женщин. Порой можно удивиться, как у них это получается? Откуда они черпают столько душевных и жизненных сил? Причем такие люди зачастую лишь делают вид, создают иллюзию бестактного и распущенного человека, а на деле оказываются беззаветно преданы своей семье и никогда бы не смогли переступить ту самую порочную черту. Новиков был уверен, что сейчас Роман с теплотой смотрит на фотографию своих сыновей и ни за что бы не променял собственную жизнь на какую-то другую. У таких, как он, всегда есть чему поучиться, как минимум позитивному настрою к жизни.

Как бы Евгений ни старался сосредоточиться, чтобы закончить работу к обеду, как требовал начальник, но события утра всё не выходили из его головы. Безумный мужчина со странным воззванием в руках продолжал сверлить его взглядом из наплывающих воспоминаний, а в ушах звенели отголоски его последних слов: «Открой дверь!»

Евгений быстро замотал головой, пытаясь избавиться от назойливых мыслей. «Какую ещё дверь? — думал он, смотря сквозь документы на столе пустыми глазами. — Что он несёт? Я бы и рад открыть дверь, чтобы сбежать отсюда как можно скорее, да вот только… чёрт, хватит думать, нужно закончить работу!»

Время незаметно бежало вперёд, а рабочий день подходил к концу. Остальные сотрудники фирмы уже потянулись на выход, но Евгений продолжал упорно сидеть за столом, обхватив голову руками. Роман тоже вышел из кабинета, запер за собой дверь и натянул на себя серую фетровую шляпу с небольшими полями. Он снова подошёл к своему другу и с сочувствием помотал головой, а от небольшой утренней обиды не осталось и следа.

— Не получается? — вздохнув, спросил он. — Да брось ты, пойдём лучше в баре посидим, как обычно, отдохнём, рыбки сушёной к пиву закажем. М-м-м, вкуснятина! Что скажешь?

— Да нет, Ром, ты иди, а я постараюсь закончить этот проклятый договор, немного осталось. Тут столько нюансов, а голова совсем не варит.

— Как знаешь, тогда, может, завтра? — Роман не стал напирать и шутить дальше, прекрасно понимая, в каком настроении пребывает его друг.

— Да, может быть…

Роман снова вздохнул, пожелал удачи, попрощался и последовал к выходу, не преминув по пути ещё раз задеть женскую гордость Татьяны.

После череды бессмысленных попыток собрать разбегающиеся мысли Евгений удручённо потёр уставшие за день глаза, потянулся в кресле и решил, что нужно сделать хотя бы пятиминутный перерыв. Он прогулялся по залу, ненароком заглядывая в открытые документы своих коллег, покрутил болящей шеей, а потом заглянул в туалет. Там он умылся холодной водой и уже хотел отправиться обратно, как вдруг весь свет разом погас, погружая его в безмолвную тишину.

#086

Свет ударил в лицо яркой вспышкой. Евгений зажмурился на пару секунд, потёр глаза рукой, но не придал этому никакого значения. Потом вышел из туалета, поправил немного съехавший галстук и вернулся к своему рабочему месту. Там он сгрёб свои вещи обратно в портфель, аккуратно его застегнул и направился к выходу.

— Что, наконец-то домой? — послышался мягкий и вкрадчивый голос из-за стола секретаря.

Евгений остановился рядом с деловитой женщиной в очках и с задорным хвостиком на голове, явно не подходящий её возрасту. Скорее всего, ей просто хотелось выглядеть более юной и привлекательной в глазах своих коллег, но первые морщины предательски показывались даже сквозь толстый слой макияжа.

— Да, Таня, я… — Евгений осёкся, чувствуя странную тяжесть в своей голове. — Ой, прости, Маш, что-то я совсем заработался.

Он нелепо улыбнулся и стыдливо отвёл глаза.

— Ты чего, Жень, моё имя уже забыл? — спросила Маша с обидой в голосе и наигранно надула губы. — Ай-яй-яй.

— Не обижайся, Маш, видимо, день выдался тяжёлым. Сегодня столько клиентов было, в голове уже мысли путаются. Зато такую сделку закрыли, босс будет доволен.

— Он вообще бывает доволен? — усмехнулась женщина, но, испугавшись своих слов, выглянула в пустующий зал. — Ладно, иди отдыхай, до завтра! Мне скоро тоже надо закрывать офис.

