Оглавление

1. Полоцк — Лiтва — Rzeczpospolita — Беларусь. Это наше, здесь мы беларусы
2. КНИГА I
   1. ЧАСТЬ I  НАЧАЛО ВСЕХ НАЧАЛ (IX — XIII ВЕКА) От Рогволода до Гедимина
   2. ПОЛОЦКОЕ КНЯЖЕСТВо
      1. Полоцк V-Х веков, Полоцкое княжество-первое княжество на земле Беларусь
      2. Рогволод — первый князь Полоцка, княжна Рогнеда -прародительница Беларуси
      3. Князья-братья Брячислав Изяславович и Всеслав Изяславович «Вещий» («Чародей»)
   3. ХII век — век просветительницы Ефросиньи Полоцкой
   4. ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ЛИТОВСКОЕ
      1. Великая миграция западных славян
      2. Зарождение «ЛИТВЫ»
      3. Появление новых княжеств
      4. Новые границы княжеств
   5. Приход Миндовга
      1. О языке князя Миндовга и ЯЗЫКЕ «ЛИТВИНОВ»
   6. О «Литве» в западноевропейских и других источниках
      1. Новогрудок — первая столица Великого Княжества Литовского «государства городов»
   7. История Великого Княжества Литовского — Беларуская версия
      1. Семья Миндовга, борьба за «княжение»
   8. Русские версии событий и «литовско-беларуские» источники
      1. Князь Довмонд и другие
      2. Выводы
   9. ЛИТЕРАТУРА
3. ЧАСТЬ II СТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА (ХIII-ХVI В.В.)
   1. От Великого князя Гедимина до короля Казимира IV
      1. Литва Гедимина
      2. Великий князь Ольгерд, установление границ ВКЛ
   2. Ягайло и Витовт, друзья-враги, «личная» Уния ВКЛ с Польшей
   3. Битва народов — ГРЮНВАЛЬД — 1410 послевоенное время в княжестве
   4. Королевы — матери королей
   5. «Золотой век» ВКЛ, реформы Казимира «государство Радзивиллов»
   6. О Вильно с любовью
   7. ЛИТЕРАТУРА

Размышления литвина-беларуса об истории нации, появлении государственности в цитатах и документах (исторический коллаж)

«Память — это наша сила. Те, кто жив,

получают мандат от тех, кто умолк навсегда» —

Чеслав Милош (Milosz), лауреат Нобелевской премии (1980)

«Згода будуе, нязгода руйнуе»

(«согласие создает, раздор разрушает» —

беларуская пословица)

КНИГА I

ЧАСТЬ I 
НАЧАЛО ВСЕХ НАЧАЛ
(IX — XIII ВЕКА)
От Рогволода до Гедимина

ПОЛОЦКОЕ КНЯЖЕСТВо

С какого века начинается история беларуского края, народа его населяющего? С какого места разматывать клубок времени, в котором сплетены сотни, тысячи судеб древних кривичей, дреговичей, радимичей, позже полочан, литвинов. На этой земле когда-то сошлись сложные пути миграции племён белых хорватов, сербов или «склавинов», здесь остановился исход полабских и прибалтийских славян, лютичей (велеты, вильцы) и бодричей (ободриты), сюда выдавили крестоносцы остатки балто-славянских племен, забытых историей народностей — венетов, пруссов, руян или ругов. Так далеко, в те времена, трудно заглянуть, но попытки давно делаются археологами, историками, лингвистами. Что-то проясняется, несмотря на «туман», который часто напускали идеологи «советской» исторической науки.

Французский историк Марк Блок определил историю, как «науку о людях во времени». Мне по душе такая формулировка, поэтому я собираю факты биографий исторических личностей нашей отчизны, известных её представителей, да и просто замечательных людей земли Беларусь, древней Литвы или Alba Ruthenia, как бы не назывался этот край в прошлом, земля, на которой жили многие поколения моих предков. Я, к сожалению, знаю только о своих пяти предыдущих поколениях точно, а о других только могу вообразить. Генетические корни моих сородичей пусть изучают специалисты или любители поисков «первородства», к тому же я не собираюсь превращать сомнительные факты истории в факты науки. Мне достаточно видеть, слышать и понимать говор жителей Минска, полочан или витебской области и догадываться, что на этих землях живут люди родственного мне корня, близкого происхождения, «одной крови». И все же — где истоки моего народа, откуда мы? И куда идем?

Каменные и костяные орудия труда и охоты, которыми пользовался человек- неандерталец 100 — 30 тысяч лет тому назад (археологическая эпоха мустье), найдены на территории Беларуси возле деревень Подлужье (Чечерский район), Обидовичи (Быховский район), Светиловичи (Ветковский район) и др. [1]. Древние поселения людей эпохи палеолита были обнаружены археологами на территории Гомельской области. Стоянка человека этой эпохи у деревни Юровичи существовала, примерно, 26 тысяч лет тому назад, у деревни Бердыж — 24 тысячи лет тому назад. Следы древних культур были открыты (и отрыты) в Брестской, Могилевской, Гродненской и Минской областях [там же].

Археологами выявлено, что в VIII — VI веках до нашей эры в урочище Банцеровщина, возле городка Ждановичи (Минская. Беларусь), было расположено поселение первобытных людей. Считается, что именно эта культура отражает процесс расселения славян в «балтском ареале». Ряд ученых определяют её, как «балтская», другие называют «славянской». При раскопках обнаружены признаки культуры и той и другой. Есть мнение, что славяне, по крайней мере кривичи, родственны западным балтам, но это к слову, и не является главным предметом моего изложения, тем более что историки даже по поводу названия «кривичи» не единодушны [2].

В Беларуси найдено около 600 поселений конца 5-го начала 2 тысячелетия до новой эры (неолит). К завершению этой эпохи население от рыболовства, охоты и собирательства начало переходить к производящим формам хозяйствования -земледелию и скотоводству, использовать более разнообразные приспосения труда, появляется керамическое о глиняной обожженной посуды. Этот переход от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству, «изобретение горшка» ученые-археологи часто именуют «неолитической революцией». В эти времена в Беларуском Поозерье жили племена «нарвенской культуры» и «культуры гребенчато-ямочной керамики» (от характерных украшений керамической посуды).

На территорию юго-запада Беларуси и в Понеманье проникли животноводческие племена археологических «культур воронкообразных кубков», «шарообразных амфор» (от формы керамической посуды, мегалитическая культура, 4000 — 2700 гг. до н.э.).

Здесь же обнаружены древнейшие в Европе шахты по добыче кремния, из которого готовились первобытные орудия. Несколько сот таких шахт эпохи неолита и бронзового века археологи выявили возле поселка Красносельский Волковысского района (Беларусь), на берегу реки Рось (3 — 1 тысячелетия д. н. э.) [1].

Каждый год приносит новые данные о людях, населяющих прежде беларуские земли. Дальним нашим предкам ученые нашли отдельное название — люди «Колочинской культуры», «Тушемлинской» или «Банцеровской культуры», по названию упомянутой беларуской деревни Банцеровщина.

Есть мнение, что славяне, по крайней мере кривичи, родственны западным балтам, но это к слову, и не является главным предметом моего изложения, тем более что историки даже по поводу названия «кривичи» не могут найти согласия, как и в истории происхождения целого народа «литвин — беларусов».

Из вороха сведений, из сотен летописных документов, часто противоречащих друг другу, трудно выделить истинные, особенно в последние годы, когда новые государства, части Советской империи, заявили о своем праве на историю. Тем более необходимо разобраться, откуда мы, кто мы?

Оставим в стороне «африканские корни» человечества, переселение первых африканских общин на европейский материк, так далеко заглянуть уже можно, но это другая история и другая наука — палеонтология, палеогеология и генеалогия. Нас более волнует, что же после заселения Европы человеком происходило на этих территориях, как относились друг к другу разрозненные в самом начале, соединившиеся по каким-то неведомым нам признакам, племена, составившие наш народ? Какие племенные образования возникали на землях европейского континента, хотя бы со времен уже устоявшейся в своем развитии античной Греции и Римской империи? Где появились славяне, что заставило их преодолеть тысячи километров и уйти в земли, на которых они образовали свои первые государства? Откуда пришли наши предки, если пришли, или, как многие предполагают, к ним, на наши древние земли, мигрировали другие племена и совсем не славянские…

Ограничиться из-за обилия материала придется той темой, которая обозначена в самом начале — как возникало и складывалось первое государство наших предков на землях сегодняшней Беларуси. Наши соседи давно преуспели в своих исторических притязаниях и установлении «первородства», пора и нам, литвинам-беларусам, определиться, хотя бы понять — славяне мы или нет. Наличие древнего «общерусского» или «словенского» языка у полабских славян, русинов, кривичей или ильменских словен, еще не свидетельство единого генетического корня. Вывести происхождение многочисленных и разных племен из одного корня по названиям в летописных документах, и по их историческим действиям, перемещениям, войнам, или другим атрибутам, например, артефактам, обнаруженным археологами, крайне трудно. Конечно, ДНК-генеалогия может пролить свет на некоторые связи и пути миграции разных племен и народностей. ДНК-анализ стоит в самом начале использования своих результатов в историческом осмыслении сложных событий на европейском континенте. Мы позже представим некоторые результаты этих работ, особенно те, что совпадают с другими данными, в частности, с результатами, полученными археологами и лингвистами. А пока обратимся к «классикам» античной истории.

