Ivy Asher

THE MARKED AND THE BROKEN

Copyright © 2019 by Ivy Asher

© Dmitrijs Mihejevs / Shutterstock.com / FOTODOM

© Григорьева К., перевод на русский язык, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Всем бандиткам посвящается

Пролог

Я поспешно встаю перед своими ребятами, когда их оттаскивают назад, и меня до смерти пугает выражение их лиц. Никогда не видела своих друзей настолько разъяренными.

– Ты гребаный лжец, я убью тебя! – ревет Нокс, пытаясь вырваться из хватки Айдина и Сабина.

Осознаю, как нам повезло, что он все еще не научился пользоваться магией Стража, иначе у нас были бы серьезные проблемы. Поворачиваюсь к Эноху – у него окровавлены губы и опух глаз.

– Что, черт возьми, здесь происходит?

– Клянусь всем, что есть на земле, Винна: я не знаю, как это произошло. Они просто появились.

Я совершенно не понимаю, о чем бормочет Энох. Они просто появились? Кто появился? Энох вытирает кровь с губ, и внутри меня все холодеет, когда я замечаю черные метки на его пальце.

Этого. Не может. Быть.

Подлетаю к нему, чувствуя жажду крови. Каждая клеточка моего тела вопит о предательстве. Бью его правым хуком по лицу, и он падает на пол, уклоняясь тем самым от следующего удара. В ярости бросаюсь к нему, готовая разбить ему все лицо. Передо мной встает Каллан, и я, намереваясь обойти его, вдруг замечаю то же самое на его руках. Мои пылающие гневом глаза встречаются с его, и единственное, что сейчас удерживает меня от смертоубийства, это поселившийся в глазах Каллана страх.

– А у тебя-то эти руны откуда?! – кричу я.

Меня кто-то оттаскивает от парней, чьих ответов я жду немедленно. Может, мои Избранные еще и не научились пользоваться новой силой, но мне-то она почти подвластна, и я вливаю магию в свои конечности, пытаясь вырваться из рук удерживающего меня. Я извиваюсь, кручусь, разве что не дерусь и не призываю оружие, но мой соперник ужасно силен.

К моему уху приближаются губы:

– Я могу простоять так весь день, Ведьма. Но если ты хотя бы на секундочку перестанешь об меня тереться, я бы кое-что показал.

Шок от неожиданно услышанного глубокого шелковистого голоса Торреза заставляет меня остановиться. Он вытягивает руку перед моим лицом и прижимается к моей шее.

– Сравни, они у нас отличаются.

Мне требуется время, чтобы понять, что именно он хочет этим сказать. Смотрю на его загорелую кожу и вижу руны на безымянном пальце. Вторая руна – знак того, что он мой, – ярко-черного цвета; она оттесняет вниз руны остальных моих Избранных, самая первая из них располагается на костяшке. Затем сквозь его растопыренные пальцы смотрю на ладонь Эноха.

Он прав… Руны на пальце Эноха – не мои. Но тогда чьи же они, черт подери?

Глава 1

Пробегаю взглядом по среднему пальцу Эноха. Снова и снова отмечаю детали, как будто если я буду смотреть на них достаточно долго, они каким-то образом раскроют свои секреты.

Что, черт возьми, происходит?

Торрез прикусывает мочку моего уха, и это ощущение отвлекает меня от сотен вопросов, которые роятся у меня в голове. Как бы сильно я ни возбуждалась от того, что нахожусь в объятиях Торреза, мне нужно, чтобы моя вагина держала свои жадные надежды при себе и я смогла сосредоточиться на войне, которая пытается разразиться в гостиной. Пытаюсь вырваться из крепкой хватки Торреза, но его руки не разжимаются. Все, что мне на самом деле удается сделать, это прижаться задницей к его очевидной эрекции, и, к сожалению, внушительная выпуклость в его штанах – это не то, на что мне сейчас нужно обращать внимание. Я чувствую, как одобрительный рык Торреза раздается у меня за спиной, но отказываюсь осознавать, что этот звук в данный момент делает с моим телом.

Сейчас не время и не место, Винна.

Я прекрасно понимаю, что мне нужно разобраться с тем фактом, что у меня появилось новое дополнение к моим Избранным, но я совершенно не знаю, с чего начать. У меня нет ответов на кучу вопросов, за количеством которых я уже не могу уследить. Может быть, мне стоит просто сосредоточиться на стояке Торреза? – по крайней мере, с этим, думаю, я могу справиться.