Евгений пожелал ей хорошего вечера и хотел уже выйти на улицу, но тут Мария его снова окликнула:

— Куда разбежался, горе луковое? А плащ здесь оставишь? Ты чего? Там же холодно и дождь льёт целый день. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Ой, точно, плащ! — Он ударил себя по лбу. — Да всё в порядке, не волнуйся. Что-то я сегодня немного рассеянный.

— Немного? — громко хихикнула Мария и прикрыла рот рукой.

Чувствуя неловкость и сгорая от стыда, Евгений снял со стоячей вешалки кожаный плащ, быстро нацепил поверх костюма и приоткрыл дверь наружу, откуда сразу же повеяло мерзким и сырым холодом. Зима явно не торопилась отпускать вожжи из своих рук.

— Зонт! — закричала Маша с места. — Господи боже мой, Женя! Да что с тобой? Ты меня пугаешь. Зонт же ещё забыл, растяпа!

Евгений совсем растерялся, сам не понимая, что происходит в его мыслях. Он виновато улыбнулся, снял зонт с крюкообразной ручкой всё с той же вешалки и поскорее выбежал на улицу.

Ему часто приходилось задерживаться на работе, брать на себя лишние задачи, и всё ради того, чтобы убежать от собственных мыслей, забыться и не думать о том, что творится в его жизни, о тех потерях, что понесла его израненная душа. Он мало кому рассказывал о себе, даже друзьям и родным, предпочитая переносить все тяготы в одиночку. Погода будто вторила его настроению, ещё сильнее ударяя по натянутым нервам. Весна в этом году явно потерялась по пути к ним. Небо было постоянно затянуто грязно-серым месивом из облаков, а воздух разрезали колючие наплывы мелкой измороси.

Евгений достал из кармана брюк старенький кнопочный телефон-раскладушку и нервно повертел его в руках. Он никогда не доверял новомодным сенсорным телефонам, считая их чересчур хрупкими и ненадёжными, способными подвести в любой момент. Его слишком тянуло к прошлому, где всё казалось проще и понятнее, даже в таких мелочах. Он сжался от холода и поспешил вызвать такси. После чего сразу отправился домой, но, немного не доехав до пункта назначения, попросил высадить себя у ближайшего магазинчика. Там он купил очередную на текущей неделе бутылку дешёвого виски и спрятал её во внутреннем кармане плаща. Почему именно виски, Евгений не знал и терпеть не мог его отвратительную горечь, но, возможно, именно этот вкус напоминал ему о весёлых студенческих днях, когда он впервые попробовал алкоголь и познакомился с Катей.

Зонт он так и не раскрыл, оставив его болтаться на левой руке, пока другой постоянно набирал на телефоне один и тот же номер. Но из динамика в ответ доносились лишь безразличные гудки, оставляющие на его душе глубокие раны.

— Катя, возьми трубку, прошу, — причитал он вполголоса, пока быстрым шагом мчался по тротуару в направлении дома. — Ответь мне, чёрт возьми!

Но все мольбы оказались тщетны. Похоже, её решение было окончательным и бесповоротным.

Небо окончательно потемнело, а мелкий дождь постепенно перешёл в мокрый снег, облепивший весь плащ. Евгений дошёл до подъезда своего дома, скромно приютившегося в глубине дворов, пешком поднялся на третий этаж и очутился в очень тесной однокомнатной квартире, которую снял совсем недавно. Здесь он глушил своё вечернее одиночество алкоголем и стремился как можно скорее забыться сном до утра, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями.

Он устало стащил с себя промокший плащ и ботинки, достал бутылку из внутреннего кармана и прошёл на кухню. Пока брал стакан из навесного шкафа и наливал в него немного бурой жидкости, продолжал с одержимостью прокручивать список исходящих вызовов на своём телефоне и размышлять над тем, достаточно ли предпринял попыток достучаться до любимого человека. Затем залпом опрокинул в себя стакан с алкоголем, скорчился от мерзости и даже закашлялся, прикрывая рот рукой. Только страдания помогали ему хоть немного отвлечься от навязчивых мыслей.

