Геннадий Ангелов

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ГАРИМЫ. НЕВОЛЬНИК

«Смешались в кучу кони, люди…» и время не воротишь вспять…

Главный герой романа «Евангелие от Гаримы», уже привык к тому, что неприятности следуют за ним по пятам, не давая спокойно и нормально жить в кругу семьи. Привычка, как известно, вторая натура человека, и если ты по природе своей настоящий искатель приключений и мечтаешь о путешествиях, в дальние страны, в неизведанные миры, то обязательно там окажешься. И неважно прошлое это, весна 1968 года, с советскими танками на улицах Чехословакии, либо же новая Амазония, с прекрасными и отважными лучницами, на лошадях, всё равно, ты невольник своих грёз и желаний. С великими помыслами, идеями и желанием всегда и везде оставаться честным и порядочным человеком. И при этом всём не делить мир на части, оставляя для себя самый лакомый кусочек.

«История человечества — это, в основном, лишь история идей»

Герберт Уэллс.

 

Часть первая. Земля Гаримы

Предисловие

Проснулся я от шороха за стальной дверью. Непроизвольно вздрогнул и поежился. Лёжа на бетонном полу, застонал и перекатился на спину. Нога болела после аварии и, дотягиваясь руками в наручниках к лодыжке, как мог, помассировал мышцы. Глаза не сразу привыкли к темноте. Слабая полоска света едва проскальзывала сквозь узкую щель в двери. Я замер и прислушался. Слух не подводил, определённо кто-то ходил за дверью. Охранник? Уверенные шаги то приближались, то удалялись. Нервы ни к чёрту расшатались, и даже недельное пребывание в больнице не помогло.

Меня зовут Михаил Дёмин, бывший банковский служащий, в настоящее время попаданец. Не только в реальной ситуации, но и в обычной жизни. Да-да именно так и есть, без ложных преувеличений. Всё началось несколько лет назад, когда я невольно вляпался в эксперимент, по переходу людей в прошлое. И пошло, поехало. Сороковые годы, война, оккупация. Тюрьма, возвращение обратно, не всегда в добром здравии. На последнем задании, портфель с документами Абвера исчез, и вся работа оказалась псу под хвост. Бывает и так. Вдобавок ко всему, при возвращении обратно, угодил под колёса машины и попал в больницу с травмой ноги. Мой заклятый враг, банкир Михайлов, который руководил и финансировал эксперимент, оказался редкой сволочью злопамятной. На выходе из больницы я сел в такси, и угодил в заранее подстроенную ловушку. И сейчас в подвале, жду, как решится моя судьба. Не сомневаясь ни капельки, в том, кто именно заказчик моего похищения, и зачем я ему нужен.

Шурр — шурр, шурр — шурр. Шаги замерли, и мне показалось, что я слышу дыхание, прерывистое с присвистом. Несомненно, это был мужчина, причём физически крепкий, подготовленный. Вывод не утешил, и кое-как я влез на деревянную скамейку, и упёрся спиной в кирпичную стену. Холод пробирал до костей, и сейчас не помешает, кстати, крепкий горячий чай, или кофе. Размечтался, конечно, по мановению волшебной палочки дверь откроется, и длинноногая блондинка, на подносе принесёт еду и горячительные напитки. Извинится за задержку с ужином, и исполнит под музыку стриптиз. Как в анекдоте. В самолёте командир экипажа по громкой связи рассказал пассажирам, о высоте, температуре за бортом, и забыл выключить громкую связь. Сидит, улыбаясь, мечтая вслух говорит: сейчас бы минет и кофе…По салону самолёта несётся красная от смущения стюардесса, в кабину пилота, и вслед слышит довольные крики пассажиров: кофе не забудь!

Как же так получилось? Вспоминая события последнего дня в больнице и моё решительное бегство, я снова и снова казнил себя за легкомыслие. Безусловно, за рулём такси был человек Михайлова, и меня привезли как раз по назначению. На дачу. Только на дачу не моего закадычного друга Валерки. К нам, по пути, в центре города, подсел мужчина и, когда я попытался возмутиться, новый пассажир вытащил пистолет и пригрозил. Так и приехали, молча в дачный посёлок Голосеевского района, остров Водников, в Национальный Природный Парк, где никто и никогда не будет искать.

Дорогу я хорошо знал, так как приходилось бывать в этих местах. Отдыхать, купаться летом в Днепре. С болью в сердце вспоминал молодость, беззаботную и весёлую.

Далеко завезли, пешком точно не выбраться. И кто даст уйти? На спасение силовых ведомств надеяться не приходилось. В фильмах всегда так, в самый ответственный момент, появляются полицейские машины с мигалками и главного героя вытаскивают из горящего дома и не дают умереть. Снайперы убивают злодея, хэппи-энд, и кассовый успех фильма обеспечен. Жизнь не кино, чудеса случаются, но чаще мы их не замечаем. Принимаем за должное, и всуе забываем. Сколько же я здесь? Сутки? Может больше? Окна в подвале не было, да и не могло быть. Запах плесени, испражнений говорил о том, что я здесь не первый узник. Наверняка и раньше здесь держали неугодных людей, приводили в чувства грязными методами. Дверь одна, выйти можно только при полном взаимопонимании с хозяином. А если нет? О самом худшем думать не хотелось, и я лёг на скамейку и закрыл глаза. Может позвать охранника? Только, что это даст? Мысли в голове метались, одна бредовее другой. Ткачёва отстранили от дела. Так сказал бугай в больнице. Правда? Кто знает, сейчас никому верить нельзя. Гробовая тишина пугала больше, чем неизвестность. Больше всего я боялся за жену и ребёнка. Это моё слабое место и мой враг осведомлён, наверняка. Значит я в его руках. Причём, не зная, чего конкретно от меня хотят, уже был готов сделать всё, лишь бы жену и ребёнка не тронули. Это всё, что у меня есть, и главнее в жизни нет ничего. Именно сейчас я настолько остро почувствовал, как мне их не хватает, что желудок пронзила резкая боль, как при печёночных коликах. Моя жизнь меня мало волновала. Хотя… Конечно жить хотелось, пусть день, два свободным, без наручников и дома.

