Оглавление

8. 1. 1
   2. 2
   3. 4
   4. 5
   5. 6

Мартин Бубер

Я и Ты,

Авторизированный перевод Михаила Эльмана

Мартин Бубер; один из самых влиятельных философов ХХ века. Был безуспешно номинирован десять раз на Нобелевскую премию мира и семь раз — на Нобелевскую премию по литературе. Самая известная его работа — «Я и Ты» (Википедия)

Первое предисловие

Мартин Бубер — выдающийся мыслитель нашего времени.* Как и все великие мыслители, он опередил свой век. Ему не присудили Нобелевскую премию мира, это нельзя было сделать по чисто политическим причинам. Ему не присудили и Нобелевскую премию по литературе. Он заслужил и её, однако присудить философу литературную премию — значит не признать его философом. До сих пор ни на одном языке не издано и полное собрание его сочинений. Тем не менее, влияние Бубера на современный мир весьма значительно. Его книги есть во всех университетских библиотеках Запада, число исследований, посвящённых его работам, давно перевалило за тысячу и продолжает расти нескончаемым потоком. Написаны подробные биографии Бубера, а также воспоминания о нём. Русскоязычному читателю Мартин Бубер практически не знаком. В бывшем Советском Союзе его работы были запрещены и хранились в спецфондах. За пределами России на русском языке, были изданы только отдельные статьи и исторические исследования, не дающие представления о мировоззрении философа. Однако в семидесятых годах в России были нелегально переведены и размножены в «самиздате» некоторые работы Бубера, в том числе и его главная книга «Я и Ты». ** Над переводом работала группа переводчиков, по соображениям конспирации не знавших друг друга. Эта и другие причины привели к тому, что этот перевод нельзя назвать удачным. Ещё одна попытка перевести на русский основную работу Мартина Бубера на русский была предпринята в девяностые годы. *** В это время на рынок хлынуло огромное количество ранее запрещённой литературы, и никто не обращал внимание на содержание и качество перевода.

Моя ос­нов­ная за­дача со­стоя­ла в том, что­бы сде­лать эту уни­каль­ную по глу­би­не са­мо­по­зна­ния и по­ни­ма­ния ми­ра кни­гу Бу­бе­ра дос­туп­ной ши­ро­ко­му кру­гу чита­те­лей. Я не стре­мил­ся к до­слов­но­сти, это в дос­та­точной ме­ре сво­бод­ный пе­ре­вод, я ста­рал­ся со­хра­нить мысль и ми­ро­ощу­ще­ние ав­то­ра, точность его об­ра­зов, рит­ми­ку и жи­вое ды­ха­ние его речи. В тек­сте мно­го при­мечаний, но вы ни­где не найдете ре­мар­ки «при­мечание пе­ре­водчика». Я не пы­тал­ся вме­ши­вать­ся в диа­лог чита­те­ля с Бу­бе­ром, я толь­ко ста­рал­ся по­мочь это­му диа­ло­гу. Часть при­мечаний — это «из­держ­ки» пе­ре­во­да, вы­зван­ные не­сов­па­де­ни­ем по­ня­тий в раз­личных язы­ках, мно­гие дру­гие — это толь­ко по­этичес­кие ас­со­циа­ции. Я не хочу приводить здесь какую-либо биографическую информацию о Бубере. Подробности его жизни не охватывают его души. Об этом только лишь можно сказать с библейской краткостью: «Жил человек праведный и слышал своё эхо, отражённое от небес…» ****

Пе­ре­во­дить Бу­бе­ра — все рав­но, что пе­ре­во­дить по­эта. Мир Бу­бе­ра па­ра­док­са­лен, язык пла­стичен и вы­ра­зи­те­лен, мысль изу­ми­тель­но точна. Однако это вовсе не беллетристика, книга не поддаётся читателю с первого прочтения, во многом это объясняется внутренней позицией читателя, как правило, получившего воспитание и образование, внушающее воинственное неприятие религии. Но, это и не религия, а скорее то, что за ней стоит: человек и его я, рок и свобода, диалог между Богом и человеком, судьба цивилизации.

