Яркое солнце

Лучами закатными

Утренним днём провожало,

Приветствуя,

Племя лжецов из народа обманщиков,

Твердо настроенных

На путешествие.

В первых рядах

На истерзанной кляче

В город, построенный

На одуванчиках.

Домики крыты

Резной черепицею,

Мир демократии

И пацифистов.

Вот меж домов

На аллее Зелёной,

Грозных воров, словом —

Предпринимателей.

Стены ларьков,

Частных банков,

И стали

Непрочными.

Тусклой Луной

В предрассветном закате

Переезжает

В деревню из ландышей.

Полем бредёт

Караван из обманщиков,

И под копытами

Кляч разлетается

Пепел от города

Из одуванчиков

Ко мне в окно стучится голубь,

Это знак,

Что мне давно уже пора домой.

Что я и обленился, и размяк,

И город,

Некогда родной,

Мне стал противен.

Наверное, пора собрать рюкзак

И переехать налегке в барак,

Дверь убрать,

Тогда ко мне зайдет любой прохожий.

Я никого не выгоню из Дома,

Раз он не мой, ничей,

Я заведу ковер, крючок для гардероба,

Пусть каждый, кто захочет, коврик топчет.

Пусть будет тесно и темно,

Полным-полно набьется в Дом бродяг

В углах — кусты,

Не важно,

Лишь бы Дом не стал

Пустым.

Куда летите, журавли?

Опять переезжать решили?

Получше городок нашли?

Про наш вы так же говорили.

Вы в вечном поиске тепла,

И нет у вас, по-сути, дома.

Вы здесь, когда везде зима,

А по весне умчите снова.

По вам скучают здесь и там,

Но вы опять в дорогу рветесь.

А люди машут журавлям:

«Летите! Осенью вернётесь».

Ну что же, отправляйтесь в тур,

Ведь холода уже в эфире.

И так вы долго чересчур

У Юга жили на квартире.

Меня вы не хотите взять,

Мол, я — журавлик-оригами,

Но вам бы не мешало знать —

А я и не просилась с вами!

Мне здесь неплохо и в мороз,

Мне нипочём жара и холод,

А если не взошел коло́с,

Бумагу не терзает голод.

Но приглядитесь под конец,

Глаза раскройте-ка пошире —

Теперь я тоже ваш птенец,

Увы, формата А-четыре.

Мне кажется, что я живу взаймы,

С людьми не вместе, но повсюду рядом,

Слежу из-за угла, стою в тени —

Мне не нужны их пристальные взгляды.

Сложив себя в пакет за три рубля,

Я понесусь по кочкам в свой чулан,

Дойду, едва ногами шевеля,

И вывалюсь в углу, и буду пьян.

Рассвет меня немного отрезвит,

И я пойму, чем занят был вчера,

Что я, хоть сам и на корню разбит,

Пытался всюду натворить добра.

Я делал комплименты всем подряд

И выяснял, что радует людей,

О чем они друг с другом говорят,

Что служит им источником идей.

Я первым встречным раздавал цветы

И радовался снегу в декабре,

Считал Санкт-Петербургские мосты

И засыпал под ними на заре.

А просыпаясь, брел по мостовой,

Собрав все, что узнал, к себе в карман.

Переберу все, как приду домой,

Пересмотрю и снова стану пьян.

Если рельсы в крови,

То на это должна быть причина.

Значит кто-то два года назад, не ровняя углы,

В полном лифте соседу сказал: «Вы здесь лишний, мужчина»,

Занимая последнее место у самой двери.

Значит, где-то на улице

Просто случайный прохожий,

Впопыхах не заметив людей, вдруг на них налетел.

Это значит, тот мир,

что до нашей жестокости дожил,

Был построен из сотен таких человеческих тел.

Я был вчера убит,

Перепечатан, разоткан, разбит,

Я был заранее разбавлен

И процежен —

Я был виновен в том,

Что в меру грешен.

Я вами был задуман

Не таким,

Мне каждое движенье было важно,

Когда вы брали краски и холсты,

Я был написан на заборе —

И закрашен.

Тот страшный день в истории Варшавы

Его никто не мог предотвратить!

Поляки с точно выдержанным шагом

Пришли Российскую империю давить.

От сильных чувств, от гнева, возмущенья

Нам некуда бежать, такой у нас конец.

Но можно душу всю излить в одном лишь сочиненье

Так поступил поэт, какой он молодец!

Небо снегами затянуто, страшно

Бледная воет метель,

Там мальчуган, взбираясь на башню,

Шепчет свою колыбель.

Только закончил мальчишка упрямый

песню свою лопотать.

Сразу и ветер уснул, и метели

Больше не воют опять

Как всадник с крыльями она летит во мгле,

На самом деле так любовь во мне,

Пронзает год за годом, день и ночь,

И мало кто, способен мне помочь

Мы вроде не Ромео и Джульетта,

Но с милым другом разлучила эта

Судьбы жестокая слуга,

Смерть — злобная карга

Закрывая глаза, снова вижу я мир.

Мир бес страха и зла, где успех мой кумир.

Углубляюсь во снах, забываюсь в реале,

Там смешно и летуче, как игра на рояле.

Всё зависит от нас, нет нам в жизни спасенья

Но лишь лучик любви дал остыть опасеньям.

Нужно верить в любовь, верить в счастье, в надежду.

И тогда отыскать будь готов ты мир прежний.

Кто свет выключил? Выбило пробки?

Позвать соседа Вовку надо бы…

Придёт, починит. С меня магарыч.

Для Вальдемара калым — достаточно приличный.