Оглавление

Вниманию читателя представляется великолепный искрометный полицейский боевик с элементами триллера, происходящий в одной из близлежащих стран в довольно напряженный и исторически узнаваемый политический период.

Эта история является выдумкой автора, навеянная периодом временной безработицы.

Все совпаения имён и событий случайны.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Просыпаться было приятно. Лёжа на спине, он ещё во сне ощутил, как небольшая, но весьма любимая и тщательно оберегаемая часть его тела очутилась в чём-то влажном и тёплом. Остатки сна плавно перетекли в эрекцию, и Сергей открыл глаза. Каштановые волосы густой копной лежали на животе и скрывали от глаз действо, происходившее за этим занавесом. Он аккуратно отвёл волосы в сторону и зажал ладонью на затылке, ласково, но в то же время сильно, прижав обладательницу шевелюры книзу. Оля тихо застонала и грубо сдавила рукой яички, заставив окончательно проснуться. Он не мог оторваться, наблюдая за слегка ленными, но безупречными по исполнению, движениями подруги, приводящими его в состояние экстаза. Расслабиться можно было только от звуков, сопровождавших этот процесс, «а-а» и «м-м», постоянно крещендо раздававшиеся из-под занятых делом губ, сводили с ума, но он, усилием воли собрав силы в кулак, пытался продлить удовольствие как можно дольше. Когда стон сделался до неприличия громким, Сергей задрожал и, увидев широко раскрытые глаза подруги, обращённые в его сторону, излился волной. Оля губки не разжала, вобрав в себя до капли многомиллионную армию потенциального потомства партнера.

— Я в душ, приготовь мне завтрак, пожалуйста. Ведь я его заслужила? — девушка встала с кровати и направилась в ванную, сильнее, чем обычно, покачивая бедрами, зная, что Сергей на нее смотрит.

— А надо? — еле слышно спросил Сергей.

— Теплов, ты — хам, нахал и неблагодарная личность, — с возмущением раздалось из коридора и дверь ванной комнаты с шумом захлопнулась.

Ольга Петровна была замужней дамой, двадцати восьми лет отроду, и имела дочь. Её муж, по профессии строитель, зарабатывал на жизнь вахтенным методом и мог месяцами находиться вдали от дома. Отсутствие мужа она переживала нормально, а отсутствие секса нет. Оля работала в фотолаборатории в магазине фототоваров напротив милицейского главка, где и познакомилась с Тепловым, зашедшим в магазин напечатать несколько фотографий в память об отпуске, проведенном в Турции с другой девушкой, отношения с которой к тому времени остались в прошлом. Пышущий здоровьем организм молодой женщины тяжело переживал очередной отъезд мужа, а Теплову просто понравилась барышня с «чёртиками» в глазах, обезоруживающей улыбкой, узкой талией и круглой попкой. В этот же день он встретил её с работы и после ознакомительного ужина сразу отвёз к себе.

К сексу Ольга относилась серьезно и, несмотря на то, что, по мнению Сергея, была искусницей во всех его проявлениях, к встречам с Тепловым готовилась тщательно, выглядела безупречно и нередко привносила в отношения разнообразие, захватывая с собой различные предметы, одолженные во временное пользование подругой, работавшей продавщицей секс-шопа. Встречи были нечасты, но всегда приятны, и такое положение вещей устраивало обоих. Более регулярные свидания могли погубить ту страсть, которая неизменно вспыхивала в них при виде друг друга и позволяла с неистовством отдаваться сексу в чистом его виде, ненадолго позабыв о приличиях.

Съев завтрак, состоящий из кофе, апельсинового сока и столь любимого Олей яблочного пирога, приготовленного мамой Сергея, Теплов и его спутница спустились из квартиры на улицу и уселись в машину, припаркованную около подъезда.

— Тебе понравилось? — как всегда спросила Ольга.

— Это было супер, — как всегда ответил Сергей.

По дороге на работу Оля рассказывала Теплову о дочери, которую она, готовясь к встрече с ним, всегда отвозила к бабушке, говорила, что ребёнок растет ни по дням, а по часам и никаких денег не хватает покупать ей одежду, из которой та моментально вырастает…

«Самый лучший день заходил вчера, ночью ехать лень, пробыл до утра, но пришла пора, и собрался в путь, ни ладно пу-у-сть…» — надрывался Лепс на волнах радиостанции, пойманной Сергеем в машине.

А ведь действительно день вчера был неплох, — устав от болтовни подруги, подумал Теплов, который помимо встречи с Олей, подарившей ему незабываемую ночь, ещё и провернул удачную, как он это называл «операцию», заработав тысячу долларов на, как ему казалось, пустяковом деле.

Высаживая девушку около магазина, Теплов протянул ей сто баксов :

— Возьми, дочери что-нибудь купишь.

— Спасибо, — она улыбнулась и, чтобы не смазать густо накрашенные помадой губы, лизнула язычком по губам молодого человека. — Ну, пока. Созвонимся.

— Пока, — сказал Сергей, который, проведя с Ольгой ночь, всегда давал ей деньги, столько, сколько мог себе позволить в конкретный момент, хотя они об этом никогда не договаривались. Он не считал это зазорным, а она не отказывалась. Так и повелось.

Отъехав от магазина, Теплов повернул налево и уже через несколько минут был на работе. Занятый вечером абсолютно иными вещами, новости Теплов не смотрел, поэтому, включив компьютер, первым делом нажал кнопкой «мышки» на иконку «Google» и вошёл в новостной портал. Надо сказать, что потребность в новостях в конце января, после того как мирная акция протеста на Майдане в Киеве перетекла в фазу открытого противостояния, с кровью и жертвами, приобрела характер вируса, моментально распространяющегося среди обитателей социума, и Сергей исключением не был. Страна поголовно прильнула телевизорам и мониторам компьютеров и ноутбуков, в режиме on-line следя за событиями на улице Грушевского [1], стараясь ничего не упустить. Посмотрев, что за ночь ничего экстраординарного не случилось, Теплов решил приступить к работе. На сегодня было назначено несколько допросов, к тому же он планировать всё-таки начать писать обвинительный акт [2] по оконченному делу, которое в этом месяце должно было уйти в суд.

