Он курил в подворотне, втягивая дым так, будто это был единственный способ согреться. Он останавливался. Возле помойки, где маленькая, жалкая тень отчаянно рылась в ржавых консервных банках.

Они смотрели друг на друга — два осколка разбитого мира. У него была разбита жизнь, у нее — лапа.

Он протянул ей кусок колбасы, купленный на последние деньги. Доброта — это не сентиментальность. Это последний окоп, где еще обороняется человеческое.