Луч света ослепил и вырвал из полузабытья. Мохнатое чудовище застыло надо мной, и дышало в лицо перегаром. Квадратные глаза монстра блестели жёлтым светом, густая шевелюра казалась париком. Волосы выглядели неестественным образом, всклочены и торчали в разные стороны. Хотя ночью, когда тебя разбудят пинком под зад, и не такое может почудиться.

Испугавшись, я машинально закрыл глаза, и почувствовал, как незнакомец вставил ключ в наручники и расстегнул их. Я хотел поблагодарить за невиданную любезность, и даже улыбнулся, когда ствол пистолета, ледяным металлом упёрся в лоб, и чудовище мотнуло головой, читая мои мысли.

— Не надо благодарить. Я бы тебя пришил здесь, засунул в мешок и выбросил с моста. За то, что ты сделал с моим братом в больнице, сука. Живи пока, живи. Но мы ещё сочтёмся, Дёмин, я тебе обещаю.

Он схватил меня за куртку, резко дёрнул и поставил на ноги.

— Иди первым, прямо по коридору. Там лестница наверх. Поднимайся, — прохрипел в спину мой охранник.

— И дальше куда?

— На кудыкину гору, умник. Там тебя встретят и проводят. Живо, не заставляй повторять дважды.

Он зыркнул жёлтыми, драконьими глазами, и распрямил спину, едва не упираясь головой в низкий потолок. Огромного роста, с широкими плечами, в кожаной куртке, он был похож на бегемота, с отвисающей челюстью, крупными зубами и покатым лбом. Один внешний вид гиганта вызывал уважение и неподдельный страх. Я не боялся, потому что понимал, что он всего лишь пешка, солдат, в чьей-то серьёзной игре, в которой ставки непомерно высоки, и жизнь неугодного человека ничего не стоит.

Хромая, шёл по мрачному коридору, уже понимая, с кем придётся вести беседу. Стены и пол сияли разноцветной плиткой, из небольших углублений в стене горел свет. В конце коридора увидел ещё одну дверь, и почему-то подумал о том, что именно за этой дверью приводят приговор в исполнение, стреляют в затылок. От жутких мыслей бросило в дрожь и, взявшись за поручни витой металлической лестницы, я поднял голову к свету. Ничего себе. Подвал находился под землёй очень глубоко. Четыре, пять метров. Строители поработали на славу, когда копали, честно отрабатывая деньги. Интересно, кто-то из них задумывался над тем, зачем такая глубина? Для чего? Наверняка не для домашних солений и консервации. Но если кто-то имел неосторожность задать этот вопрос хозяину, уже предстал перед Всевышним, и в бочке с цементом лежит на дне реки. В спину последовал короткий, но резкий удар рукоятью пистолета.

— Ты чего застыл как мумия, олень? Поднимайся, пока вторую ногу не поломал.

С ненавистью я оглянулся на бегемота с пистолетом в руках, и попрыгал, как кузнечик, с поломанной лапкой. Чем выше я поднимался, тем больше понимал, что стоит поторговаться за свою жизнь, и не соглашаться на условия сделки. Повышая степень значимости своей персоны, в собственных глазах, уже на последней ступеньке, меня подхватили несколько крепких рук, и вытащили на свет Божий. Так я оказался в небольшой комнатке, обставленной с уютом и заботой. Возле дальней стены стоял маленький диванчик, кресло, посередине стол, тумбочка с телевизором, и узкое окно, через которое даже кот с трудом протиснется наружу. С потолка лился свет, и двое крепких парней толкнули меня к дивану. Один из них рявкнул басом: сиди тут, жди.

Мой конвоир остался внизу, и, когда закрыли дверь в подвал и на крышку поставили комод, я понял, по поводу закрытой двери в конце коридора. Скорее всего, она ведёт к чёрному ходу, на улицу. Либо же комната пыток для инквизиции. Сомнений в том, что это так и есть, у меня уже не было.

— Долго ждать?

Парни вышли, не удостоив меня ответом. Задумавшись, я едва не потерял дар речи. Вот уж, правда, что мысли имеют свойство обретать плоть и кровь. Сексапильную плоть с длинными ногами, в короткой юбке, изумительной улыбкой и полным подносом еды.

— Здравствуйте, Михаил.

— Здравствуйте, очаровательная барышня. Это всё мне одному?

— Конечно, если захотите ещё, нажмите кнопочку под столом, вот она.

Девушка изящно нагнулась, и моему взгляду открылся изумительный разрез, на кофточке, из которого выглядывали полные налитые соком груди. Пока она выставляла на стол еду, я таращился без зазрения совести, облизывая пересохшие губы. Тонкий цитрусовый аромат женских духов, обдал меня с головы до ног. И я уже ни о чём другом не думал, только о ней.

— Приятного аппетита!

Девушка взяла поднос и, одаривая ослепительной улыбкой, ушла.

— Как в сказке, честное слово, — сказал я вслух и, наконец, оценил угощения, от которых слюни потекли.

Огромная тарелка узбекского плова с бараниной, лепёшки, фрукты, высокий чайник с кофе, присыпанное сладкой пудрой печенье. Набросившись на еду, не остановился, пока на столе ничего не осталось. Выдыхая и поглаживая рукой полный живот, прилёг на диванчик и поджал одну ногу. Если таким образом будут кормить каждый день, то в дверь я смогу выйти только боком. Девушка снова появилась, молча убрала посуду и ушла. Создавалось впечатление, что комната оборудована скрытыми камерами и за мной наблюдают. Захотелось закурить и, пошарив по карманам, я не обнаружил сигарет. Они остались в больнице, в тумбочке и я полез рукой под стол, набравшись наглости, нажимая кнопку. Девушка появилась через минуту, не заставляя меня долго ждать и волноваться.

— Извините, мне бы хотелось закурить, если можно конечно.

Мой тон был мягким и любезным. Грубить и хамить такой очаровательной официантке не хотелось, она ведь могла быть не в курсе, что я здесь не по своей воле. Хотя наверняка, ей всё равно. Ходит на работу каждый день, получает деньги и не суёт нос в дела хозяина.

— Какие Вы сигареты предпочитаете?

— Если можно облегчённые синие, «Мальборо», «Винстон».

