В зловонных дворах не пахло лишь отзывчивостью: некоторые жители не только не выходили, но, высовываясь из окон, ругали власть и комиссию, и врачей, и сыпняк, и всех подряд, иные просто смеялись.
Заработная плата младших служащих в середине 1918 года составляла 285 рублей в месяц, за продовольствие вычиталось 130 рублей. Из продовольствия им отпускалось по 1 фунту (0,45 кг) солонины, 0,75 фунта капусты, 0,25 фунта чая. При исчислении продуктов предусматривалось три типа порций: общая, слабая, добавочная. Врачи неоднократно обращались к власти с просьбой усилить питание служащих, перевести их в первую категорию по продовольствию, как в Москве, так как они «постоянно подвергаются опасности заразы», работая в инфекционном отделении. Заведующий больницы вспоминал: «Перед первым и 15-м числом каждого месяца регулярно заготовляются трогательные, душу раздирающие прошения, с которыми представители отдела отправляются отбивать пороги различных учреждений»
схемы видно также, что врачам удалось стабилизировать заболеваемость и смертность от холеры уже к концу августа. За время эпидемии было выявлено 705 больных холерой; умерших от холеры насчитывалось 190 человек. Однако есть ли основания полагать, что эта цифра, взятая из официального источника (сведений И.В.Александровского), близка к реальной? С одной стороны, 1 августа вышло постановление комиссара внутренних дел, по которому «все состоящие на государственной службе в каком-либо ведомстве и вольно практикующие врачи обязаны извещать местный медико-санитарный отдел совдепа о каждом поступающем к ним на пользование случае заболевания». Если врач не сделал этого в течение 24 часов, он наказывался штрафом до 1000 рублей
