Оглавление

1. Маленькие и неприметные — 3
2. «СРОЧНО СМАТЫВАЙСЯ! В МОЕЙ МАШИНЕ НАШЛИ ТРУП!»
3. ПОДАРОК-ТРОФЕЙ В ВИДЕ ЗУБОВ НА ШНУРОЧКЕ
4. НАДО ВСТРЕЧАТЬСЯ, НАДО ГОВОРИТЬ
5. КОГО-ТО ЛОВЯТ, КТО-ТО ПОПАДАЕТСЯ
6. СТРЕЛЬБА, ЖЕНЩИНЫ И МУЖСКАЯ ФИЗИОЛОГИЯ
7. ОРИГИНАЛЬНЫЕ ЧЁТКИ ПОКОЙНИКА
8. КОЛИЧЕСТВО БЕГЛЕЦОВ УВЕЛИЧИВАЕТСЯ ВДВОЕ
9. ВНУТРЕННЕЕ РАССЛЕДОВАНИЕ В УСЛОВИЯХ ОСАДЫ
10. ЕЙ ПОГОВОРИТЬ, А ОНИ ДРАПАЮТ
11. КАРМУ ЛЕЧИТЬ НУЖНО ВОВРЕМЯ
12. ПИСТОЛЕТ, КРУТАЯ ТАЧКА, А ФЕЙС — ПЕЧАЛЬНЫЙ
13. НА ПОВЕСТКЕ — ИНТЕРВЬЮ, ДОПРОСЫ И ПЫТКИ
14. СТАРЫЙ ДОЛЖНИК, СТАРЫЕ ДОЛЖКИ
15. ПОДСТАВЫ ОБЫКНОВЕННЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ
16. КОМУ-ТО НУЖЕН ЖИВЫМ И РАЗГОВОРЧИВЫМ, КОМУ-ТО — МЁРТВЫМ И МОЛЧАЛИВЫМ
17. «ЩИТ И МЕЧ», ИВАН ИВАНЫЧ И СКОБЛЁНОЕ РЫЛО
18. ТЕСНОТА ШКАФОВ И «БОМЖЕВОЗОК»
19. САН САНЫЧ, ЛАРИСА, МЫШЕНКОВ
20. ПРОВАЛЬНАЯ БЕСЕДА С ВДОВОЙ, ГОТОВОЙ УБИВАТЬ
21. ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ ПОДОЗРЕВАЕМЫМ И ОСТАЁТСЯ
22. ПИСТОЛЕТЫ НЕ ДОЛЖНЫ ВЗРЫВАТЬСЯ
23. ОХОТА НА СВИДЕТЕЛЬНИЦУ ОТКРЫТА
24. И ПОШЁЛ ПИСТОЛЕТ ПО РУКАМ. ПО ЖЕНСКИМ

«СРОЧНО СМАТЫВАЙСЯ! В МОЕЙ МАШИНЕ НАШЛИ ТРУП!»

Весеннее солнышко слепило глаза, и Марина Бояркина опустила солнцезащитный щиток, а спустя минуту нацепила на нос очки с затемнёнными стёклами. Марина наклонилась вправо и посмотрелась в зеркало заднего вида. И осталась собою довольна. Мелированные русые волосы, модные и недешёвые очки (сто долларов с лишним), мягкие правильные черты гладкого ухоженного лица.

И не беда, что сплошные пробки и она уже опаздывает. Она, в конце концов, женщина (и какая!), она может себе позволить задержаться на десять — пятнадцать минут. Встреча, правда, деловая, и, конечно же, опаздывать… А, чёрт с ним!

Марина огляделась и обнаружила, что несколько водителей-мужчин с неподдельным интересом рассматривают её. А чему же удивляться? Она действительно хороша. Чертовски хороша! Захотелось открыть окно и пренебрежительно сплюнуть. Она опустила стекло, однако плевать в окно не стала.

И в самом деле, как бы это выглядело? Импозантная дама, сидя за рулём малинового «Фольксвагена» -трёхлетки, плюётся, словно рядовая представительница дворовой шпаны.

Позади, из ниоткуда, появился милицейский автомобиль. Спуcтя несколько секунд коротко и противно провыла сирена и зазвучал усиленный динамиками мужской голос. Марина Бояркина, не разобравшая прозвучавших слов, осмотрелась и с удивлением обнаружила, что бубнёж этот, судя по всему, адресуется именно ей. Этого ещё не хватало! Она и так опаздывает уже, а тут эти… Она припарковалась и полезла в сумочку за документами.

Однако приблизившийся милиционер не удовлетворился протянутой ему в окно книжечкой с надписью «Автодокументы» и попросил Бояркину выйти из автомобиля. Не скрывая недовольства, Марина выбралась из салона «Фольксвагена-Пассата».

— Что случилось, офицер? — спросила она, хмуря брови. — Я очень спешу. Я опаздываю.

— Попрошу вас открыть багажник! — приказал милиционер и посмотрел на своего напарника, который уже находился позади её автомобиля.

— Что там может быть интересного? — выполняя полученное распоряжение, раздражённо проговорила Марина. — Пулемёт «Максим»? Портативная гаубица?

