Оглавление

Лия Вершинина
КИТ, КОТ ТОМ
И ЗАБРОШЕННЫЙ ДОМ

Утреннее солнце ярко светило в безоблачном небе. День обещал быть жарким.

Кит спрыгнул с последней ступеньки крыльца и зашагал по плиткам садовой дорожки. В огороде бабушка выпалывала сорняки.

— Бабушка…

— Некогда мне, Кит, — сказала она, чуть повернув голову. — Ты посмотри, как клубника заросла. После таких-то дождей!

Кит побежал к сараю, откуда слышался лязг, и остановился у входа. Дедушка, склонившись над верстаком, колдовал над блестящими железками.

— Деда…

— Китуль, поиграй сам, у меня, посмотри, какое дело. Крыша у бани прохудилась, надо чинить. Вот, сейчас заплатку вырежу, и мы её это… Будешь мне гвозди подавать?

Но Киту не хотелось подавать гвозди. Скучно. И жарко на крыше.

— Ки-и-ит! Ки-и-тя! — закричали с крыльца.

«Сос! Маскировка!» — мелькнуло в голове, и Кит нырнул под куст сирени. Но было уже поздно.

— Насла, насла! — Пухлые ручки схватили и потянули из убежища. Радостная Ксюхина рожица была испачкана творожком. — Давай в плятки!

— Поиграй с сестрёнкой, Никитка. — Бабушка поднялась над грядкой.

— Не хочу я в прятки! Хочу в цирк! Вам некогда. А она только всё портит, — выпалил Кит, вырвался из цепких ручек сестры, побежал к калитке и с грохотом захлопнул её за собой. С разбега врезался в черёмуховые заросли напротив и затаился среди чёрных стволов.

С участка слышался плач Ксюшки и бабушкин голос. Приближающихся шагов или скрипа калитки не было. Кит выдохнул и уселся на сухую землю, покрытую редкими травинками.

«Некогда им… — думал он. — А мне тоже некогда! Вот на обед позовут — пусть хоть сколько зовут. Я не пойду. И всё!»

Никита искренне не понимал, почему взрослым всегда некогда. Вот папа постоянно на работе, а придёт с работы — говорит, что устал и играть не хочет. А мама хоть и дома, но всё время за компьютером, и мешать ей нельзя: она работает. И в детском саду сейчас скучно — лучших друзей забрали «на каникулы». Вот и Никиту отправили к бабушке и дедушке на дачу «иммунитет поднимать». А где он тут, этот иммунитет, и откуда его поднимать?

У Никиты были дела поважнее, чем игры с иммунитетом. У него была игра лучше — в цирк. Ещё зимой ходил с мамой и папой на представление, видел клоунов, фокусника, гимнастов и самое интересное — дрессированных зверей. С тех пор Кит мечтал устроить свой цирк. Но с машинками, Ксюхиными зайцами и мишками получалось плохо — они ведь не настоящие цирковые артисты, а просто игрушки. А Киту хотелось иметь артистов живых, как в настоящем цирке. Воображал, как устроит замечательное представление! И для этих целей у него уже имелись клоп-вонючка, ночная бабочка и три муравья. Была даже арена — трёхлитровая банка, выпрошенная у бабушки под честное-пречестное «не разобью».

Но представление не ладилось. Дело в том, что артисты совершенно не желали поддаваться дрессировке. Клоп, к примеру, не взлетал по команде, даже если его подталкивать палочкой. Зато он распространял не очень приятный запах. Но этим особо никого не удивишь. Муравьи не выстраивались в шеренгу и не носили соломинку, как рассказывали в книжке про насекомых, а просто бестолково метались по банке, как будто что-то искали и никак не могли найти. Бабочка же была вообще безнадёжна. Она грустно висела на стенке банки, сложив блёкло-серые крылышки, и была похожа скорее на комок грязи, чем на циркового артиста.