Евгений захлопнул телефон и убрал его обратно в карман брюк, затем налил сразу половину стакана и отправился вместе с ним в крохотную комнату, где из мебели оказались только кровать в самом углу, тумбочка со стационарным телефоном, да крохотный телевизор, висящий на голой стене. Когда Новиков зашёл в комнату, шаркая ногами по холодному полу, он заметил, как на телефоне мигает небольшая оранжевая лампочка, извещая о наличии новых сообщений на встроенном автоответчике. Евгений нажал на кнопку воспроизведения, прислонился спиной к стене рядом с тумбочкой и сполз прямо на пол, не выпуская стакана из рук.

«У вас два новых сообщения», — отрывисто разделяя слова, произнёс искусственный голос.

После чего последовал продолжительный писк.

— Евгений, здравствуйте, никак не могу до вас дозвониться. Это Валерий, вы просрочили оплату за квартиру уже на пять дней. Хотелось бы узнать хоть какие-то новости, когда ждать оплату? Если у вас какие-то проблемы с деньгами или что-то случилось, дайте, пожалуйста, знать, мы всегда можем договориться. Пожалуйста, свяжитесь со мной как можно скорее, буду ждать.

Евгений хмыкнул и с отвращением посмотрел внутрь стакана, затем сделал небольшой глоток, сморщился и потряс головой. Он не испытывал никаких проблем с деньгами, более того, мог себе позволить более дорогой алкоголь и комфортную жизнь, но затянувшееся самоистязание не позволяло делать себе поблажек и выливалось в полное безразличие к окружающему миру.

Телефон издал второй длинный писк, после чего пару секунд висела гнетущая тишина, не предвещавшая ничего хорошего, а потом донёсся тяжёлый вздох, отражающий всю глубину моральных терзаний.

— Жень, — раздался знакомый женский голос. — Звоню тебе в самый последний раз и умоляю, перестань названивать и преследовать меня. Я понимаю, тебе тяжело, и мне тоже. Все эти годы не могут пройти бесследно и исчезнуть в одночасье. У нас было счастливое время, цени его и помни, но сейчас прошу отпустить и не разрывать моё сердце ещё сильнее. Прошлого не вернуть и ошибки не исправить, как и не вернуть былые чувства. Пожалуйста, не порть хорошие воспоминания о себе…

Девушка на автоответчике шмыгнула носом, явно утирая проступившие слёзы, и каждое следующее слово ей давалось всё тяжелее. Евгений сжал губы, тоже ощущая, как увлажнились его глаза, и с силой сдавил стакан в руке.

— …поверь, их было достаточно, — продолжила она, обливаясь слезами. — Но мне пора двигаться дальше. И тебе тоже. Я знаю, как невыносимо больно слышать такие слова, но тебе пора научиться быть более сдержанным и начать принимать обстоятельства жизни с достоинством. И тогда у тебя всё будет хорошо. Ты ведь знаешь, я желаю тебе только счастья, но сейчас нам нужно проститься. — Девушка перевела дыхание и добавила: — Прощай…

Автоответчик снова запищал и затих. Евгений почувствовал, как кровь прильнула к его вискам, сердце сдавили невидимые тиски, а дышать становилось всё тяжелее. Он ещё сильнее сжал стакан, что казалось, тот вот-вот лопнет, а потом из горла вырвался пронзительный крик обезумевшего животного. Повинуясь взрыву чистой ярости, он размахнулся и запустил стеклянный снаряд с недопитым виски в стену напротив, где тот со звоном разлетелся на куски, расплескав вокруг всё содержимое. Евгений вскочил на ноги, обуреваемый неудержимой энергией и эмоциями, схватил телефон на тумбочке и тоже с силой отшвырнул его в сторону, вырывая провода из стены.

— Иди к чёрту! Слышишь?!

Он вцепился в голову и закружился по комнате. Потом рухнул на кровать и почувствовал, как сквозь злость проступили банальные слёзы обиды.

— Иди к чёрту, Катя, — повторил он уже вполголоса, не до конца уверенный в своих словах.

#087

Ещё один тёплый апрельский денёк, наполненный щебетанием птиц, атмосферой радости и ожидания лета. На лицах людей всё чаще проступали скромные улыбки — робкие лучики надежды, что их жизни также расцветут вместе с первыми цветами. Но Евгения с утра тревожило странное и гнетущее чувство. Внутри него всё сжалось в тугой комок, сердце громко стучало, а грудь сдавило ноющей болью. Он всеми силами искал причину своего беспокойства, откуда эта глубокая тревога и непроходящая нервозность, будто со спины уже подкралась большая беда, о которой он ещё не подозревает.

