Вместо вступления
В Купавну прибыли почти по графику, чуть после полудня. Когда красная «Мазда» остановилась у железной калитки, ведущей на участок m-lle Вронской, Аннабела Райская, нагая по пояс, или как сейчас выражаются «топлесс» (или «топлес», так в толковом словаре) восседала на крылечке дощатого дачного домика, принимая солнечную ванну и куря трубку ручной работы, подаренную ей отцом (или батяном, как ласково, с лёгкой патиной фамильярности называет папеньку Аннабель) на полуюбилей.
— Здорово, гондоны! — уветливо приветствовала Райская прибывших, поднимаясь на длинные статные ноги, едва прикрытые короткой свободной плиссированной юбочкой-шотландкой, расправляя кососаженные плечи и при этом величаво выпячивая вальяжно всколыхнувшуюся грудь, ввиду совершенства не поддающуюся описанию (а посему мы не будем и пытаться, а лишь отметим её четвёртый размер).
— От гондонихи слышу! — весело откликнулась хозяйка усадьбы.
— Куда запропали? — осведомилась Райская. — Уже часа полтора вас жду!
— Ждали, пока князь побреют подмышки-с! — чирикнула Вронская в ответ подруге и обратилась к своим спутникам: — Позвольте представить вам, господа, мою лучшую верную подругу: прекрасная Аннабела Райская, прошу ебать и жаловать!
— Я предпочитаю, чтобы меня называли Аннабель, — мягко дополнила Райская. — Но как вам будет угодно.
— Князь Лев Данилыч Братиславов, почти Мышкин, — продолжила Вронская. — Старший советник Эраст Петрович Батюговский, почти Фандурин.
— Рада знакомству, — тонко молвила Райская. — Надеюсь на скорое продолжение!
— Всё будет, будет, — деловито проворковала Вронская. — Но сначала надо разгрузить машину.
Одним своим видом Райская с первого взгляда поразила князя в самое сердце, в чём Лев незамедлительно ей и признался, в знак своей искренности прижав обе ладони к левой стороне груди.
— Только поебстись ей сразу не предлагай, — предупредила его Вронская. — Она согласится, а нам ещё предстоит накрывать поляну!
— Любезная сударыня, милая Аннабель, это злостный навет!.. — молвил князь с жаром и вдохновенно. — Я предлагаю поебстись только после первого поцелуя! Слово чести!
— Убавь патетику, княже, — заметила Вронская с некоторым неудовольствием.
— Не ревнуй, славная Ада, не ревнуй! — кротко отозвался тот.
— Насчёт лобызаний хочу заметить, что я не целуюсь, — предуведомила Райская. — Посему этот этап мы сможем пропустить.
— О!.. — лишь коротко смог выговорить Лев Данилыч.
На нём были тонкие свободные шорты-бермуды на голое тело, и Ада не могла не обратить внимание на то, что у него не стоит — это показалось ей и удивительным, и подозрительным, и успокаивающим, и тревожащим. На Батюговского-Фандурина же Райские прелести произвели ожидаемое впечатление — Вронская заметила в области его паха лёгкое вздутие, каковое только мог спровоцировать крохотный хуйчишко.
— Адок, это тот самый Мышкин, о котором ты столько рассказывала? — без стеснения спросила Аннабель подругу.
— Собственной персоной, — подтвердила та.
— А не староват он для тебя? — молвила Райская со смутным сомнением. — По-моему, он годится нам в отцы.
— Я годился бы вам в отцы лишь в том случае, если бы родил вас в возрасте менее двадцати лет, а это не считается! К тому же я юн и, более того, девственен душой! — пылко воскликнул князь и спокойнее добавил: — Но в любом случае, я могу удочерить вас обеих, и уж поверьте — не по одному разу!
Вронская отвела его в сторону и шепнула на ухо:
— А почему, если бы ты родил нас в девятнадцать лет, это бы не считалось?
— Отъебись, — шепнул князь в ответ. — Я сам не вполне понял, что сказал.
Мужчины выгрузили из автомобиля и уже отнесли в дом пакеты со спиртным и провизией и упаковки с пивом, когда на сцене появился пятый персонаж.
— А вот и несравненный Архаил Ипатьевич Пореев через «о», единственный и неповторимый, — торжественно возвестила графиня Вронская. — Позвольте отрекомендовать: рьяный анархист, принципиальный нудист, редкостный похуист, злостный бухарь и закоренелый дрочила! И ещё — самобытный, нестандартный поэт!
Архаил Пореев раскланялся (шутка).
Новое действующее лицо явилось голым по пояс, в кумачовых бриджах с изображением золотистых скрещенных серпа и молота спереди, с тяжёлой гнутой трубкой в зубах и двумя целлофановыми пакетами «Дикси» с баклажечным пивом в обеих руках. Светло-русые, с лёгким отливом в светлую рыжину, небрежно расчёсанные волосы до плеч, неподстриженная лохматая окладистая борода и умеренно волосатая грудь…
Но стоп! Пожалуй, начать следует не с этого места.