У бабушки с дедушкой всегда находились дела поважнее, чем помощь юному дрессировщику. Разочарования добавляла и Ксюшка, которая всё время норовила выпустить «животных», как она их называла, на волю. Кит уже несколько раз ловил сестру с банкой в руках на пути к двери. Однажды почти успела вытряхнуть содержимое. Кит догнал сестру на полянке у крыльца и бросился, как коршун на добычу.

Драка была нешуточная, разнимать прибежала бабушка. И что? Ещё и отругала его, Кита! А дедушка сказал:

— Выпусти ты их, Китуль. Поймал, понаблюдал, и хватит. Сдохнут они у тебя. Тебе не жалко? Живые существа всё-таки.

Но Кит был непреклонен:

— Ничего вы не понимаете, — произнёс он с обидой. — У меня будет самый лучший цирк!

И Никита решил доказать всем, что представление у него получится.

Сидя в зарослях черёмухи, Кит размышлял, какие ещё цирковые номера можно придумать. Тут со стороны забора послышался шорох. Из зарослей полыни выбрался большой тёмно-коричневый кот. Кит насторожился: это был соседский Том, главный кандидат в цирковые артисты. Но поймать его никак не удавалось. Кот был хоть и упитанный, но на редкость шустрый. Однако Никита был настроен решительно.

«Ну, сейчас-то я тебя поймаю!» — подумал он и, стараясь не шуметь, пополз, внимательно наблюдая за Томом сквозь просветы между ветвями.

Котяра вильнул на соседнюю улочку. Кит подбежал к забору и выглянул из-за угла.

— Вот досада, — пробормотал. Том нырнул под дощатую калитку соседнего дома и скрылся из виду.

Кит знал этот дом. Старая заброшка. Уже давным-давно здесь не было хозяев. Забор покосился, двор зарос крапивой, местами разбились мутные оконные стёкла. Как безмолвные стражи, стояли корявые яблони.

Местная ребятня боялась старого дома. Лёнька с соседнего участка рассказывал, что там живёт злой зомби — дед Пихто. По ночам этот дед выходит из своего логова и рыщет по дачным улочкам в поисках еды. Ловит мышей, кошек, непослушных детей и тащит в свой дом. А что он там с ними делает, это уже…

У Кита по спине ползли мурашки, когда он представлял ужасы, которые могут происходить с пленниками деда Пихто. Он верил Лёньке — ведь кошки в дачном посёлке действительно пропадали. А один раз у кого-то даже исчезла собачка.

Но тут Никита вспомнил о деле. Цирк. Может, и враньё всё это. Мама говорила, что зомби не бывает. И Кит решительно двинулся к старому дому.

У калитки заглянул в щель. Полузаросшая тропинка вилась между кустами и травами. Тёмным пятном зияла распахнутая дверь веранды. Никита пригляделся: на крыльце, спиной к нему, сидел Том и что-то ел из большой жестяной миски.

«Ага! — подумал юный охотник. — Ну, теперь-то ты попался». Рядом в заборе была наполовину выломана доска. Никита скользнул в дыру и, стараясь не шуршать, пополз вперёд. Подкравшись, протянул руки и уже хотел схватить кота за пушистый хвост, как вдруг в доме послышались шаги. В глубине веранды распахнулась дверь и в проёме возникла чёрная фигура.

— А-а-а! — заорал Никита в ужасе. — Дед Пихто!

Он кубарем скатился с крыльца, врезался в крапиву, подскочил и пулей вылетел из калитки злополучного участка.

Весь день Кит маялся, слоняясь на жаре без дела. Почёсывал зудящие, обожжённые крапивой, места. Оправившись от испуга, он начал сомневаться в том, что действительно видел кого-то в заброшенном доме. «Не померещилось ли мне? — думал. — Говорила же бабушка, надо кепку носить».

Никита понимал, что и рассказать такое стыдно — поверят ли? Он даже осмелился снова пойти к заброшенному дому. Было всё как всегда. Светило солнце, ярко голубело небо, трещали кузнечики в сухой траве. Пролетела пёстрая бабочка и села на розовую головку клевера.

— Привет, Никита, — поздоровалась Лёнькина мама, проходя мимо.