Однако то, что было обнаружено в багажнике, не шло ни в какое сравнение ни с гаубицей, ни с пулемётом. В багажнике принадлежащего Марине Бояркиной автомобиля находился труп человека. То, что это труп, а не живой, может быть, заснувший, чудак, Марина даже не сразу и поняла.

— Эй! — Бояркина схватила лежащего к ней спиной и подогнувшего колени мужчину, показавшегося ей очень маленьким, за плечо и дёрнула на себя. — Это ещё что?..

Больше она ничего выговорить не смогла. На неё и, одновременно, как бы мимо вытаращенными глазами смотрел покойник. Исключительно неживым, мутным взглядом.

***

Вошёл Василий Александрович. Приблизившись к столу Андрея Николаевича, он положил перед следователем лист бумаги и мобильный телефон Бояркиной. Андрей Николаевич прочёл написанное и нахмурился. Марина встревожилась.

— Марина Григорьевна, — следователь поднял глаза на Бояркину, — вы сильно усложняете ваше и без того непростое положение. Вы заявляете, что не знаете его. Так? Правильно я вас понял?

— Да. Я же говорю вам! Это — как снег на голову! Как обухом по голове!

— Понятно, — следователь улыбнулся в белёсо-сивые усы. — А в записной книжке вашего мобильного телефона имеется номер его мобильника. Как вы это объясните?

— Какой ещё номер?! Да говорю же, впервые вижу этого человека! — в отчаянии вскричала подозреваемая.

— Вот тут у вас его телефон. И — имя. Вячеслав Юрьевич. Прямой московский, но, похоже, мобильный. Сами посмотрите.

И Андрей Николаевич продемонстрировал Бояркиной содержание записной книжки её мобильного телефона.

— Вячеслав Юрьевич? — удивлённо проговорила Марина. — Да, мне известно это имя. Но я его никогда не видела! Клянусь!

— Ну-ну, поясните.

— Мы должны были вчера встретиться. Но я опоздала, а он не приехал.

И Марина принялась рассказывать, как ей на днях позвонил человек, представившийся Вячеславом Юрьевичем. Он сказал, что у него кое-какие проблемы. Он хотел встретиться попозже вечером, чтобы не светиться, так как он, по его словам, достаточно известный предприниматель. И они договорились о встрече. Но тут случился сердечный приступ у её матери. А потом, в довершение всего, она ещё и в ужасную пробку попала. Мобильник свой она забыла в квартире матери, которую отправила в больницу, в результате чего и позвонить не могла. Когда она прибыла в офис, то никого там не застала. Даже охранника уже не оказалось, хотя он был предупреждён, что она ещё вернётся в офис.

— На какой машине вы приехали и с кем? — последовал вопрос.

— На «Вольво». Одна.

— А «Фольксваген»?

— Он во дворике стоял.

— Кто на нём ездил, и у кого имелись ключи?

— У меня, естественно, — ответила Марина.

— Запасные ключи имелись? — продолжал допрашивать следователь.

— Запасные? Дайте подумать, — проговорила Марина и принялась тереть ладонью лоб.

Да, вот это ей сейчас как раз и требуется. Ей нужно сообразить, как выбраться из положения, в котором она очутилась. Хотя бы для того, чтобы выиграть время. И ни в коем случае она не должна оказаться за решёткой!

И Марина Бояркина придумала. Решительно выпрямившись, она открыто посмотрела в глаза следователю и заявила:

— Андрей Николаич, между прочим, я имею право на телефонный звонок. И я требую. Мои близкие должны знать, где я нахожусь.

— Если будет принято решение о задержании… — начал Андрей Николаевич.

— Да я уже целый час, как задержана! — перебила его Бояркина. — И вообще, без адвоката я разговаривать не буду.

— Хорошо, — согласился Андрей Николаевич. — Какой номер набрать?

Бояркина решительно поднялась.

— Я сама. Позвольте! — Она пододвинула к себе телефонный аппарат и набрала номер.

— Кому вы звоните? — поинтересовался следователь.

Марина движением руки попросила подождать, а затем закричала в трубку:

— Срочно сматывайся! В моей машине нашли труп! Мертвеца! Я сказала, что ты ездил на «Фольксвагене» и…

Она замолчала, ибо связь прервалась. Это Василий Александрович, приблизившись сзади, нажал на рычаг.

— Так вот вам для чего звоночек потребовался! — мрачно глядя на женщину, проговорил Андрей Николаевич. И обернулся к Василию Александровичу. — Надо выяснить, кому звонила госпожа Бояркина, Василий. Или это не является секретом, Марина Григорьевна?

— Требую адвоката! Я должна пригласить своего адвоката! — Марина потянулась к телефону.

— Сядьте, Бояркина! — приказал Андрей Николаевич. — И ответьте, куда и кому вы звонили?

— Сейчас выясним, — уверенно заявил Василий Александрович. — Если номер, который она набирала, имеется в записной книжке её мобильника, то мигом выясним.

Он взял со стола мобильный телефон Бояркиной и принялся неторопливо нажимать кнопочки. Через минуту или две Василий Александрович торжественно объявил:

— Вот, пожалуйста. Диман. Марина Григорьевна, Диман — это кто? Это фамилия или имя?