Надо быть мужественным, чтобы отбросить догмы и предрассудки, надо иметь доброе, страдающее сердце, чтобы так стремиться к истине и справедливости, надо обладать бесстрашием, чтобы прозреть и увидеть мир таким, каким его увидел Бубер.

* Родился в 1878 году, умер в 1965.

** Издана на немецком в 1923 году, на английском в 1937.

*** Бубер Мартин. Два образа веры М.: Республика, 1995. — 464 с.

Серия: Мыслители XX века

**** «Вот житие Ноя: Ной был человек праведный и непорочный в роде своём; Ной ходил перед Богом.» Бытие: 6.9.

Второе предисловие

Пер­во­началь­но я хо­тел ог­ра­ничить­ся ко­рот­ким всту­п­ле­ни­ем, но по­сле то­го как бы­ла сде­ла­на пер­вая ре­дак­ция пе­ре­во­да, с ко­то­рой в той или иной сте­пе­ни оз­на­ко­мил­ся дос­та­точно ши­ро­кий и раз­но­об­раз­ный круг зна­ко­мых и не­зна­ко­мых мне лю­дей, воз­ник­ла не­об­хо­ди­мость дать хо­тя бы крат­кую об­зор­ную ин­фор­ма­цию об этой кни­ге и ее ав­то­ре. Та­кая не­об­хо­ди­мость вы­зва­на тре­мя причина­ми. Во пер­вых; как пра­ви­ло, с от­сут­ст­ви­ем ка­ко­го-ли­бо пред­ва­ри­тель­но­го зна­ком­ст­ва чита­те­ля с творчес­т­вом Бу­бе­ра. Во вто­рых; по­этичес­кой «за­гру­жен­но­стью» тек­ста са­мой этой кни­ги и свя­зан­ной с этим труд­но­стью по­ни­ма­ния. И в треть­их; с об­ви­не­ния­ми по мо­ему ад­ре­су в «про­из­воль­ном тол­ко­ва­нии Бу­бе­ра». Что­бы в ка­кой-то ме­ре ис­ключить по­доб­ные об­ви­не­ния, а так­же и по­то­му, что я не чув­ст­вую се­бя впра­ве да­вать ка­кую ли­бо дру­гую оцен­ку творчес­т­ву Бу­бе­ра, кро­ме как по­этичес­кую, у ме­ня не ос­та­ет­ся дру­го­го вы­бо­ра как только об­ра­тить­ся к ав­то­ри­те­там и дать чита­те­лю воз­мож­ность уви­деть эту кни­гу через вос­при­ятие лю­дей про­фессиональ­но за­ни­маю­щих­ся ис­сле­до­ва­ни­ем и пе­ре­во­дом ра­бот Мар­ти­на Бу­бе­ра. Итак, это вто­рое пре­ди­сло­вие со­сто­ит из трех значитель­ных от­рыв­ков из пре­ди­сло­вий к ра­бо­там Мар­ти­на Бу­бе­ра в раз­ное вре­мя на­пи­сан­ных тре­мя раз­личны­ми ав­то­ра­ми. Я не за­давал­ся какой-либо целью при под­бо­ре от­рыв­ков, я толь­ко стре­мил­ся к то­му, что­бы они вза­им­но до­пол­ня­ли друг дру­га, и тем са­мым соз­да­ва­ли не­кую об­щую кар­ти­ну.

