Оглавление

Имя

В строении мира — дыхание хаоса. И роль поэта не в том, чтобы приятными намёками запутать ещё больше или дать полуопределённый ответ… Суть в том, чтобы закупорить читателя в вакуум вдохновения, дать предчувствие чего-то большего и чудовищного, нежели реальность. Беда не в обстоятельстве, что любой, помимо состояния окрылённости и доброты, испытывает приступы искушений и злобы… Но в обстоятельстве, что из нас, сквозь всех нас, над нами — каждоминутно растёт и прорастает окрест и повсюду — дикое, нечеловеческое, меняющее и само небо, и земные мысли, ощущение времени, ощущение малопонятности происходящего, то восстающего в праведные системы, то распадающегося на ослепительные флешбэки… Человек: днюет со всеми — в кровном ли противостоянии, в родственной непримиримости, но всегда — возвращается ночевать в собственные сны. Человек: говорит из того, что считает самим собой, смотрит вокруг глазами имени себя, понимает — собой, измеряя мир личным безумием… Но безумие его, его странности, умножающиеся со временем до такой степени, что одним краем он заступает за черту приличий, говорят о другой тревоге… Он ищет имя тому, что должно его убить. Тому, что дало ему жизнь. Тому, по причине чего он неисправимо любит.

Маленькая смерть

Дорога — состояние «нигде».

Ты вроде бы здесь, но уже не здесь.

Ты вроде ты, но уже не ты.

Дорога — вроде бы дорога, но и не совсем дорога.

В дороге думается свободней, поскольку оторван от привычных мест и не связан личными обстоятельствами.

Никто не скажет, как что-то должен, как тáк или не так что-то сделал, не нужно идти, договариваться, объяснять… Не нужно смотреть в знакомые глаза, слушать привычные темы, пытаться найти новое в старых словах…

Вон — смотри — дорога, по дороге, на дороге, за дорогой… Просто успокойся и смотри…

На скользящие зёрна асфальта, на мельтешащие рельсы, на раскинувшуюся вширь воду, на проплывающие поля, на парящую по воздуху белизну…

Это сейчас, чтобы думать ни о чём.

Думать, что нигде.

Чувствовать, как задумчивый паук, насколько паутина — связь с домом, с долгом, с прошлыми людьми.

Дорога — маленькая смерть. Это ты простился с кем-то, условился о том, что тебя не будет на определённое время, что никакая сила не вернёт тебя к жизни на привычном месте, поскольку сейчас ты в месте совершенно другом.

Подвешенный между двумя точками в пространстве, между откуда и куда, между оставленной совестью и тем, что предстоит, ты доверился силе, несущей тебя, но о тебе не подозревающей.

Дорога — это остановка в размеренной бездумности жизни, возможность посмотреть на себя, на то, что делаешь, сделал, не должен сделать…

Отрезанный хлеб, переливаемое вино, мысль, закруглившаяся на самом себе, ты оказываешься в поле, пространстве, в не заставленном предметами воздухе, где и свободно, и страшно, и хорошо. Где насущно и пьяняще, где хочется и жалко знать, где никто не узнает, как свет сходится с землёю на линии, в которую упирается взгляд.

За возможность греметь на скорости, но при этом молчать на месте, за новое небо над головою, за благородные холмы и развернувшуюся землю, за окна зданий с промелькнувшей чужой жизнью, о которой только догадываться, ты ценишь дорогу, ты устаёшь от неё, ты ждёшь, когда она закончится.

И когда возвращаешься в тело, в обстоятельства, в полагающуюся суету, ты снова среди привычных вещей, но часть этой дороги, часть твоего отсутствия дома, часть той маленькой смерти, с тех пор живут в тебе, замирают в памяти.

Подниматель мгновений

Нет сожаления пронзительней, чем похмелье от разорённой любви.

Нет излома страшней, чем из-за неподоспевшего наркотика.

Нет вдохновения тяжелее, чем поэтическое.

Потому что опоры здесь меньше всего.