— Ну-ка, — произнесла Бояркина и взяла из рук Василия Александровича свой мобильный телефон. — Нет тут такого номера.

И Бояркина отключила свой мобильник.

— А пин-код, вы, конечно, не помните? Прекрасно, — пожал плечами Василий Александрович и обернулся к Андрею Николаевичу. — Я вас оставлю. Я выясню, кто такой Диман и где обитает, и вернусь.

— Звякни к ней на работу сначала, — посоветовал следователь.

— Сделаем.

***

— Что?! Какой труп?! Ты чего?! — вопил Дмитрий Подлесный, ошарашенный полученным сообщением.

Однако ответом ему были гудки. Положила трубку? Что за шутки? Да, действительно, она прервала разговор. Огорошила человека и… А может, по техническим причинам связь прервалась? Подлесный, возбуждённо бегая по квартире, досчитал до сорока, а потом принялся звонить Бояркиной. На мобильный, на работу, домой. Ни мобильник, ни домашний не отозвались, а на работе её не оказалось.

Дмитрий бухнулся на кровать, перевернулся на спину и уставился в потолок. Ерунда какая-то, бессмыслица! Какой ещё труп? И при чём тут он-то? Ах да, она заявила, что я ездил на её «Пассате». Совсем обнаглела! Влипла в какую-то грязную историю и перевела стрелки на него. Чтоб самой отмазаться. Вот скотина-то! Опять, значит, достала. Хоть в другую страну беги. Один выход — поменять страну пребывания, купив предварительно паспорт на чужое имя.

Однако насущная сегодняшняя проблема — спрятаться, нырнуть куда-нибудь. Ведь он же, по-видимому, стал нежданно-негаданно подозреваемым в убийстве. А вот кого он грохнул — вопрос. И ответ на него получить можно, очевидно, в милиции, куда обращаться отнюдь не хочется, либо у Бояркиной, которая неизвестно где.

Дмитрий Подлесный вскочил на ноги и вновь принялся названивать по всем телефонам Бояркиной. Результат оказался прежним. Подождать немного и сделать очередную попытку? А как же насчёт «срочно сматывайся»? Будь она проклята, эта Маринка!

И он, продолжая ругаться, извлёк из шкафа объёмистую спортивного типа сумку и приступил к сборам. Брать решил лишь самое необходимое: бельё, носки, рубашки, туалетные принадлежности. Да у него и было-то имущества не более, пожалуй, чем на три таких сумки.

И всё же он возьмёт лишь самое-самое. Он, возможно, завтра уже вернётся сюда. Так чего же в таком случае огород городить? А может, уже сегодня всё прояснится и рассосётся.

Забросив сумку в багажник «Лады» девяносто девятой модели, Подлесный запустил двигатель и спустя минуту вырулил со двора, чтобы отправиться… А куда, кстати? Куда ехать, он и не решил до сих пор.

Скоро Подлесный, так и не сумевший принять решение о маршруте следования, обнаружил, что привычно заворачивает к своему дому, а точнее, к дому, в котором он в течение многих месяцев снимал однокомнатную квартирку. Что за чертовщина! Впрочем, почему бы не проехать на противоположную сторону двора и не понаблюдать за своим домом? Спешить-то всё равно некуда.

Он так и сделал. А спустя пару минут остатки надежды на то, что звонок Бояркиной является глупым розыгрышем или неким недоразумением, рассеялись подобно утреннему туману. Благодаря нырнувшему во двор милицейскому «жигулёнку», а затем резво подкатившему к его подъезду.

ПОДАРОК-ТРОФЕЙ В ВИДЕ ЗУБОВ НА ШНУРОЧКЕ

В начале шестого вечера Марина Бояркина явилась в офис. Вид она имела усталый, если не сказать — измученный. Однако, найдя сотрудников салона в полном составе собравшимися в приёмной, она недовольно нахмурилась и сердитым тоном проговорила:

— Что это вы тут расселись? Заняться нечем? И что это за табличка на дверях в рабочее время?

— Да какая работа, Марина Григорьна?! — вскричал Барыбенко и взмахнул руками, а потом вскочил с дивана и подбежал к Бояркиной. — Мы же, как на иголках! Мы же о вас тут сидим и беспокоимся! Это сейчас. А до этого тут чёрт-те что творилось! Обыски и допросы весь день! А вас отпустили?

— Ну не сбежала же я, в самом-то деле!

— Нам сказали, что в вашей машине обнаружили труп клиента! — воскликнула Катя и прижала к щекам ладони.

Бояркина бросила на Катю мрачный взгляд и разразилась, вдруг разозлившись:

— Это что за вид у тебя?! Ты почему в таком виде на работу являешься?

— Но это же ещё неделю назад, Марина Григорьевна. Если вы о причёске, — растерянно пробормотала Катя, экстравагантная барышня с оранжевыми волосами и экстремально чёрными наращёнными ногтями.

— Ладно, о дисциплине мы ещё поговорим, — неожиданно остывшим и почти безжизненным тоном произнесла Бояркина, затем опустилась в ближайшее кресло и поинтересовалась: — Нового что? Что все эти допросы и обыски?