* * *

Впервые, возможные предки славян — венеды, встречаются в энциклопедическом труде «Естественная история», написанном Плинием Старшим (23/24—79 гг. н.э.). В разделе, посвященном географическому описанию Европы, он сообщает, что Энингия (какая-то область Европы, соответствия которой нет на картах) «населена вплоть до реки Висулы сарматами, венедами, скирами…". Скиры — племя германцев, локализуемое где-то севернее Карпат. В «Висуле» без ошибки узнается Висла. Хотя, по-видимому, о венедах упоминал еще Геродот из Галикарнаса в V в. до н.э., когда писал о том, что «янтарь привозят с реки Эридана от энетов (венетов, венедов).

Восточными соседями венедов Птолемей (ок. 87—165 г.г.) называет галиндов и судинов — это достаточно хорошо известные западно-балтские племена, локализуемые в междуречье Вислы и Немана. По имени венедов Птолемей Клавдий называл Балтийское море Венедским заливом Сарматского океана.

Венеды, по современным представлениям, обитали в междуречье Вислы, Двины (Даугавы) и верхнего Днепра на территориях современной восточной Польши, западной Украины, Беларуси и Литвы. Это был древний восточноевропейский народ эпохи античности, один из носителей «Поморской культуры».

Поморская культура (поморско-подклешевая культура, в западной литературе также «померанская культура», археологическая культура железного века», 1-ое тысячелетие до н.э.), расположенная на территории северной Польши и Беларуси. Здесь же складывался общий язык этого ареала.

По мнению беларуского историка Вячеслава Насевича «язык носителей поморской культуры следует считать той основой, на которой тысячелетием позже сложились славянские языки» [3].

Области, занятые славянами в «римское время» (II — IV вв. н.э.), не имели каких-либо естественных рубежей. Туда неоднократно вторгались с запада различные племена германцев, что документируется материалами археологии и зафиксировано античными авторами. Анализ данных раскопок поселений и могильников «пшеворской культуры» (культура железного века, II век до н. э. — IV век н.э.) позволяет вычленять в домостроительстве, погребальной обрядности и глиняной посуде домашней выработки этнографические особенности, характерные не только для славян, но и свойственные германцам. Изделиями, вышедшими из провинциально-римских мастерских, — гончарной керамикой, кузнечной продукцией, металлическими деталями одежды и украшениями, — в равной степени пользовались и славяне и германцы.

Установлено, что в связи с резким похолоданием в Европе, в V-ом столетии новой эры, значительные массы населения вынуждены были покинуть Висло-Одерский регион — началась «великая славянская миграция».

Академиком Седовым В. В. обобщены сведения об этом переселении, об этногенезе славян, изменении лексики [4]. Цитирую некоторые из его положений:

«Расселение славян на широкой территории привело к дальнейшей культурной и диалектной дифференциации. В южной части ареала пшеворской культуры, там, где в этногенезе славян участвовал кельтский субстрат, складывается пражско-корчакская культура. Начиная с рубежа V — VI вв. ее носители заселяют бассейн верхней и средней Эльбы на западе, Волынь и Припятское Полесье на востоке…»

«В северном (от нижнего Дуная до Днепровского лесостепного левобережья) складывается культурное новообразование провинциально-римского облика — полиэтничная черняховская культура. Она характеризуется относительным единством гончарной керамики и металлических изделий — продукцией ремесленных мастерских, но значительной разнотипностью погребальной обрядности, домостроительства и лепной посуды, отражая неоднородную этноструктуру населения: в его составе были местные скифо-сарматы и гето-фракийцы, пришлые славяне и германцы…»

«Анализ языковых иранизмов позволяет говорить о том, что в римское время складывается гигантская диалектная область. Иранское наследие в юго-восточной части расселения славян выявляется также в духовной культуре и антропонимике.

Анты неоднократно упоминаются в исторических трудах VI — VII вв. Согласно Иордану, анты заселяли области между Днестром и Днепром…»

«

Академик Л. В. Милов указал на наличие в праславянской лексике комплекса терминов (князь,, господин, купец, худоба, в значении «бедность», голота — «нищета», дань — «повинность», цята — «денежная единица»), ассоциирующихся с ранней государственностью и зарождающимся классовым обществом. Существенно то, что эти лексемы свойственны не всему славянскому миру, а только болгарскому, сербскохорватскому, словенскому, македонскому и древнерусскому языкам…

«К настоящему времени наукой собрано немало фактов, достаточно надежно свидетельствующих, что на определенном этапе славяне проживали по соседству с римским миром и освоили целый ряд элементов его культуры…» [4].

«Пласт самых ранних славянских гидронимов образуют древнеевропейские названия вод, оформленные с помощью славянских формантов, суффиксации, аблаутации и др. Они выделены и недавно описаны немецким лингвистом Ю. Удольфом [5]. Их ареал — это земли к северу от Карпат (бассейны верхних течений Одера и Вислы) и на восток — до правобережья среднего Днепра, что соответствует территории, освоенной славянами в римское время, как она очерчивается по археологическим данным…»

Наиболее тесные внутрирегиональные контакты, как об этом говорят археологические материалы, славяне поддерживали с племенами германцев, и именно в это время славянская лексика пополнилась значительным числом заимствований из их языка…

В конце IV в. провинциальноримских культур — пшеворской и черняховской — прервалось нашествием воинственных кочевых племен -гуннов.

Ситуация усугублялась значительным ухудшением климата…

Особенно холодным было V столетие, тогда наблюдались самые низкие температуры за последние 2000 лет. Значительные массы населения вынуждены были покинуть Висло-Одерский регион — началась «великая славянская миграция».

В южной части ареала пшеворской культуры, там, где в этногенезе славян участвовал кельтский субстрат, складывается пражско-корчакская культура.…

а — ареал северного варианта пшеворской культуры; б — южного варианта пшеворской культуры, сформировавшегося при участии кельтского субстрата; в — территория расселения кельтов в эпоху латена; г — территории расселения сарматских племен и поздне-скифских культур до расселения в Северном славян и готов; д — подольско-днепровский вариант черняховской культуры; е — общая граница ареала черняховской культуры

Начиная с рубежа V — VI вв. ее носители заселяют бассейн верхней и средней Эльбы на западе, Волынь и Припятское Полесье на востоке…

Ответвлением венедской группы являются и славяне, покинувшие Висленский регион и поселившиеся в V — VI вв. в северной части Восточно-Европейской равнины среди местного населения, принадлежавшего к балтской и финно-угорской языковым группам. Началось взаимодействие пришлого населения с аборигенами. Этот процесс продолжался несколько столетий и завершился славянизацией балтов и финноязычных жителей. К раннему средневековью в Псковско-Ильменском крае принадлежат культуры псковских длинных курганов (кривичи псковские) и древности узменского типа («словене ильменские»), в Полоцком Подвинье и Смоленском Поднепровье — тушемлинская культура (будущие «смоленско-полоцкие кривичи»).

Небольшая группа славян обосновалась на побережье Рижского залива, где их остатки под именем «венды» зафиксированы в начале XII века Генрихом Латвийским.

V — VII веками завершается последний период праславянской истории. Расселение славян на обширных пространствах Европы, их активное взаимодействие и метисация с другими этносами нарушили общеславянские процессы и заложили основы становления отдельных славянских языков и этносов» [4].

На этом месте и времени (V век н.э.) рассуждения академика Седова прерываются, в связи с его кончиной, о чем можно только сожалеть.

Далее придётся обратиться к одному из наиболее замечательных авторов раннего средневековья — Иордану (лат. Iordannis, VI век н.э.), а именно, к его сочинению «О происхождении и деяниях гетов (Getica)», (лат. «De origine actibusque Getarum») [6]. «Геты» у Иордана — это «готы», привычные нам по учебникам истории. Иордан и сам был готом, остроготом, о чем и соообщил в конце своей «Гетики»:

…«nec me quis in favorem gentis praed ictae, quasi ex ipsa trahenti originem, aliqua addidisse credat»… То есть «не прибавил ничего лишнего в пользу племени готов, из которого происхожу».

Есть версия, что отец Иордана был «аланом» или, по крайней мере, служил у Кандака, вождя аланов.

В своем сочинении, законченном в 551 году, Иордан приходит к выводу, что «Многолюдное племя венетов» было известно под тремя именами: венетов, антов, склавенов… Склавены живут около города Новиетуна (?) и именуемого Мурсианским (lacus Mursianus), до Данастра (Днестр), а на север — до Висклы (Вислы) … «склавены» распространилось на все славянские племена лишь после VI в…» [6].

Таким образом, по Иордану, «склавены» (славяне, словены) «римского времени» жили где-то между Днестром, средним течением Дуная и верховьями Вислы, что совпадает с археологическими построениями В.В.Седова (см. Карту расселения славян).

Сообщение Иордана, что «к северу, начиная от места рождения реки Вистулы, на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов», ограничивает с юга область распространения «венетов» — предков других славянских племен, бассейном Вислы.

По Насевичу В. — «Первый этап этногенеза славян протекал в основном на землях современной Польши. Лишь на крайнем юго-западе, в районе Бреста, поморская культура проникала на беларускую территорию. Остальная часть Беларуси была занята культурами, в сложение которых основной принесли потомки древней общности шнуровой керамики, слившиеся с племенами „лесного неолита“. Им предстояло сыграть роль субстрата для будущих беларусов, а также русских, литовцев, латышей и в какой-то мере — финских народов» [3].