Бегло глянув на скучный серый городской пейзаж за окном, поливаемый мелким холодным дождем, Теплов открыл нужный ему файл, пододвинул к себе дело и… зазвонил телефон. Песня «Stamblin In», заданная мелодией звонка, в исполнении Сюзи Кватро и Криса Нормана была любимой песней его мамы, Сергею песня тоже нравилась, но в этот момент звучащей из динамиков телефона мелодией он почему-то не проникся.

— Да, мам, — скучно отозвался он, нажав на зеленую кнопку аппарата.

— Доброе утро, Серёженька.

— Доброе.

— У тебя всё в порядке, ты позавтракал? — если Сергей не ночевал у неё, а оставался в своей квартире, то утренний звонок мамы был обязательным. Теплов, как любящий сын, с пониманием относился к заботам матери и терпеливо отвечал ей на все вопросы

— Всё в порядке, мам, позавтракал и на работу приехал. Работы много очень.

— Хорошо, я быстро, по делу, — намек сына мать поняла, — у меня «Skype» пропал, а я договорилась с Людой сегодня на связь выйти. Настроишь?

— Без проблем. Приеду после работы и настрою всё, — бессонная ночь с Олей измотала Сергея, и он хотел выспаться, намереваясь сегодня остаться у матери. Люда была единственной маминой школьной подружкой, поддерживающей с ней связь. Выйдя уже в немолодом возрасте замуж за пожилого испанца, с которым познакомилась по Интернету, Люда жила в пригороде Мадрида и два раза в месяц общалась с подругой по «Skype». Видимо, сегодня был сеанс связи.

— Спасибо, сынок. Что-нибудь приготовить особенное? — мама всегда пыталась побаловать сына, считая, что тот недоедает.

— Да нет, мам, не надо. Что будет, тем и накормишь.

— До вечера.

— Пока мам, целую, — ответил Сергей и отключился.

Появившееся было желание поработать, исчезло напрочь. Теплов посмотрел на часы — до первого допроса оставалось ещё полчаса. Позвоню другу старому, решил он и набрал Лёху «Суслика», школьного приятеля, уехавшего несколько лет назад ненадолго в Киев, и так там насовсем и оставшегося, женившись на киевлянке и трудоустроившись менеджером в одном из банков столицы.

— Привет, друг, как дела? — начал Теплов, дождавшись ответа.

— Привет. Это у тебя дела, а у нас так, баловство одно, — ответил Алексей.

— Расскажи мне, дружище, из первых рук, что в Киеве творится? Как вы там живёте?

— Нормально живём. Ничего особенного не творится. На Грушевского воюют, около Майдана всё перекрыто. Вонь там стоит страшная. Хорошо, что холодно, как потеплеет, бациллы от них по всему Киеву разойдутся. А всё остальное — как было, так и осталось. Отойди от Лобановского [3] метров на пятьсот, так вообще, как будто бы в Киеве ничего не происходит. В Крыму-то как?

— Как в болоте. Вообще ничего. Все в телевизоре или в Интернете, обсуждают что-то. Я в дискуссии особо не вступаю, работы много.

— С погодой что?

— Обычная крымская. Всё, что растаяло днем, замерзло ночью. Сейчас дождь мерзкий моросит.

Поговорив еще немного, Теплов передал привет супруге и, попрощавшись с другом, вернулся к работе. Сосед Теплова по кабинету, старый и мудрый Ка, как его прозвали коллеги, а в миру следователь Хлебушкин Иван Давыдович, пару недель назад ушёл на заслуженный отдых, оставив кабинет в полном распоряжении Сергея.

Допросы вымотали его как физически, так и морально, поэтому дождавшись окончания рабочего дня, и так и не приступив к составлению обвинительного акта, Сергей, зевая, отправился к матери, где как он знал, его всегда ждет хорошая еда и мягкая чистая постель, а именного этих вещей ему сейчас хотелось больше всего. Настроив после ужина в ноутбуке «Skype», Теплов поцеловал маму, которая тут же вышла на связь с испанской подругой, и удалился отдыхать.

— Да ничего у нас не происходит, Люда, вообще ничего, успокойся. Это в Киеве жуть что творится, а у нас тихо. Да работает всё, и транспорт ездит и зарплату платят. Не слушай никого, меня слушай. Один Майдан пережили, и второй переживём, — до Теплова через стену доносился разговор матери на кухне. — Людьми надо оставаться, вот что главное, а то смотрю, люди меняются прямо на глазах. Слушай, встретила недавно….

А ведь и вправду люди меняются, — подумал Теплов. — Вроде ничего особо страшного не происходит, страна не разваливается, войны нет, а люди незаметно изменились. Уверенности, что ли, не стало, страх какой-то перед будущим появился. Да и в себе Сергей нащупал ранее незнакомое новое чувство, сообщающее, что старая налаженная и хорошо знакомая жизнь непременно заканчивается, а начинается новая, неизведанная, и будет в ней хорошо или плохо пока было не известно.

