автордың кітабынан сөз тіркестері  В лесу

Тана Френч

Ладно бы в таких статьях только про вред для здоровья говорилось, так ведь утверждается, будто это безнравственно. Словно если ты сбросишь вес и начнешь тренироваться по часу в день, то вырастешь духовно. А курение преподносится не как глупая привычка, а как самое настоящее зло. Для того чтобы принимать даже бытовые решения, нам уже требуется некий моральный кодекс. На самом же деле вся эта биойогуртовая святость и финансовое лицемерие лишь заполнили свободную нишу на рынке.

Итак, прежде чем перейду к рассказу, прошу учитывать два момента. Я жажду истины. И я лжец

Такие мужчины — те, для кого собственное мнение о других намного важнее того, что другие о них думают, — всегда внушали мне жуткую неуверенность в себе. Они сочатся такой убежденностью в собственном превосходстве, что я остро ощущаю свою бестолковость, неестественность и бесхребетность, на мне будто чужая одежда, и нахожусь я не там, где надо.

Мои отношения с правдой основательны, но надтреснуты и, подобно расколотому стеклу, искажают действительность

Но хуже всего, что тут все перевернуто с ног на голову. Ты ведешь добродетельную жизнь не затем, чтобы потом получить вознаграждение. Нравственно верным считается то, что приносит наибольшую прибыль.

Застройщик явно не считает нужным тратить на нас изоляционные материалы, поэтому малейшее движение у соседей над головой или музыка у соседей снизу эхом откликаются в твоей собственной квартире, и мне известно намного больше, чем хотелось бы, о сексуальных предпочтениях парочки за стенкой. За четыре года я почти притерпелся, однако по-прежнему считаю подобные условия оскорбительными.

Итак, прежде чем перейду к рассказу, прошу учитывать два момента. Я жажду истины. И я лжец.

Желудок у меня сжался. Подобной мучительной беседы, наверное, не избежал ни один человек, но я не знаю мужчину, кто считал бы такие разговоры полезными, не помню ни единого случая, когда беседа имела бы положительный итог, и я, вопреки здравому смыслу, надеялся, что Кэсси относится к тем редким женщинам, которые обходятся без выяснения отношений.

— Ни в чем, — ответил я.

— Тогда почему ты себя так странно ведешь?

Я пожал плечами:

— Измотался, расследование застопорилось, последние несколько недель голова того и гляди лопнет. К тебе это никакого отношения не имеет.

— Роб, хватит. Еще как имеет. Ты ведешь себя так, словно я заразная, и началось это сразу после...

Сколько же в маленьком невинном поселке сосуществовало тайных параллельных вселенных, наслаивающихся друг на друга. Я подумал об археологических слоях у нас под ногами и о лисе во дворе моего дома — она тоже наверняка живет в городе, совсем не похожем на мой.

Меня ослепила ярость. Не здесь мое место! Вся моя жизнь пошла под откос.

Мне бы сейчас сидеть у дома в конце улицы, в палисаднике, босиком, со стаканчиком чего покрепче, и пересказывать Питеру и Джейми события минувшего дня. Прежде эта мысль ни разу меня не посещала, зато сейчас поразила словно громом. Нас всего лишили. Мы бы вместе переживали и не спали, готовясь к выпускным экзаменам. Мы с Питером повздорили бы, решая, с кем Джейми пойдет на выпускной, и высмеивали бы ее нарядное платье. После студенческих пьянок мы вместе возвращались бы домой, распевая песни, хохоча и пошатываясь. Мы снимали бы на троих квартиру, катались на поезде по Европе, прошли бы рука об руку через все стадии — юношескую заносчивость, унылое безденежье и бурные романы. Сейчас у двоих из нас уже были бы собственные семьи, а третий стал бы крестным их детей. Меня ободрали как липку, обобрали до нитки.