Новиков ехал на работу в своём привычном автобусе, крепко вцепившись в поручень, и всеми силами пытался не потерять сознание. На него накинулась паника, казалось, что он задыхается. Вскоре автобус остановился на нужной остановке, и Евгений выскочил наружу, почувствовав, как из правого глаза начинает скатываться одинокая слезинка. Немного растерявшись, он смахнул её, разглядел внимательно и растёр между подушечками пальцев. Потом трясущимися руками достал из портфеля мобильный телефон, набрал номер своей жены Кати и с нарастающей тревогой стал вслушиваться в длинные гудки вызова. Она долго не отвечала, что ещё сильнее заводило Евгения, но тут в трубке раздался раздражённый женский голос:

— Да, Жень, что случилось?

— Н-не знаю, — заикаясь ответил он, сам ничего не понимая. — У тебя всё хорошо?

— Ты только за этим звонишь? — Голос Кати стал ещё более недовольным.

— Да я просто…

— Чёрт возьми, Женя, я же просила мне сегодня не звонить, у меня важное совещание, а ты выдёргиваешь меня по всяким глупостям!

— Извини, я…

— Всё, давай до вечера, дома поговорим.

Связь прервалась, но Евгений ещё некоторое время смотрел на номер своей жены на маленьком экранчике телефона и вскоре почувствовал, как тревога начинает постепенно спадать, оставляя место простому недоумению. «Что это было?» — постоянно задавался он этим вопросом, пока шёл на работу, но не находил ответа.

Немного не дойдя до своей юридической конторы, он заметил в проулке между домами странного бездомного, который сидел совсем рядом от выхода на тротуар. Небритый, заросший и грязный, он расположился прямо на земле, прижавшись спиной к кирпичной стене дома, где располагался салон свадебных платьев, и безразлично, скорее даже опустошённо, взирал на проходящих мимо людей. Впрочем, они отвечали ему тем же. Его взгляда старательно избегали, а самого обходили стороной и демонстративно не замечали, ускоряя шаг. Но стоило только бездомному мужчине заприметить Евгения, как в его глазах вспыхнул огонь… нет, скорее тлеющий огонёк в потухшем от безнадёжности жерле вулкана. Мужчина потянул руки к Евгению, когда тот оказался совсем рядом, и чуть не выпал на тротуар от бессилия.

— Я думал, ты видишь, но ты слеп так же, как все они, — прохрипел он пересохшими губами.

От неожиданности Евгений отпрыгнул в сторону и машинально прижал к себе портфель с документами.

— Что, простите? — переспросил Новиков, стараясь не подходить слишком близко.

— Ты не видишь, не хочешь замечать, не хочешь слышать! Это всего лишь сон, очередной идиотский сон, — мужчина нервно усмехнулся. — Мы заперты в чёртовом лабиринте, и каждый раз, когда я пытаюсь выбраться, он меняется, его стены перемещаются. А потом я просыпаюсь и оказываюсь в тупике, опять и опять. Я пережил столько смертей… — Бездомный несколько раз кашлянул в кулак, издавая жуткие хрипящие звуки. — Я видел, что по ту сторону, бездну, чувствовал её, и она сводит с ума.

Бездомный опять закашлялся и припал к земле.

— Да, хорошо, как скажете, всего доброго, мне нужно идти, — протараторил Евгений и постарался уйти от жуткого незнакомца.

— Ты должен очнуться, должен увидеть его, этот лабиринт! — бездомный продолжал кричать вслед, снова теряя всякую надежду. — Открой эту проклятую дверь!

Не успели остыть эмоции от утренней тревоги, как новый удар обрушился на Евгения, заставляя сердце бешено колотиться в груди. Он быстро удалялся от безумца, стараясь смотреть только себе под ноги, но его последние слова продолжали звучать в голове. Евгению показалось, что он уже слышал их когда-то, и готов поклясться, что до него донёсся отдалённый стук в дверь, будто из глубины памяти, но эти воспоминания казались чужими, инородными и расплывались среди прочих мыслей.

Пробежав остаток пути, Новиков на полной скорости влетел внутрь своего офиса, с грохотом распахивая входную дверь.

— Приветик, — задорно проголосила молодая девушка за столом прямо напротив входа.