Глава 2

Сергей Александрович Теплов происходил из стандартной советской интеллигентной, но не очень обеспеченной, семьи. Оба его родителя были коренными симферопольцами и стараниями дедушек и бабушек всё-таки получили высшее образование. Мать, Валентина Пантелеевна, женщина тихая и ростом невысокая, но со стальным несгибаемым стержнем внутри, преподавала музыку в школе, а в свободное от работы время занималась пошивом одежды на дому. Отец, Александр Михайлович, мужчина рослый и голосом громкий, но стержня внутри не имевший, с горем пополам окончил мединститут и посменно трудился врачом скорой помощи. Серёжа был поздним и единственным ребенком в семье, а потому рос в атмосфере любви и уюта, и, также как и все дети в Советском Союзе, в семь лет пошёл в школу. Случилось это во второй половине восьмидесятых, когда врачи и учителя ещё получали стабильную зарплату, позволяющую не умереть с голоду и что-то отложить «на чёрный день», и могли хоть как-то планировать будущее. Трудности начались немного позднее, когда зарплаты родителей стало хватать только на хлеб, и они выживали исключительно благодаря матери, тянувшей семью, зарабатывая шитьём. Несмотря на то, что в школе Сергей никогда не был объектом насмешек, со всеми держался ровно и учился хорошо, чувствовал он себя немного ущербным. В классе учились в основном дети кооператоров и бандитов, у которых карманных денег на каждый день было больше, чем родители Сергея зарабатывали в месяц, вкалывая при этом до седьмого пота. Когда дети стали постарше, разница стала особенно заметна. Родители хотели и пытались одеть сына не хуже, чем других детей, но заработка хватало только на ширпотреб с рынка, в то время как девчонки и пацаны из класса щеголяли в итальянских и немецких куртках, джинсах, платьях и туфлях. Одноклассники ходили по дискотекам и барам, ездили с родителями отдыхать за границу, курили дорогие сигареты. Серёжа по дискотекам не ходил и не курил. Не потому что не хотел, хотел, но денег на бары, дискотеки и сигареты родители ему не давали и дружбы с детьми богатеньких родителей он не водил.

Через несколько дней после шестнадцатилетия Сергея, на празднование которого собралась вся семья, включая дедушек, бабушек, дядь и тёть, умер отец. Александру Михайловичу внезапно стало плохо с сердцем, но «скорая» была на «платном» вызове и вовремя к «бесплатному» коллеге приехать не смогла, а когда сослуживцы, откликнувшись на слёзы и вопли матери, обрывавшей все известные ей телефоны, всё-таки добрались до их квартиры на каком-то частнике, спасать уже было некого. Серёжа перенес смерть отца стойко, решив, что отныне нужно полагаться только на самого себя. Мать, поплакав, разогнула внутренний стержень и стала заниматься сыном, который по её мнению учился ниже своих способностей. Проведя с сыном несколько жёстких воспитательных бесед, Валентина Пантелеевна своего добилась — сын начал получать оценки, её удовлетворявшие. Сергей понял, что если именно сейчас ничего не изменить в жизни, то он будет как отец и мать жить от аванса до получки, лезть из кожи вон, чтобы его дети были не хуже других. Он не хотел, чтобы его дети были не хуже, он хотел, чтобы его дети были лучше других. А почему только дети? Он сам хотел быть лучше других, чтобы не он равнялся на других, а другие равнялись на него. Хотел, в конце концов, чтобы девушки, практически не замечавшие его существования, посмотрели на него другими глазами, с симпатией и желанием, как они глядят на тех, у кого есть деньги.

Уже будучи взрослым и вполне обеспеченным человеком, Сергей прочитал книгу, чётко отразившую его мировосприятие в то время, где главный герой, также как и он переживал произошедшие в начале девяностых изменения, сравнивая людей с рыбами, «совок» с пресным застоявшимся водоёмом, а западный капиталистический мир с солёным океаном, который в 1991 хлынул в нашу жизнь и смешался с пресной водой, после чего пресная вода, как и положено по закону природы, стала солёной. Лещи, жившие в пресной воде, в солёной адаптироваться не смогли, так и оставшись Лещами, бесправными, голодными и всего боящимися, а жизнью стали править Барракуды, которых раньше в пресной воде не водилось, с холодными глазами, не испытывающие угрызений совести, пытающие урвать свой кусок каждый день, живя по принципу «Умри сегодня, а я завтра» [4]. Так вот, быть Лещом он не хотел.

Но времена менялись. К концу девяностых бандитизм в Крыму побороли и «братки» в коротких кожаных куртках и спортивных штанах с улиц городов исчезли. Детское желание, взращенное рассказами одноклассников и дворовых приятелей, быть крутым бандитом, «нагибать» коммерсантов, носить пистолет, ездить на чёрной «бэхе» и снимать девок по ночным клубам у Сергея исчезло. Понял, что надо получать высшее образование и пытаться чего-то добиться в жизни головой, а не силой. При этом желания носить пистолет и ездить на «бэхе» остались.

Чтобы получить образование надо поступить в институт, рассуждал Серёжа, причем в такой, где будут кормить и одевать, поскольку платить за его обучение бешеные деньги у матери возможности нет. Гособеспечение дают только милицейские и военные заведения. В армию Сергей не хотел, вооруженные силы разваливаются, денег там нет и не будет, и профессия военного в стране по престижности опускается всё ниже и ниже с каждым годом. Остаётся милиция. Серёжа слышал разговоры в классе, как чьи-то предки «залетали под ментов» и были вынуждены откупаться. При этом суммы назывались такие, что он не верил, что такие деньги можно заработать, а потом добровольно отдать. Кроме того, в их подъезде, на втором этаже, недавно купил квартиру милиционер, капитан. Выглядел капитан неплохо, джинсы и куртка у него были фирменные, ездил он на новенькой «девятке», жена — молодая, красивая, в шубе и золоте. Сопоставив увиденное и услышанное, прикинув свои умственные и физические способности, которые уже в тот момент Сергей оценивал объективно, он решил стать милиционером. Узнав, какие экзамены сдают в университет внутренних дел, Серёжа стал дополнительно заниматься с репетитором, бегать, отжиматься и подтягиваться.

Книг Теплов взахлёб не читал, предпочитая пропадать где-нибудь со своим другом Лёхой, отличавшимся высоким ростом и худобой, а потому получившем прозвище «Суслик», или «тусить» с ребятами постарше, рассказывавшими истории про «ментов» и «бандиков», но школьную программу освоил, «Золотого телёнка», «Мастера и Маргариту», «Преступление и наказание», а также «Трех мушкетеров» прочитал, не считая потраченное на чтение время потерянным, и, в случае необходимости, мог поддержать соответствующую беседу, произведя впечатление образованного человека.