Н. Прат (Из предисловия к сборнику избранных работ Мартина Бубера) *

Мар­тин Бу­бер (1878—1965) — один из ве­ду­щих ре­ли­ги­оз­ных мыс­ли­те­лей на­ше­го ве­ка — не яв­ля­ет­ся ни ака­де­мичес­ким фи­ло­со­фом, ни про­фес­сио­наль­ным тео­ло­гом. Поль­зу­ясь язы­ком фи­ло­со­фии и тео­ло­гии для вы­ра­же­ния сво­их идей, он не за­ни­ма­ет­ся философскими или тео­ло­гичес­ки­ми про­бле­ма­ми как та­ко­вы­ми. Го­раз­до боль­ше его ин­те­ре­су­ют по­все­днев­ные встречи чело­ве­ка с ми­ром. Ис­ключитель­ная си­ла и обая­ние, при­су­щие Бу­бе­ру как чело­ве­ку и мыс­ли­те­лю про­ис­те­ка­ют в значитель­ной ме­ре из то­го фак­та, что в его про­из­ве­де­ни­ях от­ра­зил­ся тра­гичес­кий опыт при­об­ретенный чело­вечес­т­вом в ХХ сто­ле­тии, его стрем­ле­ние и на­де­ж­ды. Фи­ло­со­фия Бу­бе­ра сви­де­тель­ст­ву­ет об ис­ключитель­но пло­до­твор­ном взаи­мо­дей­ст­вии ме­ж­ду, уходящим в глубины человеческого существа, вос­точным ре­ли­ги­оз­ным ми­ропо­ни­ма­ни­ем и ев­ро­пей­ской, в осо­бен­но­сти не­мец­кой, куль­ту­рой.

В 1892 году М. Бубер покинул дом деда в Зальцбурге, где прошло его детство и начал учится в светской гимназии во Львове. Затем он продолжает образование в университетах Вены и Берлина. Значительное влияние на Бубера, так же как на многих других его современников оказал Ф. Ницше, отвергавший традиционные ценности западной цивилизации во имя утверждения жизни, её стихийных сил. На вызов брошенный Ницше откликнулись многие европейские мыслители и писатели, в том числе и молодой Бубер. Влияние Ницше сказалось и в увлечении Бубера идеями поздних романтиков. Его роднила с ними эмоциональность стиля и страстная увлечённость искусством. Отсюда поэтический тон присущий философским сочинениям Бубера. Однако для формирования мировоззрения Бубера особое значение имела его дружба с Густавом Ландауэром. Как и Ландауэр, Бубер предпочитал централизованной государственной власти малые ассоциации, в которых может быть достигнуто подлинно человеческое общение. Возрождение кантианства в особенности в интерпретации Германа Когена, привело Бубера в соприкосновение с основной тенденцией немецкой философской традиции. Однако, как отмечалось выше, Бубера никогда не интересовала философия как таковая, он проявлял гораздо больший интерес к конкретным социальным и культурным проблемам.

* Мартин Бубер, «Избранные произведения». Иерусалим, 1978.

Здесь сказалось влияние его наставников: Георга Зиммеля, социолога с философской ориентацией и Вильгельма Дильтея, основоположника философии культуры.

Будучи студентом Бубер увлекался мистическими учениями в рамках различных религиозных традиций. Его докторская диссертация была посвящена исследованию взглядов ряда христианских мистиков эпохи Возрождения и Реформации, ранние произведения Бубера, написанные под влиянием Ницше, исполнены мистической страстью к единству с Абсолютом, чьё бытиё и мощь составляют основу мира. В последствии Бубер всячески подчёркивал подлинную реальность мира повседневного опыта, который мистики считали иллюзорным.

Новым источником вдохновения для Бубера стало знакомство с произведениями датского религиозного мыслителя Серена Кьеркегора, который восставал против философского рационализма во имя нерассуждающей веры. Религиозное мировоззрение Кьеркегора оказало мощное влияние на Бубера; оно показало, каким образом современный человек может творчески отнестись к призыву, содержащемуся в Библии. Своим экзистенциальным пониманием истины Бубер в значительной мере обязан Кьеркегору. При всём своём восхищении им Бубер, однако, отвергал его индивидуалистический подход к религии и пессимистический взгляд на человека. Философия Бубера делается более экзистенциальной и менее мистической. Притязание мистиков на единство с абсолютом стали казаться ему несостоятельными. В своей главной работе «Я и Ты», опубликованной в 1923 году, он резко критиковал акцентирование мистического единства и говорил вместо этого об отношении — отношении наиболее полно выражающемся в любви между мужем и женой — как о ключе понимания смысла человеческого существования. Книга «Я и Ты» явилась самым ярким выражением философии Бубера.