Новая культура расположилась и начала распространяться в тех местах, где когда-то верховодили кельты и готы, гепиды и лангобарды, вандалы, руги и другие народы, участвовавашие в «Великом переселении народов». Её носители, венеды, и остатки перемешанных гуннами этносов, заняли опустевшее после переселения пространство Южной Польши, Чехии и Волыни, образовали «пражско-корчакскую культуру». На границе лесостепи со степью стали развиваться новые, молодые образования гуннского наследия. Эту область связывают с историческими славянами. При этом, считается, что археологически и генетически пражско-корчакское население в целом вышло из киевской культуры (II-У в.в.н.э). Здесь стали появляться, распространяясь на север и северо-восток, новые племенные образования, названия которых связывают с названиями и особенностями местностей, которые они занимали. Некоторые историки придерживаются прямо противоположного мнения, но это не меняет общей картины. Так или иначе, но примерно в это время и появляются «кривичи», «дреговичи» («дрыговичи», дрыгва — болото, бел. яз.), а рядом с ними — «древляне» и «поляне», этнические общности, расположенные к югу и юго-востоку от дреговичей. По такому же принципу были выделены историками соседние, балтские этнические сообщества — «аукштайты», (верхние земли) и «жемайты» (нижние).

Карта отражает представления, сложившиеся в советской
историографии (до 90-х годов ХХ столетия). В последние годы коренным образом изменено отношение к понятию «Балты», которых теперь принято разделять на «Западных» и «Восточных». Также должны быть изменены взгляды о Ятвягах, отнесенных на карте к Восточным Балтам. В частности, в предисловии к изданию «Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. М. Лаир. 1997» говориться, что» Судовия (Sudowia; у Николая фон Ерошина: Sudowen) — это Ятвягия древнерусских летописей…

В документах Литовского Короля Миндовга от 1253 и 1259 гг. встречается другое ее имя — Дайнова (удельное княжество Дайнова располагалось на землях современной Гродненской и Минской областей Беларуси). Язык ятвягов не сохранился и изучается по реликтам. Он относится к группе западно-балтских языков, но ему не чужды и особенности, характерные для славянских языков. Однако данная карта удовлетворительно передает географическое распределение Полабских (Западных) Славян [7].

Ещё до начала XVI века часть населения на территории современной западной Беларуси говорила на западно-балтских языках. Здесь стал складываться новый народ, разные части которого назывались по разному их соседями: «русы», «русины», «кривичи» (полоцкие), «палешуки» и, наконец, «литвины». Таким же сложным образом складывался и современный беларуский язык, попавший под влияние польского (ХV век) и русского (ХIХ век) языков, но сохранивший множество древних, в частности, германских форм.

«Процесс балто-славянских контактов на Панемонии из-за его географического масштаба, хронологической протяженности, влияния на жизнь местных сообществ можно однозначно оценить как крупнейшее историческое явление во всем регионе на протяжении 2-го тысячелетия н. э. В свою очередь, упомянутые контакты явились частью еще более развернутого во времени и пространстве процесса балто-славянского взаимодействия, охватившего всю территорию современной Беларуси, а также прилегающие районы Летувы, Латвии, России и Украины. Современная наука считает названный процесс важным механизмом этногенеза беларусов» [3].

Под воздействием балтов, у полоцких кривичей сформировалась такая черта речи, как полногласие.

Г.А.Хабургаев (МГУ, Москва) считает, что это новообразование появилось в результате взаимодействия славянской и балтской речи, синтеза неполногласных сочетаний балтских и славянских слов с одним и тем же значением. (Так, взаимодействие славянского (польск.) glowa и балтского (лит.) galva, вероятно, обусловило появление новой формы с полногласием «голова», синтез славянского (польск.) «wrona» и балтского (лит.) «varna» имело своим результатом новую форму этого слова «ворона» и т.д.) [14].

Особенно интенсивное смешивание балтов и славян на территории Беларуси шло в начале второго тысячелетия нашей эры. В это время формировался новый антропологический тип и происходил синтез двух архетипов сознания. На этой основе, считает А. Микулич, появляется беларуский этнос, создавший Полоцкое, Новогрудское и Туровское княжества, первые славянские (литвинские, или беларуские в современном понимании) княжества, образовавшие позже Великое Княжество Литовское, языковой основой которого станет старобеларуский язык. Значительно позже это государственное образование включит соседние земли — Жемайтию, Аукштайтию, Нальшаны и др. [15].

Археологический музей «Берестье» до настоящего времени остается единственным в Европе музеем средневекового восточнославянского города (ХIII век), включает 30 построек и 2 улицы.

Полоцк V-Х веков, Полоцкое княжество-первое княжество на земле Беларусь

Итак, примерно, с V века из «тушемлинской культуры», в Полоцком Подвинье и Смоленском Поднепровье, выделяются новые племенные образования, будущие «смоленско-полоцкие кривичи», южнее появляются дреговичи и радимичи.

Два слова о кривичах, о которых известно более других племен, определены районы их расселения, известны построенные ими древнейшие славянские города — Полоцк, Смоленск и Изборск, даты рождения которых, повидимому, намного древнее официально принятых..

По сходству физического облика беларусов с дреговичами, радимичами и полоцкими кривичами (археологические реконструкции), можно сделать вывод, что они сформировались на основе балто-славянской прародины. Исследователи обращают внимание на «единство физического облика западных кривичей, радимичей и дреговичей, сходство их со средневековым «летто-литовским населением», что оценивается, «как проявления единого антропологического субстрата» [8].

В VII веке славянское племя кривичей, обитавшее в бассейне Вислы, переселяется в Псковское и Ильменьское поозерье, а в VIII веке кривичи заселяют Верхнее Поднепровье. Праславяне заселили территорию центральной и восточной Беларуси.

Некоторыми исследователями доказывается автохтонность литвин (беларусов) и кривичей на землях современной Беларуси.

«Земли Беларуси (так называемая зона «венетского котла» по М.Б.Щукину), была центральной у балто-славян, и ее население могло общаться со все более расходящимися этносами периферийных зон. Подтверждением служат результаты сплошного лингвистического обследования гидронимики Беларуского Подвинья. Из названий рек, болот, ручьев и озер — 18,5% славянские, 17,5% балтские, 8% финно-угорские, а основная часть, 64% — сопоставимы как со славянскими, так и с балтскими словами. Становится понятным, почему кривичи или радимичи, находясь в центре балто-славянского этнического ареала, понимали без переводчика местных балто-славян.

Этногенез беларусов есть прямой результат дивергенции балто-славянской этнический общности. Однажды запущенный, процесс этногенеза шел путем мирного взаимодействия родственных племен» [9].

С IX века кривичи входят частично в состав Киевской Руси, образуют Полоцкое, Псковское и Смоленское княжества, а их северо-западная часть входит в Новгородские владения. В «Повести Временных Лет» (ПВЛ) отмечаются «словене, кривичи и меря». В это же время появляются другие письменные источники — «хроники», летописные свидетельства об этих племенах, о героях тех веков, об их деяниях, включающих описание их жизни, их родственные связи и отношения…

Древняя культура кривичей включила, наряду со славянскими элементами, черты балтского типа, унаследованные от племен балтов, населяющих эти земли в Iтысячелетии до нашей эры («культура штрихованной керамики»). Например, звериноголовые браслеты из археологических раскопов курганов, результаты многолетних изысканий З. Сергеевой, и другие украшения встречаются на всей этнической территории Беларуси. Особенно их много в междуречьи Двины иБерезины, в верховьях Птичи и реки Великой.«Обычно в курганах с такими браслетами находятся и другие артефакты прибалтийского типа: витые шейные гривны, спиральные персстни, подковообразные фибулы. З. Сергеевой установлено, что большинство звериноподобных браслетов изготовлено на данной местности и только их незначительная часть могла попасть из Прибалтики. «Особенно богаты балтскими изделиями курганы Полоцкой земли. Близкие к балтской культуре, памятники находятся около сегодняшних беларуских сёл Латыголь и Навинка Талачинского, Навры Мядельского, Рудни Полоцкого, Укли Браславского районов и других. Неподалёку находится известное с глубокой древности село Абольцы, где согласно письменным источникам «балтское ядро» существовало еще в XIV — XVI столетии» [10].

(Людмила Дучыц, «Балты i славяне на тэрыторыі Беларусі у пачатку II тысячагодзьдзя»).

Отмечено, что ещё до начала XVI века, часть населения на территории современной западной Беларуси говорила на западно-балтских языках. Отличительной особенностью польского и беларуского языков (от других славянских) является значительное количество (около 25%) западно-балтской и литовской лексики, а также доставшееся в наследство от балтов произношение (дзеканье), аналогичное у «дзуков», проживающих на границе современной Литвы с Беларусью [10].

В разное историческое время под кривичами, точнее под местом их расселения, летописцами понимались земли, близкие к территории расселения кривичей по «Повести временных лет» (ПВЛ, Х-ХI в.в.).

Русская летопись (ПВЛ) сообщает, что кривичи «седять на верхъ Волги, и на верхъ Двины и на верхъ Днепра, их же градъ есть Смоленескъ» [11].