Даю пощечину своему либидо и стараюсь не думать о посторонних вещах. Сначала мне нужно разобраться с Энохом и его ковеном, а потом уже выяснять отношения со своим новым Избранным.

Слово Избранный эхом отдается в моих спутанных мыслях, и беспокойство пронизывает меня, как пьяную гимнастку. Я вижу свою метку, метку Торреза и другие метки Избранных на его безымянном пальце, но на мне не появились его руны. Поворачиваюсь к своим парням и ищу какие-нибудь новые руны на их руках, но у них тоже ничего нет. Мой желудок сжимается. Я подавляю беспокойство, охватывающее меня.

Неужели я не завершила связь с Торрезом?

– Винна?

Мое имя слетает с губ Эноха как вопрос… нет, как требование ответов, но я по-прежнему ни хрена не могу объяснить. Я не знаю, откуда он получил руны. Или почему они отличаются, или что все это значит для меня или для них.

Потираю лицо, холодные руки обжигают раскаленную кожу. Я чертовски устала, а происходящее выбивает меня из колеи. Поворачиваюсь к Эноху, снова смотрю на неизвестные руны, которые теперь есть у него и его ковена.

– Я не знаю, – беспомощно признаюсь я, и комната снова взрывается громким спором.

Агрессия и ярость вырываются из парней, обрушиваясь на Эноха, Каллана, Нэша и Бэкета. Удар попадает в цель, но Энох и остальные не остаются в долгу. Айдин и Эврин пытаются – и терпят неудачу – взять под контроль обе стороны. Их просьбы успокоиться разлетаются в разные стороны, только чтобы упасть на землю и быть растоптанными яростью и оскорблениями.

– Их мог дать другой Страж? – предполагаю я, но почти уверена, что никто, кроме Торреза, который в данный момент слишком увлечен тем, чтобы обнюхивать мое плечо, не услышит ничего из того, что я говорю, из-за продолжающихся криков.

Может, есть вероятность, что их руны не мои. Я уже думала над тем, что мой статус Последнего Стража не совсем верный, но нет никакого способа узнать, являются ли эти таинственные руны доказательством моей правоты. Только если гипотетический таинственный Страж прямо сейчас не постучится в дверь и не скажет: «Простите, позвольте мне забрать этих парней». Что ж, это было бы довольно неплохо.

Или, возражает мой измученный разум, может быть, таинственный Страж не может постучать в дверь, потому что его нет поблизости? Я не знаю всех тонкостей выбора Избранных, но если я могу отметить Торреза или других просто потому, что захотела, могут ли другие Стражи посылать свою магию в мир и отмечать тех, кто подходит им больше всего?

Может ли отбор Избранных быть похож на какой-то примитивный выбор холостячки-Стража? Только вместо роз и фиктивной помолвки Избранные получают пожизненное обязательство – хотят они этого или нет, а также чертову уйму новой магии и способностей, да? Я каким-то волшебным образом способствовала заключению брака? В моей голове проносится образ меня с планшетом в руках, в костюме в стиле Криса Харрисона[1], в то время как женщины напевают «Сваха, сваха».

Отбрасываю странную картинку и сосредотачиваюсь на том, что происходит здесь и сейчас.

Мне нужен кофе или, скорее, сон. Я на грани того, чтобы сойти с ума.

Нокс и Бастьен изрыгают угрозы и борются с Айдином, Эврином и остальными Избранными, пытаясь добраться до Эноха и его ковена. Делаю глубокий вдох и позволяю напряжению и борьбе покинуть мое тело. Расслабляюсь в объятиях Торреза, и на моем втором глубоком выдохе он отпускает меня, явно полагая, что я наконец обрела контроль над собой.

Встаю в поле зрения Бастьена и Нокса, и последний смотрит на меня, пока я готовлюсь расправиться с ним и остальными моими Избранными. Бастьен, кажется, не замечает никого, кроме Эноха, Нэша, Каллана и Бэкета, которых он явно хочет разорвать на части. Негодование и обида вспыхивают в глазах Нокса, и мне хочется хорошенько врезать своей магии за то, что она заставила его так себя чувствовать.