Но Евгений как таран пронёсся к своему рабочему месту, с размахом сел в кресло и постарался отдышаться, привести себя в чувство после карусели непонятных событий, произошедших всего за полчаса. Вот только Роман явно не мог позволить, чтобы друг остался без его общества хотя бы на секунду. Он магическим образом возник у стола Евгения, сияя приветливой улыбкой.

— Здорово, Женёк, ты чего весь такой взмыленный?

— Привет, да ничего сверхважного, просто утро выдалось кошмарным, — ответил Евгений, отдышавшись и начав раскладывать вещи из портфеля.

— Чего, с Катькой, что ли, поругались?

— Да нет, при чём тут Катя. На меня какой-то бомж сумасшедший напал по дороге сюда, еле ноги унёс.

— Ого, у нас тут рядом бомжи завелись? Прямо в центре городе? Ишь ты! Кризис не щадит никого. Ну а ты что… врезал ему как следует? — с оживлением и глубоким интересом спросил Роман, но поймав удивлённый взгляд друга, выставил вперёд руки и упреждающе парировал: — Со всей строгостью юридического права, конечно.

— Во-о-от ещё, да к нему даже приближаться страшно. От одного только вида хочется укол от столбняка сделать. Жуткий тип, вонючий, несёт какую-то чушь. Бр-р-р, одним словом. Откуда он только взялся, первый раз вижу.

— Жуткий, несёт чушь, говоришь? Так, может, он того… пришелец, и они уже среди нас? У-у-у, — наигранно громко сказал Рома и завыл, ребячески пытаясь нагнать ужас.

Он засмеялся, повернулся к одной из коллег — даме средних лет за соседним столом и подмигнул, но она только закатила глаза и осуждающе покачала головой.

— Чего? Какой пришелец? Ты о чём? — недоумевал Евгений.

— Да это я так, просто шучу. Не обращай внимания. У нас тут с Иринкой вышел интересный спор до твоего прихода, она всё уверяла, что видела НЛО вчера ночью. Ты вот лучше скажи, Жень, рассуди нас. Существуют ли пришельцы? Так сказать, одни ли мы во Вселенной?

— Одни ли мы во Вселенной… — растерянно повторил Новиков, потом закрыл глаза и дёрнул головой, будто отгоняя наваждение.

— Что такое? Ну да, я и спрашиваю, есть ли вообще пришельцы?

— Что-то меня в последнее время преследует сплошное дежавю, — сказал Евгений в пустоту, а потом посмотрел на своего друга. — Неважно. Хочешь знать, есть ли пришельцы? Интересный вопрос, я даже не задумывался. Вообще или на Земле?

— На Земле, наверное, разговор изначально был про это. — Рома немного напрягся, чувствуя, что его вопрос породил кучу непонятных эмоций, а потом снова мимолётом глянул свою коллегу Ирину.

На пару секунд Евгений впал в раздумья и уставился в одну точку. Казалось, что он даже перестал дышать, а потом вдруг быстро затараторил, не поднимая глаз:

— На Земле вряд ли, они физически не смогут здесь оказаться. Наша планета довольно крохотная и вращается вокруг ничем не примечательного жёлтого карлика, одного из нескольких сотен миллиардов других звёзд в Галактике. Мы лишь одна из песчинок в огромной пустыне, каждая из которых расположена так далеко друг друга, что даже скорость света всё ещё слишком медленная в космических масштабах. Ближайшая звезда находится на расстоянии около четырёх световых лет, именно столько нужно времени фотону, чтобы добраться до нашей планеты. Никто и никогда не сможет даже приблизительно развить такую скорость, а значит, понадобятся сотни, возможно тысячи лет, чтобы теоретически добраться на кораблях далёкого будущего до других звёзд. А куда столько лететь и зачем? Кто с такой точностью найдёт нужную песчинку в бескрайнем космическом океане? — Евгений посмотрел на своего друга. — Нет, тут их нет и быть не может. А если ты настолько развит технически, биологически и социально, то стал бы бессмысленно кружить над домами людей, чтобы потом им было о чём поспорить на работе?

В офисе повисла тишина. Коллеги с интересом вслушивались в этот странный, но завораживающий монолог. Новиков глубоко вдохнул, восполняя изрядно потраченный воздух, и вопросительно посмотрел в глаза своему другу. Роман немного опешил и растерялся. Казалось, что впервые в жизни он почувствовал, что такое неловкость. Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но Евгений прервал его:

— А если говорить в общем, существуют ли иные формы жизни, в том числе разумные? Мой ответ будет — да, безусловно. Не нужно считать себя такими уникальными. Вселенная безгранична, а бесконечность диктует свои правила. В ней должно возникнуть множество возможностей и условий для появления жизни, а там, где есть возможность, она непременно станет реальностью. Земле было достаточно всего несколько ключевых условий, чтобы жизнь фактически взорвалась и расцвела за краткий, по космическим меркам, период времени.