Фи­ло­со­фия Бу­бе­ра, со­дер­жа­щая­ся в его мно­гочис­лен­ных про­из­ве­де­ни­ях, и пре­ж­де все­го в кни­ге «Я и Ты», по­лучила на­зва­ние «диа­ло­гичес­кой». Со­глас­но Бу­бе­ру, философские про­бле­мы воз­ни­ка­ют толь­ко ко­гда лю­ди размыш­ля­ют о «ре­аль­ных» во­про­сах, то есть о во­про­сах, ко­то­рые за­тра­ги­ва­ют не один ин­тел­лект, но все су­ще­ст­во чело­ве­ка. Бу­бер не оди­нок сре­ди со­вре­мен­ных фи­ло­софов в сво­ем подчер­ки­ва­нии жизненной значимо­сти в качес­т­ве ис­ход­но­го и ко­нечно­го пунк­та фи­ло­со­фии. Он бли­зок в этом к дос­та­точно пестрой груп­пе мыс­ли­те­лей по­лучив­ших на­зва­ние «эк­зи­стен­циа­ли­стов». В от­личие от тра­ди­ци­он­ных ра­цио­на­ли­стов и эм­пи­ри­ков, эк­зи­стен­циа­ли­сты соз­на­тель­но за­ни­ма­ют по­зи­цию стра­ст­ной за­ин­те­ре­со­ван­но­сти, субъ­ек­тив­ной во­влеченно­сти в ре­ше­ние фи­ло­соф­ских во­про­сов. Это сбли­жа­ет фи­ло­со­фию эк­зи­стен­циа­лиз­ма с од­ной сто­ро­ны с мис­ти­кой, а с дру­гой сто­ро­ны — с ху­до­же­ст­вен­ной ли­те­ра­ту­рой. В кни­ге «Я и Ты» род­ст­во Бу­бе­ра с эк­зи­стен­циа­лиз­мом очевид­но; по­ми­мо ху­до­же­ст­вен­но­го яр­ко­го спо­со­ба из­ло­же­ния, ее ха­рак­те­ри­зу­ет стра­ст­ная во­влеченность в ре­ше­ние про­бле­мы. Од­на­ко мысль Бу­бе­ра ис­пы­та­ла глу­бо­кое воз­дей­ст­вие ми­ро­ут­вер­ждаю­щей биб­лей­ской про­рочес­кой тра­ди­ции, и это влия­ние от­личает ее от пес­си­ми­стичес­ко­го ин­ди­ви­дуа­лиз­ма дру­гих пред­ста­ви­те­лей этой шко­лы — от Кьер­ке­го­ра до Сартра. Имен­но слия­ние эк­зи­стен­ци­аль­но­го мыш­ле­ния с жиз­не­ут­вер­ждаю­щим му­же­ст­вен­ным ду­хом тво­ре­ния со­став­ля­ет ве­ли­кий вклад Мар­ти­на Бу­бе­ра в со­вре­мен­ную философскую мысль.

