автордың кітабын онлайн тегін оқу Пропавшее кольцо императора. III. Татары, которые монголы
Роман Булгар
Пропавшее кольцо императора
III. Татары, которые монголы
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
Фотограф Валерий Долженко
© Роман Булгар, 2017
© Валерий Долженко, фотографии, 2017
Одни ошибочно называли их татарами, другие — монголами. Жили они в Великой степи посреди многочисленных народов: найманов, меркитов, кераитов, о которых нынче никто и не помнит. А монголы свой след в истории оставили. Все помнят Чингисхана.
Орда Чингисхана — где ее истоки и корни, кто создал ее, откуда она взялась, откуда она пришла на земли булгар, на берега Волги и Камы, а следом двинулась и на Русь?
Продолжение романов «Хождение в Великие Булгары» и «На руинах империи гуннов».
18+
ISBN 978-5-4483-4243-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Оглавление
- Пропавшее кольцо императора
- Часть первая. Неведомый народ
- Глава I. Начало рассказа
- Глава II. Среди лесного народа
- Глава III. Трактат об устройстве государства
- Глава IV. На берегу реки Орхон
- Глава V. Дух пустыни
- Глава VI. Рыжий пес
- Глава VII. Прародительница монголов Алан-Гоа
- Глава VIII. Бодончар-простак
- Глава IX. Темучин
- Часть вторая. Возродившийся из пепла или Хозяин всей Степи
- Глава I. Соболья доха
- Глава II. Месть меркитов
- Глава III. Похищение невесты
- Глава IV. Сватовство
- Глава V. Смерть Есугэй-багатура
- Глава VI. Поражение при Далан-Балджутах
- Глава VII. Победа над Джамухой и тайджиутами
- Глава VIII. Под тележную ось…
- Глава IX. Борьба с кераитами
- Глава X. Хан великой державы
Часть первая. Неведомый народ
Глава I. Начало рассказа
Багрово-красный солнечный диск, докатившись до верхушек высоченных сосен в самом дальнем урмане, облегченно скрылся за низко стелющимися кучевыми облаками, что накрыли половину поблекшего к вечеру небесного свода, расчерченного узкими расходящимися полосками.
— Солнце зашло! — бодро доложил наблюдатель.
— Ворота на запор! — угрюмо рявкнул начальник караула.
Уходящее за едва виднеющийся вдали зеленеющий холм небесное светило дало четкий сигнал, и бдительные стражи принялись отгонять от ворот зазевавшихся путников и любопытных зевак.
— Пошел! Пошел! — грозились стражники короткими копьями.
— Прочь! Прочь! — выкрикивали они.
— Тукта! Постой! — умолял стражей торговец в длиннополом халате. — Моя лошадь одним ухом уже прошла в город!
— Ха-ха!
— Ты со вторым ухом приходи поутру!
— А мы первое постережем!
— Ха-ха…
Поворотный механизм со скрежетом поднял откидной мостик через глубокий ров, наполовину заполненный мутной водицей, из которой проглядывались острые концы заглубленных на дне деревянных колов.
— Ворота на запоре! — облегченно выдохнул дюжий воротник.
— Смена! — распорядился начальник стражи.
Невозмутимые караулбаши с загоревшими до черноты лицами деловито меняли на высоких башнях подуставших часовых.
— Слава Аллаху! — громко выдыхали сменившиеся вои.
Выжаренные на знойном солнце стражи спешили на заслуженный отдых, предвкушали удовольствие от сытного ужина и последующих за ним сладких мгновений столь желанного отдыха и бодрящего сна.
От одной островерхой деревянной башни к другой, перекатываясь и переливаясь, понеслись вдаль по всей крепостной стене разноголосые переклики воинов, заступивших на охрану тишины и покоя их города.
Вооруженные с ног до головы часовые, в кожаных доспехах с тускло поблескивающими металлическими пластинками, зорко оглядывали все крепостные стены, посматривали на то, что творилось под ними.
— Тишина и порядок! — грозно прокричал ретивый страж.