Активирую руны, которые позволяют мне мысленно говорить с ними и кричу: «Прекратите!» Парни вздрагивают от резкости моей команды, но это производит желаемый эффект, и они переключают свое внимание на меня. Разочарование и гнев исходят от каждого из них густыми волнами, и, прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы что-то сказать, Нокс обрывает меня:

– Не смей говорить это, Винна. – Он яростно машет головой. – Я не приму их.

Серые глаза из просто грозных превращаются в твердые, как камень, и я потрясена ядом в его тоне и категоричностью заявления. Но я не могу винить его за его чувства. Я тоже только что пыталась разорвать Эноха на части. Наверное, я бы сделала это, если бы Торрез не указал на мое дерьмовое внимание к деталям.

– Ты не хочешь, чтобы я сказала, что они не Избранные? Ты не хочешь услышать это от меня?

Нокс открывает рот, чтобы возразить, но останавливается, когда до него доходит смысл моих слов.

– Подожди, что? – одновременно выпаливают Бастьен и Вален.

– Руны отличаются. Это не руны Избранных. И, судя по всему, это точно не мои руны.

Все парни смотрят на мои руки, а затем переводят взгляд на руны Эноха и его ковена.

– Это не метка связи? – озадаченно спрашивает Энох, и Нокс делает шаг вперед, чтобы снова напасть на него. Сабин останавливает парня, но мулат стреляет в Эноха яростным взглядом, все его тело дрожит от гнева.

Я поворачиваюсь к Эноху и слегка заслоняю Нокса. Ему придется оттолкнуть меня, чтобы добраться до них, но, надеюсь, до этого не дойдет. Глаз Эноха заплыл, и, судя по синякам на щеке Каллана и ссадине на брови, он явно получил пару ударов по лицу. Я вдруг почувствовала себя дерьмом из-за того, что все в этой комнате следуют дурацкому правилу: сначала бей, а потом разберемся.

– Нет, – отвечаю я.

Делаю шаг в сторону Эноха и его ковена и замечаю, как Каллан напрягается при моем приближении. Смотрю на него и надеюсь, что моя оплошность не испортит нашу дружбу окончательно. Я не знаю, сколько времени требуется для восстановления дружбы, когда один человек пытается убить другого, но не давлю на него. Останавливаюсь в нескольких футах от Каллана и поднимаю руку, растопырив пальцы и повернув ладонь к себе.

– Все руны моих Избранных проходят по линиям безымянного пальца. А ваши руны на средних пальцах, – указываю я.

Каллан и Энох не единственные, кто смотрит на свои руки, и я стараюсь не чувствовать себя еще более неуютно, когда вижу, что Бэкет и Нэш тоже отмечены. Они все разглядывают свои руны, и в комнате на пару секунд воцаряется тишина.

– Подожди, но эти такие же, – замечает Энох и поворачивает руку так, чтобы я увидела тыльную сторону его среднего пальца и маленькие символы на нем.

Подхожу ближе и беру его за руку, поворачивая ее так, чтобы видеть символы, которые проходят по одной стороне его пальца и вниз по другой. Ну да, у меня там точно такие же руны. Что ж, это чертовски все усложняет. Похоже, моя теория о том, что я этого не делала, не подтвердилась. Смотрю на руки других, чтобы перепроверить. Руны на средних пальцах совпадают с рунами, которые есть у меня на том же месте, символ к символу.

По какой-то причине я просто пропустила метки, которые появились по центру пальцев. Первая руна – та, что начинается чуть ниже ногтя Эноха, – представляет собой черный круг. Внутри круга, похоже, вырезана восьмиконечная звезда. Под этой загадочной руной находятся еще четыре – я никогда раньше не видела такие. Мои мысли возвращаются к Торрезу и к еще одной проблеме, с которой мы, похоже, тоже столкнулись, – отсутствию рун.

Это та же проблема? Я каким-то образом отметила их, но что-то пошло не так?

Я не уверена, почему продолжаю задавать себе какие-то вопросы; не похоже, что моя магия имеет обыкновение объяснять, что она делает. Беру Каллана за руку, и волна облегчения захлестывает меня, когда он не отстраняется и не останавливает меня. Пробегаю глазами по таким же символам на его руке. Как ни странно, у него есть еще одна отметина на ладони. Это двойник той метки, которая появилась у меня, когда я похитила магию у старейшины Ковки в тот день, когда они забрали меня у Лахлана.

Поднимаю руку Каллана, а затем смотрю на его ковен.