— Говорят, что этого человека тут убили, у нас. Задушили, — сообщила Людмила Александровна, пышных форм блондинка с умопомрачительно высокой причёской, для изготовления которой она, вероятно, использовала несколько килограммов искусственных шиньонов.

— И как они это определили, что тут? — спросила Бояркина. — Не могли же следы крови обнаружить, если его задушили.

— Из-за охранника же! — всплеснул руками Барыбенко. — Он хотел, по-видимому, помешать им. Но мы, Марина Григорьна, все без исключения, верим, что вы здесь ни при чём! А то, что он в вашей машине оказался…

Барыбенко пожал плечами и замолчал.

— А то, что он в моей машине оказался? — эхом отозвалась Бояркина и обвела всех присутствующих хмурым взглядом.

— Ну, нам сказали… — растерянно проговорила Катя. — Сказали, что вы им сказали…

— Да, я сказала! — сердито перебила её Бояркина. — Но кто из вас видел здесь Подлесного в последние месяцы?

Ответом было молчание.

— То-то и оно, — после паузы подвела итог Бояркина.

— Что же теперь делать? — испугалась Катя. — Всё хотят на вас свалить? А я не верю, Марина Григорьевна. Человека убить — это не фигушки воробьям показывать.

— Я способна, по-твоему, только фигушки показывать?

— Да нет, что вы! Я вовсе не хотела сказать. И вообще, тут какая-то мистика!

— Чему бы жизнь нас ни учила, но сердце верит в чудеса, — с лёгкой усмешкой произнесла Марина и взглянула на Мышенкова. — Лев Николаич, вы у нас признанный авторитет по всяким явлениям мистического плана. И что скажете по поводу всего этого?

Мышенков, до того не проронивший ни слова, печально вздохнул и удручённо покачал головой.

— Я в полной растерянности, Марина Григорьевна. Ясно, что здесь у нас свершилось смертоубийство. Но одно или два? И как это произошло? Меня до такой степени потрясло всё происшедшее, что я, кажется, в полной мере утратил контроль над функциями своего организма, и все системы жизнеобеспечения…

— О чём вы, Лев Николаич? — язвительно улыбнулась Бояркина. — Какие системы и функции, над которыми вы утратили контроль? Вы стали мочиться в штаны или у вас понос объявился? Соберитесь и поработайте в условиях конкретного времени и пространства.

— Я постараюсь, Марина Григорьевна, — покорно пообещал Мышенков.

Катя, вдруг оживившись, воскликнула:

— Марина Григорьевна! Марина Григорьевна, а со мной стали происходить удивительные вещи. Сегодня я неожиданно вспомнила тот первый звонок к нам этого Козюкова. Я вспомнила наш с ним разговор дословно, все нюансы его голоса! И мне кажется, я даже вижу его, когда слышу его голос!

— Ну-ну, кто-то говорил, что больничные собаки, наслушавшись разговоров на медицинские темы, начинают мечтать о ветеринарной практике, — насмешливо покивала Бояркина.

Катя сделала обиженное лицо.

— Ну зачем вы так, Марина Григорьевна? Вы же сами говорили, что у любого человека могут проявиться какие-либо особенные способности.

— Да я разве возражаю, Катя? Напротив. Если нашего полку прибудет, то наши шансы, несомненно, возрастут. Дерзайте!

— Лев Николаевич, кстати, уже дерзнул, — ехидным голосом сообщила Людмила Александровна.

Марина Бояркина насторожилась.

— То есть? Проясните!

— Следователь мне сказал, что Лев Николаевич, когда его допрашивали, поведал им о своём внечувственном видении ситуации и дал им понять…

— Что дал понять?

— Что вы, по его мнению, можете иметь ко всему этому отношение.

И Людмила Александровна победно посмотрела на Мышенкова.

Бояркина также обернулась к Мышенкову, который сидел ни жив ни мёртв.

— Людмилу Александровну, позволю себе заметить, неверно информировали, — пролепетал он.

Бояркина вскочила и быстро ушла в свой кабинет. Распахнув дверцы бара, она выхватила оттуда бутылку французского коньяка и пустой бокал. Наполнила бокал и залпом его осушила. Потом проделала то же самое во второй раз. Сволочь! Какая же он сволочь! Она это ему припомнит! Она выпутается из этой истории и поквитается с этим скотом!

Вернувшись обратно в приёмную, Мышенкова Марина Бояркина на прежнем месте не обнаружила.

— Где он?

— К себе убежал, Марина Григорьевна, — сообщила Катя.

Бояркина направилась к кабинету Мышенкова.

— Марина Григорьна! — подскочил к ней Барыбенко. — Да плюньте на него. Все его внечувственные испражнения всё равно к делу не пришьёшь. А вот его жалобы, если вы его, э-э-э, побьёте…

Бояркина, не слушая Барыбенко, ворвалась, тем не менее, в кабинет Мышенкова. Окинув помещение гневным взглядом, и не обнаружив Мышенкова, она в растерянности обернулась к последовавшим за нею подчинённым.

— Где же он?

— Да вон же! — воскликнул Барыбенко, указывая пальцем на кадку с искусственной пальмой. — Но лучше его не бить, а бойкотировать.

— Или порчу наслать! — выкрикнула Катя из-за широкой спины Людмилы Александровны.