Когда на моём столике оказались сигареты, зажигалка и пепельница, я с удовольствием закурил и чуть приоткрыл окно. На улице стояла ночь, и прохладный воздух с первыми осенними заморозками заставил взгрустнуть. Как бы хорошо не кормили, не содержали, я всего лишь пленник и не могу спокойно открыть дверь и уйти. Стоя спиной к двери, почувствовал, что в комнате не один и непроизвольно вздрогнул. Чей-то недружелюбный взгляд сверлил спину, отчего по коже пошли мурашки. Поворачивая голову, увидел Владимира Викторовича Михайлова. Он стоял возле дивана, такой же высокий, подтянутый, в светлом костюме и мило улыбался. Только в этой улыбке я не увидел для себя ничего хорошего. Михайлов продолжал смотреть на меня, чувствуя себя хозяином положения. Хотя так это и было, чего греха таить. Встреча с ним не сулила для меня ничего хорошего, учитывая то, как я с ним поступил.

— Ну, здравствуй, Михаил.

Михайлов первым нарушил молчание, властным жестом взял стул, и поставил возле комода.

— Присаживайся поближе, разговор у нас с тобой будет долгим.

Он закинул ногу на ногу, вытащил сигареты, закурил и небрежно швырнул пачку на стол.

— Долго я ждал этого момента. Очень долго. Ты, наверное, не думал, что снова придётся меня увидеть?

— Не думал, врать не стану, — ответил я и, взяв стул, тяжело вздохнул, удобно усаживаясь. Чувствуя за собой вину, старался не смотреть собеседнику в глаза.

— Понравилось путешествовать?

— Это вопрос?

— Безусловно, сам понимаешь, не маленький, я знаю про все твои подвиги, начиная с первого. Когда ты сдал меня с потрохами СБУ и меня арестовали. Знаешь, что во время войны делали с предателями?

— Знаю, — ответил я и сглотнул.

Во рту стало сухо, захотелось пить.

— Вы меня обманули, Владимир Викторович.

— Обманул? И в чём же этот обман заключался?

— Во-первых, не рассказали всю правду о своём отце. Шахте «Юбилейная».

— Ты считаешь, что человек, владелец фирмы, компании, банка, который нанимает на работу другого человека, должен обо всём ему говорить?

— Ну, знаете ли, Владимир Викторович, если бы я сначала знал, как всё обстоит на самом деле, может быть так и не поступил. И даже не согласился на перемещения во времени. Но Вы меня водили за нос. Как мальчишку. Причём коварно и подло.

— Михаил, ты ничего не понял. Я твой наниматель, человек, открывший для тебя новый мир, который для большинства простых смертных закрыт. Наглухо. Только за это ты мне должен быть благодарным. Если мне не изменяет память, ты встретил в сорок втором году женщину и забрал сюда. У вас есть ребёнок. И всё благодаря моим деньгам и стараниям. Ты оказался человеком не глупым, только где сейчас СБУ, твой защитник Ткачёв? Почему не слышно гула вертолёта, над крышей моего дома? Спецназа, ломающего двери, выстрелов? Не понимаешь? Никто тебя не спасает и не будет. По причине простой и банальной. Ты никому не нужен. И твоя жизнь в моих руках.

Ответить было нечего. Михайлов был прав и, осознавая всю абсурдность моего теперешнего положения, я молчал, сжимая кулаки. Нога ещё больше начала ныть и вытягивая её под стол, я думал, как выбраться из этой ловушки. Хотя, предположим, выберусь и куда? Где спрятаться? Друзья наверняка уже забыли о моём существовании. Домой не пойдёшь. Документов нет. Положение оставляло желать лучшего. И надежды увидеть семью таяли на глазах.

— Что Вам от меня нужно?

— Молодец, Михаил, мыслишь правильно. Только знаешь, у меня есть правило, не до конца верить предателям. А ты именно предатель, в моих глазах. И твоя задача реабилитироваться.

— Каким образом?

— Не торопись, время у нас есть.

— Можно вопрос?

— Слушаю тебя.

— Меня волнует моя жена и ребёнок. С ними всё в порядке?

— Пока в порядке. Пока, Михаил. Как будет дальше, не могу тебе дать никаких гарантий. Прости. Мои люди наблюдают за твоей женой и докладывают. Она хорошо себя чувствует, как впрочем, и малыш. Вот кстати фото, сделано пару часов назад.

Он протянул мне телефон, на экране которого я увидел Марию, гуляющую вечером на улице возле дома с ребёнком.

— Как видишь, им не угрожает никакая опасность. Остальное зависит от тебя. Знаешь, когда я понял, что ты натворил, и у меня начались проблемы с СБУ, я готов был уничтожить тебя, причём щелчком одного пальца. И тебя, и твою семью. Под корень. Поверь, за пятьсот долларов, любой уличный наркоман выльет на лицо твоей жены кислоту, заберёт ребёнка и убежит. Только я не стал этого делать. Месть сладкая штука, но иногда горчит.

Он замолчал, и молчание ничего хорошего для меня не сулило.

— Тебя, Миша, я могу отправить без твоего согласия в любую точку мира. В прошлое. Причём далёкое прошлое. В Антарктиду.

— И что я там буду делать?

— Будешь приманкой и кормом для белых медведей. Кстати, ты наверняка не в курсе, что Европейское космическое агентство сообщило об уникальной находке. Под Антарктидой нашли останки континентов. И это не буйная фантазия журналистов или уфологов, исследующих карты Гугл. Мне удалось наладить отношения с европейцами и по данным спутника GOCE, когда объединили его данные и технологические показатели, то создали трехмерные карты земной литосферы. Я одним из первых читал отчёт учёных, поражающий не только воображение, но и меняющий многие представления о Земле. Под Антарктидой обнаружили остатки Гондваны. Знаешь, что это такое?

— Впервые слышу.

— Гондвана — суперконтинент, он распался 130 миллионов лет назад. Связь между Австралией и Антарктидой сохранялась 55 миллионов лет назад. Скалистые зоны, обнаруженные спутником, это останки Гондваны. И они дают информацию о структуре континентов земли.

— В какой части Антарктиды это нашли?

— Восточная часть, которая по составу гор подобна Индии и Австралии. Интересно, не правда ли?

— Интересно, только не стоит меня туда отправлять. Жуть как не люблю холод.

— Я пошутил, Миша.

Михайлов рассмеялся громко и заразительно.

— Мне не нравится, что ты утратил чувство юмора. Вижу по глазам, как боишься смерти.