Отгуляв выпускной, Сергей Теплов, плотно сбитый среднего роста молодой человек, с тёмно-русыми коротко остриженными волосами, карими глазами и горбинкой на носу, которой мог бы позавидовать римский патриций, полностью был готов к поступлению. По нужным ему предметам заработал «отлично», подтягивался двадцать раз, бегал быстрее всех в классе. Другие предметы подтянулись как-то сами собой, и Сергей имел средний балл четыре с половиной, что вполне было достаточно для поступления в Университет внутренних дел, куда он без особых проблем и влился на полное государственное обеспечение. Учился Сергей в Симферопольском филиале. Он очень хотел уехать в какой-нибудь большой город — Харьков, Одессу или Киев, где, как он полагал, гораздо больше возможностей «выбиться в люди», но мать, когда он ей это озвучил, разрыдалась, второй раз на его памяти (первый раз сразу после смерти отца), сказала, что наложит на себя руки, если он уедет, что одной ей жить ни к чему. Сергей пожалел мать и остался.

Учеба пролетела быстро и практически незаметно. Учиться Теплову было легко и интересно. Несмотря на то, что на курсе было много «мажоров» — детей милицейского начальства, чиновников и бизнесменов, отношения у Сергея сложились со всеми. Здесь он не чувствовал себя ущербным или второсортным, как в школе. Новые друзья охотно брали его с собой, показывая во всех красках ночную жизнь крымской столицы, в старших классах школы пролетевшую мимо него, расплачивались за Сергея в саунах, ресторанах, ночных клубах, а он взамен помогал им в учёбе, решал контрольные задания, писал доклады и рефераты.

На первом курсе Сергей, остававшийся девственником и «спускавший пар» вручную с помощью журнала «Playboy», подаренного ему Лёхой «Сусликом» на день рождения классе в девятом, познал «продажную любовь», о которой был наслышан ещё от одноклассников, но на себе испытать так и не успел из-за отсутствия необходимых средств. Отдыхая с друзьями в одном из баров, Сергей случайно познакомился с девушкой по имени Карина, с которой в тот же вечер у него случилось то, чего хотят все ребята в восемнадцать лет. Товарищ любезно согласился предоставить им свою квартиру, а Карина сделала всё, о чем он мечтал, и даже несколько больше, потому что о многом он даже не догадывался и поэтому мечтать об этом не мог. Имея только опыт просмотра нескольких порнофильмов, с ней он совсем не чувствовал себя неопытным мальчишкой, у которого «это» случилось первый раз в жизни. С Кариной всё было легко и просто, как будто бы «это» у него уже было. Расслабившись за ночь так, что внизу живота ощущался явный дискомфорт, Сергей понял, что первый раз в жизни влюбился по настоящему, любовь к соседке по парте в третьем классе в расчет не принималась. Расставшись с Кариной утром, Сергей целый день думал только ней и не мог дождаться вечера, чтобы снова увидеть свою девушку. Это было очень приятно — иметь свою девушку. Каково же было его удивление, когда от однокурсников, которые, увидев его, радостно загоготали и со смехом стали выяснять подробности ночи, он узнал, что Карина работает «путаной», сняли её друзья накануне около гостиницы «Украина», оплатили полную ночь и попросили, чтобы их друг, то есть он, был доволен. Доволен-то Сергей, конечно, был, но этот случай надолго наложил на него едва заметный отпечаток, и ко всем девушкам, которые впоследствии были в его жизни, относился придирчиво и отношений до стадии серьезности старался не доводить.

На втором курсе Теплова направили для прохождения практики в один из райотделов милиции города. Определили его в роту патрульно-постовой службы, поручив вместе с такими же как он курсантами и сержантом, назначенным старшим, патрулировать улицы города, забирать пьяных, разнимать дерущихся, в общем, следить за порядком. Здесь Сергей и заработал свои первые милицейские деньги, что оказалось не такой уж сложной задачей. Достаточно было остановить подвыпившего гражданина, благо таких по улицам города в вечернее время ходит множество, разъяснить, что тот находится в общественном месте в состоянии опьянения и его просто необходимо сей же час доставить в отделение милиции для составления административного протокола. Человек разумный, понимая, что спорить с тремя крепкими молодыми милиционерами при исполнении бесполезно, предлагал оплатить штраф на месте, на что представители правопорядка с радостью соглашались. Заработанные деньги делились в конце дежурства. А если гражданин оказывался не из числа догадливых, начинал ругаться и пытался освободиться из цепких лап правоохранителей, то он доставлялся в райотдел или ближайший опорный пункт, где на него составлялось сразу несколько протоколов. Помимо нахождения в нетрезвом виде, ещё и за сопротивление милиции, громкую ругань в общественном месте и ещё за что-нибудь. Кодекс об административных правонарушениях Сергей освоил очень прилично и мог «подобрать» статью любому недогадливому гражданину, за что пользовался среди коллег уважением.

Заработав первые маленькие деньги, Сергею захотелось большего, что вскоре и случилось. На одном из рынков его усилиями был задержан мужчина, казавшийся подозрительным и в связи с отсутствием при себе документов, доставленный в опорный пункт, где было установлено, что субъект этот находится в розыске. Теплов радовался, что наконец-то он задержал настоящего бандита и гордился собой, но его мировоззрение было несколько сдвинуто с устоявшихся позиций последующими событиями. Сержант выгнал Теплова из кабинета на улицу, оставшись с задержанным один на один. Прошло минут двадцать. К опорному пункту подошла женщина и зашла внутрь, после чего бандюган вышел, закурил, сплюнул под ноги и ушёл восвояси. Теплов опешил, но взял себя в руки и не стал задавать старшему товарищу вопросов, за что был вознагражден суммой в триста долларов, которая для него в тот момент являлась астрономической, после чего желание задавать вопросы исчезло. На заработанные деньги Сергей купил мобильный телефон и наконец-то почувствовал себя настоящим мужчиной. Он перестал брать деньги у матери, говорил, что за отличную учёбу дают стипендию, а во время практики платят зарплату, кроме того по окончанию учебного года лучших курсантов награждают ценными подарками. Мать верила, улыбалась и искренне радовалась за сына.