«Я и Ты» начина­ет­ся сле­дую­щим за­яв­ле­ни­ем: «Для чело­ве­ка мир двой­ст­вен, в соответствии с его двой­ст­вен­ным от­но­ше­ни­ем к не­му». Тер­мин «от­но­ше­ние» сле­ду­ет по­ни­мать не в пси­хо­ло­гичес­ком смыс­ле, но в смыс­ле фун­да­мен­таль­ной по­зи­ции, спо­со­ба бы­тий­ст­вен­но­го взаи­мо­дей­ст­вия чело­вечес­ко­го «я» с ми­ром и всем, что в нем на­хо­дит­ся. Бу­бер на­зы­ва­ет эти две фун­да­мен­таль­ные по­зи­ции от­но­ше­ния­ми «Я — Ты» и «Я — Оно». Точно так же, как все су­ще­ст­ва мо­гут рас­смат­ри­вать­ся как объ­ек­ты в бес­стра­ст­ном отчужденном со­стоя­нии «Я — Оно», так и вся­кое бы­тие мо­жет ста­но­вить­ся партнером и со­бе­сед­ни­ком чело­ве­ка в личном за­ин­те­ре­со­ван­ном от­но­ше­нии «Я — Ты». От­но­ше­ния «Я — Ты» наи­бо­лее пол­но реа­ли­зу­ют­ся в люб­ви ме­ж­ду му­жем и же­ной. Здесь воз­ни­ка­ет то, что Бу­бер на­зы­ва­ет об­раз­цо­вой свя­зью, ко­гда два чело­ве­ка рас­кры­ва­ют друг дру­гу се­бя как «Ты». Од­на­ко от­но­ше­ние «Я — Ты» мо­жет воз­ник­нуть не толь­ко ме­ж­ду дву­мя людь­ми, но и ме­ж­ду чело­ве­ком и при­ро­дой, или чело­ве­ком и про­из­ве­де­ни­ем ис­кус­ст­ва. В от­но­ше­нии «Я — Ты» пре­одо­ле­ва­ет­ся отчуж­де­ние: чужое бы­тие ста­но­вит­ся ис­ключитель­ным цен­тром вни­ма­ния и ут­вер­жда­ет­ся не­за­ви­си­мо от це­лей переживающего встречу с ним «Я». В об­лас­ти «Ты», ко­то­рая ох­ва­ты­ва­ет все важ­ные во­про­сы чело­вечес­кой судь­бы, не­воз­мож­ны объ­ек­тив­ное ис­сле­до­ва­ние и про­вер­ка. Со­глас­но Бу­бе­ру, все стрем­ле­ния фи­ло­со­фов най­ти объ­ек­тив­ный кри­те­рий ис­ти­ны столь же бес­плод­ны, как и по­пыт­ки ал­хи­ми­ков най­ти «фи­ло­соф­ский ка­мень».

Ис­ти­на для Бу­бе­ра, как для дру­гих эк­зи­стен­циа­ли­стов, яв­ля­ет­ся ско­рее со­дер­жа­ни­ем мо­раль­ных уст­рем­ле­ний, чем ин­тел­лек­ту­аль­ным ре­ше­ни­ем про­блем. Это не объ­ек­тив­ная, но «чело­вечес­кая» ис­ти­на. Бу­бер ут­вер­жда­ет су­ще­ст­во­ва­ние Аб­со­лю­та как по­след­ней ос­но­вы бы­тия и ис­ти­ны, од­на­ко он от­ка­зы­ва­ет­ся при­знать аб­со­лют­ную значимость за ка­ки­ми-ли­бо чело­вечес­ки­ми фор­ма­ми вы­ра­же­ния это­го Аб­со­лю­та. Лю­ди мо­гут жить в ис­ти­не, но они не мо­гут ее вы­ра­зить до кон­ца. Язык по­ня­тий не­спо­со­бен уло­вить смысл от­но­ше­ния «Я-Ты» и вы­ра­зить его в фор­ме су­ж­де­ний; од­на­ко он мо­жет дать о нем не­ко­то­рое пред­став­ле­ние. Язык са­мо­го Бу­бе­ра сто­ит бли­же к ин­тим­ной не­по­сред­ст­вен­но­сти это­го от­но­ше­ния, чем язык большинства фи­ло­со­фов. В ка­ж­дом «Ты» со­глас­но Бу­бе­ру, мы об­ра­ща­ем­ся к вечно­му «Ты», к жи­во­му Бо­гу как си­ле, ле­жа­щей в ос­но­ве вся­ко­го от­но­ше­ния «Я-Ты», к вер­хов­но­му парт­не­ру вся­ко­го диа­ло­га. Еди­ный Бог воз­ни­ка­ет из мно­же­ст­ва встреч с вечным «Ты», а не как объ­ект. Его при­ро­да не мо­жет быть вы­ра­же­на в по­ня­ти­ях. Раз­личие ме­ж­ду ре­ли­ги­ей и фи­ло­со­фи­ей — это раз­личие ме­ж­ду встречей с бо­же­ст­вом и объ­ек­ти­ва­ци­ей этой встречи в мыс­ли. По­сколь­ку мы встречаем­ся с Бо­гом толь­ко в от­но­ше­ния «Я-Ты», мы не мо­жем знать, ка­ков Он «в Се­бе». Мы мо­жем го­во­рить о Нем как о личнос­ти, од­на­ко лишь сим­во­личес­ки, по­сколь­ку в жи­вой встрече с на­ми Он пред­ста­ет пе­ред на­ми как личность. Сим­во­лы не­об­хо­ди­мы для пе­ре­дачи ре­ли­ги­оз­но­го опы­та. Од­на­ко Бу­бер пре­ду­пре­ж­да­ет, что ко­гда сим­во­лы бо­же­ст­вен­но­го начина­ют упот­реб­лять­ся в бу­к­валь­ном и объ­ек­тив­ном смыс­ле, они пе­ре­ста­ют ука­зы­вать на Бо­га — парт­не­ра встречи. В кон­це кон­цов они за­кры­ва­ют путь к Не­му, и Он по­ки­да­ет эти объ­ек­ти­ви­ро­ван­ные сим­во­лы.