Евгений задумался на секунду, желая что-то добавить, а потом пожал плечами и как ни в чём не бывало продолжил подготовку своего рабочего места.

— Да-а, дела… — Роман почесал макушку, нервно усмехнулся и уже думал о том, как бы скорее сбежать обратно в свой кабинет. — Откуда ты всё это знаешь? Что-то я раньше не замечал за тобой особой любви к астрологии.

— Астрономии, дурень, — поправил его Евгений и широко улыбнулся.

— Да без разницы. Я будто передачу про космос послушал, аж голова заболела. Какой-то ты сегодня действительно странный.

— Наверное, увидел одну из таких передач, вот и запомнилось, — снова пожал плечами Евгений. — Не только же людскими законами интересоваться.

Похоже, он сам не знал ответа, но его это совсем не удивило, скорее, наоборот, впервые за утро он смог успокоиться, забыться и почувствовать себя в своей тарелке.

— Ла-а-адно, умник, понял, больше у тебя о таком не спрашиваю. Скажи лучше, как твоя дочка поживает?

— Кто? — растерялся на секунду Евгений. — А, всё нормально, спасибо, в следующем году уже в школу пойдёт, готовится усиленно, а так всё как обычно. А твои как?

— Мои? — немного удивился Роман. — Глупая шутка, Жень, ты же знаешь, почему у нас нет детей.

— Ой, прости, сам не знаю, почему это сказал. Как-то машинально получилось.

Роман пощёлкал пальцами перед лицом своего друга.

— Алло, Земля вызывает космос! Что с тобой сегодня происходит? Ты, случайно, не начал там опять выпивать втайне ото всех или ещё какую глупость придумал?

— Нет-нет, ты что, я давно завязал, я же дал обещание!

— Смотри у меня, а то Катьке твоей всё расскажу. — Рома как-то грустно улыбнулся. — Ладно, работай, пойду я, потом увидимся.

Рома попрощался и побрёл в свой кабинет, пока остальные работники офиса продолжали странно поглядывать в сторону Евгения и перешёптываться между собой. Вероятно, именно поэтому оставшийся день показался ему бесконечно долгим и напряжённым. Повышенное внимание среди коллег мешало сосредоточиться на работе, а постоянные ироничные взгляды выводили из себя, забирая оставшиеся силы и нервы. Он так и не успел закончить запланированные дела, и поэтому пришлось задержаться на рабочем месте.

Когда почти все разошлись по домам, из кабинета директора вальяжно вышел полный мужчина, перекинул пиджак через руку и вразвалочку поковылял к выходу. У стола Евгения он остановился, посмотрел на часы и заботливо поинтересовался:

— А ты чего всё сидишь? Домой не тянет?

— Я не успел закончить один договор, а он нужен был сегодня, — с огорчением выдохнул Евгений.

— Да уж, что поделать, ты всё равно уже опоздал. Так что собирайся-ка домой, завтра с утра всё закончишь, а то Маринка тебя ждёт, ей ещё офис закрывать.

Директор ободряюще похлопал Евгения по плечу, отошёл на пару шагов, а потом внезапно обернулся.

— Ах да, чуть не забыл, — опомнился он. — Спасибо, что починил радио в кабинете, отлично работает. Я уж думал, придётся новое покупать, а я к этому уже так привык. — Мужчина благодушно улыбнулся. — Знаешь, Жень, поражаюсь тому, сколько талантов в тебе зарыто, на все руки мастер.

— Да я сам не перестаю удивляться, — устало пробормотал Евгений, а потом опомнился, натужно улыбнулся и кивнул своему начальнику: — Всегда пожалуйста, рад стараться.

— Молодец! — воскликнул директор, ободряющее тряся кулаком. — Всем бы с тебя брать пример. Но ты всё равно завязывай на сегодня.