Не успевшие к закрытию ворот внешнего города путники, горестно воздевая вверх изнеможенные в тяжелой работе руки, всемерно укоряя себя за медлительность, щедро проявленную в пути, неповоротливость и нерасторопность, отворачивали в сторону.
— О, Аллах! — ворчали они и принимались огорченными глазами искать подходящее место для ночлега под открытым небом, ибо если бы они немного поспешили, то не оказались бы за воротами.
— О, Аллах! За что ты наказал нас, лишив остатков разума?
— Аллах наказал нас за грехи наши!
— У, зараза! — огорченный селянин от досады громко крякнул.
— И все из-за вас! — наперебой ругались пастухи.
До жути крикливые, юркие и чрезвычайно подвижные погонщики скота изрыгали из своих натруженных за долгий путь глоток проклятия в адрес бессловесной скотины, из-за упрямства и бестолковости которой они не успели пересечь закрывшиеся прямо перед их носом ворота.
— Пошел! Пошел! — завопили погонщики.
Они защелкали сплетенными из кожаных ремешков плетями, больно ожигая подвернувшиеся под их горячую руку бока животных.
— Пошел! Пошел! — разорялись погонщики.
Они отгоняли подальше в открытое поле свои истошно мычащие стада коров, требующих вечерней дойки, невозмутимо жующих волов, блеющих на все голоса отары баранов и мекающих коз с длинными нечесаными бородами и густой, свисающей до самой земли шерстью…
На землю стремительно опустились серые сумерки. Они запросто растворили в себе все длинные полутени, отбрасываемые деревьями, высокими строениями и торопящимися вернуться домой, суетливо спешащими прохожими.
— Заканчивай! — понеслось со всех сторон.
Многочисленные мастеровые и ремесленники, кто с облегчением, а кто и с видимым сожалением, прекращали работу, невыполненную ее часть оставляли на следующий день.
— Будет день, будет пища…
— Утро вечера мудренее…
Остановились, замерли в своем последнем скрипе, словно жалуясь на скопившуюся за день усталость, тяжелые гончарные круги.
— Работа не волк, в лес не убежит…
— Сколько ни упирайся, всего не переделаешь…
Померцав, потухли веселые огоньки в тех печах, где выплавлялось железо. Перестали стучать по наковальням маленькие молоточки и огромные молоты. Отложили на время в сторону свои орудия труда и изготовляемые ими изделия ювелиры, лудильщики и чеканщики…
В небольшой кузне, освещаемой неровным пламенем светильников, несмотря на поздний час, неустанно стучал молоточком бронзовых дел мастер по имени Булат.
— Глаза боятся, а руки делают… — изредка приговаривал кузнец.
Работа настолько захватила его, что он давно перестал следить за ускорившим свой бег неуловимым временем. А его, времени, осталось совсем мало. Через день за срочным заказом придут, а у кузнеца почти ничего не готово. Конечно, он был безмерно горд тем, что изготовление височных украшений для любимой племянницы булгарского эмира Ильхама поручили именно ему, а не кому-то другому.
Высокую честь оказали ему. Признали его мастерство. Работу его хорошо оплатят. В том случае, если он с нею справится.
— Да… — вздохнул Булат, — не сесть бы в лужу…
Не хотелось ему ударить в грязь лицом, а потому мастер несколько дней потратил на то, чтобы придирчиво просмотреть и тщательно оценить дивные драгоценные изделия, изготовленные задолго до него.
Много часов провел он в мучительных раздумьях, рисуя угольком на стене, а опосля вычерчивая эскиз острым калямом на бумаге…
Рядом с мастером крутился парнишка, помогал своему дяде, подавал ему нужный инструмент, временами и сам постукивал молоточком.
Отвлекшись на мгновение, Заки в желтом пламени, отбрасывающим на закопченные стены кузни сказочно причудливые качающиеся тени, увидел милое лицо любимой девушки. Нахлынувшие воспоминания, будоражащие воображение, увлекли его на городскую стену…
…Прилетевший с реки прохладный ветерок зашевелил завитком шелковистых волос возле нежного девичьего ушка, и парень обмер от охватившего его умиления. Не сдержавшись, он потянулся к ней.