Бу­бер поль­зу­ет­ся тер­ми­ном «вечное Ты», что­бы подчерк­нуть не­объ­ек­ти­ви­руе­мый ха­рак­тер встречи чело­ве­ка с Бо­гом, так же как ее не­раз­рыв­ную связь со встречами, про­ис­хо­дя­щи­ми в по­все­днев­ной жиз­ни. Бо­гом нель­зя «об­ла­дать», — Его мож­но толь­ко встречать. Встречи с вечным «Ты» составляют ос­но­ву яв­ле­ния, на­зы­вае­мо­го тео­ло­га­ми «от­кро­ве­ни­ем». Не­об­хо­ди­мой час­тью бу­бе­ров­ско­го по­ни­ма­ния от­но­ше­ния ме­ж­ду Бо­гом и чело­ве­ком яв­ля­ет­ся убе­ж­де­ние, что жи­вой Бог не толь­ко от­кры­ва­ет, но и скры­ва­ет се­бя. В нем со­дер­жит­ся про­тест про­тив лю­бой ре­ли­гии или тео­ло­гии, ко­то­рая стре­мит­ся исчер­пать тай­ну в дог­ма­тичес­ких или сис­те­ма­тичес­ких фор­му­ли­ров­ках. Все ре­ли­гии пред­пи­сы­ва­ют оп­ре­де­лен­ные дей­ст­вия, на­значение ко­то­рых — при­вес­ти ве­рую­ще­го в долж­ное от­но­ше­ние к Аб­со­лю­ту. И все они не­из­беж­но за­тем­ня­ют эту ко­нечную цель, вы­дви­гая на пер­вый план дог­ма­ты и ри­ту­ал и с течени­ем вре­ме­ни пре­вра­щая их в са­мо­цель. Су­ще­ст­во­ва­ние Бо­га нель­зя до­ка­зать — его мож­но толь­ко пе­ре­жить в не­по­сред­ст­вен­ной встрече.

По ме­ре то­го, как мысль Бу­бе­ра ста­но­ви­лась все бо­лее зре­лой, кри­стал­ли­зу­ясь в той фор­ме, ко­то­рая на­шла свое вы­ра­же­ние в кни­ге «Я — Ты», она все боль­ше об­ра­ща­лась к Биб­лии. Здесь Бу­бер на­шел со­вер­шен­ное вы­ра­же­ние «диа­ло­га ме­ж­ду не­бом и зем­лей», ме­ж­ду Бо­гом и чело­ве­ком.

