автордың кітабынан сөз тіркестері  Мне легко только с богом…. Цветник духовный

Райнер Мария Рильке

Если вы прильнете к природе, к простым вещам в ней, к мелочам, которые никто не замечает, и которые могут внезапно проявиться как великие и необъятные; если у вас возникнет эта любовь к мелочам, и вы, просто как слуга, попытаетесь завоевать доверие того, что кажется бедным — тогда все станет легче для вас, более единым и каким-то более примирительным, — не в вашем уме, который, возможно, останется ошеломлённым, а в вашем сокровенном существе, в вашем бодрствовании и в вашем знании.

Все вещи становятся похожими на молоденьких девушек, белых и тихих, с улыбчивой грустью. Пока они вдруг не прильнут к вам со странной, порывистой нежностью, не затрепещут, как убегающие лани, и не заплачут, как дети во сне: где-то в глубине себя, жалобно и задыхаясь. Как будто говоря: «О, мы на самом деле не те, кем мы кажемся. Мы солгали. Простите нас». И тогда вы протягиваете к ним свои прохладные руки, сострадательные и всезнающие, и нежно гладите ими их головы.

Вы не должны ждать, пока Бог придет к вам и скажет: «Я есмь». Бог, признающий свою силу, не имеет смысла. Вы должны знать, что Бог веет через вас с самого начала, и если ваше сердце светится и ничего не разглашает, значит, Он творит в нем.

Три поколения людей постоянно сменяют друг друга. Первое находит бога, второе воздвигает над ним тесный храм и тем самым приковывает бога к себе, а третье скатывается в нищету и растаскивает камень за камнем здание бога, чтобы наспех построить свои жалкие хижины. И тогда наступает время тех, кто вынужден снова искать бога…
Р. М. Рильке, «Флорентийский дневник»
И я пришел к Тебе, полный будущего.
Р. М. Рильке, «Флорентийский дневник»

И да снизойдёт на меня примирение, которое пребывает над всеми её творениями подобно сиянию, исходящему от вечно равностного, вечно дарующеего солнца, и чтобы я, озарённый этим тихим светом, смог направить свой путь к СЕБЕ: я, пилигрим, к тому СЕБЕ, кто есть Царь и кому от века уготованы царство роз и венец лета посреди [торжествующей] жизни.

Мы знаем и другого Рильке, — подобного слабому цветку, прихваченному весенними заморозками: отчаявшегося и потерянного, без какого либо духовного ориентира в жизни, «мертвеца в заброшенном склепе», «блудного сына», шатающегося по уродливым закоулкам Парижа, а ещё как отвернувшегося от мира, замкнувшегося в себе творца — с «сердцем, превратившемся в лёд», — молчальника военной поры.

Этот мир, увиденный уже не глазами человека, но ангельским взором, возможно, и есть моя настоящая жизненная задача.

Если вы прильнете к природе, к простым вещам в ней, к мелочам, которые никто не замечает, и которые могут внезапно проявиться как великие и необъятные; если у вас возникнет эта любовь к мелочам, и вы, просто как слуга, попытаетесь завоевать доверие того, что кажется бедным — тогда все станет легче для вас, более единым и каким-то более примирительным, — не в вашем уме, который, возможно, останется ошеломлённым, а в вашем сокровенном

Это длится всего лишь мгновение, но в его проблеске я заглядываю в глубины земли. И открываются мне причины всех вещей, которые подобны корням раскидистых деревьев, с шумящими кронами. И вижу, как все они тянутся друг к другу и обнимают друг друга, как братья. И все они пьют из единого источника.

О, если бы я только мог снова почувствовать себя наедине с собой так, как это случается в природе: пусть не на свету, но тихим и будущим.