«… их же градъ есть Смоленьскъ туда бо седять кривичи»

С IX века кривичи входят частично в состав Киевской Руси, образуют Полоцкое, Псковское и Смоленское княжества, а их северо-западная часть входит в Новгородские владения. Примерно в это же время появляются письменные источники — «хроники», летописные свидетельства об этих племенах, о героях тех веков, их деяниях, описание их жизни, их родственные связи и отношения…

С этого времени и начинается собственная, «письменная» история кривичей, распространившихся на землях современной Беларуси, Новгорода и Пскова, Смоленска и Твери.

Кроме исторических хроник и летописей, и археологических свидетельств, позволяющих картировать ареал проживания кривичей, имеются и лингвистические «маркеры», уточняющие происхождение и расселение кривичей, отмеченные в свое время выдающимся русским филологом, составителем «Русского словаря» Владимиром Далем. Наречие кривичей явилось основой старобеларуского и, вероятно, русского языка [12].

Обобщение данных ДНК-генеалогии древних племен дало новые возможности картирования расселения балтов и славян, которые можно найти в работах Клесова [13]. Однако следует заметить, что сильная подвижность человеческих сообществ, бесконечные «исходы» и «походы», многотысячные людские переселения и племенные смешивания («Великое переселение народов» во II — VII вв), связанные либо с войнами (гунны, готы, сарматы и др.), либо с изменением климата и необходимостью поиска новых земель обитания, перемешивают генетические, национальные различия людей. Не является исключением и территория Беларуси, на которой столкнулись десятки племен и народностей, составивших беларуский народ и смежные с ним народы новых, современных государств.

Рогволод — первый князь Полоцка, княжна Рогнеда -прародительница Беларуси

Английский специалист по истории славян, беларусистка Рич, обнаружила в скандинавских сагах упоминание об осаде Полоцка гуннами Аттилы. Это значит, что кривичи успели к этому времени построить первые города (городища). По некоторым оценкам произойти это могло, скорее всего, во время похода Аттилы на Восточную Римскую империю в 447 году. «С запасом в сто лет, учитывая археологические находки IV века, датой упоминания Полоцка можно считать 447 год, а не 862-ой " [16].

В «Деяниях датчан» или «Данов» («Gesta Danorum») Саксона Грамматика (1140—1208) повествуется о взятии Полоцка (Pallteskja швед. яз.) в V веке конунгом (королем) Фродо I, сыном Хадинга, который прибегнув к военной хитрости убивает полоцкого царя Веспасия (?), ибо «силой города не победить (viribus inuictam sc. urbem)» [17].

А пока историки и археологи договариваются, в 2017 году древний Полоцк отметил свое 1155-летие.

Если самая известная из женщин древних полочан, легендарная полоцкая княжна Рогнеда (962 — 1000), стала героиней многочисленных летописных документов, то об её отце — Рогволоде (около 920 — 977) почти ничего не сохранилось в летописях. Однако именно с его именем связаны начальные, более или менее достоверные, сведения о Полоцком княжестве, начинается история зарождения древнего государства на беларуской земле, на землях Alba Ruscia, как было обозначено в «Дублинской Рукописи», написанной в ХIII столетии [18].

Скупые сведения о Рогволоде содержатся в древнерусской летописи «Повести временных лет» (ПВЛ) под 980 годом. И все, что о нем известно, укладывается в одно предложение энциклопедии: «Рогволод, др.-рус. Рогъволодъ, Роговолодъ; (ок. 920 — 978, Полотеск) — князь Полоцкий, варяг, отец Рогнеды, основатель династии полоцких князей, участник событий междоусобной борьбы в 975 — 980 гг.»

Впрочем, варяжское происхождение Рогволода (от мифического Ульфа Тостессона) оспаривается в пользу его славянских, кривичских корней, а что такое «варяги», не ясно до сих пор. Ряд историков (П. В. Голубовский, Н. И. Костомаров, М. В. Довнар-Запольский) сомневались в варяжском происхождении полоцких князей.

Имеется объяснение имени Рогволода из славянских слов «рог» и «волод» («володеть», др. слав. владеть), которое использовалось у кривичей, хотя и с «кривичами» возникает много споров.

Кривичи по языку, генам, антропологии, культуре, сегодня причисляются к балто-славянам, впрочем, трудно понять, что это такое даже с использованием данных ДНК-генеалогии. Однако и по «языческой вере» они близки балтским племенам.

Известно, что кривичи поклонялись змею Живойту, этого балтийского культа у восточных славян никогда не было.

Отголоски язычества в Беларуси слышны до сих пор. До наших дней сохранилось в беларуском Полесье поклонение каменным «крыжам» («крестам» в переводе с бел. яз.)) и «дзяўчынкам» («девочкам»). Языческое капище с жертвенником под древним дубом (имя ему было «Волат» — «великан» в пер. с бел. яз.) и великаном-валуном по имени «Дзед», которому приносились спокон веку приношения, просуществовал в вблизи дома на улице Лодочной, на берегу реки Свислочь, до празднования 900-летия христианства (1888 год). По указанию царских властей каменный жертвенник с огнищем (огнище жители называли «Жыжей») разбросали, священный дуб «Волат» («великан» в пер. с бел. яз.) спилили, не смогли только справиться с камнем-великаном, которому поклонялись жители окрестностей тысячи лет. Они приходили сюда, кланялись ему, обвивали его белым полотном, приносили ленты и развешивали их на дубовых ветках «Волата». Камень-«Дзед», считали, помогает от разных болезней, в частности, от бесплодия. Последнего «святара» («священника» в пер. с бел. яз.) Севастея жители а уважали и побаивались. Когда он умер, то церковь (русская церковь, РПЦ) запретила его хоронить.

Об этом камне рассказывал нам когда-то наш старый школьный учитель Даниил Денисович Лиштван, дом которого стоял в излучине реки на улице Лодочной, рядом с этим местом. Священный камень позже перевезли в новый городской район Минска Уручье, в «Сад камней», где он и находится до сих пор.

Язычество медленно покидало земли кривичей и дреговичей, земли Полоцкого, Минского и Пинского княжеств, начало крещения которых приходится на рубеж Х-ХI веков.

Согласно датской «Саге о крещении», около 1000-го года Полоцк посетил варяжский миссионер Торвальд Кодрансон, выходец из далекой Исландии, до этого побывавший в Иерусалиме, основавший недалеко от Полоцка храм в честь Св. Иоанна Предтечи, одноименная церковь которого, по-видимому, упоминается в позднейших актовых грамотах ХІV столетия [19].

Явно языческое, славянское имя Рогволод, было дано сыну и внуку Всеслава Полоцкого (в крещении Борис) во второй половине XI века. Языческие культовые сооружения разбросаны до сих пор в разных местах Беларуси, наиболее известные из них — «Борисовы камни». Об одном из них — чуть подробнее.

«Рагваладаў камень» (камень Рогволода, бел. яз.) — монументальный памятник эпиграфики XII века, находился у деревни Дятлово в Беларуси.

В 1171 году на валуне, высотой в 3 метра, был высечен шестиконечный крест (крест Ефросиньи, «беларуский» крест) и надпись на церковнославянском языке:

«В лето 6679 месяца мая в 7 день доспен крест сей. Господи помози рабу своему Василию в крещении именем Рогволоду сыну Борисову».

Крест и надпись были высечены по приказу другого, друцкого, князя Рогволода (в крещении Борис), который после голодной зимы 1170—1171 годов освятил языческие камни в надежде на урожай.

Валун был взорван в 1930-х годах, якобы с целью строительства шоссе Москва-Минск, однако его обломки ещё много лет лежали на своём месте после прокладки трассы.

Сохранилось всего четыре «беларуских» Борисовых камня, один из которых в 1888 году был вывезен в Россию и сейчас находится в музее-заповеднике Коломенское. В Беларуси осталось три древних камня: возле храма св. Софии в Полоцке (Витебская обл.), Воротишин крест в дер. Камено (Вилейский район, Минская обл.) и в городе Друя (Браславский район, Витебская обл.). Кстати, последний из них долгое время был скрыт под водой на глубине, куда его стянул весенний ледоход в первой половине XX века. Только в 2002 году его удалось обнаружить и вытащить на берег.

Язычество позволяло кривичам долгое время сохранять свою «несхожесть» с соседями, отстаивать самобытность народа, противостоять притязаниям на свои земли южных и восточных соседей. Несмотря на родственные связи с Киевской Русью, «Полоцкие князья, чуждались потомства Владимира, а сами себя считали «Рогволодовичами», внуками легендарной Рогнеды, и «отчину» свою вели не от пожалования князем Владимиром земель своему первенцу Изяславу, а по линии наследования Полоцка от его деда Рогволода, подло убитого киевским князем Владимиром.

Таким образом, несмотря на легендарность источников о князе Рогволоде, можно не сомневаться в его историчности, упоминания о его дочери Рогнеде носят ранний летописный характер и восходят к первой половине XI века.

Полоцкое княжество постоянно соперничало с киевским. В 977 году Киевский князь Владимир, сватался к дочери Полоцкого князя Рогволода, и оскорблённый отказом Рогнеды (…«не хочу разути рабынича, но хочу за Ярополка»…), собрал наёмные войска (по летописи «варягов»), захватил и разрушил древний Полоцк в 978 году.