— Гюль, я… я люблю тебя, — шепнул он, касаясь горячими губами шелковистой девичьей кожи, и жаркой краской вспыхнул всем лицом.
Легким дуновением теплого ветерка коснулось его едва слышимое девичье дыхание. Парень замер, чувствуя, как по всему телу пробежала волнительная и зажигающая искра. Ему так захотелось сделать для нее что-то такое, что доставило бы девушке огромную радость, к примеру, подарить ей сделанное его собственными руками украшение.
Легкая тень набежала на прекрасное в своей юности личико Гюль.
— Ох! — девица тяжело вздохнула.
Глаза ее затянулись прохладной пленкой непонятной отчужденности и, темнея, построжали.
— Я боюсь, — проговорила она, скользнув по парню отсутствующим взглядом, — что мы с тобой повстречались не в добрый час.
— Да-да, — не до самого конца понимая всей тревоги своей подруги, игриво усмехнулся Заки, — мне было вовсе не до шуток. Мне казалось, что вся жизнь моя повисла на тонком волоске, что крепко держала в своих руках твоя госпожа, раздумывая над тем, отпустить меня или же передать в суровые руки безжалостного кади…
Совсем немного дней прошло с того самого раннего утра, когда он, устало перебирая босыми ногами, возвращался в Биляр с самых дальних лугов после поисков железной руды. Заки ушел из дома еще накануне, едва-едва на небе забрезжил рассвет.
Как только чуть приоткрылись городские ворота, прошмыгнул малай мимо протяжно позевывающих стражников, побежал он, одержимый одной, не дающей ему покоя, целью.
Его манили места, где по заберегам неприметной среди окружавших ее ручьев небольшой речушки текли ржавые ручьи — верный признак железа. А железо — основное кормление всей их большой семьи.
И надо же было случиться, что к тому же месту, где он попытался, спустившись к берегу реки, застирать одежонку, покрывшуюся бурыми ржавыми налетами, вдруг подскакали две девы, одетые в костюмы воинов. Одна из них решила искупаться, и он стал тому невольным свидетелем…
— Я не о том, — девушка легким движением руки коснулась его плеча. — Я про то, что станется со мной и тобой. Нет, я даже не хочу про то вслух говорить…
Не без оснований Гюль опасалась, что не дадут ей разрешение на то, чтобы поженились они. Если вдуматься, она и так поступает против их обычаев и законов, встречаясь с молодым парнем.
Если об этом узнают, ей не поздоровится. Пока про то ведомо лишь только ее госпоже Айше. Но долго скрывать их встречи не удастся.
— Не забывай, я целиком принадлежу нашей Принцессе! Согласится ли Айша отпустить меня от себя? — девушка тяжело вздохнула.
На этот вопрос ответить она не могла. Айша же привыкла к своей служанке, ставшей для нее, по сути, неразлучной наперсницей, а где-то даже и подружкой. Сможет ли она примириться с такой мыслью…
На открытом лице парнишки живо отразились все его тягостные переживания, и мастер заметил, что и руки Заки остановились, бросив порученную им работу.
— Малай, ты не спи! — незлобивый, скорее, больше наставнический тычок в бок быстро вернул парня в стесненное пространство кузни.
— Ага, — по лицу малая разлилась виноватая улыбка.
Некоторое время помощник мастера усиленно трудился, но вскоре его руки снова остановились.
— Абый, — Заки повернул к дяде вопросительный взор. — А еще такую же подвеску ты можешь сделать?
Озадаченный столь неожиданным вопросом, мастер всей пятерней почесался в затылке, всем корпусом повернулся к племяннику.
— Зачем тебе? Ты… ты хочешь подарить ее Гюль? — догадался Булат.
— Ага, — без всякой задней мысли кивнул Заки. — Ты поможешь мне?