Обдав громкой музыкой, проехала машина.

«Ну какие зомби? — убеждал себя Кит. — Они же только в мультиках бывают. Ещё чуть, и схватил бы кота!» Желание поймать Тома росло и крепло. Тем более победа была так близка!

К вечеру Никита совсем осмелел. Живёт в заброшенном доме зомби или нет — можно же всё сделать так тихо, что и муха не заметит, не то что какой-то дед Пихто. Нужно только подкараулить Тома и не дать ему улизнуть. И Кит уже придумал, как уменьшить шансы кота на побег. В бабушкиной кладовке нашёл замечательную вещь — авоську из ниток. Бабушка рассказывала, что в древние времена с такими ходили в магазин за продуктами, а пакеты были редкостью. Киту не особо верилось, что когда-то не было самых обычных пакетов, которых в любом магазине полным полно. Но для поимки кота авоська вполне подходила. Вот бы только случай представился.

И случай не заставил себя ждать. Никита как раз вышел на улицу посмотреть, не пробежит ли Том, и заметил кота, идущего вдоль забора. Кит метнулся следом, нащупывая в кармане шорт заботливо припрятанную авоську. Ну конечно, кот шмыгнул под знакомую калитку. Что его привлекает?

«Я тихий, как привидение», — думал Никита, пролезая через дыру в заборе и пробираясь в зарослях. Том же тем временем прыгнул на крыльцо и, склонившись над миской, принялся что-то с аппетитом есть. Кит присмотрелся: рыба! Так вот чем пахнет — свежей речной рыбой. Такую дедушка ловил в местной речушке. Кот выхватывал острыми зубками рыбу и жевал, похрустывая, подрагивая от удовольствия.

А тем временем к нему медленно подкрадывался охотник, вытягивая руки с коварной ловушкой наготове. Миг, и авоська оказалась на голове Тома. Кот рванулся вперёд и влетел прямиком в сетчатый мешок. Никита тут же рванул сетку с добычей вверх, крепко сжав руками единственный выход.

— Ура! — издал Кит победный клич.

— Мр-я-а-а! — завопил пойманный Том.

— Кр-я-а-а! — завизжали ржавые дверные петли.

Дверь дома распахнулась, и, прежде чем Никита что-либо сообразил, на него надвинулась чёрная лохматая фигура. Кит онемел от страха. Руки выпустили авоську, Том кувыркнулся и, скребанув когтями, метнулся прочь. А лохматый хрипло пробасил:

— Ты зачем кота в авоську запихал? Вот я тебя сейчас тоже в авоську посажу, есть тут у меня одна, железная. — Перед носом закачался большой рыбацкий садок. — А ну-ка, полезай, хорошо ли тебе там будет?

Никита с ужасом представил, каково ему будет томиться в тесной железной клетке, где ни встать, ни лечь, невыносимо хочется есть и пить, но негде взять еды и воды, и нет рядом мамы и папы. Он хотел убежать, но ноги не слушались, и Кит взмолился:

— Дедушка Пихто, отпусти меня, пожалуйста, я больше так не буду!

— Пихто? — прохрипел бас обескураженно. — Ты не узнал меня, Никитка? Это же я, дядя Вася. — И страшная фигура шагнула из темноты веранды.

В наступающих сумерках, в камуфляжной куртке и высоких сапогах, перед Никитой стоял сосед, Василий Ильич, заядлый рыбак и грибник. У Кита от пережитого страха подкосились коленки, и он со вздохом облегчения опустился на крыльцо.

— Ну, рассказывай, гроза котов, — сказал Василий Ильич, опускаясь рядом, — зачем ты животное мучаешь?

— Цирк хочу устроить, — робко ответил Кит.

И рассказал про банку, про бабочку и клопа, и про представление, и про дрессировку. Но когда рассказывал, ему почему-то уже не было интересно и весело, как раньше. Никита неожиданно для себя почувствовал стыд. И жалость к насекомым, которые из своего привычного зелёного дома попали в душную банку и томятся там, как томились бы пленники ужасного деда Пихто, существуй он на самом деле.