После слова смерть меня бросило в жар, и я с недоверием покосился на Михайлова, надеясь узнать по лицу, он снова шутит или говорит правду. Лицо собеседника оставалось непроницаемым. Я чувствовал себя детской резиновой игрушкой в руках не совсем дружелюбно настроенного подростка.

— Владимир Викторович, если решили меня убить, к чему весь этот маскарад?

Я развёл руки в стороны и потянулся за сигаретой.

— Убить? Тебя? Зачем? Если можно использовать, причём абсолютно спокойно, не боясь того, что ты снова предашь и перебежишь на сторону противника. Объяснять не стоит, почему я так думаю и уверен в своих словах?

— Нет нужды. В ваших руках моя семья.

— Верно, и пока ты не вернёшься обратно, жена и ребёнок будут под неусыпным контролем.

— Зачем это Вам? Неужели нет более надёжных исполнителей?

— Почему нет? Есть и не один. Только опыт, приходящий с годами, не купишь ни за какие деньги. Он у тебя есть, плюс не забывай, ты мой должник. Поэтому будешь делать то, что я прикажу. Только и всего. Зато честно, ты выполняешь задание и возвращаешься. И я тебя отпускаю.

— Вам можно верить?

— У тебя нет выхода, Михаил. Если в первый раз, когда мы с тобой познакомились, я заплатил тебе, и ты имел перспективы по работе, то сейчас платить ничего не буду.

— Странный Вы человек, Владимир Викторович. Очень странный. Не узнаю, Вы изменились.

— Надеюсь в лучшую сторону?

— Не могу сказать.

— Михаил, всё в жизни меняется. Хочешь простой пример так вот: есть эталон измерения килограмма, и он перестанет быть материальным объектом, а будет определяться через физическую константу. Это историческое решение было принято буквально на днях. Жизнь не стоит на месте, она движется вперёд, хотим мы этого или нет. И как это не прозвучит банально, я тоже изменился. Перестал быть отрицательным персонажем. В нашей с тобой истории. Сам видишь, как тебя встретили. Накормили. Никто не выбивает зубы, не бьёт по почкам. Всё чинно и благородно.

— Если не считать подвала, моей семьи в заложниках.

— Увы, увы, Михаил, если бы я позвонил тебе и попросил о встрече, сомневаюсь, что ты согласился бы приехать. Поэтому и приходится меняться, используя старые проверенные методы. Учитывай то, что зла на тебя не держу. Все совершают ошибки. Отдыхай. Мне пора.

— Какое задание на этот раз?

— Не торопись, физически ты не готов. Твоя нога после аварии не совсем зажила. Я пришлю опытного врача. Ты мой гость, поэтому пользуйся всеми благами. Если, что-то понадобится, нажми кнопку, появится Анжела, мой помощник. Я надеюсь, она тебе понравилась?

На лице Михайлова скользнула лукавая усмешка.

— Таким женщинам не отказывают, если они о чём-то просят. Никто и никогда. Анжела знает свою работу. Не стесняйся, Миша, отдыхай.

Конечно, нельзя сказать, что после разговора с Михайловым я поверил всем его обещаниям. Этот человек не из той когорты бессребреников, которые отказываются от материальной выгоды. В любом деле. И в коварстве Михайлова мне довелось, в скором времени, убедиться.

Глава 1

Ближе к вечеру ко мне пришёл молодой врач и осмотрел ногу. Я лежал на диване, когда он мазал ногу чудодейственной мазью и делал повязку, расхваливая тибетскую медицину.

— День, два, Михаил, и будете бегать на короткие и длинные дистанции, — уходя, сказал он.

— Мне бы хотелось преодолевать препятствия с барьером. Это возможно будет?

— Не понимаю вашей иронии. Через два дня я Вас навещу, выздоравливайте.

Не знаю, что там была за мазь, но ближе к десяти вечера, мне действительно стало легче. Нога не ныла, и я даже смог сделать несколько приседаний. По ящику крутили «Джентльмены удачи» и, улыбаясь знакомым наизусть шуткам, я задремал. Проснулся от того, что кто-то сильно ударил в дверь. Я взглянул на часы, те показывали полночь. Двери снаружи запирались моими соглядатаями, я подумал, что померещилось и никого за ними нет. Когда второй раз ударили, я выключил телевизор и подошёл к двери. Там кто-то был и звал на помощь. Странно, кто бы это мог быть? Присаживаясь на корточки, приложил ухо к двери. Тишина. Тоненький женский голос с мольбой помочь донёсся из коридора.

— Кто там?

— Анжела, Михаил, помогите мне.

— Но у меня нет ключа.

— Держите.

Анжела просунула под дверью маленький ключ и я, не мешкая, открыл замок. К моему удивлению женщина лежала на полу.

— Что случилось? Вас кто-то избил? Вы ранены?

Приподнимая Анжелу, я кое-как затянул её к себе и уложил на диван. Самостоятельно передвигаться она не могла и волочила ноги. Выглядывая с опаской в коридор, я тут же запер на ключ дверь. Анжела лежала бледная, её трясло, и она едва шевелила губами.

— Что с вами случилось?

Девушка приподняла левую руку и пальцем показала на две маленькие красные точки.

— Похоже на укус.

Глаза Анжелы закрылись и потекли слёзы. Её бил озноб и мне пришлось укрыть её одеялом.

— Дайте воды, пожалуйста.

— Нужен врач, Анжела, состояние у вас критическое, судя по состоянию здоровья.

Я налил ей воду, приподнял голову, помогая напиться. Пила она с жадностью, как будто её неделю продержали в одиночной камере, не давая ни пить, ни есть. Но всего лишь несколько часов назад, она была молодой полной сил девушкой.

— Это бумсланг.

— Впервые слышу такое слово. Что это?

Потирая лоб, я пытался напрячь мозговые извилины, только ничего не получалось. И я с недоумением в глазах смотрел на девушку, умирающую на моих глазах.

— В доме кто-то есть? У вас есть телефон? Нельзя вот так лежать и умирать, Анжела.

Она молчала и едва дышала.

— Нам нельзя иметь телефоны, — прошептала она. Можно ещё воды?

— Кто такой бумсланг?

— Это змея из Южной Африки.

— Откуда здесь змеи из Африки. Шутите?

— Мой хозяин держит целый зоопарк. Там множество редких рептилий. Бумсланга привезли только вчера. Молодая особь длиной сантиметров шестьдесят. И я по незнанию вечером зашла туда, чтобы убрать и дать еду животным.