За время учёбы Сергей проходил практику в разных подразделениях милиции — в розыске, в следствии, в дознании, в отделе по борьбе с наркотиками, в службе по борьбе с экономическими преступлениями, убедившись, что при определенном подходе, осторожности и смекалке зарабатывать деньги можно везде, но для себя определил, что хочет работать в ГСБЭП [5].

Глава 3

Трансформация сознания Теплова произошла незаметно, да, в принципе, как он впоследствии понял, трансформации и не было вовсе. Он шёл в милицию не из-за чрезмерно развитого чувства справедливости, и стремления защищать чужое здоровье и имущество ценой собственных не имел, преследуя лишь цель любой ценой выбраться из жизни, всё детство и юность стоявшей перед его глазами, и иметь деньги в том количестве, которое позволит не считать их от зарплаты до зарплаты, покупать себе нормальную одежду, и кушать там где хочется, не подбивая в уме дебет с кредитом, и мыслью о том, от чего придется отказаться в следующем месяце. Именно деньги, по мнению Сергея, позволяли не чувствовать себя ущербным. Есть он, и есть мама, которая прожила тяжёлую жизнь, и которой он, как сын, обязан обеспечить безбедную старость.

Именно с такими мыслями лейтенант милиции Теплов Сергей Александрович выпускался из университета внутренних дел. Из-за отсутствия нужных связей попасть в желанную службу ему не удалось, а распределен он был обычным опером в один из райотделов Симферополя. Определили Сергея на линию тяжких преступлений, и стал он заниматься раскрытием убийств и изнасилований. Надо сказать, что работе Сергей отдался целиком и полностью и о каком-либо «дополнительном заработке» даже и не думал, погружаясь в мир грязи, крови, вони, бомжей и проституток. Профессия не оставляла времени на личную жизнь, поэтому услугами последних Сергей не брезговал, используя служебное положение и помня первый сексуальный опыт. Теплов был молод, полон сил и желания работать, ловить и сажать убийц и насильников, жалости к которым не испытывал. Ему нравилась работа, он чувствовал, что делает что-то важное и нужное, очищая общество от мрази, и почти забыл о той цели, которую себе наметил.

Всё изменил один случай. В квартире на обслуживаемой старшим лейтенантом Тепловым территории обнаружили труп молодой задушенной женщины. Из обстановки на месте преступления следовало, что она была не одна, по всей видимости с мужчиной, на столе легкий ужин, два бокала, шампанское. Труп обнаружили соседи, заметив, что входная дверь в квартиру приоткрыта несколько дней. Сергей установил личность женщины, подруг, связи и род занятий. Звали её Звягинцева Лида, и было ей двадцать шесть лет. Приехала она в Симферополь из Сакского района в поисках лучшей жизни и танцевала топлесс в одном из стриптиз — клубов, где и познакомилась с бизнесменом по имени Михаил. Мужчина был женат, имел детей, но встречи с Лидой приобрели постоянный характер. Он оплачивал ей квартиру, покупал одежду, однако работать в стриптиз — клубе не запрещал, видимо его возбуждала профессия любовницы. Михаил был уже не молод, вечно занят и имел проблемы со спиртным. Лида была молода, красива, и, как любая нормальная женщина, хотела семью и детей. Однажды она встретила мужчину, который мог дать ей то, чего она желала. В злополучный вечер она обо всем рассказала любовнику, сказала, что очень благодарна за всё и попросила отпустить. Михаил был пьян, от слов девушки пришел в бешенство и задушил её собственными руками. Всё это Сергей установил довольно быстро, но докладывать руководству о проделанной работе не спешил, как и не торопился лично встречаться с подозреваемым. Какой-то внутренний тормоз останавливал его, а внутренний голос убеждал подождать. Ждать пришлось недолго. С Сергеем встретился начальник Отдела ГСБЭП, сказал, что Михаил — его друг и давний деловой партнер, и ему будет очень неприятно, если у Михаила возникнут серьёзные проблемы. В то же время ему было бы очень приятно осуществить давнее желание Сергея бороться с экономической преступностью и взять его на работу под своё начальство, к чему прилагались ключи от автомобиля ВАЗ 21099 с генеральной доверенностью на имя Теплова Сергея Александровича, паспорт, мобильный телефон и сёрежки Звягинцевой Лидии Ивановны. Сергей долго не думал, понимая, что такой шанс упускать нельзя, Михаил со своими бабками и связями всё равно отмажется, а у него больше такой возможности может и не быть. С места встречи Сергей уехал на собственном автомобиле, а через несколько дней в квартире умершего от передозировки наркомана обнаружили паспорт, телефон и серьги Лиды. Убийство было раскрыто. Оказалось, что наркозависимый житель Симферополя с целью ограбления проник в квартиру, где напал на гражданку Звягинцеву, убил её и похитил из квартиры деньги, мобильный телефон, паспорт и золотые изделия, принадлежащие жертве, однако спустя несколько дней этот наркозависимый преступник скончался от передозировки наркотиков.