— Это, конечно, плохой поступок, — сказал дядя Вася со вздохом. — Животных и насекомых надо защищать, они братья наши меньшие. Все нужны природе: и зверь, и птичка, и каждый паучок, каждая букашка. Каким будет наш мир без них? Ты задумайся. И уж если берёшь себе питомца, то заботься, а не мучай. Но ты правильно сделал, что отпустил кота. Он же у нас отец семейства. Пойдём, покажу.

Дядя Вася встал и пошёл в дом, махнув рукой, позвал Никиту за собой. В пахнущей пылью комнате, залитой серым светом вечера, он остановился и указал куда-то в угол. Там, среди стопок газет, что-то шевелилось и пищало. Кит подошёл и пригляделся: на старой куртке лежала пушистая рыжая кошка, а возле неё возились, попискивая, три котёнка.

— Это моя Муська, — сказал дядя Вася. — Подружка нашего Тома. Да нет бы у меня на участке, так она сюда залезла и окотилась! Хожу вот, подкармливаю. Одна теперь забота — куда этих малышей пристроить.

У Никиты родилась неожиданная мысль и затаилась желанием.

— Ки-и-ит! — послышалось в отдалении.

— Ну, беги домой, а то тебя уже потеряли, — забеспокоился дядя Вася.

И Никита вприпрыжку побежал домой.

У дома стояла знакомая машина.

— Мама! — Кит с разбегу врезался в мамины колени, обхватил руками, прижался щекой.

— Привет, сынок, — сказала мама, гладя его по голове.

— Соскучился? — спросил с улыбкой папа, стоя у крыльца с Ксюшкой на руках.

— У меня срочное дело, — протараторил Никита и побежал в дом. Вернулся с банкой, открыл и потряс над газоном. Оттуда выпали клоп, бабочка и три муравья. Несостоявшиеся цирковые артисты поспешно расползались в разные стороны.

— Мам, пап! — выпалил Кит. — Там Муська дядь-Васина, котята… Давайте возьмём одного?

— Котята, котята! — завопила Ксюшка и умильно сложила ручки. — Мамочка, папочка, ну позяюста!

Мама с папой переглянулись.

— Только, пожалуйста, мальчика, — обречённо сказала мама. И добавила, ни к кому не обращаясь:

— Ухаживать за ним будешь ты.

Папа послушно кивнул.

Котёнка, как подрос, увезли в городскую квартиру. Папа покупал ему еду, мама мыла лоток. А Кит и Ксюха сыпали корм, играли с котом и были счастливы. И часто ходили в цирк все вместе — смотрели представление.

Юлия Мраморнова
СЛЕД В ИСКУССТВЕ

Когда мне было шесть, я решил, что непременно стану художником. Ведь как на такое не решиться, если все вокруг восхищённо вздыхали при виде моих картин:

— Как красиво! — улыбалась мама.

— У мальчика определённо талант! Отдайте его в художественную школу, — повторяла бабушка.

В школу я не хотел. От старших ребят во дворе слышал, что там скучно: нельзя играть и постоянно нужно делать уроки. Поэтому для бабушки я стал рисовать картины похуже. Брал чёрную гуашь и просто закрашивал лист. Потом протягивал его бабушке, и на вопрос «Что это?» отвечал:

— Это я ложусь спать.

— А почему так темно?

— Потому что я закрыл глаза и выключили свет в комнате. Ты подожди, бабуль. Скоро придёт сон, и картина станет цветной.

Но на удивление бабушке картина нравилась. Она ещё больше охала, обнимала меня и целовала в макушку:

— Какое тонкое душевное восприятие!

Интересно, что она имела в виду?

Иногда мы ходили в музей с папой и мамой. Я любил бродить по длинным коридорам и смотреть на красивые разноцветные картины, которые висели от пола до самого потолка. Некоторые были такими огромными, что приходилось задирать голову. От этого болела шея. Я рассматривал их, пока мама рассказывала, что сюжеты картин бывают разными и каждый имеет своё название.

Больше всего мне нравились морс