Над городом расстилался огнедышащий полдень. На балконе стоял тучный пожилой мужчина в богатом парчовом халате, расшитом драгоценными камнями. Было очень жарко и душно. Лицо толстяка раскраснелось, и пот катился крупными каплями по его щекам. Несмотря на это, его голову венчала огромная тяжелая чалма из драгоценной ткани, украшенная красивыми перьями. Поминутно пыхтя, толстяк вглядывался в даль. Но пустыня, простиравшаяся перед его царственным взором, была, как ей и положено, абсолютно пустой.
— Абдаллах! — закричал он тонким голосом, — приведи — ко мне наимудрейшего!
И быстроногий Абдаллах уже бежал во внутренние покои дворца, чтобы исполнить волю своего господина. Однако прошло не менее получаса, прежде чем он вернулся в сопровождении дряхлого, высохшего, но еще довольно бодрого старика. Наимудрейший был одет в просторный черный балахон, расшитый серебряными и золотыми звездами. На голове его была простая зеленая чалма с вышитым золотым полумесяцем. В руках старик держал продолговатый сафьяновый футляр. Неторопливо и важно подошел он к халифу и склонился в почтительном поклоне.
— О, почему они не едут, почему? — простонал измученный толстяк. — Что сказали тебе звезды, о, наимудрейший Сулейман ибн Селям?
— О, мой царственный повелитель, вот уже три ночи я не смыкаю своих старых глаз, вот уже три ночи я смотрю в звездное небо. И звезды за труды мои приоткрыли передо мною завесы грядущего.
— О, Сулейман, — перебил старика халиф, — пожалуйста, будь краток!
Но старик не растерялся и ответил ему:
— Слово — жемчуг из людского рудника, слово — роза из мирского цветника. Сверни ковер своего нетерпения и положи его в сундук ожидания, о, халиф.
Так вот, — продолжил он неторопливо, — звезды приоткрыли прошлой ночью предо мною завесы грядущего. Слушай же внимательно, о, царь царей, мои слова. Не пройдет и месяца, как ты отпразднуешь счастливую свадьбу твоей дочери, да благословит ее Аллах и пророк его Мохаммед.
Халиф внимательно прослушал слова старца и задумался, ведь дочь у него не одна, а, слава Аллаху, целых три, и о которой из них говорит мудрец, ему в высшей степени не ясно. Когда он попытался что-либо уточнить у старика, тот принял напыщенно — оскорбленный вид и весьма пространно объяснил, что звезды никаких имен не указывают, и привел по этому поводу длиннейшую и нуднейшую цитату из древнего трактата о звездах, якобы написанного самим Сулейманом ибн Даудом.
Пока халиф слушал болтовню наимудрейшего, слуга Абдаллах внимательно смотрел вдаль. Вдруг он радостно вскрикнул и стал указывать высохшим коричневым пальцем на движущиеся точки возле самого горизонта.
— Едут, едут!
— Звезды твои оказались правы, о, Сулейман. Это едет к нам дорогой друг Гуссейн аль Азиз со своим сыном — сиятельным Исмаилом ибн Гуссейном, да будет доволен Аллах ими обоими.
Вскоре уже невооруженным глазом можно было различить трех всадников, скачущих во весь опор.
— Абдаллах, скорей, скорей распорядись, чтобы навстречу гостями поскакали стражники в парадной форме и непременно на белых конях!
Резвый слуга со всех ног кинулся исполнять волю халифа.
Но как не резв был славный Абдаллах, кони гостей были гораздо резвее и не успели стражники собраться, как царственные гости уже спешились у ворот. Подбежавшие слуги увели усталых коней. А гости, все трое в белых дорожных бурнусах, не спеша поднялись на балкон к халифу. Двое из них, старый и молодой, очень похожие друг на друга, синеглазые и горбоносые, радостно кинулись в объятия толстяка — халифа. А третий, смуглый мужчина средних лет с неприятным злым лицом, церемонно поклонился фальшиво улыбаясь. Царственные гости удалились на отдых в предоставленные им покои, а третий гость визирь Интигам остался встречать караван из шестидесяти навьюченных верблюдов, с подарками для будущей невесты принца Исмаила.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Стоял жаркий и душный вечер. У