После того как дело было закрыто, капитан милиции Теплов Сергей Александрович перешел на работу в Отдел ГСБЭП Симферопольского городского управления, где и стал трудиться, борясь с экономической преступностью, не забывая, впрочем, и о себе. Уже через пару лет он смог позволить себе купить приличный немецкий автомобиль и квартиру, в которую и переехал, но тут вмешалась мать, не отпустившая сына на постоянное самостоятельное проживание, считая своим священным долгом заботится о ребёнке, который так много работает и у которого нет времени на стирку, готовку, глажку и всякие подобные женские обязанности. «Вот женишься, детей заведёшь — иди жить своей семьёй, пусть жена тебе готовит и стирает, а пока будешь жить со мной, тебе удобней и мне спокойней», — сказала мать, как отрезала. Сергей вернулся обратно к матери, что, впрочем, не особенно его огорчило. Жить с мамой было удобно, жениться он пока не собирался, а квартиру использовал для любовных утех, коим при улучшении благосостояния стал предаваться чаще. Работа приносила деньги, но не приносила удовольствия. Достигнув определенного уровня материальной обеспеченности, Теплов всё больше чувствовал бессмысленность того, чем занимался в рабочее время, и часто вспоминал дни, проведенные в розыске, задумываясь над сменой места работы. Но и тут за него всё решили обстоятельства.

В 2012 году в Украине произошла очередная реформа, и был принят Уголовный процессуальный кодекс [6], который предписывал расследовать уголовные дела абсолютно по-новому, по-европейски. Любое поступившее заявление, зарегистрированное в соответствующем реестре, автоматически считалось уголовным делом и поступало в производство следователя, в связи с чем штат оперативных работников сокращался, а штат следователей увеличивался. Так как Сергей был на хорошем счету, а пригласивший его на работу в ГСБЭП начальник, уже перешел на повышение и боролся с экономической преступностью на республиканском уровне, ему предложили поработать следователем главка автономии. Сергей долго не думал и согласился. Работа была новая и пока мало кому понятная, но Теплов быстро с ней освоился, заведя ценные связи в прокурорской и судейской среде, не считая зазорным преподнести нужному человеку дорогой подарок, а где надо прогнуться и промолчать, и уже через несколько месяцев чувствовал себя как рыба в воде. На работе особо не горел, делал то, что положено, умело маневрируя между государственными, служебными и личными интересами, стараясь, чтобы ни один из них не уступил другому в важности.

Глава 4

Придя на работу в это зимнее утро, Теплов первым делом позвонил одной знакомой, особе привлекательной и давно будоражащей его мысли своей недоступностью, и, дождавшись сонного и недовольного «Алло», сказал :

— Доброе утро, Натали. Хотел оказаться первым, кто сегодня скажет тебе это и поведает, что начался новый день, сулящий нам радость и незабываемые положительные эмоции.

— Ты — нахал, думающий только о себе, Теплов. Разбудил меня почем зря.

«Что-то часто меня стали называть нахалом» — улыбнувшись, подумал Теплов, а вслух сказал :

— Увижу ли я тебя вечером, свет очей моих?

— Ну, мы же договорились, в семь.

— Целый день буду думать только о тебе. Спи дальше. До встречи.

Положив телефон на стол, он приступил к работе, пытаясь как можно быстрее дописать обвинительный акт по делу. На календаре значилось тридцатое января, месяц уверенно подходил к концу и дело уже поставлено в отчёт, как направленное в суд, а закончить обвинительный акт Теплов всё не мог, дотянув до момента, когда дело должно быть сдано уже сегодня. Голова была ясная, дело не сложное, а планы на вечер многообещающие, поэтому работал Теплов усердно, не отвлекаясь на постороннее.

Зазвонил телефон. Внутренний. Теплов снял трубку :

— Сергей Александрович, зайди ко мне, — голос и интонация Напрюшкина Николая Ильича, начальника следственного управления, на вид большого усатого увальня с добрыми серыми глазами, а на деле жёсткого и принципиального руководителя, не предвещали ничего плохого.

— Иду, — отозвался Сергей, положил трубку, сохранил напечатанный текст, закрыл файл, одел наброшенный на сумку кресла пиджак, поправил галстук и быстрыми шагами вышел из кабинета.

Воспитанник детдома, начавший свою милицейскую карьеру в советские времена участковым, в силу личных качеств и трудолюбия дослужившийся до начальника следственного управления главка республики, Николай Ильич не любил «мажоров», получающих должности благодаря протекции их родителей и покровителей. Поскольку Теплов «мажором» не являлся, Напрюшкин выделял его из остальных и Сергей, что называется, ходил у шефа в любимчиках.

Кабинет Теплова был на третьем этаже, а начальство располагалось на втором. Спустившись на этаж и следуя по длиннущему коридору Теплов раздумывал о причине вызова к руководству, но ничего так и не смог предположить, грехов за собой не чувствовал, со сроками всё было в порядке, с прокурорскими не ссорился. Открыв дверь в приёмную, Теплов улыбнулся секретарше шефа, даме неопределенного возраста с толстым слоем косметики, высокой прической, глубоким декольте и неизменными бусами на шее, каждый день разными.

— Доброе утро, Любовь Денисовна. Меня шеф вызвал.

— Здравствуй, Серёжа, проходи.

Теплов зашел в кабинет. В кабинете, помимо Напрюшкина, сидел начальник УГСБЭП Зиновьев Иван Иванович, отлично знакомый Теплову по работе в городском управлении, и опер управления ГСБЭП Дима Полторашко, однокашник Сергея по университету внутренних дел, сын небезызвестного на полуострове бизнесмена. Отец «мажора» ежемесячно платил сыну собственную «зарплату», раз в десять превышающую получаемую им на службе, с одной лишь целью — чтобы сын не вздумал «зарабатывать» профессией. Дмитрий был хорошим сыном, отца уважал и боялся, поэтому ни в каких «операциях» со своими коллегами не участвовал, отцовской «зарплаты» ему вполне хватало.

— Доброе утро, Николай Ильич, вызывали. Здравствуйте, — Теплов подошёл и поздоровался за руку за всеми находившимися в кабинете коллегами.

— Доброе утро, Сергей, вызывал, присаживайся, — Напрюшкин, побухтев в усы, что было всем известной привычкой, иногда копируемой подчиненными, пересказывающими разговор с шефом, указал на стул справа от себя. Послушай, может что и получится. Давай, Дмитрий, расскажи ещё раз.