— А вот золото есть, малай? — усмехнулся мастер, перехватив весьма заинтересованный взгляд своего помощника. — Ты на эти монеты не рассчитывай. Дворцовый векиль примет назад по весу, остаток заставит в казну вернуть. За каждую золотую пылинку придется ответить.
— Откуда, абый, — ответил парнишка потухшим голосом. — Если только отца попросить. Но он мне не даст. Денег дома у нас, как кот наплакал. Две сестренки подрастают. Их замуж скоро выдавать надо. Мать на их приданое все тратит. Нет, не дадут…
В стесненном пространстве заметался огорченный вздох малая, и в ответ Булат похлопал парня по плечу:
— Ладно, Заки, что-нибудь придумаем. Необязательно делать эдакий дорогущий подарок. Главное тут дело, малай, не в его цене, а в твоем внимании. Она должна понимать, что ты не сын эмира…
Искушенный мастер считал, что искусно изготовленный из серебра браслет должен прийтись девушке по вкусу и по сердцу.
— Идем, помолимся…
Во всех концах и в центре большого города с высоких минаретов многочисленных мечетей зазвучали протяжные призывы муэдзинов к совершению всеми правоверными мусульманами вечернего намаза и восхвалению Всевышнего Аллаха, заботами которого в их великой стране установились мир и благоденствие…
Владыка сей благодатной земли, булгарский эмир Ильхам Юсуф ибн Салим, взошедший на трон после смерти своего достопочтенного отца Салим-хана, дождался, пока его покои не покинут, и только тогда его царственно спокойное лицо посетила озабоченность.
Тяжело вздохнув, эмир раскрыл Коран в кожаном переплете, с алмазными застежками, с тиснеными золотом буквами.
Пусть Всемилостивейший Аллах поможет им справиться с черной напастью, пришедшей откуда-то из неведомых степей…
Как только до него дошли слухи, что на реке Калка объединенные силы русских князей наголову разбиты никому неизвестным до той поры народом, он призадумался. По вине недальновидных, завистливых и враждовавших между собой князей, не пожелавших соединить свои силы в единый крепкий кулак, Залозный шлях вместо пути великой победы русов, могущих в то время остановить татар, показав им свою силу, превратился, стал «слезным» шляхом. Отважные русские ратники густо усеяли его своими костями, вдоволь полили своей алой кровью.
Половецкий хан Котян, тесть галичского князя Мстислава, теснимый неведомым народом татар, слезно призвал их на помощь.
И впервые за сотню лет непрерывных конфликтов русские князья Киева, Чернигова, Галича и Великого Новгорода, наконец, после долгих препираний объединили все свои усилия для совместного отражения подкатывавшейся к берегам Днепра опасности.
Но сильно ослабленная длительной междоусобной войной Русь не смогла оказать ордам кочевников достойный отпор. И все больше из-за полного отсутствия согласия в стане русичей.
В лето 1223, мая 31 числа, на реке Калка монгольский военачальник Субэдэй один за другим поочередно наголову разгромил отряды русско-половецкого войска. Побил монгол каждого князя русов по отдельности в силу полной несогласованности их действий и отсутствия всякой координации действий русских дружин.
Великий князь Киевский Мстислав III погиб. А Новгородский и галичский князь Мстислав Удалой, который всегда побеждал на поле брани, вернулся домой ни с чем, разделив со всеми горечь и позор бесславного поражения от тех, кого было в несколько раз меньше…
В битве на Калке князья русичей жестоко поплатились за незнание тактики маневренной войны, которую они ошибочно считали отсталой, кочевнической. Когда легкая кавалерия монголов притворно отступила, пешие и конные ратники русов опрометчиво бросились вдогонку.
Преследуя убегающего врага, нарвавшись на тяжеловооруженную конницу Субэдэя, они, несмотря на весь свой внушительный численный перевес, бесславно проиграли сражение.
Подчиняясь приказу своего повелителя, монголы тогда быстро ушли на северо-восток, к реке Итиль, через южные отроги Джаика (Урала) к равнинам Хорезма. Кыпчакская степь освободилась от грозного войска монголов и татар.