Он кивнул напоследок, потом попрощался с девушкой на входе и вышел наружу. Кому-то главный рулевой компании мог показаться излишне мягким в своём управлении, но все подчинённые считали, что им невероятно повезло со своим начальником и безмерно его уважали. Евгений решил, что в одном директор точно был прав — уже не было никакого прока изводить себя сверхурочной работой, всё равно придётся завтра извиняться перед заказчиками, и лишний час уже погоды не сделает.

Новиков потянулся на месте, потом собрал свои вещи, разгладил рукой брюки, успевшие помяться за день в неудобном кресле, и тоже отправился на выход, предварительно махнув на прощание рукой своей юной коллеге.

— Пока! — раздался воодушевлённый писклявый голос секретарши.

Но Евгений не ответил. Он задумчиво вышел на тротуар, вдохнул полной грудью и пешком отправился в направлении центра города. Сейчас ему хотелось немного прогуляться, подышать прохладным вечерним воздухом и подумать, возможно, понять, что происходит внутри клубка его мыслей. Откуда эта непроходящая тревога? С утра она немного унялась, но перетекла в раздражающее, еле заметное нервное напряжение. Когда Евгений оказался посреди большого потока людей, гудения автомобилей, среди всего многоголосого хора огромного мегаполиса, ему стало немного легче, он будто влился в общее течение, растворился в нём.

Солнце почти зашло за горизонт, и в городе повсюду зажглись огни, озаряя его совсем иным, каким-то праздничным светом. Несмотря на вечер, людей становилось всё больше и больше, а может, Евгений просто приближался к центральной площади города и к главной академической достопримечательности — Государственному научно-исследовательскому физико-техническому институту имени Тимирязева. Крупнейший и самый важный НИИ в стране занимался передовой наукой и научными изысканиями для промышленности, Министерства обороны и космической отрасли, совмещал в себе одновременно главное учебное заведение в городе и исследовательский институт. Огромный комплекс, раскинувшийся на обширной территории и вмещавший несколько крупных строений и целую россыпь лабораторий разного уровня.

Главное здание располагалось прямо на площади. Большое, величественное и старинное, оно было щедро украшено колоннадой и различными барельефами — подарками из славного прошлого. Остальные строения были построены гораздо позже и поэтому носили уже скудный отпечаток современности. Простые и практичные формы порой сочетались с обилием стеклянных поверхностей и однотонных гладких стен.

Евгений любил бывать здесь, вдыхать запах величия, который источало это место, и наслаждаться картинами человеческого прогресса. Когда-то в юности он мечтал учиться в таком институте. Его восхищала аура элитарности, исходящая от стен и пропитавшая каждую колонну и фреску, но увы, судьба распорядилась несколько иначе, а ума хватило только на юридический факультет в скромном вузе неподалёку от дома.

Евгений вышел на ярко освещённую и просторную площадь. Он неспешно прошёлся сквозь толпы восхищённых горожан и туристов, наслаждаясь величием исторического архитектурного ансамбля. Потом пересёк дорогу, что обрамляла площадь по кругу, и приблизился к колоннаде, сквозь которую виднелись большие деревянные двери на входе в институт. Здесь он заприметил пёстрый рекламный стенд с кучей листовок, призывающих поступать на учёбу, от различных факультетов и малозначительных новостей из жизни учебного заведения и его студентов. Но поверх всего был наклеен свежий рекламный плакат с воззванием посетить бесплатную лекцию от местного доцента Алексея Максимова на тему: «Параллельные миры: миф или реальность?». Она началась совсем недавно, и в глубине души Евгения даже закралось желание зайти, отвлечься немного от суматошного дня, но потом он вспомнил, что дома его заждались любимая жена и дочка, да и желудок уже давно молил о сытном ужине. Пусть это останется ещё одним желанием, отложенным на будущее, которое никогда не наступит. Евгений даже горестно усмехнулся и хотел уже отправиться домой, но тут заметил, что люди на площади почему-то разом смотрят наверх. Они застыли на месте и с восхищением рассматривали небо, указывая куда-то руками и оживлённо что-то обсуждая. Когда Евгений последовал их примеру, то не поверил своим глазам. Всё небо заполнили разноцветные всполохи, целые реки переливающихся радужных потоков, настоящее полярное сияние. Невероятно мощное и красивое, оно не только завораживало, но и… пугало? Евгению стало не по себе. Он почувствовал новый прилив непонятной тревоги, но не мог выразить её словами. «Полярное сияние? На нашей широте? Что-то тут не так!» — подумал он, но не успел закончить мысль.