На миниатюре отец Рогнеды Рогволод испрашивает у неё согласия на брак с Владимиром (справа)

Князь Владимир («святой») изнасиловал Рогнеду (согласно Повести Временных Лет) в присутствии ее родителей, истребил всю мужскую ветвь семьи Рогнеды (отца и двух её братьев), пленив её и уже в Киеве сделал своей очередной женой в многочисленном гареме. Но никогда так и не смог противостоять твердому и свободолюбивому характеру полоцкой княжны, что вскоре проявилось и в отношении к нему их общих сыновей. Вот её слова по летописному источнику (Суздальская летопись по Лаврентьевскому списку под 1128 годом):

«Опечалилась я, ибо отца моего убил и землю его пленил ради меня…"… И с тех пор вынимают меч Рогволожи внуки против Ярославовых внуков» [20].

Рогнеда, одна из первых среди полоцких кривичей, приняла христианство и (по Тверской и Густынской летописям) после крещения, постриглась в иночество с именем Анастасия, в переводе с греческого означающего «воскресшая».

Женщина не просто растит и пестует своих детей, но самое главное, передает им свои генетические особенности. Именно Рогнеда передала с генами (и заложила воспитанием в своих сыновьях) черты непреклонности, любовь к «книжной мудрости», бесстрашие перед отцом-насильником. Князь Владимир еще не раз выступит в самой неприглядной роли, обманет и убьет своего сводного брата, Ярополка, который был обручен с Рогнедой, сделает его жену-гречанку своей наложницей. Впрочем, трудно ожидать от сына ключницы, «рабыни Малуши», моральных принципов, мягкосердия и доброты. А еще он породит будущего князя Святослава, которого в народе прозовут — «Окаянный», за то, что тот погубит своих братьев Бориса и Глеба.

Генетические особенности характера Владимира долго еще будут отзываться проклятием в его потомстве.

Рогнеда воспитала своего первенца Изяслава (978—1001), и другого сына, Ярослава, позже названного «Мудрым», будущего Великого князя Киевской Руси, и самого младшего, Всеволода. Она передала им любовь к знанию, к свободе, понятие о равноправии женщин. По легенде, будущий полоцкий князь Изяслав еще отроком защитил Рогнеду от разгневанного Владимира, спас ей жизнь, что красочно описано в поэме Рылеева «Рогнеда» (1821).

Полоцкая княжна, по некоторым источникам, простила Владимира, и Лаврентьевская летопись сообщает о том, что князь Владимир «воздвиг отчину» своей жене Рогнеде и Изяславу в Полоцкой земле, где он «устрой город и нарече имя городу тому Изяславль» (современный город Заславль в Минской области) [20].

Княжна Рогнеда могла гордиться своими сыновьями, она заложила в них основы морали и нравственности, все ее сыновья вошли в историю, как талантливые политические деятели своего времени. Ярослав Владимирович (Ярослав Мудрый, 979 — 1054) унаследовал от матери ум и совестливость, любовь к «книжному знанию», приобщился к чтению, и в отличие от отца, князя Владимира, «списа книгы многы: с же насея книжными словесы сердца верных людей, а мы пожинаем ученье приемлюще книжное. Книги бо суть реки, напояющи вселенную…", — писал летописец Нестор (ПВЛ).

В русской истории, истории Киевской Руси, Ярослав известен еще и как составитель важнейшего документа той эпохи «Русской правды» (1019—1054).

Отрицательно относившийся к многоженству, Ярослав Мудрый никогда не забывал печальной участи, постигшей в свое время его мать. Составитель «Русской Правды», он юридически закрепил право женщин на проявление собственной воли при выборе супруга: «Аще девка восхощет замуж, а и мати не дадять» и т. д. Такого гуманного отношения к женщине не знало в Xl веке законодательство ни одной европейской страны».

(Цитирую по М. Ганичевой — «Самые знаменитые красавицы России», с небольшим уточнением относительно того, что тогда были Полоцкое и Киевское княжества, но не было ни России, ни Московского княжества, а Москва появится только через столетие и в ней станет царить «Домострой», доживший в Московской Руси, в сфере семейных отношений, до ХIХ- го столетия).

Приведу из «Московского Домостроя» — самые известные и часто цитируемые рекомендации для мужа: «быти грозою для жены», строго наказывать жену за провинности, вплоть до «сокрушения ребер», «плетью стегать по вине смотря».

Комментировать эти строки нет необходимости..

Толерантность, терпимость к представителям других народов и религий, уважительное отношение к женщине, безусловно, отличали атмосферу, в которой росли и воспитывались дети в семьях Рогволодовичей. Двоеверие (христианство в разных формах и язычество) стало духовной основой политики полоцких князей в Х и ХI веках и способствовало объединению княжества, уделов и селений, отдельных славянских и прибалтийских племен.

Язычество еще легко уживалось с наступающим с запада и юга христианством разного толка, многоязычие было естественным явлением во всех городах Полоцкого княжества. Уже и латынь входила в норму образованных людей, вступающих в контакты с романизированной Европой. Древний общеславянский язык западных славян, оформленный Кириллом и Мефодием в церковно-славянский, выделившийся из разных говоров исходной балто-славянской общности, претерпевал со временем неизбежную трансформацию, и в виде разных форм старобеларуского стал основой современного беларуского языка.

Старобеларуская форма языка, наиболее разработанная на этих землях, стала государственным языком Великого Княжества Литовского (ВКЛ), языком всех официальных документов, наравне с латынью Европы. Все, без исключения, дошедшие до нас документы княжества, его канцелярии, с ХIV-го по конец ХVIII-го века, до раздела федеративного государства, «республики двух народов», Жечи Посполитой (Rzeczpospolita Obojga Narodów польск. яз.), так называемые «Литовские метрики», написаны на старобеларуском языке. На нём же будут изложены главные государственные документы ВКЛ — «Трибунал» и «Статуты» ВКЛ разных лет (1529, 1566, 1588), не без основания, названные ПЕРВЫМИ ЕВРОПЕЙСКИМИ КОНСТИТУЦИЯМИ, где было, опять таки впервые, узаконено юридически «разделение властей» на законодательную, судебную и исполнительную.

«Правом судите, сыны человеческие» — было записано на титульном листе, в строке Статута 1588 года (Статуты ВКЛ).

Но вернемся в Х век, ко времени Рогнеды и к истории разрастающейся кривичской семьи Рогволодовичей. Надо думать, что начиналась жизнь маленьких сыновей Рогнеды с материнской древней «калыханки» («колыбельная», бел. яз), а книжное знание и уроки чтения были обязательными в их домашнем образовании. Основы этого воспитания дали ее сыновьям возможность твердо и последовательно править вотчинами, проводить вдумчивую политику, учили жить в мире со своей родней, братьями, ладить, по возможности, с соседями.

Сосланная после покушения на мужа с малолетним Изяславом в Полоцк (в Изяславль, по другой версии), Рогнеда приступает к восстановлению города, разрушенного князем Владимиром. В 988 году Изяслав, вместе с другими братьями, принял святое крещение, а в 989 получил полоцкую землю «в удел».

Рогнеда с сыном отстроили Полоцк, перенесли столицу княжества на более высокое и неприступное место в устье реки Полота. Рогнеда в конце жизни приняла постриг и скончалась в Изяславле (сегодня г. Заславль, Минская область), в 1000 году. В 1001 году в Полоцке умер и её старший сын, князь Изяслав, оставив после себя сыновей, Брячислава и Всеслава.

Известен его родовой знак — свинцовая, найденная при раскопках в Новгороде, печать, на которой изображен трезубец с маленьким крестиком на среднем зубце.

Согласно «Никоновской летописи» характер Изяслав имел «тихий, и кроткий, и смирный, и милостливый». Никоновская летопись показывает его к тому же, как умного, образованного человека [21].

Князья-братья Брячислав Изяславович и Всеслав Изяславович «Вещий» («Чародей»)

Рано умер, видимо, совсем юным, старший сын Изяслава Всеслав Изяславич (? — 1003), князь Полоцкий (1001—1003), летопись содержит только дату его кончины. Сведений о его жизни не имеется, княжество Полоцкое наследует в 1003 году его брат (ок. 1029). После смерти деда, в 1015 году, согласно «Жития Святого Владимира», он наследует и Луцк.

В летописном рассказе об усобице Владимировичей в 1015 — 1019 годах он не упоминается, военные действия происходили в это время в стороне от владений Брячислава. Но вскоре «вынимают меч Рогволожи внуки против Ярославовых внуков».

Думаю, нанесенное их матери оскорбление, устно передававшееся из поколения к поколению, буйные характеры сводных киевских братьев от других жен Владимира, не последняя причина их длительной вражды, перенесенной в следующие века и в отношения с другими, появляющимися в это время восточнорусскими князьями и городами во главе с потомками Ярослава.

Все историки отмечают обособленность князей этой ветви от остальных Рюриковичей, они настойчиво называли себя «Рогволодовичами», подчеркивая историческое несовпадение интересов с «Ярославичами» (Рюриковичами).