Они исчезли так же внезапно и непонятно, как и появились. После их ухода некоторые кыпчакские племена вернулись в свои разоренные кочевья, другие же перекочевали к низовьям Дуная, к мадьярам, заняли области, названные впоследствии Большой и малой Куманией.
Но татары в тот год бесследно не исчезли, а наткнулись за Итилем на поджидающие их под прикрытием гор (район Жигулей) войска булгар.
Сколько ни пытались князья русов отвоевать, но Великий путь по Итилю всегда оставался в руках Булгар. И в тот год они встали на его защиту. Собрали булгары в кулак все свое небольшое войско.
Держать в постоянной готовности огромную армию прежде смысла никакого не виделось, ибо никто серьезно их стране не угрожал. Но все изменилось с появлением татар…
— Обожглись! — ироничная усмешка появилась на сжатых губах владыки булгарской земли. — Хотели с ходу! Получили по зубам…
…Опьяненные неожиданно легкой победой над объединенным войском русов и кыпчаков, татары ускоренным маршем направились в сторону Булгарии, целиком рассчитывая на полную неожиданность…
— Вашего появления давно уже поджидали! — подытожил эмир.
С все возрастающей тревогой следил он за разгромами государств в Средней Азии, хорошо понимая, что неведомый враг не остановится и когда-нибудь доберется и до них, придет и их черед.
Никто не знал, когда именно оно произойдет, но то, что это должно случиться, он знал наверняка и готовился к встрече.
После того, как лазутчики донесли о появлении в Кыпчакской степи татар, направляющихся к столице русичей Киеву, они незамедлительно начали собирать ополчение и скрытно выдвинули его к Итилю в район тамошних гор (Жигулей). Основу войска составила тяжеловооруженная конница, их лучшие воины. Из ремесленников и землепашцев составили пехоту и легкую кавалерию.
Прославленный и одержавший множество побед темник Субэдэй попался на уловку, многократно применяемую им самим.
— Видно, — вслух произнес свои мысли эмир, — монгол совершенно не мог и предполагать о том, что булгары, являясь прямыми потомками великого народа хуннов, могли и хорошо знали все военные хитрости, что используют отряды кочевников во время сражений…
Первым шел тумен Джебэ-нойона. Наткнувшись на заслон из легкой конницы, не разобравшись и приняв его за основные силы, горячий темник монголов развернул свои тысячи. И татары с устрашающими криками и взвизгами ринулись вперед, наскочили, легко опрокинули булгар, начали их увлеченно преследовать.
Вытянувшиеся в длинную цепочку всадники татар не заметили, как влетели в узкое место, с двух сторон сжимаемое высокими валами.
— Лучники, стреляй! — последовала резкая команда.
И тучи стрел, жаля, опустились на головы разгоряченных всадников. Ошарашенные, ничего не понимающие монголы, пригнув свои головы к конским шеям, стремглав пустились наутек. Джебэ-нойон остановил их, перестроил и снова погнал. Прикрывшись щитами, татары полезли на крутые земляные валы, принялись прочесывать засеку, теряя на каждом шагу падающих от жгуче жалящих острых стрел боевых товарищей…
— Копьями коли, мечами бей! — на выходе из узкой засеки конные сотни наткнулись на заслон из ощетинившейся длинными копьями пехоты, в крепких кольчугах, с длинными тяжелыми мечами.
— Отход! Отход! — не пробив с наскока, монголы были вынуждены отойти, перегруппировать свои силы и продолжить наступление.
А пока же булгары, воспользовавшись передышкой, прикрывшись своей легкой конницей, быстро отошли на новые позиции…
— Вперед! Бей их! — после многочисленных кровопролитных стычек, совершенно измотав конницу монголов, булгары, введя в дело свои свежие силы, сокрушительным ударом тяжеловооруженных всадников опрокинули до того не знающие поражения тумены татар, разбили их.
…После этой победы в жестоком сражении
...