— Вы что в доме одна? И больше нет никого?

— К сожалению, так и есть. У меня есть напарница. Мы с ней меняемся через неделю. Платят хорошо, а у меня маленький ребёнок. Одно из условий, при приёме на работу, в течение недели, никакой связи с внешним миром. Дом под сигнализацией, охрана придёт только утром. Меня предупреждали по поводу змей, но я и подумать не могла, что одна из них выползет и сбежит.

Анжела замолчала и несколько раз дёрнулась. Из носа и рта у девушки пошла кровь. Мне стало по-настоящему страшно, потому что в этой ситуации, чудовищной, нелепой, я не мог спасти человека. Идиотизм. Странности и причуды богачей. Чёрт бы их побрал! Сволочи. Вытирая кровь полотенцем, убрал подушку, чтобы голова Анжелы лежала ровно и меньше из носа шла кровь. Девушка сильно потела и теряла сознание. Какой кошмар, кошмар, не иначе. Надо что-то делать, нельзя вот так сидеть, сложа руки. Я вскочил и побежал к двери. Открыл и выбежал в коридор.

— Есть кто живой? Помогите! Помогите, здесь человек умирает.

Никто не отозвался на крик и не пришёл на помощь. Отчаявшись, я вернулся к умирающей Анжеле, чтобы как-то утешить. На душе было мерзко и хотелось задушить голыми руками Михайлова. Вот же подонок. Мразь. Анжела пришла в себя и быстро заговорила; после укуса, я пыталась высосать из раны яд. Вроде как получилось, и я себя чувствовала вполне нормально. На кухне приготовила ужин. И продолжила уборку в ванной комнате.

— А куда делась змея?

— Уползла, спряталась под шкафом.

— Какой ужас, это надо додуматься привозить змей, и держать их в доме. Для чего?

— Вы многое не знаете, Михаил, — пробормотала Анжела. Это страшные люди, особенно Владимир Викторович. Я случайно подслушала его беседу с начальником охраны, вечером, за столом, и мне уже тогда стало всё понятно. Они обсуждали убийство известного бизнесмена. На следующий день, хотела уйти, бросить работу, но мне не дали. Стали угрожать, причём не просто на словах. У меня отдельная комната и когда я спала, ко мне пробралось двое мужчин, связали, и изнасиловали. Владимир Викторович это знал и, на мою просьбу наказать виновных, лишь отмахнулся. Знаете, что он мне ответил? «П…а не улица, поболит и сузится». Не я первая, не я последняя. Правда дал не большую премию, обещал и дальше помогать деньгами.

Девушка снова потеряла сознание и замолчала. Приходя в себя, пересохшими губами прошептала: я не хочу умирать, не хочу…

Снова из носа хлынула кровь, зрачки расширились и в глазах застыл ужас.

— У меня начался озноб, через какое-то время, я выпила таблетку, только жар не прекращался. Была сильная тошнота, но без рвоты. Закрывшись в своей комнате, я укрылась тёплым одеялом и уснула. На короткое время стало легче, только проснулась от того, что стали кровоточить десна. И тогда я испугалась по — настоящему.

— Сейчас полночь, значит, после укуса прошло часа три?

В ответ Анжела несколько раз моргнула и сильно сжала зубы.

— Бегите Михаил, бегите. Если сможете выбраться, вызовите скорую помощь, возможно, есть шанс.

— Как отсюда выйти?

— Идите по коридору всё время прямо. В конце есть дверь, на кухню. Там окно, разбейте и окажитесь во дворе. Сработает сигнализация, но у Вас будет время сбежать.

Анжела хрипела захлёбываясь в собственной крови.

— Жди, я обязательно вернусь, не брошу тебя.

Выскакивая в коридор, я рванул в поисках выхода. Споткнувшись об высокий порог, упал и ушиб до крови локоть. Не обращая внимания на боль, открыл дверь в кухню и шагнул в пустоту. Тело пронзил мощный удар тока, и я упал.

В жизни каждого человека бывают ситуации, когда он после сильной пьянки, утром, не может прийти в себя. Понять где находится и что с ним произошло накануне вечером. В эти минуты весь мир становится отвратительным, мерзким и злобным. Ужасно болит голова, во рту нагадил уличный драный кот, причём не один, стая, хочется пить, желательно минералку и никуда не выходить из квартиры. Тупо лежать на диване и пялиться в телевизор. По маленьким обрывкам собирая в голове события вчерашнего дня. Весёлую компанию, много пива, водки, красивую девушку, которая вначале казалась страшненькой и абсолютно не привлекательной, но уже после часа, двух застолья, всё менялось. И невзрачная девушка, серенькая мышка, стала похожа на Монику Беллуччи, и быстрый секс в туалете, при едва открытых дверях, лишь наполняет мир иллюзией безоблачной красоты, вседозволенности и веселья.

Бывает наоборот, ты просыпаешься бодрым и сильным, энергия зашкаливает. Приходят на ум слова известной любимой песни и, напевая, спешишь в душ, собираешься на работу или по делам. Конечно, первый вариант мне совсем не нравится, потому что я давно не один. У меня есть любимая жена, ребёнок. Но друзья, на то они и друзья, чтобы затянуть в паутину порока и со стороны наблюдать, как верный и примерный семьянин изменяет жене с первой встречной. Не зря же говорят, что умные мысли приходят тогда, когда глупости уже сделаны. И с этим не поспоришь. Нельзя сказать, что в жизни я неудачник. Напротив. Мне повезло выбраться из двух передряг с минимальными потерями для здоровья. Смог выжить там, где опытный солдат, облажался бы. По полной программе. Только сейчас всё это не имело ни малейшего значения. По причине простой и банальной. Я лежал на сырой земле, не зная, как сюда попал и где нахожусь. После моего побега, несостоявшегося, и сильного удара током, потерял сознание. И вот теперь картина была куда более нелепой, чем прежде. Спина, с правой стороны болела, пекла и, расстёгивая куртку, я обнаружил огромный синяк, тёмно-лилового цвета. Усевшись на траву, осмотрелся, и первая мысль была про Анжелу. Жаль, очень жаль, если она умрёт. Помочь ей не получится, потому, что я сам нуждался в этой самой помощи. Или хотя бы в проводнике. Но ни того, ни другого в данный момент, в природе вещей не существовало.