— Значит так, — начал Полторашко, слегка одернув великолепно на нем сидевший пиджак от «Ван Лаак», — В селе Л… ом, что под Алуштой, замечательные краевиды и земли неосвоенной много. Заправляет там сельский голова — Карапетян Гурген Ашотович, который этими самыми краевидами и подторговывает. Депутаты — все его, население его любит, поскольку денег на село голова не жалеет, в общем чувствует себя спокойно и комфортно, через сессию может любое решение протянуть, — Дима сделал паузу. — Есть у нас в стране уважаемый человек — Георгий Александрович Смелый, ты его Серёжа часто по телевизору видишь, он же Жора Дебальцевский, человек близкий к семье, сам понимаешь какой. Решил, значит, дядя Жора, комплекс развлекательный построить с видом на море, и очень ему для этих целей Л… ое приглянулось. И нужно-то ему совсем немного, всего два гектара. Заслал он гонца к Гургену Ашотовичу, тот сказал, что никаких проблем с землей не будет и озвучил сумму в двести тысяч долларов, которая поможет обойти острые углы вопроса. Сумма для дяди Жоры вполне приемлемая, привлекать админресурс и обращаться наверх не нужно, проще и спокойней самому решить всё за деньги. Ударили по рукам. Гурген обещал решение на январской сессии. В январе сессия прошла шестнадцатого числа, ровно две недели назад, этот вопрос даже не поднимался. Серьёзные люди забеспокоились. Гонец на днях приехал, а Гурген говорит, что время смутное, страна в опасности, и цена вопроса выросла до полумиллиона долларов, хочет всю сумму сразу и быстро. Дядя Жора решил, что его перестали уважать и попросту кинули, события в стране также спокойствия нервам не добавляют, поэтому решили нерадивого чиновника «слить». Все вопросы с землей за половину ранее озвученных расценок готов решить секретарь совета, некий, — тут Дима заглянул в папку, — Глушко Максим Петрович, с которым контакт уже установлен. Гонец с Гургеном общаются нормально, постоянно на связи, Гурген гонцу доверяет. Наш человек сидит в Ялте, купается в бассейне, пьёт водку, девок щупает и ждёт команду. Его заявление, объяснение и протокол допроса без числа и без фамилии следователя у меня, пока не регистрировал, зарегистрировать, поставить дату и присвоить номер можно в любой момент. Загвоздка одна — денег нет. Дядя Жора денег не дал, обещал гонцу выдать ранее оговоренную сумму по факту решения вопроса.

Теплов думал. Если Смелый готов всё-таки заплатить двести тысяч долларов за решение вопроса по земле, а секретарь совета, в случае если Карапетяна задержат на взятке, решает этот вопрос за половину, то есть за сто тысяч долларов, то «сотка», по всей видимости, полагаются в качестве премии за хорошо выполненную работу.

— Кто ещё знает об этом? — спросил Теплов напрямую. А чего тут таиться, если всё и так озвучено предельно ясно.

— Мы четверо и доверенное лицо Смелого, ты его не знаешь, он не местный, сейчас находится в Ялте, ждёт нашего звонка, — включился в разговор Зиновьев. Иван Иванович, всегда элегантный и дорого пахнущий мужчина под пятьдесят, всю свою сознательную жизнь отдавший на борьбу с экономическими преступлениями, также как и Полторашко носивший исключительно брэндовую одежду, выглядел уставшим и немного помятым.

Видимо «бодун», перебрал вчера дядя Ваня, — подумал Теплов. — Значит сумма премиальных (именно так он решил для себя называть неосвоенную сумму в сто тысяч долларов) делится на пятерых, — мгновенно вернулся Сергей мыслями к сути вопроса. С учетом того, что полковники имеют свой интерес, то больше, чем «десятку» тут не заработаешь. Однако сумма в десять тысяч долларов тоже выглядела весьма привлекательной, а главное абсолютно безопасной. Делай качественно свою работу и получай за нее премию. Именно так работает весь цивилизованный мир. Но, ведь есть же ещё прокурор.

— А прокурор? — продолжал выяснять обстоятельства Теплов.

— Прокурор, в случае выявления факта получения взятки, будет выполнять свою работу и действовать в рамках предоставленных ему законом полномочий, — Напрюшкин, единственный из присутствующих одетый в форменную одежду с тремя большими звёздами на каждом плече, как всегда был лаконичен и понятен.

Ага, значит, прокурора мы отбрасываем, нормально, — продолжал рассуждать про себя Теплов.

— Я так понимаю, что нужно найти полмиллиона долларов, которые было бы можно передать в качестве взятки? — задал Теплов следующий вопрос.

— Правильно понимаешь. Где и как найти нужную сумму решать вам с Димой. Понимаю, цифра большая, но безвыходных ситуаций не бывает. К тому же эти деньги нужны на время, потом они всё равно вернутся тому, кто их дал. Прошуршите по коммерсантам, менялам, вдруг получится. Найдёте — вы в теме, не найдете — будем считать, что оперативная информация не подтвердилась. Свободны, — разговор закончил Зиновьев. Он явно чувствовал себя неважно, и по последним словам было слышно, что полковника мучает жажда.

«Точно с «бодуна», — поставил окончательный диагноз Теплов.

Теплов и Полторашко вышли из кабинета Напрюшкина несколько напряженными. С одной стороны откровенный разговор сразу с двумя начальниками управлений свидетельствовал о полном доверии со стороны руководства, а с другой, ставил практически невозможную задачу, невыполнение которой сулило свести на нет то доверие, которое усматривалось с первой стороны.

— А сегодня нельзя? — Любовь Денисовна, секретарь Напрюшкина, с кем-то разговаривала по телефону и заметно нервничала. — А завтра?

Ей что-то отвечали.

— Очень жаль, — сказала Любовь Денисовна и повесила трубку.– Всё через жопу. Извините, нервы, — извинения предназначались Теплову и Полторашко. — Всё в порядке, мальчики?