Мышенков, будучи обнаруженным, робко поднялся с корточек и бочком пробрался за свой стол.

— Ты, тварь, мало у меня зарабатываешь? Я тебе маленький процент плачу? Я обеспечиваю тебя клиентами! Я открываю все двери, подонок! Там, наверху! — Бояркина отшвырнула стоявшее у неё на пути кресло и нависла над столом. — Или ты считаешь, что способен сам договариваться с дяденьками в кожаных креслах? Да ты слишком высокого о себе мнения, козёл паршивый!

— Я… Я же… — пролепетал Мышенков.

— Что?! Да ты ещё и вякать осмеливаешься?! — взвизгнула Бояркина.

И она, решительным движением поддёрнув кверху юбку, резво перебралась через разделявшее её и Мышенкова препятствие — стол. Лев Николаевич вновь попытался укрыться за пальмой, но Марина Григорьевна его настигла и легко повалила на пол, ибо праведный гнев — а Бояркина считала воспламенившее её чувство гнева праведным — делает человека очень сильным.

Бойцов разняли. Правда, прошло некоторое время, так как Катя и Людмила Александровна довольно долго преодолевали преграду в виде стола, не то что их начальница, а худой и слабосильный Барыбенко мало что мог сделать один в деле сдерживания Бояркиной — разъярённой фурии. И Льву Николаевичу изрядно досталось: шишка на лбу, ссадины на лице, болезненные ощущения во всём теле.

Потом общими усилиями приводили в порядок внешность участников боевого столкновения и кабинет Мышенкова.

— Всего-то несколько минут… — Катя замолчала, затруднившись с подбором определения категории происшедшего. — Несколько минут конфликта, а такой бардак в итоге. Лев Николаевич, вашими талисманчиками весь пол усыпан.

— Хорошо, что не зубами, — заржал Барыбенко.

— Имеются и зубы. Пожалуйста. Только они уже на верёвочке почему-то, — сообщила Людмила Александровна и продемонстрировала всем чётки, представляющие собою человеческие, по всей видимости, зубы, нанизанные на шнурок чёрного цвета.

Бояркина, подкрашивавшая губы, оторвала взгляд от зеркальца, прищурилась на оригинальные чётки и изрекла:

— Реквизирую. Под видом подарка.

— Под видом трофея, Марина Григорьна, — поправил её Барыбенко и снова захохотал.

— Можно и под видом трофея, — согласилась Бояркина, принимая от Людмилы Александровны подарок-трофей, и бросила суровый взгляд на Мышенкова, испуганно застывшего с пластырем в руках. — Жалко, что ли? Ничего, себе ещё достанешь, если надо так уж.

НАДО ВСТРЕЧАТЬСЯ, НАДО ГОВОРИТЬ

Дмитрий Подлесный вошёл в зал кинотеатра лишь после начала сеанса, когда погасили свет. Отыскав десятый ряд, он с удовлетворением отметил, что Бояркина уже смотрит фильм. Ну, или ожидает его, что, пожалуй, будет вернее.

О встрече они условились два часа тому назад, когда Дмитрий сумел-таки до неё дозвониться.

— Что это всё означает? — спросил Дмитрий, стремясь говорить холодно и жёстко. Он повернул голову влево и выжидающе уставился на белеющее в темноте лицо Бояркиной.

— Я каким-то образом вляпалась в очень неприятную историю, — жалким голосом проговорила Марина Бояркина.

Подлесный дёрнулся, но выдержку сохранил.

— Это я понял. Мне только непонятно, почему я… Слышишь? Почему я оказался тоже вляпавшимся в твою историю?

— Так, понимаешь, как-то вышло.

— Но я, кажется, давно уже держусь от тебя подальше! Я, кажется, уже забыл, как ты выглядишь! Я, кажется, уже…

— А вот это ты уже врёшь, дорогой товарищ! — неожиданно взбрыкнула Бояркина. — Уж что-что, а забыть, как я выгляжу, ты не мог! Ты, я в этом убеждена, во сне меня видишь! И те ночные порнушечки…

— Какие ещё порнушечки?! — возмутился Подлесный.

— Да я убеждена, что основная героиня твоих снов, которые ведут к так называемым юношеским поллюциям…

— Снов? К поллюциям? Ты? — злорадно вскричал Подлесный. — Да ты заблуждаешься, киса! Почти что пожилая, облезлая кошка!

— Кот кастрированный!

На них зашикали, призывая к порядку, окружающие кинозрители.

— Пошли на передние ряды! — распорядилась Бояркина, поднимаясь. Подлесный последовал за нею. Когда расположились на новом месте, Марина, уже поостывшая, презрительно процедила: — Ну что, продолжим о снах и поллюциях?

— Давай к делу, — буркнул Дмитрий. — Откуда труп у тебя в машине? В той машине твоей, на которой якобы я разъезжал, откуда взялся труп? Объясни.

— Да я сама не знаю. Меня цепляют двое ментов и требуют открыть багажник. Багажник? Да ради Бога! Открываю, а там… Меня чуть инфаркт пополам с инсультом не хватил. Я уже думала…

— Чей труп?