Вокруг стояла тишина, вдалеке виднелась извилистая дорога, по которой двигались машины и через редкие кроны деревьев пробивался солнечный свет. Было зябко и до ужаса пусто на душе. Судьба в очередной раз сыграла со мной злую шутку, не посоветовавшись и не задав вопрос: хочешь ты этого или нет?

Чувствовал себя полным идиотом, точнее крохотной игрушкой в чьих-то сильных руках. Притом, что эти самые руки, не были руками чистыми, скорее грязными, испачканными в крови. Подняв с земли увесистый камень, я со злостью швырнул его в кусты. Оттуда выскочил заяц и ринулся наутёк. Почва под ногами была мягкая и запах мха, прелых листьев, заставил набрать в лёгкие как можно больше воздуха, задержать дыхание и насладится здешним великолепием. И обрадоваться хотя бы тому, что жив, руки, ноги целы и есть возможность найти людей. Новые мгновенья в жизни — это ещё одна возможность для каждого человека изменить что-то к лучшему. Исправить. И сделать близких людей счастливыми.

Я вышел на дорогу и пошёл по песчаной обочине в сторону города. Мимо проносились машины, я смотрел на номера и не мог понять, к какой стране они имеют отношение. Вот пролетела «Вольво», почти как новая, только старой модели. Годов так эдак семидесятых. Такой же выскочил из-за поворота «БМВ», красного цвета и, рыча, обдавая ядовитыми выхлопами, исчез. Грузовики военного образца, хотя я не такой большой автолюбитель, но общие представления имел. Пусть и не глубокие. К городу мне удалось добраться ближе к обеду. Наручные часы показывали час дня и, если им верить, не мешало бы подкрепиться.

Погода портилась и, оказавшись среди городских домов и улиц, я пытался прочитать вывески на магазинах и не мог. Язык был не английский, не французский и никакой другой. Архитектура старинных строений поражала, и оставалось только догадываться, кто положил первый камень на этой земле. Пыль, осевшая на фасадах кирпичных зданий, закрывала гипсовые фигурки различных животных. Невозможно ясно и чётко разглядеть, кто прятался под огромными крышами. Маленькие причудливые зверьки застыли в странных позах, и никто не мог их разбудить и вдохнуть хоть маленькую толику жизни. Ни ветер, ни дождь, ни ураган.

Стёкла высотных зданий казались мрачными и практически не отражали солнечного света. Здесь давно не было дождя и весна медленно, неуверенно пыталась вступить в свои права. Не спасали парки, озёра, которых в огромном и шумном городе было достаточное количество. Разбитый на мелкие районы город категорически не принимал туристов, как будто боялся их. Отталкивал всеми доступными способами и не хотел, чтобы кто-нибудь посторонний проник в святая святых и докопался до истины. Заставляя всё новых и новых приезжих сутками напролёт бродить и искать нужную улицу или станцию.

Люди толкались, нервничали и ругали тех, кто придумал бесконечное количество лабиринтов, череду магазинов, офисов и лавок. Машины громко сигналили и не уступали друг другу дорогу. Их клаксоны издавали заунывные звуки, похожие на плач гиен, голодных и злых, в пустыне. Пузатые, цветные автобусы, словно океанские черепахи, медленно ползли по мягкому асфальту, по длинной веренице, уходящей едва ли не в горизонт. Узкие дороги давно нуждались в том, чтобы их расширить, но, увы, никому до этого не было никакого дела. И роскошные гостиницы, бары и рестораны, соседствовали с городским кладбищем и свалкой. Их хозяева закрывали для посетителей окна толстыми цветными стёклами, внутри помещений на полные мощности работали кондиционеры, но когда дул северо-западный ветер, постояльцам ресторанов, как впрочем, и местным жителям, становилось трудно дышать от мерзкой вони после зимы.

Наверняка городские чиновники обещали исправить ситуацию, клялись на встречах со своими избирателями, что вот-вот и дело сдвинется с мёртвой точки, однако через день, два, забывали обещания, и на этом всё заканчивалось. Город, словно цветная мозаика на фасаде собора Святого Петра, пестрил всеми национальностями, и кого именно в нём было больше, испанцев, немцев, евреев, поляков, или русских, тоже никто не знал. И город продолжал расти, расширяя свои владения на все стороны света. Мелкие деревушки исчезали в огромном чреве «исполинского кита», вместе с лесами, дорогами и болотами. Жители деревень не сопротивлялись, потому что большая их часть давно облюбовала питейные и игорные заведения в городе и не собиралась с ними расставаться. Кто-то находил работу, жильё и, бросая деревню, навсегда переезжал в мегаполис. И после, с крыш небоскрёбов наблюдал, как многотонные машины, своими широкими гусеницами, давили в щепки крохотные домики, смешивая их с грязью и пылью.

Бесконечные толпы эмигрантов, прибывавшие по ночам из-за океана, вносили свой колорит в насыщенную яркими событиями жизнь. Коренные жители дорого платили за то, чтобы здесь оставаться. Уровень жизни, судя по всему, был непомерно высок, как и продукты питания в магазинах и на рынках. Работы на всех не хватало, и преступность процветала, набирая год от года обороты со скоростью спортивного болида. Полиция разводила руки в стороны и советовала простым гражданам не ходить вечерами по улицам и покупать оружие, с целью самообороны. Разрешения на это не требовалось, и купить пистолет можно было в обычном супермаркете. Специальный отдел соседствовал с алкогольно-табачным и после того как клиент брал виски, пиво и блок сигарет, он мог тут же приобрести «Маузер», и небрежно бросить его в тележку с мясом и молоком. Это уже никого не удивляло, и болтающийся на поясе пистолет у пятидесятилетней женщины воспринимался как обычный аксессуар.

Откуда мне всё это известно? Я чувствовал себя, как человек прослушавший лекцию, сделавший записи в тетради, и сейчас по пути домой, размышляющий о происходящем.