— У нас всё ровно, — ответил Полторашко. — А у Вас что случилось, может помощь нужна?

— Звонила в бухгалтерию, Зоя Петровна сказала, что деньги на зарплату привезли. С банком что-то случилось, по безналу не перевели, из-за событий в стране наше казначейство в Киев наличку тоже не может несколько дней отправить, поэтому привезли наличными, на всю милицию Крыма, но выдавать будут не сегодня, а только в понедельник, третьего числа. Ну разве так можно, а, мальчики? Привезли — выдайте. Нет, всё в этой стране через жопу. Серёжа, что с тобой, ты в лице изменился, плохо, что ли?

Теплов и вправду на мгновение изменился в лице, потом улыбнулся, подошел и громко поцеловал в щеку секретаршу, сразу же почувствовав на губах противный привкус тонального крема и пудры.

— Всё в порядке, даже лучше чем было. Спасибо, Любовь Денисовна. А ну пошли назад, — Теплов и Полторашко зашли обратно в кабинет Напрюшкина. — Тук, тук, тук. Разрешите, идея одна появилась.

— Ну, заходите, садитесь. Чай будете? — Напрюшкин и Зиновьев пили чай, который второму заметно шёл на пользу, поскольку цвет лица Ивана Ивановича постепенно возвращал свой обычный, слегка розоватый оттенок.

— Не откажусь, — бодро сказал Полторашко и Напрюшкин пододвинул ему чистую чашку.

— Сам нальешь, вон, на маленьком столике.

— Я чай не буду, я лучше расскажу. — Теплов был взволнован.

— Излагай, — Напрюшкин откинулся в кресле и снова что-то буркнул в усы. — Слушаем.

— Сегодня в нашу финансовую часть привезли деньги, зарплату для всей милиции Крыма, наличными. Из-за событий в Киеве через банк провести не удалось, казначейство наше, крымское, наличность на Киев отправить не может уже несколько дней, поэтому наличку дали нам на зарплату.

— Откуда ты это знаешь, даже я этого не знаю, — оживился Зиновьев, который после чая и таблетки «Пенталгина» постепенно возвращался к жизни.

— Знаю, Иван Иваныч. Сорока на хвосте принесла.

— Не отвлекайся, продолжай, — Напрюшкин улыбнулся в усы и опять что-то пробурчал. Он тоже не знал о прибытии в учреждение крупной партии наличности, но ему было приятно, что именно его теперешний работник утер нос бывшему шефу.

— Так, вот, — продолжал Теплов. — Я не знаю, какая это сумма, но насколько хватает моих довольно средних математических способностей, то можно предположить, что, сумма месячной зарплаты для всей милиции Крыма никак не меньше семи-восьми миллионов гривень, а нам нужно всего четыре, по курсу [7].

— Ты хочешь зарплатные деньги на взятку использовать?

— Ну, дайте же договорить. Зарплату будут выдавать третьего февраля, в понедельник, сегодня тридцатое января, четверг. Получаем деньги, считаем и описываем, составляем заготовки протоколов. Завтра, тридцать первого, вручаем потерпевшему, проводим операцию, даём взятку и изымаем деньги. Нужно это делать утром, потому что возни бумажной много: понятые, аппаратура, протоколы, успеть бы закончить к вечеру. Первого, в субботу, работаем с подозреваемым и потерпевшим, пишем бумаги. Может быть, выходим с санкцией на арест. А в воскресенье, когда никого нет, договорившись, естественно, заранее, идем к следственному судье, в наш родной К… ий районный суд, он осматривает денежки и выносит определение о дальнейшем распоряжении вещественными доказательствами — передать людям в качестве заслуженной заработной платы. Таким образом, третьего февраля все деньги будут розданы на нужды трудящихся, а если потом в суде у какого-нибудь особо умного адвоката возникнет вопрос, а где же вещественные доказательства, деньги должны быть осмотрены, мы ему — вот, пожалуйста, определение следственного судьи, деньги осмотрены судом, признаны вещественными доказательствами и ими распорядились на основании решения суда, всё в рамках нового Уголовного процессуального кодекса.

— Да, действительно, процессуальный закон формально будет соблюдён, вещественные доказательства, если их осмотрит следственный судья, могут быть доказательством в суде, достаточно будет материалов в деле, но кто даст добро на проведение такой операции, а Иван Иванович? — Напрюшкин пристально смотрел на Зиновьева.

— Не знаю, надо к шефу идти докладывать. Пусть он согласовывает с прокурором. На словах все выглядит неплохо. Но, шутка ли, четыре миллиона. — Зиновьев задумался. — В принципе, всё можно даже официально провести. Финчасть по ордеру выдает деньги на проведение следственно-оперативных мероприятий, также по ордеру через три дня получает их назад. Всё время рядом с деньгами работники «Беркута», для безопасности. В суде вопрос — откуда деньги, такая сумма. Ответ — деньги государственные, всё официально.

Мужчины замолчали, обдумывая услышанное. Тишину разрезал противный писк. Так противно в кабинете начальника следственного управления пищал только один телефонный аппарат, имевший прямую связь со своей точной копией, установленной в кабинете генерала.

— Ну вот, на ловца и зверь, — Напрюшкин встал, снял трубку и приосанился. — Здравия желаю, Андрей Федорович. Да, у меня. Да, знаю. Так точно, — Напрюшкин положил трубку, расслабился и обратился к Зиновьеву. — Пойдем Ваня к генералу, сразу и доложим. Если даст добро, занимаемся. Если нет, то нет. А вы, архаровцы, — обратился Напрюшкин к Теплову и Полторашко, — остаётесь здесь. С моего кабинета ни ногой, чай пейте, операцию обсуждайте.

— Товарищ полковник, у меня дело, обвинительный акт, отчет, и … — начал было Теплов.

— Потом, Серёжа, потом, — Напрюшкин вместе с Зиновьевым вышли из кабинета.