— Да откуда ж я знаю?! Раз в моей машине, то выходит, что…

— Идиотка! Имя, статус, кем он был, пока не помер? Кстати, отчего он жмуриком прикинулся?

— Ну как, раз в багажник после смерти пристроили, то ясно, что не рыбьей костью подавился. Придушили его. А он такой маленький, такой худенький. Он такой, прямо, подросток с морщинками и лысинкой.

Подлесный поморщился.

— Ты скажешь, наконец, что вас с ним связывало? Какого чёрта он — в твой багажник? После смерти.

— Я его в глаза не видывала! Хотя по телефону мы и говорили. Должен был приехать ко мне в офис. Но я опоздала. А когда приехала и не обнаружила его, решила, что он просто передумал приезжать. Я не стала звонить сразу, думаю: дам ему время, а потом опять наеду. Клиентом он мог стать классным, потому как из буржуев, которые и на горшок-то под охраной присаживаются. К тому же охранника на месте не оказалось. Его уж только сегодня в кладовке нашли. Мёртвого. Кирилл. Ты его помнить должен.

— Тоже задушили?

— Да.

— Буржуй — к тебе тоже с эскортом?

— Увы, нет. Он слишком много внимания уделял вопросу конфиденциальности. И время вечернее выбрал из-за этого. А телохранителей, как мне стало известно, оставил в квартале от офиса. Его машину уже сегодня забрали. Она ночь около моего офиса простояла.

— И каким образом он в твою машину забрался? — съязвил Дмитрий.

— Он не сам. Его задушили и засунули. Сигнализацию я ещё не установила. Я же всего месяц назад её…

— Где машина стояла?

— Где обычно. Во дворике.

— А ворота? — продолжал допрашивать Подлесный.

— На замке, как всегда. Но калитка-то настежь. А он такой маленький, ты бы видел. Его положи в сумку да и тащи, куда хочешь. Я, кстати, говорила это милиции.

— Меня зачем приплела?

— Сначала я не подумала, извини. А потом, когда поняла, что такого не обязательно расчленять, чтобы транспортировать, то и стала пытаться отмазать тебя и себя.

— А они?

— Ну-у-у, — замялась Бояркина, — я ведь говорила, что у тебя якобы ключи имеются. Ну, от машины.

— Ох и сволочь же ты! — вскинул сжатый кулак Подлесный.

— Прости, виновата, — смущённо проговорила Марина. — Я им потом сказала, что, может быть, я и ошибаюсь, ну, насчёт ключей, что не давала, возможно. Но потом Кирилла нашли, и положение усугубилось. И запасные ключи не могу найти. Ездили ко мне домой, но не нашли.

— Ладно, пошли сдаваться, — решительно выпрямился Подлесный.

— С ума сошёл! — ужаснулась Марина. — Тебя бросят на нары и начнут выколачивать признание. Они так просто не отстанут. Тем более что тут и твой знакомый Гольцов задействован. А он давно под тебя копает.

— Я не виноват ни в чём, и мне нечего бояться!

— Но тут ещё… — Марина печально посмотрела на собеседника. — Как бы это выразиться? Покойниковы церберы тоже тебя разыскивают. Бандиты натуральные. Они и меня стращали. Четверо амбалов. Женя, Никита и ещё двое, не запомнила, как их звать.

— Да-а-а, удружила, — сквозь зубы выдавил Подлесный. — Спасибо. И за тех, и за этих. Благодарен в квадрате тебе. Если выберусь из этой передряги, то с такой скоростью рвану в противоположную от тебя сторону, что… — Дмитрий горестно замолчал.

— Может, у тебя алиби? — с надеждой выговорила Марина. — Где ты, с кем провёл вечер и ночь?

— Дома. Один, — зло ответил Подлесный.

— Вот! — ткнула пальцем Бояркина. — Всё твои бирючьи повадки. Вот до чего они доводят. Хоть бы бабу завёл, раз друзей не имеешь.

— Ты полегче! — остановил её Дмитрий. — Не бирючьи повадки, а твои подлые выходки всему виной. Перевела, вишь, стрелки. Сделала из меня крайнего, а теперь ерунду всякую мелешь по поводу алиби. Друзей! Таких, как ты? Таких друзей, с которыми и враги не нужны?

— Ну хорошо, успокойся. Давай думай, что делать будем.

И они, по-прежнему не обращая внимания на происходящее на экране, принялись обсуждать дальнейшие действия. Бояркина твердила, что ему необходимо залечь куда-нибудь на время. Или даже уехать из Москвы. Хоть в тот же Воронеж, где у него наверняка остались какие-то связи.

Потом Подлесный спросил:

— Какого дьявола твою машину обыскивать стали?

— Я знаю? Да они как будто знали, что у меня там. Остановили и потребовали. А я ни сном ни духом. Открываю — и чуть не в обморок…

— Ладно, слышали. Откуда они могли знать?

Бояркина вздохнула и сообщила:

— Я спрашивала.

— Ну и?

— Говорят: обстановка в связи с событиями в стране. Но мне не верится. Иметь бы своих людей… Между прочим, эта твоя журналистка-криминалистка не могла бы попытаться что-то узнать по своим каналам?

— Да я уж сто лет её не видел.

— Ну и что? Свяжись с ней и попроси. Может, не откажет по старой памяти. Ты ведь с нею когда-то вась-вась и шуры-муры.