Налетевший ветер едва не сбил с ног. Прячась за огромным рекламным щитом, с красивой блондинкой за рулём шикарного авто, я закрывал рукой глаза и нос от песка. Хотелось пить и, проглатывая слюну, искал место, куда бы зайти и выпить хотя бы глоток воды. Нельзя лезть в другой мир, мало изучив его, и уж тем более, без специальной подготовки. Вспоминая своё последнее приключение и бегство, невольно вздрогнул. Тогда удалось чудом спастись, иначе и не назовёшь. Кто-то потянул меня за рукав, и вырвал из лап прошлого. С неохотой поворачивая голову, увидел старуху, в длинном тёмном плаще и причудливой шляпке. Встретившись с ней взглядом, невольно поморщился. Старуха держала в одной руке зонт, в другой блестевшую серебряную монетку. Она улыбалась, и на грязном, морщинистом лице, с крючковатым носом, проступало жалкое подобие улыбки.

— Держи, это тебе пригодится, — сказала она хриплым голосом и хихикнула.

— Вы говорите по-русски? Спасибо, не надо, я не бездомный.

— Вот как? — удивилась она, и деньги исчезли в широких складках плаща. — Чего тогда прячешься? Небось, боишься полиции?

— Не прячусь, просто жду, когда утихнет ветер. Почему я должен бояться полиции? Я не сделал ничего противозаконного.

В моих глазах промелькнуло недоумение, и я оглядел свою одежду. Старуха смерила меня презрительным взглядом, небрежно упёрлась в зонт двумя руками, и пролепетала: может скажешь, что у тебя есть работа?

В её голосе звучали нотки недоверия.

— Не стоит стесняться своего положения, мальчик. Я сама когда-то нищенствовала, и знаю каково оно жить на улице. Когда каждый хочет пнуть тебя сапогом и плюнуть в лицо. Гоняет, словно бродячую собаку полиция и редко кто подаст на кусок хлеба. И знаешь, почему так у меня сложилось?

— Почему?

Мне стало любопытно узнать историю женщины, и я смотрел на неё широко открытыми глазами, ожидая продолжения.

— Неудачно вышла замуж. Муж оказался подлец, пил, гулял, и в один из дней выгнал меня на улицу. Я работала в музее, и после того как оказалась бездомной, потеряла работу. Здесь не любят неудачников. Проклятый город. Перебивалась как могла, хотела вернуться к мужу… Любила? Да-да, не удивляйся, по-настоящему любила. Не послушала мать, когда выходила замуж. Она мне говорила, что он слишком хорош для тебя, будет гулять. И уже двадцать лет живу при монастыре.

— Я Вас понимаю.

— Что ты можешь понимать, если молоко на губах не обсохло?

В глазах старухи промелькнул гнев, она насупилась и скривила губы.

— Молодость быстро пролетает, милый мой, и, когда приходит старость, живёшь только прошлым. Будущего у таких как я нет. Не существует. Разве это жизнь? Посмотри на меня. Изо дня в день я хожу по улицам и прячу горькие слёзы за полами шляпы. Хочется умереть, сегодня и сейчас. И больше никогда, слышишь никогда не знать, что такое жизнь. Будь проклята эта пустыня, никчемный мир, забытый Богом.

— Вы верите в Бога?

— Нет, не верю.

Она усмехнулась и открыла зонт, закрываясь от вновь налетевшего ветра с песком.

— Если бы Бог существовал, разве он допустил столько несправедливости, горя и слёз? Он давно умер, вместе с бездельниками апостолами. Не получилось у него создать рай на этой планете. И он бросил людей на произвол судьбы. И каждый карабкается по узкой лестнице в небо, расталкивая локтями соседей. Воруя, насилуя, убивая и забывая про совесть и другие нравственные ценности.

Старуха замолчала, и мне захотелось, как мальчишке, убежать, чтобы больше не слышать и не видеть эту женщину. Она окончательно испортила настроение, и я искал глазами открытую дверь бара или гостиницы. Как на зло все они были закрыты, и я топтался на месте.

— Ты не хочешь узнать, что тебя ждёт в будущем? — спросила она загадочным голосом.

Я покачал головой и снова захотел уйти, но она снова схватила меня за рукав куртки и не отпускала. Вот же чёртова старуха, пристала как банный лист.

— Покажи милый свою руку, и я скажу, какие сюрпризы уготовила для тебя судьба. Этот дар достался мне от матери, показывай, не бойся.

После долго и внимательно изучала мою руку, при этом тяжело вздыхала и тёрла сухими пальцами мою ладонь, как будто она испачкана грязью.

— Ты сам не отсюда. Странно, я ещё не встречала такое количество линий. Ты знаешь, что человеком управляют Марс, Юпитер, Сатурн, Венера? И по рисункам человек может узнать, что предначертано ему Создателем. В молодости я изучала хиромантию по ведическим текстам. У тебя долгая жизнь. Счастливая или нет, не могу сказать, но испытаний для тебя уготовано великое множество.

Она снова смерила меня странным взглядом и продолжила.

— Этот город подарит тебе новую встречу с сильным и умным человеком. Он тебе поможет и спасёт не один раз жизнь. Ты солдат?

В ответ, часто кивая, я хотел забрать свою ладонь, но старуха крепко вцепилась, острыми ногтями.

— Не торопись, твоя судьба тесно связана с историей города. Странно, не правда ли? Ты пришёл из другого времени. Это правда?

— Правда.

— Твоя сердечная доброта может привести к нехорошим последствиям. Берегись. Не всегда милосердие помогает выжить. Иногда нужно зубы показывать, и помнить кто ты, и зачем здесь оказался.

В глазах старухи мелькнуло изумление, и она несколько раз плюнула на мою ладонь. Ветер внезапно прекратился и стал накрапывать мелкий дождик.

— Возьми пару монет, мой мальчик. Карманы твои пусты, в них гуляет ветер.

Я взял монеты и с благодарностью улыбнулся.

Женщина недружелюбно поглядела на небо, и, не говоря больше ни слова, отпустила мою руку и заковыляла по дороге, сгибаясь чуть ли не до земли. Мне захотелось отблагодарить её и хоть чем-то помочь. Я окрикнул её, но она отмахнулась от меня как от бесполезной вещи. Усилился дождь, и крупные капли громко стучали по крышам и раскалённому асфальту. Старуха, вцепившись обеими руками в зонт, одиноко брела по улице, что-то бормоча себе под нос. Дверь в баре на углу улицы распахнулась, и оттуда вышло несколько человек. Дождь нещадно хлестал по лицу, и, сутулясь, я побежал в бар.