Генетическая неприязнь к потомкам Киевского князя со «времен Рогнеды» сохранилась у Рогволодовичей на много веков. В отличие от Рюриковичей, они держались за владение уделами исключительно в землях кривичей с центром в Полоцке. Даже имена у полоцких Рогволодовичей были приняты, в отличие от их киевских родственников (Рюриковичей), древние славянские, языческие — Рогволод, Всеслав, Брячислав. Кроме того, именно «Рогволодовичи» легко вступали в тесные родственные связи с «литовскими» Гедиминовичами, язычниками в то время. Сохранялась долгие годы несомненная комплементарность двух соседних княжеств, по крайней мере, на уровне элит, что может явиться дополнительным аргументом «полоцкого» происхождения литовских князей, начиная с Гедимина.

Нас эти обстоятельства интересуют в силу известного, сложившегося веками, несомненного родства не только княжеских фамилий, но и народов, точнее их славянской и балтской частей (дреговичи, кривичи и, вероятно, ятвяги и дзуки), образовавших сообщество, так называемых «литвинов» — основное население Великого Княжества Литовского.

Но вернемся в это захватывающее историческими поворотами столетие, кровавое и кровосмесительное, создавшее начала истории народов беларуского края. Обратимся к истории людей населяющих земли, подвластные Полоцку, Новогрудку, Минску, Гродно и Вильно.

В XI веке Полоцкое княжество являлось сильным и единым государством. В течение ста лет только два князя, два ближайших родственника, занимали престол в Полоцке — сын Изяслава Брячислав (1003—1044) и его внук Всеслав «Чародей» (ок. 1029 — 14 (21) апреля 1101). Правил до 1101 года с небольшим перерывом на «арест» и княжение в Киеве в два года.

В 1020 году Брячислав совершил набег на Новгород. Находящийся в то время в Киеве Ярослав, до этого князь Новгородский, собрал войска, и согласно летописи, настиг возвращающегося с добычей войско племянника, одержал победу и освободил пленных новгородцев. Брячислав отступил в Полоцк, но Ярослав не преследовал его.

Так называемая, «сокрушительная победа» (по мнению киевского летописца Нестора) над полоцким князем на реке Судоме, закончилась достаточно странно. После этой «победы» киевляне «на всякий случай» отступили и сдали Брячиславу стратегически важные города Витебск и Усвяты, через которые проходили волоки торгового пути «из варяг в греки». Сделка сомнительной выгоды для «рюриковичей». Был заключён мир («договор на Судоме», 1021 год), дядя и племянник выполняли условия договора, и они, как «братаничи», правили (через наместников) поочередно Киевским княжеством, хотя один «сидел» в Полоцке, а другой в Новгороде [22].

Брячислав значительно расширил территорию Полоцкого княжества, присоединил земли между Западной Двиной и Десной, где основал город Брячиславль (совр. Браслав). Умер он в 1044 году.

За столетие правления двух «Изяславовичей (беспрецедентный случай в мировой истории!) — Брячислава, он правил княжеством сорок лет, с 1003 по 1044, и Всеслава Чародея, правил Полоцким княжеством до 1101 года, усиленно росло и развивалось молодое государство, появились новые города, упомянутые в «Повести временных лет» (ПВЛ), в Слове полку Игореве и «Скандинавских сагах». За век их правления вырастают более полутора десятка городов: Витебск, Менск, Орша, Заславль, Борисов, Браслав, Лукомль, Логойск и другие… Все они благополучно дожили до наших дней на территории современной Беларуси. Полоцкое княжество богатело, развивались, расширялись его торговые связи с Европой и со скандинавскими странами, появлялась самобытная городская культура.

Полоцкие Рогволодовичи «расширили пределы княжества по всему Подвинью, вышли к морю, от верхнего Понемоння до Костромского Поволжья, от Псковского до верхнего Сожа и Десны» (Дэндра Андрей, «Беларусь и её древняя столица Полоцк»). При них расцвели торговля, ремесла, зародились искусства, они внедряли грамотность и «книжность» в обиход государства. Летописи впервые присоединяют к имени князя Изяслава мирное слово «книжник». Во многих городах, вошедших позже в состав Великого Княжества Литовского (ВКЛ), с ХIII века начали развиваться основы самоуправления, усилился приток в эти города иноземцев, появлялись, так называемые, «фактории», например, ганзейские, в Полоцке и Бресте. Городская элита осваивала культурные достижения Европы. Культурные традиции Европы проникали и в семейные отношения.

Князь Брячислав чтил память своих предков, и к 1007 году построил в Полоцке церковь, куда перенес мощи отца — «книжника Изяслава» и бабушки Рогнеды. Культурная среда Полоцка Х-ХI веков, относительно спокойное время, создали основу для всестороннего развития городской среды.

В 1044 году Всеслав Брячиславович, «Чародей», по смерти своего отца, наследовал княжение в Полоцке. Эпохой расцвета Полоцкой земли стало его длительное княжение (1044- 1101).

Всеслав «Чародей», герой «Слова о полку Игореве» (из Радзивиловской летописи).

Полоцк, возрожденный после варварского разорения, нашествия на город киевского князя, достиг своего могущества во времена правления Всеслава, легендарного князя, которому посвящены поэтические строки в «Слове о полку Игоревом». «Полоцкая тема» занимает в «Слове»», по известным причинам, большое место.

Власть Полоцкого князя распространилась на нижнее Подвинье и позволила княжеству выйти к Балтийскому морю. Княжеская династия Рогволодовичей проводила твёрдую и самостоятельню политику, подвергаясь бесконечным попыткам Киева подчинить себе полоцкие земли.

Войска княжества часто совершали набеги на соседние земли. Войско Всеслава «Чародея» в 1065 году осаждало Псков, а в 1066 году он начал войну с новгородским князем, взял Новгород, снял там колокола и установил их на звоннице Софийского собора в Полоцке, втором по важности и времени закладки (1030) каменном храме восточного христианства. (Храм был взорван во время стояния войск Петра I-го в Полоцке, позже восстановлен «униатами»).

В начале 1067 года Всеслав идет походом на Новогородок (сегодня г. Новогрудок Минской области), находившийся в вассальной зависимости от киевских князей, и занимает его. В том же году против него выступили, объединившие свои полки, «Ярославичи» — Изяслав Киевский, Святослав Черниговский и Всеволод Переяславский. В битве на Немиге (первое упоминание о Минске, в летописи — Менск в ПВЛ), 3 марта 1067 года, Всеслав потерпел поражение и отступил. Спустя четыре месяца он был вызван на переговоры в район города Орши, обманом (братья Ярославичи «клялись на кресте» о начале мирных переговоров) захвачен в плен и приведён в Киев, где его и двоих его сыновей пленили и посадили в «поруб».

В 1068 году киевляне подняли восстание, Ярославичи (Рюриковичи) были изгнаны, киевский князь бежал в Польшу, Всеслава «Чародея» горожане освободили из плена и объявили Великим князем Киева, но на этом престоле он пробыл менее года. Покоя ему не давала судьба его родины — «Всеслав слышал звон колоколов Софии Полоцкой» («Слово о полку Игореве»). Он собрал дружину, вернулся с ней в Полоцк и изгнал Святополка Изяславича («Окаянного»), захватившего в его отсутствие столицу Полоцкого княжества.

Во времена правления Всеслава Чародея в Полоцке проживало около 10 тысяч человек по археологическим и историческим оценкам. Кроме Полоцка, в княжество входили еще 16 городов, в том числе, Минск, Друцк и др. Всеслав немало воевал с соседями, не отличающимися мирным характером. В 1078 году он совершил поход на Смоленск и разорил его. В ответ Владимир Мономах, собрав в Чернигове дружину, отправился с черниговской дружиной в поход и фактически уничтожил город, не оставив, по его собственным словам («Поучение к детям» в составе Повести временных лет), в живых «ни челядина, ни скотины». Минск и Новогрудок не давали покоя «рюриковичам» целое столетие.

В ХI-ом столетии впервые в хрониках появляется новое название юго-западных и южных земель современной Беларуси — «Литва», упомянутое в «Кведлинбургских анналах» в 1009 году, когда христианский миссионер Брунон Бонифаций был убит язычниками где-то на границе «Руси и Литвы». Источники Ватикана сообщают о месте гибели Брунона Бонифация около Пинска, на землях дреговичей (или ятвягов). Там Ватикан воздвигнул храм в его честь, обозначив южную границу Литвы около Пинска.

Исторические документы утверждают следующее:

«…там где Брест, Белая Вежа, Беловежская пуща, реки Ясельда, Мухавец, Нарев, Зельва, жили ятвяги. Они и сейчас там живут, но не сберегли своих отличий, ибо потеряли князей. От Полесья до Вильно, от Гродно за Новогрудок — эта земля называлась Литвою. А потом стали здесь селиться славяне-русины и построили города Гродно, Слоним, Вильно, Лиду, Новогрудок, Волковыск, стала она называться Русь Литовская. А за Вильно до Ковно лежит Аукштайтия, а от Ковно до моря Балтийского — Жемайтия, а в другую сторону от Вильно, к Полоцку, где города Ошмяны, Ворняны, Свираны, Медники, Крево, Сморгонь, Гольшаны, эта земля называется Гольшанской. А Полоцкая, Витебская, Могилевская, Смоленская земли называются Белая Русь…» [23].

Но о границах древних племен и княжеств порассуждаем позже.