– У кого-нибудь еще есть такая руна? – спрашиваю я, указывая на нее, и все они перепроверяют, прежде чем ответить «нет».

– У всех нас есть метки, но они отличаются друг от друга, – сообщает мне Энох, и меня захлестывает новая волна разочарованного замешательства, но я стараюсь не подавать виду. Что, черт возьми, значит: «У всех нас есть метки, но они отличаются друг от друга»?

Энох поворачивается и задирает рубашку на спине. Вдоль его спины тянутся две линии рун. Руны, которые я узнала бы где угодно, потому что они обозначают мой длинный меч и посох. Нэш задирает ворот своей рубашки, обнажая руны моих коротких мечей на каждой стороне своих ребер. Я выжидающе смотрю на Бэкета, и в этот момент реальность обрушивается на меня, как гребаный товарный поезд.

Твою ж мать, он знает, что только что произошло с его отцом?

Слегка улыбаюсь ему, и он неуверенно улыбается мне в ответ. Я не могу избавиться от подозрения, которое закрадывается в мои мысли, когда я наблюдаю за Бэкетом, ожидая, что он покажет мне, какая из моих рун каким-то образом оказалась у него на руках. Вспоминаю тот день, когда старейшины испытывали мою магию. Бэкет и его отец казались мне близкими друзьями, ближе, чем Энох со своим отцом. Мог ли Бэкет быть в курсе того, что задумал старейшина?

Оглядываюсь и вижу, как Торрез прислонился к стене. Когда мы встречаемся взглядами, он тут же отстраняется и подходит ко мне.

– Да, Ведьма? – обращается он ко мне; его голос похож на низкое рычание, что мгновенно отвлекает меня.

Отмахиваюсь от своей реакции на его тон и наклоняюсь к нему, понижая голос:

– Ты можешь проделать свою штуку «я чувствую правду»?

Он кивает, и я украдкой вдыхаю его успокаивающий запах, прежде чем снова повернуться к Бэкету.

На мгновение я задумываюсь, знает ли он уже о своем отце и о том, что произошло сегодня вечером. Прошло уже несколько часов с тех пор, и у кого-нибудь наверняка было достаточно времени, чтобы ввести парня в курс дела, но, глядя на него, у меня возникает неприятное чувство, что мне не так уж повезло. Я просто не представляю, как он отнесется к новости: «Я убила твоего отца, потому что он кусок говна».

Бэкет оттягивает ворот своей рубашки в сторону, чтобы показать руны на верхней части плеча. Похоже, теперь у него есть несколько моих щитов и лук со стрелами.

– А еще у меня есть руна на пальце ноги, – сообщает Бэкет, пока я пытаюсь решить, как рассказать ему обо всем.

– Бэкет. – Я выдерживаю паузу. – Сегодня я встретила твоего отца… – Прочищаю горло. – Тебе уже рассказали что-то о нем? – неловко выпаливаю я, а затем задерживаю дыхание и жду его ответа.

Посылаю безмолвную мольбу Вселенной, надеясь, что он каким-то образом уже знает, что произошло, и на самом деле просто принимает все как должное. Но эта надежда гаснет, когда на лице Бэкета появляется недоумение. Да, похоже, именно мне придется сказать, что я убила его отца.

Дерьмо.

– Ты знал, что он задумал? – расплывчато спрашиваю я, и Торрез подходит ко мне; его тело едва касается моего. Я чувствую, как остальные Избранные тоже подходят ко мне сзади, чтобы поддержать, и меня переполняет благодарность.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Бэкет и выглядит еще более растерянным из-за стены Избранных, которая только что образовалась позади меня.

– Ты знал, что твой отец работал с ламией по имени Адриэль? – спрашиваю я Бэкета и сосредотачиваюсь на его реакции в поисках любого намека на обман или понимание.

Бэкет медленно качает головой:

– Нет, кто это?

– Адриэль ответственен за то, что по крайней мере одна группа паладинов, о которой мы знаем, пропала без вести. И именно он устроил наше похищение, – объясняю я, указывая на остальных членов ковена Бэкета.

На лице парня появляется понимание, а затем оно снова сменяется растерянностью.

– Мой отец не стал бы с ним работать, если бы знал, чем занимается этот Адриэль, – заявляет Бэкет. Его голос наполнен такой убежденностью, что у меня сжимается сердце от того, что я собираюсь ему сказать.