Глава 2

Привлекательный светловолосый высокий парень, почти мальчишка, стоял за стойкой бара, делая коктейль. Огромные глаза, карего цвета, смотрели с уверенностью прямо, и он то и дело перебрасывал с одной руки в другую не большую бутылку, не обращая на меня никакого внимания. В баре царил полумрак, играла лёгкая музыка, и глаза не сразу привыкли к непривычной обстановке. Осматриваясь по сторонам, я увидел человек пять, шесть. Люди располагались за крайними столиками, пили пиво, курили и не громко болтали. Я поднял правую руку, привлекая внимание бармена. Промокнув, чуть вздрагивал, хотел выпить крепкий кофе.

— Что вам угодно? — спросил бармен, как ни странно на ломанном английском, и мило улыбнулся.

Он уже приготовил коктейли, и на стойке стояли два узких бокала с трубочками и ждали. К стойке подошёл коренастый парень в кожаной куртке, шатаясь, и сгребая огромной лапой коктейли, словно это были пластиковые стаканчики, едва не упустил их на пол. Ругаясь, он уселся на стул, и небрежно бросая трубочку на стойку, залпом осушил содержимое бокала. За выпитым последовала громкая отрыжка и не менее омерзительный смех. Я отвернулся и скривился. Не любил пьяную публику и с трудом сдержался, чтобы не нагрубить незнакомцу.

— Кофе с молоком, если можно, большую чашку.

— Вы русский?

Он удивился, кивнул, вытащил пузатую фарфоровую чашку с китайскими узорами по бокам, из высокого шкафа. Уже через минуту я наслаждался крепким кофе, и впервые с момента моего перемещения, закурил. Испытывая настоящее блаженство, выпускал дым в потолок, согреваясь, держал чашку двумя руками.

— Что ни будь ещё? — спросил бармен, когда я подошёл к стойке, чтобы рассчитаться за кофе.

— Спасибо, мне уже пора.

Я направился к двери и увидел, через стекло, что дождь припустил с новой силой. Открывая, выглянул, и с грустью обнаружил, что горизонт затянут тёмными тучами и дождь льёт как из ведра. Это надолго. В небе сверкали молнии, и громыхал гром. Куда идти? Лучше здесь переждать непогоду.

— Может, выпьешь со мной? — услышал за спиной пьяный русский бас.

Поворачиваясь, встретился глазами с крепышом в кожанке с бокалом пива. Его пьяная физиономия расплылась в улыбке, было видно, что соображает он с трудом. Глаза бегали в разные стороны, лицо не видело бритвы неделю, не меньше, из-за вздёрнутого носа, и острого подбородка, он мне почему-то напомнил белку, в зоопарке, которая высматривает посетителей с вкусными орешками.

— Спасибо, я не пью.

— Это ты зря, зря. Я ведь от ду-у-ши, кому как не русским, знать, что такое ду-ша.

Он заикался и вот-вот мог свалиться.

Мне не нравилась ситуация, тем более, судя по всему, бармен проболтался, что я русский. Парень насупился и не собирался отступать. Неприятности уже нашли меня, и я понимал, что добром это всё не закончится. К сожалению, эти самые неприятности не ходили поодиночке, и всегда атаковали толпой.

Замечая, боковым зрением, как к крепышу на помощь поднялись несколько человек, сжал кулаки и готов был драться. Можно было убежать, тем более что я имел преимущество, хорошо держался на ногах, несмотря, что недавно лечился после переломов. Повязку с тибетским бальзамом, я снял, так как нужды в ней не было. Только не хотелось бежать, если честно. Русскому человеку бежать с поля боя не пристало, показывать врагу спину, тем более, я был уверен, что смогу с ними справиться. Отступая вглубь бара, случайно зацепился ногой за стул и с грохотом упал на пол. Не успевая сгруппироваться и вскочить на ноги, краем глаза заметил возле своей головы ботинки чужаков, и почувствовал резкий удар в грудь. Надо было бежать. Эта мысль, слишком поздно оказалась верной, и единственно правильной.

От тупой боли потемнело в глазах, и я снова попытался встать. Не тут-то было. Сделать мне это не дали, и град ударов сыпался как горох на голову. Закрывая локтями лицо, катался по полу, пытаясь увернуться от обезумевших подонков. И последнее, что запомнил, так это наглую, пьяную морду моего обидчика. Дальше, пустота и холодный мрак.

Мне приснилось, что я дома с родителями. Лежу на кровати, не хочу вставать, идти в школу. Отец с укоризной в глазах стоит в дверях моей комнаты, смотрит и удручённо качает головой.

— Михаил, немедленно просыпайся! Тебе угрожает опасность, и если ты останешься лежать, умрёшь.

Строгий тон отца, и ласковые прикосновения матери к моим щекам, заставили улыбнуться.

— Я знаю, но не могу. В груди пылает настоящий пожар, и боль не стихает.

Мама поцеловала меня в лоб, и её горячее дыхание коснулось сердца. Глаза открылись, и страшная реальность обрушилась как ледяной душ. Я лежал на земле, в тёмном переулке, среди гор мусора и старого тряпья. Не совсем понимая, как здесь очутился, попробовал встать. Не получилось. Вспоминая разборки в баре, с горечью понял, что так и не смог дать отпор обидчикам. Кости ныли, левая рука опухла, ужасно болела голова. Ощупывая место ушиба, почувствовал слипшиеся волосы и, поднимая руку, увидел, что она в крови. Где-то вдалеке послышались шаркающие шаги и мужские, хриплые голоса. Всматриваясь в темноту, едва различил силуэты двоих человек. Липкий, как майский мёд страх, заставил вздрогнуть и отползти к стене. Под руку попалась чья-то порванная куртка и, пряча ноги под картонную коробку, накрылся ей, затаил дыхание, в надежде, что меня не заметят.

Шаги замерли, голоса подозрительно стихли. То, что эти двое искали меня, не вызывало ни малейших сомнений. Это они, скорее всего, притащили меня сюда. Но почему бросили и не убили сразу? Спрятался я конечно плохо, и не особо надеялся, что незнакомцы пройдут мимо. Прислушиваясь, понял, что звуки шагов снова приближаются и вот-вот меня обнаружат. Интуиция подсказывала, что это не простые, обычные люди. Не зная, что делать, сквозь узкую щель, заметил яркий свет фонарика. Мои враги будто принюхивались, жадно втягивая воздух,

...