ХII век — век просветительницы Ефросиньи Полоцкой

Не случайно появление в Полоцке, в образованной княжеской среде Рогволдовичей, выдающейся женщины, внучки Всеслава Чародея — Предславы (1100—1167). Она продолжила просветительскую линию своих предков — Рогнеды Рогволодовны и Изяслава -«книжника». Христианский, загадочный мир привлекал ее пытливый ум таинствами и красочными обрядами. В возрасте 12 лет тайно от родителей она ушла в монастырь, настоятельницей которого была ее тетка, вдова ее дяди Романа Всеславича. Здесь она приняла постриг под именем Ефросиньи, и в хрониках появляется воспетый летописцами ее новый образ — «яко луна солнечная», Святая Ефросиния Полоцкая позже стала покровительницей земли беларуской.

Воспользовавшись родственными связями полоцких князей с византийским императорским родом Комнинов (имеется свидетельство, что дочь Всеслава Чародея, была женой византийского императора Алексея Комнина), Евфросиния отправила к императору Мануилу Комнину (1143—1169) и Вселенскому Патриарху Луке Хризовергу (1156—1169) гонца с дарами и просьбой о чудотворной эфесской иконе. «Владыки Второго Рима поднесли в дар полоцкой обители дивный образ, украшенный золотом, серебром и драгоценными каменьями. В 1173 году эта икона была торжественно установлена в полоцком храме во имя Пресвятой Богородицы, прославившись подаваемыми ею чудесными исцелениями» [24].

Судьба этой иконы, приписываемая кисти апостола и евангелиста святого Луки, темна и загадочна. В конце концов, она попала в Россию, как и многие другие раритеты Беларуси, сведения об этой иконе противоречивы и требует отдельного расследования…

Ефросинья Полоцкая, наряду с Кириллом Туровским, равно почитаема как в православии, так и вкатоличестве. Её деятельность отражена в «Житии Ефросиньи Полоцкой» (1157) — одном из памятников раннего христианства в Беларуси. Написано это произведение, вероятно, Звениславой Рогволодовной, в иночестве Евпраксией (ок.1127 — 1173). О ней известно лишь то, что под влиянием своей двоюродной сестры Ефросиньи она приняла постриг в Полоцком Спасском монастыре.

В Полоцке зародилась беларуская государственность и культура, кроме Ефросиньи Полоцкой, древний город дал миру, европейской культуре еще и первопечатника Франциска Скарину, и литератора и философа Симеона Полоцкого (наст. фамилия — Петровский-Ситнянович), составляющих гордость беларуского народа. О них скажем отдельно и в другом месте.

Почитание книги, книжной мудрости было семейной традицией Рогволодовичей, «фирменным знаком» семьи на всем продолжении рода, и дало начало появлению культурной среды, образовательного сосредоточия и накопления знаний в стольном граде княжества — Полоцке. Здесь правнучкой Рогнеды, в миру Предславой, а в крещении Ефросиньей, были созданы при Софийском соборе новые «скриптории», мастерские по переписке книг, здесь собиралась библиотека. Здесь расцвел талант этой замечательной женщины, просветительницы и покровительницы беларуской земли, Святой преподобной Ефросиньи Полоцкой. Хронисты недаром называют ее «родоначальницей восточнославянской книжности, одной из первых женщин-политиков, искусным дипломатом и миротворцем» [25].

И еще одна дочь этого семейства вызывает сегодня особый интерес. Появилась в научном мире интригующая версия, которая разрабатывается разными исследователями, считающими полоцкую княжну из семьи Рогволодовичей, Марию Васильковну (1120 — 1194), дочерью полоцкого князя Василька Святославича (? — ум. 1144), правнучку князя Всеслава «Чародея», автором «Слова о полку Игореве».

Именно, в высоко образованной, «книжной» семье Рогволодовичей, среди библиотек и «скрипториев» могла появиться одаренная женщина-писательница, именно, здесь мог родиться и шедевр славянской письменности — «Слово о полку Игореве», произведение средневекового гения, вокруг которого продолжается столетняя дискуссия [26,27].

Однако наступало новое время в истории древнего семейства Рогволодовичей и Полоцкого княжества.

Развитие Полоцкого княжества протекало на фоне постоянных распрей киевских князей и «Рогволодовичи» часто вовлекались в эти сложные внутрисемейные отношения Киевских и Галицко-Волынских князей.

В 1101 году, после смерти полоцкого князя Всеслава, Полоцкое княжество было поделено на «удельные» между шестью его сыновьями. Полоцким князем стал Давид (1101—1128), Друцким — Борис (он же Рогволод, 1054 — начало 1128 года), Минским — Глеб (княжение 1101 — 1119). Кроме того, были образованы Заславское, Витебское и Логойское «удельные"княжества. Так в XII веке образовалось на землях одного сильного и обширного, по меркам того времени, Полоцкого княжества — шесть небольших «уделов».

Примерно в это же время Туровское княжество распалось на Пинское, Клецкое и Слуцкое, а западнее образовались Новогородское, Городенское, Слонимское, Волковысское и Свислочское княжества. Не хватало только идеи формирования из этих близких по духу, языку и многочисленным родственным связям, «уделов», нового, единого, государственного образования.

А пока между ними начались усобицы, и мощь столичного
Полоцка начала слабеть. Три десятилетия спустя (в 1132 г.) окончательно распалась и вся Киевская Русь. Это открыло возникающему молодому балто-славянскому княжеству, Литве, новые возможности развития. Правнукам Всеслава уже было суждено видеть, как Литва становится новой силой.

Едва ли не самым воинственным наследником Всеслава был минский князь Глеб, враждовавший и со своими братьями, и с киевскими князьями. Поэтому уже в 1104 году против него был организован большой поход, в котором принимали участие великий князь Святополк, Владимир Мономах и полоцкий князь Давид. Однако победить минского князя тогда не удалось, и только в 1117 году Владимир Мономах, Великий князь Киевской Руси (1113—1125), занял Менск (Минск). Глеб был взят в плен, увезен в Киев и там в 1119 году скончался.

(Глеб Всеславич, дата рождения неизвестна — ум. 13. сентября 1119 года в Киеве — князь минский с 1101 года, родоначальник минской ветви полоцких князей, сын князя Всеслава Брячиславовича, Всеслава «Вещего», «Чародея»).

В 1128 году престол в Киеве занял сын Владимира Мономаха Мстислав Владимирович «Великий» (княжение 1125—1132), который возглавил поход союза князей на Полоцкое княжество. Нападению подверглись все важнейшие города Полоцкого княжества — Изяславль, Логойск, Борисов, Друцк. Полочане были вынуждены изгнать князя Давида и объявить полоцким князем Бориса Рогволодовича, угодного Мстиславу «Великому». В 1130 году уже и сам Мстислав «Великий» захватил Полоцк, сослал всю княжескую семью в Византию, всех сыновей умершего Бориса Рогволодовича (1054 — 1128) — Василия и Ивана, и других членов семьи, и взял Полоцк под свою власть. В следующем году князь Мстислав умер, и полоцко-киевские взаимоотношения снова обострились.

В «Путешествии архиепископа Антония в Царьград» (конец XII века) упоминается о могиле супруги князя Брячислава, княгини Ксении, находящейся в церкви, на одной из сторон залива Золотой Рог в Босфоре (в Галате) [44].

Порядок, введенный Мстиславом в Полоцке после его смерти долго не сохранился. В 1140 году из византийской ссылки вернулись «Рогволодовичи», готовые вернуть себе власть. Их усилия увенчались успехом. Около 1146 года Василий Рогволодович стал Полоцким князем. В это же время Глебовичи вернули себе Минск и возобновился конфликт с Полоцкими Рогволодовичами (Борисовичами). В 1151 году, подстрекаемые ими полочане, пленили Василия Рогволодовича, а полоцким князем объявили Ростислава Глебовича. Семь лет Глебовичи управляли Полоцким княжеством, но в 1158 году в результате заговора, полочане вернули власть Рогволодовичам. Ростислав сбежал в Минск, между Глебовичами и Борисовичами разразилась борьба, в которую включились и жемайтские князья.

Минск на некоторое время был присоединен к Турово-Пинскому княжеству, однако Глебовичи сохранили свои владения в Минском княжестве. Позже, они вернули себе Минск и участвовали в междоусобной борьбе полоцких князей, войне Борисовичей и Глебовичей в 1158 -1167 года, войне положившей начало упадку Полоцкого княжества.

(В разделе частично использованы цитаты из работы Томаса Баранаускаса «Истоки Литовского государства» [28]).

В 1159 году Рогволод (в крещении Борис Вячеслав) совершил поход на владения минских Глебовичей. В первую очередь он напал на Изяславль, вотчину Всеволода Глебовича, и в Галицко-Волынской летописи появляется запись:

«А Всеволод был дружествен Рогволоду и, надеясь на эту дружбу, вышел поклониться Рогволоду. А Рогволод отдал Изяславль Брячиславу, так как это была его вотчина, а Всеволоду дал Стрежев и оттуда пошел к Минску. И стоял у Минска 10 дней, и заключил мир с Ростиславом, и креста целовал. [Потом] вернулся домой. А Володарь не целовал креста, так как ходил предводителем литовцев, в лесах» [29].