— Да какие там вась-вась…

Вдруг Марина оглянулась и тревожно зашептала:

— Это они!

— Кто?

— Да эти, которые тебя ищут. Люди покойника Козюкова. Беги! Или нет! Давай прячься! — заметалась Марина. — Вниз! Под сиденья!

Встревоженный и растерянный, Подлесный последовал её совету — быстро сполз с кресла и принялся забираться под сиденья.

Когда по обе стороны от Марины Бояркиной, старательно вглядывавшейся в экран, уселись двое рослых парней, Дмитрий уже лежал вниз лицом на пыльном полу кинотеатра и почти не дышал.

— Расслабляемся после успешно проведённой операции? — спросил Бояркину Женя, усевшийся справа от неё.

— Оригиналка, надо заметить, — ухмыльнулся Никита. — Почему не сауна с мальчиками?

— Не ваше дело! И никаких я операций не проводила! — сердито ответила Бояркина, по-прежнему глядя прямо перед собою.

В эту минуту раздался писк, характерный для пейджера. Марина обмерла. Она первой сообразила, что данный звуковой сигнал исходит от пейджера Дмитрия Подлесного. Соседи завертели головами.

— Что это? У кого это? — запереглядывались они.

Когда позади и справа от сидящей троицы выскочил Подлесный и бегом кинулся к проходу, парни разом глянули на Марину, затем вскочили и бросились за ним.

***

Догнали или не догнали? И что лучше для неё лично? Вопрос довольно сложный. Если Подлесного настигли, то… Нет, дальше размышлять не хочется.

А если ему удалось от них оторваться? Как в этом случае они поступят? Ответ довольно прост. Вернутся к ней. С претензиями. Мол, как и почему? И как, мол, она смела тайком от них встречаться с человеком, которого они разыскивают? Почему, спросят, не предупредила? И ежели учесть, что вопрос этот задают не обыкновенные обыватели, а натуральные бандиты, то… Нет, дальше размышлять опять нет желания.

Вконец разволновавшаяся, Бояркина с трудом попала ключом в замок зажигания. Необходимо срочно сматываться отсюда! Однако куда ехать? Хоть домой, хоть в офис — разницы нет. И отвечать на неприятные вопросы всё равно придётся.

Отъехать она не успела. Уже включила левый сигнал поворота, когда увидела в наружном зеркальце фигуру бандита по имени Женя, совсем рядом, в нескольких, буквально, метрах. Кажется… Нет, не кажется, а на самом деле она уже видит его мерзкую усмешку на его мерзопакостнейшем лице. Точнее, роже или даже харе. На его морде, по крайней мере.

Спустя несколько секунд Женя и Никита, уже сидели в её машине, первый на правом переднем сиденье, второй — на заднем, причём не справа, а за её спиною.

— Никита, дай ей почувствовать разницу, — бросил Женя, раздражённо дёрнув головой.

— Встреча была случайной. Я и не предполагала… И вообще, я бы попросила… — начала Бояркина, изо всех сил стараясь говорить как можно более твёрдо.

— Ладно, не быкуй! — рыкнул Женя. И снова — Никите: — Ну, чего ты?

И в этот миг Марина Бояркина почувствовала на своей шее шнур или тонкую верёвку.

— Э-э-х-х! — захрипела она, так как шнур моментально затянулся на её горле и доступ воздуха в лёгкие прекратился.

Потом петля ослабла, и Марина начала приходить в себя. Женя спросил:

— Почувствовала разницу? Мы к тебе по-людски, мы к тебе со всем нашим расположением и доверием… Мы думали, действительно хочешь нам помочь. Добровольно. Ан нет, как оказалось. Говорила: я не такая, я жду трамвая. И что мы имеем в итоге? Что ж, будем теперь строить наши отношения на перпендикулярно иной основе. Правильно я говорю, Никитка?

— Да, — с готовностью отозвался тот, и Марине снова нечем стало дышать. Даже то, что пальцы рук её теперь, в отличие от первого акта удушения, были между шнуром и горлом, практически не помогало — слишком силён был Никита. И словно во сне слышала Бояркина обжигающий ухо шёпот душителя: — Я задушу тебя! Я поклялся, что собственными руками задушу убийцу! Ты слышала?

— Но… Но… я… не убийца! — с трудом ворочая непослушным языком, проговорила Бояркина, когда сжимающая горло верёвка в очередной раз ослабла и к ней стало возвращаться сознание.

— Ой, я тебя умоляю, — насмешливо протянул Женя, — сей живую землю, кончай ерундой заниматься. Твоё положение слишком серьёзно, покойница. Сегодняшний эпизодец помог нам стряхнуть с ушей лапшу, которую ты развесила. Мы готовы были тебе поверить, мы рассчитывали на встречное движение, а ты… Да-с, очень прискорбно. Организуешь встречу со своим подельником, а потом заявляешь, что встретились случайно. Москва, говоришь, такая деревушка в три дома с сараем, что случайные встречи — в порядке вещей. А я ещё думаю: чего это её в киношку потянуло? Давай рассказывай, как дело было, и поедем к твоему дружку. Где он прячется?

