Боль плотоядно впилась в мозг, не представляющий, как все это выдержать. Боль кромсала рассудок, как маньяк с бензопилой. Боль выла на все лады, словно стадо оборотней. Боль смеялась нечеловеческим смехом, как захлестнутый истерикой сумасшедший дом. Точно смерть, она схватила холодными пальцами сердце и сильно сжала.
Ну что, напарник, — переступив уже в сотый раз через труп дяди Вани, подмигнул Зверь Андрею, — будем двигаться дальше?
Только тихонько, незаметно для остальных внутри бывшего детдомовца тикал счетчик от каждого неверного жеста, направленного в его сторону, от любого неправильного слова. Михаилу не нужен был гроссбух, чтобы запомнить все выверты дерьма в его сторону, — за последние годы его память натренировалась вести точный учет по каждому ублюдку в отдельности. А они не знали, что полная опись их преступлений против Михаила Фролова хранится в самом страшном для их будущего месте — в его сердце.