Бу­бер не пре­тен­ду­ет на «воз­вра­ще­ние» к Биб­лии. Та­кой под­ход мо­жет при­вес­ти лишь к ре­ак­ци­он­ным по­пыт­кам на­вя­зать ус­та­рев­шие дог­мы про­шлых ве­ков жи­вой, из­ме­няю­щей­ся дей­ст­ви­тель­но­сти. Под­ход Бу­бе­ра к Биб­лии — от­кро­вен­но ин­тер­при­та­тор­ский и се­лек­тив­ный. В этом смыс­ле он дви­жет­ся в рус­ле за­пад­ной ре­ли­ги­оз­ной тра­ди­ции. Од­на­ко в сво­ем под­хо­де к Биб­лии Бу­бер опи­ра­ет­ся на фи­ло­со­фию, ко­то­рая са­ма ин­тим­но свя­за­на с ней. Ес­ли Бу­бер ин­тер­пре­ти­ру­ет Биб­лию в ду­хе сво­ей диа­ло­гичес­кой философии, то са­ма Биб­лия ока­за­ла ре­шаю­щее влия­ние на раз­ви­тие этой фи­ло­со­фии. Бу­бер, не­со­мнен­но, свя­зан с так на­зы­вае­мой «выс­шей кри­ти­кой» биб­лей­ских тек­стов, вы­рос­шей в ХIХ ве­ке на почве ли­бе­раль­ной протестантской тео­ло­гии. Он прини­ма­ет тех­ни­ку, раз­ра­бо­тан­ную шко­лой Вель­хау­зе­на, на­ря­ду с ее дос­ти­жениями в та­ких об­лас­тях, как ис­сле­до­ва­ние ев­рей­ской грам­ма­ти­ки и биб­лей­ской ар­хео­ло­гии. Од­на­ко он от­вер­га­ет край­но­сти биб­лей­ской кри­ти­ки, ко­то­рая подчас под­верг­ла со­мне­нию тра­ди­ци­он­ную эк­зе­ге­ти­ку и хро­но­ло­гию и по­зво­ля­ла се­бе вно­сить про­из­воль­ные ис­прав­ле­ния в биб­лей­ские тек­сты.

Критики школы Вельхаузена учили, что Библия — это человеческий документ, отражающий исторические условия своей эпохи. Бубер напоминает этим критикам, что они сами — продукт интеллектуального климата конца XIX начала ХХ века. В последние десятилетия прогресс в изучении истории и культуры Ближнего Востока и отказ от наивных формулировок «религиозной эволюции» оказали отрезвляющее действие на библейскую критику. В то время как последние достижения в области изучения Библии подтверждают многие из выводов Бубера, они не связаны однако с его влиянием. Это объясняется в значительной степени тем, что Бубер — не объективный исследователь библейских текстов, но страстный свидетель о вере. Подход Бубера к Библии основан на положении, что суждения о людях и событиях, особенно о людях и событиях столь эпохального характера, требует экзистенциальных категорий интерпретации, диалогической реконструкции библейских сказаний.

Для того, чтобы приблизится к реальности, о которой свидетельствуют библейские тексты, мы должны, по мнению Бубера, ясно сознавать, в какой мере эти тексты подвержены влиянию традиции, и уметь проникать вглубь до самого древнего пласта повествования. Эта процедура не даёт нам объективного отчёта о том, что происходило в действительности, однако она может помочь нам понять, как древние видели события своей истории. Согласно Буберу, Библия исторична в глубочайшем смысле, поскольку повествует о великих событиях в жизни человечества и содержит глубокое понимание смысла истории как воплощение божественного плана.

Чудеса, описанием которых изобилует Библия, не являются в глазах Бубера сверхъестественными событиями; подлинное чудо заключено в потрясающем опыте события, когда обычное соотношение причин и следствий как бы становится прозрачным и сквозь него просвечивает иная высшая сила. В отличие от буквального понимания чуда, буберовское диалогическое его понимание селективно в деталях, но улавливает экзистенциальное значение события, почитаемого в качестве чудесного.

Подход Бубера не отражает приверженности к догматическим формулам какой — либо религиозной традиции. Вот как он формулиру