— Я ничего не знаю! Мы не имеем отношения к этому убийству! — продолжала отрицать Марина, едва не плача, и зажмуривала глаза.

— Человека убивают в твоём офисе, а тело находят в твоей машине — это всё тоже случайности? Хорош заливать! Кончай, короче, заливать и пудрить мозги, если ещё пожить хочешь. Правду говори! Спасай свою шкуру!

Действительно, ей необходимо спасать свою жизнь. Она это прекрасно понимала. Но каким образом? Что она должна говорить, что делать для этого? Если бы она знала, кто убил Козюкова!

И Марина торопливо заговорила:

— Я готова сделать всё возможное, чтобы выяснить истину. Всё от меня зависящее! Но что я могу? Я не знаю. А если меня убьёте, то ничего не добьётесь. Я же со своей стороны…

— Вот и говори, кто и почему. То, что ты заманила в ловушку, не вызывает сомнений. А как обстояло дело дальше? И сколько тебе заплатили? Мы в любом случае выясним. И не надо нас злить! Ты в наших руках! И ты будешь находиться в таком положении, пока хоть одно твоё слово будет вызывать сомнение!

— Отпустите меня, — взмолилась Бояркина, — и я сделаю всё возможное! Если убийство имеет отношение к моей фирме, то я всё выясню!

— Если? — удивлённо переспросил Женя. — Да ты совсем обнаглела, гляжу, тётка!

Разговор ещё некоторое время продолжался в том же духе, пока, наконец, бандиты не осознали в полной мере, что Бояркина им может в дальнейшем пригодиться. Если хочет жить, решили они, то пускай землю носом роет. Пусть остаётся на свободе и вовсю шевелится. Или нароет чего-нибудь, или, если у неё рыльце и на самом деле в пушку, выведет на кого-то. Как сегодня едва не вывела на этого Подлесного.

— Мы отпустим тебя, — сообщил Женя. — Но при одном условии. Догадываешься, о чём я?

— О Подлесном? Я постараюсь. Но я не знаю, где он. Он мне сам назначил свидание. И, между прочим, я хотела бы и его использовать в этом деле.

— Позвони ему, — усмехнулся Женя. — Назначь свидание сама. Ты говоришь, что хочешь использовать его. Но этого хотим и мы. И разве для этого не требуется его явка с повинной? Пусть придёт и всё расскажет.

— Если бы ещё было ему что рассказать! — с горькой полуулыбкой ответила Марина. — Ведь я же уже говорила, для чего его замазала. А он ни сном ни духом. Я хоть по телефону с Козюковым разговаривала, а он и вообще никакого отношения к этому не имеет! Ни малейшего!

— Нам хотелось бы решить этот вопрос самостоятельно.

— Знаю я, как вы решаете эти вопросы! — позволила себе раздражённый тон Бояркина. — Меня чуть не задушили сейчас. А его и вообще замучаете до смерти. Зверьё! Лучше бы у себя там покопали! Кто-то же желал его смерти. Если вы там около него крутились, то и должны хотя бы догадываться, что и почём.

— Отрабатываются и другие версии, — сдержанно произнёс Женя.

— Сомневаюсь!

— Ладно, это не твоё дело. Звони своему дружку быстроногому. Мобила у него имеется?

— Потерял он мобильник. Только пейджер у него. Который и пищал.

— Шли сообщение! — последовал приказ.

Бояркина пожала плечами и улыбнулась.

— Диктуй. Не хочу никакой отсебятины. Чтоб потом без претензий ко мне.

Женя нахмурился и сказал:

— Ты не взбрыкивай, тётя. Возьми бумажку, авторучку и набросай текст. Причём такой именно, чтобы он не пришёл, а прибежал. Надо встречаться, надо, согласись, говорить.

— Вы деловые! Напугали его до полусмерти, а теперь — чтобы не пришёл, а прибежал. Поговорить! Он ведь, поди, не совсем дурак.

— Вот и придумай текст соответствующий. Ты же его не первый день знаешь. Как его обычно называешь?

— По-разному. Когда-то мы были почти что мужем и женой, потом расстались.

— Ну, как раньше называла и как теперь?

— Дмитрий, Дима, Диман, Митя. Всяко. Сейчас, пожалуй, чаще более официально.

— По имени-отчеству, что ли?

— Да нет, Дмитрием.

Текст был написан и согласован, однако решено было, что отправит его Бояркина спустя пару часов.

КОГО-ТО ЛОВЯТ, КТО-ТО ПОПАДАЕТСЯ

Дмитрий Подлесный долго бродил вокруг дома Марины Бояркиной, не решаясь приблизиться к нужному подъезду. Внутреннее напряжение не проходило. Он двигался медленно, внимательно всматриваясь во все сгущения ночного мрака. Опасность была где-то в самой непосредственной близости от него. Это он знал точно. Процентов этак на сто.

И когда в кустах что-то зашуршало, Подлесный мгновенно выхватил пистолет и присел. Пистолет — это, конечно, громко сказано. Не огнестрельное оружие было сейчас в его руке, а металлическая игрушка под пистолет Макарова, приобретённая им когда-то в ЦУМе для сына, тогда ещё, кажется, десятилетнего, но так и не вручённая ему.