Я не знаю, что означают руны на Бэкете и его клане, но уверена, что в этот момент, как бы они ни связывали его со мной, он захочет вырезать эти метки со своей кожи, когда услышит, что я собираюсь ему сказать. Слова «я убила твоего отца» не улучшат ситуацию, и я готовлюсь к бурной реакции, которая, знаю, вот-вот последует.

Сабин подходит ближе и кладет руку мне на поясницу.

– Старейшина Альбрехт и старейшина Балфур наняли группу оборотней, чтобы похитить Винну. Они напали на нас сегодня вечером, – сообщает Сабин Бэкету, который сразу же возмущается:

– Зачем моему отцу делать это?

– Они хотели, чтобы Винна передала им свою магию.

Я подавляю дрожь от слов Сабина и наблюдаю, как Бэкет становится еще более озадаченным.

– Я думал, тебе нужно переспать с ними, чтобы передать свою силу. – Бэкет указывает подбородком на моих Избранных.

Мы с Сабином молчим, и недоумение на лице Бэкета быстро перерастает в ярость.

– Мой отец старейшина, а не насильник, и я уверен, он не помогает какому-то кровопийце убивать своих людей. Мой отец любит наше сообщество! Он никогда бы не поставил его под удар.

– Старейшина Клири слышал, как он признался во всем, прежде чем… – Сабин замолкает. Молчание заполняет пространство, и оно давит на меня, заставляя мое сердце учащенно биться.

Услышав, что его отец тоже каким-то образом причастен к этому, Энох поворачивает голову к Сабину.

– Прежде чем что? – требует ответа Бэкет, но я слышу нотку нерешительности в его голосе. Я знаю эту ноту. Она кричит: «Пожалуйста, не подтверждай мои худшие опасения, позволь мне остаться в неведении хотя бы еще немного».

Сабин делает глубокий вдох, собираясь с духом, чтобы сообщить новость и стать вестником боли. Я очень ценю его за то, что он хочет снять груз с моих плеч, но как бы сильно я ни хотела переложить ответственность прямо сейчас, реальность такова, что это я разрушила мир Бэкета, и я должна признаться в этом. Когда я увидела, как жизнь покидает старейшину Альбрехта, я поняла, что без него мир станет лучше. Но сейчас, когда я стою здесь и смотрю на страх и гнев на лице Бэкета, я вижу другую сторону, о которой я не задумывалась. Я не знаю, будет ли Бэкету лучше без отца. Старейшина Альбрехт был властолюбивым монстром, но, возможно, не для своего сына. Для него он мог быть просто хорошим отцом, который любил своего ребенка.

– Прежде чем что? – снова спрашивает он.

– Прежде чем я убила его, – отвечаю я, встречаясь взглядом с Бэкетом, и все остальное в комнате исчезает.

Какое-то мгновение мы с Бэкетом смотрим друг на друга, и мне кажется, что я вижу, как мои слова обволакивают, проникают в него, меняют его облик прямо на моих глазах. Лицо Бэкета искажается от боли, и отчаяние, исходящее от парня, ощущается как жестокий удар под дых. Я заслужила это, и я готова принять его реакцию.

Он начинает мотать головой, словно от этого мои слова перестанут быть реальностью. Он совершенно потерян, и мне ненавистно видеть его таким. Я была на его месте – мне тоже пришлось однажды услышать ужасные новости. Новости, от которых невозможно оправиться. Помню, как я смотрела через стеклянное окно на свою младшую сестру, лежащую на столе из нержавеющей стали. Она была по грудь накрыта плотной белой простыней, на ее маленькой шейке виднелись черные синяки, а в ее открытых глазах, в комнате и в моей душе была пустота. Я никогда не забуду, как звучал голос полицейского, когда он рассказывал о том, как она умерла. Я знаю, каково это, когда смерть отнимает у тебя что-то ценное.

Полицейские показали мне фотографию убийцы Лайкен. Они спросили, знала ли я его, прежде чем рассказать о том, что он с ней сделал. Я никогда не смогу вспомнить все детали лица этого человека. Возможно, если бы мне показали его фотографию после того, как я узнала, что он у меня отнял, он бы запечатлелся в моей голове.

Бэкет пристально смотрит на меня, и я знаю, что воспоминания об убийце его отца не затуманятся. Когда бы этот момент ни застиг его в будущем, он всегда будет ясно представлять меня в своем воображении.

