Сергей стоял в ходовой рубке. Белоснежный китель, золотые погоны — все как в тех наивных снах, что грели его три года назад в душном кубрике морского тральщика. Он расставил ноги по-морскому, поднес к глазам бинокль. В ушах навязчиво звучал старый, пропахший табачным дымом и казарменной тоской мотив: «Я люблю тебя, жизнь…».
Ирония судьбы — любить жизнь, которая, как выяснилось, состоит из грязных трюмов, соленой воблы и вечного страха перед старшиной.
«По местам стоять!» — прозвучала команда, и он с удивлением понял, что это его собственный голос. Властный, громкий, чужой.
Справа, прижавшись к нему, стояла девушка. Изящная, в белом платье. Ее каштановые волосы пахли дорогими духами, а не дешевым одеколоном, как у тех, что остались там, в прошлой жизни.
— Ну вот и все, уходим в рейс, Юля, — сказал он, и голос прозвучал неестественно нежно.
— С тобой хоть на край света… — прошептала она в ответ.
Ее слова были сладким ядом, опиумом для тех, кто хочет забыть все. А забыть было что. Забыть ту самую жизнь, которую он когда-то так наивно «любил».