Получив Изяславль, Брячислав Василькович (Рогволод) не смог сохранить мир в этом городе. В 1159 году Глебовичи напали на Изяславль и захватили в нем Брячислава с младшим братом Володшей (Володарем Васильковичем), причем Володшу посадили в «поруб», а Брячислава даже держали в оковах. Пленение Брячислава в Изяславе послужило поводом для Рогволода Борисовича отправиться в поход на Глебовичей и приступить к осаде Минска, где засел Ростислав Глебович. Борьба Рогволода с Ростиславом окончилась миром «на всей воле» Рогволода, по которому прежде всего должны были быть освобождены братья Васильковичи.

В 1162 году Полоцкие князья, в том числе и Брячислав, участвовали в походе Ростислава против Владимира Мстиславича к городу Слуцку. В конце 60-х годов XII столетия, когда Давид из Витебска перешел в Вышгород, удел, находившийся в Южной Руси, он отдал Брячиславу.

Между тем, его брат Володарь не сидел сложа руки. В 1162 году произошла его решающая схватка с Рогволодом. Та же Волынская летопись сообщает:

«Пришел Рогволод против Володаря с полочанами к Городцу. Володарь не бился с ним днем, а ночью напал на него из города с литовцами и много зла было совершено в ту ночь. (…) А Рогволод убежал в Слуцк и, побывши тут три дня, отправился в Друцк, а в Полоцк не смел идти, так как много погубил полочан. А полочане посадили в Полоцке [Всеслава] Васильковича» [29].

В следующем году Ростислав попытался вернуть себе Изяславль и взял в плен князя Брячислава и Володшу (видимо, его брата). Рогволод отреагировал незамедлительно. В том же году он подошел с войском к Минску и после 6 недель обложения заставил Ростислава заключить мир и отпустить Брячислава и Володшу. После этого похода Ростислава известия о нем прерываются.

Тем временем в Полоцке, в 1162 году, полочане пригласили «на княжение» из Витебска князя Всеслава Васильковича (1161—1186). Напомню, что в Полоцке уже действовало народное «вече», принимавшее решения о главе княжества. Истоки «княжеской демократии» у славян были здесь — в Полоцке (и в Новгороде).

Предками Всеслава Васильковича по восходящей линии были Рогволодовичи, включая Великого князя Брячислава «Чародея» («Вещего») и князя Изяслава, старшего сына Рогнеды. До его избрания «на вече» Полоцким князем в 1162 году он был князем Витебским. Незадолго перед тем Всеслав передал свой родовой удел, город Витебск, Смоленскому князю Ростиславу, который отдал его у Давиду, в свою очередь. И тот и другой обязывались поддерживать Всеслава, как Полоцкого князя, в борьбе его с соперниками, особенно с Глебовичами (Минскими [30].

Бесконечными военными распрями, часто между ближайшими родственниками, наполнены летописи всего ХII века.

Интересные сведения из летописей того времени обобщены в работе Калюжного и Кеслера, «Забытая история Московии. От основания Москвы до Раскола» [31]. Отмечу лишь несколько летописных записей, одну о том, что в 1175 году на дочери Всеслава Васильковича (Полоцкого) женится Ярополк Ростиславич (внук Юрия Долгорукого), причем свадьба была совершена в городе Владимире. И запись (в свободном переложении) о том, что «Глеб Рогволодович (Минский, прим. автора) подвергся нападению с юга, со стороны Черниговских князей Ярослава и Игоря с черниговскими полками, северскими и с наемными половцами. На помощь к черниговцам явились к Друцку Всеслав с полочанами, брат его Брячислав с жителями Витебска, а также и другие представители рода Всеславова, преимущественно из линии Василька; к тому же еще, Всеслав Василькович (Полоцкий) привел с собой в помощь полки из Литвы и Ливи».

Но Минские «Глебовичи» оказались крепким орешком.

В 1179 году разразился конфликт между двумя киевскими князьями — Рюриком Ростиславичем и Святославом Всеволодовичем. Святослава поддержали многие полоцкие князья со своими союзниками, кроме друцкого князя Глеба Рогволодовича.

В 1180 году брат Святослава Ярослав и племянник Игорь (герой «Слова о полку Игореве») двинулись к Друцку (совр. Витебская обл. Беларусь), обложили его и ждали прихода из Новгорода Святослава. В то же время к Друцку прибыли и помогающие Святославу полоцкие князья. В Волынской летописи все они перечислены [29] :

«Васильковичи — Брячислав из Витебска, брат его Всеслав с полочанами; а с ними были и ливы, и литовцы, Всеслав Микулич из Логойска, Андрей Володшич и его племянник Изяслав, и Василько Брячиславич».

В этом походе участвовали князья, управлявшие непосредственным пограничьем будущего Великого литовского княжества Андрей Володшич и Василько Брячиславич, которые являлись сыновьями тех же Изяславльских (Изяславль, совр. Минская область) князей Володши и Брячислава, которых в 1159—1160 гг. защищал Рогволод (Борис).

Не далеко располагались и владения логожского (логойского) князя Всеслава (Логойск — совр. Минская обл.), который в то время все еще подчинялся центральной власти Полоцка.

Между полоцкими и киевскими князьями, между «Рогволодовичами» и «Рюриковичами», шли непрерывные войны, которые заканчиваются тем, что в XII веке Полоцкое княжество окончательно освобождается от власти киевского князя. Усилившаяся феодальная знать Полоцкого княжества распространила свою власть на соседние племена Восточной Прибалтики. Территория, заселенная прибалтийскими племенами в низовьях Даугавы, входила в состав Полоцкой земли. Полоцкие князья собирали дань с ливов и латгалов. На земле латгалов, у Даугавы, находились два укрепленных города — Кокнесе («Кукенойс» в нек. хрониках) и Ерсика («Герцыке»), которые служили опорными пунктами для полоцких князей в Восточной Прибалтике. В начале XIII века в Кокнесе княжил Вячеслав (Вячко), в Ерсике — Всеволод. Находясь в вассальной зависимости от полоцких князей, они осуществляли их власть в Восточной Прибалтике, проводили регулярный сбор дани с подвластных прибалтийских племен и поставляли вспомогательное войско.

Около 1186 года к молодому полоцкому князю Володше (Василько Святославовича, брат упомянутой княжны Марии Васильковны), вместе с купцами из германского города Бремена прибыли с миссией латинские монахи. Они просили разрешения проповедовать слово божье среди язычников — подданных князя, живущих в низовьях Двины. С этого времени начинается новый этап истории полоцкого княжества, приведший к его упадку [31].

В 1229 году Мстислав Давидович Смоленский, при посредстве своего «лучшего попа» Еремея и сотника Пантелея, заключил с рижскими и готландскими купцами, от своего собственного имени и от имени князей полоцкого и витебского, договор; по этому договору торговля обеих сторон устанавливалась на основаниях полной взаимности и всевозможной свободы. Всякое право, коим «латинци» пользовались в русских землях, было представлено русским в Риге и на «готском берегу».

«Но рижский, магистр божьих рыцарей (меченосцев) и все владельцы земель предоставляют латинцам и русским вольный путь по Двине от ее начала до впадения в. И подобно тому, как русским был вольный путь в Готланд и в Травэ, так и западным народам был вольный путь в русские земли, дабы всякому было вольно покупать и продавать всякий товар» [32,33].

К концу XII века положение в Полоцком княжестве изменилось. Раздираемое междоусобицей, оно ослабло и не смогло оказать нужной помощи народам Восточной Прибалтики в их борьбе против нашествия немецких крестоносцев в начале XIII века. Не удалось Полоцкому княжеству отстоять и свою независимость. В это время за господство над Полоцкой землей боролись Новгород и Смоленск, которые стремились контролировать торговый путь по Двине.

.

ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ЛИТОВСКОЕ

Великая миграция западных славян

Метисации населения будущей «Литвы Миндовга», народов населяющих древние княжества, сложивших ядро нового государства, способствовал пестрый племенной состав восточной Европы, и переселение под давлением германских княжеств части населения Прибалтики на земли будущего ВКЛ. Немецкий летописец «из Боссау», Гельмольд (1120—1177, Helmold von Bosau), записал эти события в своей «Хронике» [88).

Перескажем его выводы в свободном переводе.

В 1001 году ободритские князья Мстивой и Мечидраг «отпали от веры» и подняли восстание против немецкого владычества. Последовала ужасная резня христиан в Гамбурге и Альденбурге. По словам Гельмольда, к востоку от Эльбы не осталось и «следа от христианства». Новый взрыв произошел в 1024 году, когда славянский князь Готшалк «обрушился на всю нордальбингскую землю (районы вдоль северного течения Эльбы) и учинил такое избиение христианского народа, что жестокость его перешла все границы». Это повторилось в 1066 г. и вновь сопровождаясь захватом «всей гамбургской земли». Сдерживая воинственных немцев, отстаивая свои права на прибалтийские земли, западные славянские племена, к тому же вели ожесточенные войны друг с другом. Многовековые войны вели ободриты (бодричи) и с лютичами. Князья лютичей почти 200 лет сдерживали немецкую экспансию. В 983 году они освободили Бранибор, вместе с соседними землями (в 929 году захваченные немцами), а потом, до 1150 года военным образом, сопротивлялись немецким и польским попыткам вторжения и христианизации. Лютичи сражались даже после того, как ободриты уже были раздавлены и их земли были покорены (правда, это было сделано с ними не без помощи всё тех же лютичей). При этом, даже после окончательного падения Бранибора, в своих более северных землях, лютичи продолжили воевать вплоть до середины X