Слезы застилают карие глаза, и от боли он какое-то мгновение тянется ко мне, чтобы взять за руку. Я делаю шаг к нему.

– Не смей подходить ко мне, – предупреждает Бэкет, и его скорбь превращается в холодную ярость. – Держись от меня подальше, поняла? – кричит он, делая шаг назад, увеличивая расстояние между нами.

Печаль пронизывает меня, как ледяной ветер, и я немедленно отступаю, натыкаясь спиной на стену Избранных.

– Бэк, – утешает Энох, подходя к своему другу. Я вижу, как на губах парня появляется сожаление, но Бэкет обрывает его прежде, чем Энох успевает успокоить его.

– Твой отец сделал это! Это он извращенец, а не мой отец! – бросает обвинение Бэкет, и сочувствие на лице Эноха быстро сменяется негодованием.

Нэш и Каллан встают между своими панибратами, они оба предлагают утешение и пытаются не допустить обострения ситуации, когда Бэкет и Энох вступают в схватку друг с другом. Через минуту они оба замолкают, и напряжение распространяется по всей комнате. Энох достает из кармана свой телефон, и после пары щелчков по экрану раздаются гудки; пронзительный звук прорезает густой туман гнева, который окружает всех нас.

– Да, сын, – отвечает старейшина Клири. – Я могу перезвонить тебе? Сейчас не самый подходящий момент для разговора.

– Пап, я в доме Винны. Она рассказала нам, что произошло.

– Ох, – старейшина Клири явно удивлен. – Ты вместе со своим ковеном? – спрашивает он.

– Да, – отвечает Энох.

– Хорошо, у меня есть ее адрес. Я пришлю к вам паладинов. Они заберут Бэкета, нам нужно задать ему несколько вопросов, чтобы убедиться, что он никак не замешан в том, что сотворил его отец. – Голос старейшины Клири звучит отстраненно.

– Мой отец не делал ничего такого! Меня не волнует, что вы пытаетесь повесить на него, я знаю его! – кричит Бэкет, и старейшина Клири не сдерживает ругательства.

– Ты на громкой связи, Энох? Тебе следовало сказать мне об этом, – отчитывает он своего сына, и Энох спешит отключить громкую связь; он быстро отходит от нас, чтобы продолжить разговор наедине.

Бэкет проводит рукой по своим золотисто-каштановым волосам, и каждый дюйм его тела пульсирует от разочарования и неверия. Каллан и Нэш наблюдают за ним, и, похоже, они не знают, что делать или что сказать. Я бы хотела, чтобы кто-нибудь просто обнял его. От меня он ничего не хочет слышать, поэтому я продолжаю просто молчать.

– Я ухожу, – внезапно объявляет Бэкет. – Мне нужно докопаться до сути, и я ни за что на свете не доверю это его отцу. – Бэкет указывает на Эноха, а затем бросает на нас уничтожающий взгляд, прежде чем повернуться к двери.

Энох убирает телефон обратно в карман и преграждает Бэкету путь, выражение его лица становится убийственным.

– Так, значит, Клири? Одно слово папочки, и ты снова готов предать собственный ковен? – Грудь Бэкета вздымается от резких вдохов. – Тот факт, что кто-то думает, что может повесить все на моего отца после того дерьма, которое вы с твоим отцом постоянно устраиваете, – это гребаная шутка. С дороги.

Бэкет делает шаг к Эноху, и над поднятой ладонью Эноха образуется красный туман. Я потрясена тем, что Энох только что угрожал своему другу, и от меня не ускользает обида, которая промелькнула в карих глазах Бэкета. Вокруг парня возникает ярко-желтый барьер, но фиолетовые оттенки, которые, кажется, проникают в его барьер и выходят из него, заставляют всех нас задуматься. Перевожу взгляд с двухцветной магии Бэкета на Эноха. Замечаю фиолетовые вспышки в красном тумане, все еще окутывающем руку Эноха.

Я много тренировалась с этим ковеном, поэтому знаю, что Боевая магия Эноха – огненно-красная, Элементальная – оливково-зеленая, а вот Защитная магия Бэкета всегда яркая, лимонно-желтая. Наблюдаю за фиолетовыми вспышками, которые окрашивают их магию, и мне хочется закричать от разочарования. Очевидно, что теперь есть связь, но в чем, черт возьми, она заключается? И она относится к магии Стража или ко мне? Или я ошибаюсь?

Они Избранные? И если да, то чьи?