Оглавление

Глава 1

В этот день, как говорится, ничего не предвещало беды. Я, Фантиков Леонид Сергеевич, для друзей Фантик, для коллег Сергеич, а для любимой жены Лёня, вместе со своей бригадой монтажников, занимались демонтажем устаревшего оборудования на металлопрокатном заводе. И, как оно часто бывает, не укладывались в срок. Наш бригадир Федя, худущий сорокалетний мужик, с тоненькими усами и лысеющей макушкой весь день нас поторапливал, а к концу смены заявил:

— Сергеич, тут такое дело… Тебе нужно по лестнице добраться до потолка, там прицепить страховочный пояс к балке, пролезть по ней до во-он тех двух уголков, — указал он пальцем, — и отпилить их болгаркой.

— Федя, ну ты вообще адекватный?! Я уже не говорю про нарушение техники безопасности, но я тебе что, этот?.. Ну, которого паук покусал? — возмутился я.

— Сергеич, у нас сроки горят, и надо край сегодня закончить… Да и тут проползти всего-то пару метров. Ну и ты же будешь на страховке, — уговаривал он.

— Да во мне сто тридцать килограмм! Куда там твоему поясу?! — сказал я.

— У страховки полторы тонны на разрыв, она ещё двух таких, как ты, выдержит… В общем, — рубанул он воздух рукой, — не полезешь ты, полезет Кирилл…

— Кирилл?! — возмутился я. — Да он скорее отпилит себе руку или страховочный трос…

Кирилл недавно к нам устроился, после того, как его отчислили с университета. Совсем молодой парень, человек-катастрофа, может несколько раз за день что-нибудь разбить, покалечиться сам или покалечить другого.

— Нет уж! — недовольно произнёс я, — лучше я сам, не надо Кирилла.

И как я только дал себя уговорить, думал я, продвигаясь по горизонтальной балке, на высоте пятнадцати метров, вцепившись в неё руками и ногами?! Спустя минут двадцать я закончил… И вот, уголки отпилены, конструкция, которую они держали, упала вниз, а мне предстоял нелегкий путь обратно… Вдруг… Треск, свободное падение, удар и темнота…

Мне снился странный сон, как будто я светящееся облако, лечу среди таких же облаков на свет, такой тёплый, приятный и родной. Но вдруг… Перед нами вылезло огромное чёрное облако, и перегородило нам путь. У него были длинные облачные щупальца, которыми оно хватало моих попутчиков, и засовывало в свою чёрную тушу. Вдруг, откуда-то появились большие белые облака, которые начали жалить черное облако своими светящимися щупальцами…

Чем всё закончилось, мне досмотреть не дали: черное отбиваясь от светлых, махнуло своим отростком, и задело меня. От удара я полетел куда-то в сторону, и летел… Летел… Постепенно удаляясь от места схватки, и от дороги, по которой мы летели к свету…

Вокруг тьма, нет никого и ничего… Сколько я уже здесь?.. Я не знаю… И есть ли здесь вообще время?.. Вдруг… Меня куда-то сильно потащило, и начало затягивать…

Глава 2

Приоткрыв глаза, я увидел над собою кроны деревьев. Глаза слезились, голова кружилась, а по всему телу бегали колючие мурашки, как будто я отлежал всё тело. Ничего не понимая, я начал подниматься с земли, покрытой толстым слоем листвы. Посмотрел на свои маленькие грязные ручонки с нестрижеными ногтями, на грязную рубаху из мешковины с завязками, такие же штаны, которые держались на моей худющей талии с помощью отрезка толстой верёвки, и башмаки… Ну, тут уж совсем красота!.. Башмаки были из какой-то плохо выделанной кожи, один больше другого, и из одного, через дыру, выглядывал большой палец ноги… Что я такое употреблял, что мне снится такая дичь, подумал я?!

Тут мне послышался приглушённый полувсхлип-полустон, и я огляделся вокруг… Был я в каком-то лесу. Деревья были лиственные, прямые и снизу без веток, крона начиналась только метров в шесть от земли, а между их стволами густо росли кустарники с мелкими зелёными листьями, через которые было сложно что-то разглядеть. И тут звук повторился… Ага, прямо за этим кустом, понял я.

Я начал медленно обходить куст, и увидел за ним непристойную картину… Там стоял пухленький мальчик, а какой-то нехороший дядька-педофил, в чёрном латексном костюме, целовал его в шею… Такая мразота всегда вызывала у меня приступ бешенства, только до этого момента они мне не попадались.

Я уже хотел налететь на него сзади с кулаками, но вспомнил, что в этом сне я тоже мелкий пацан. Тогда я осмотрелся, увидел подходящий камень, треугольной формы с острым концом, и подхватил его… Приметив в метре от них невысокий пень, я крепко обхватил камень обеими руками, и разбежавшись, используя пень как трамплин, подпрыгнул вверх, занося камень над головой… И от всей своей гомофобской души, долбанул извращенца острым углом камня по затылку. Извращенец упал, пару раз дёрнулся и обмяк. Я тоже не удержался на ногах.

Вставая и отряхиваясь, я спросил у мальчика: «Ты как, пацан, в порядке?». Он, весь какой-то побледневший, вытаращился на меня шокированным взглядом, потом что-то хрюкнул, развернулся и побежал, зажимая шею рукой. Бежал он как-то странно, как будто из последних сил, даже несколько раз падал. Только тут я заметил, что сквозь пальцев ладони, которой он зажимал шею, просачивается кровь… Укусил он его, что ли, подумал я?! А потом вообще началось что-то странное: из извращенца начал вытекать густой черный дым, как какая-нибудь жидкость, и собираться над его спиной в небольшой клубок. Не успел я удивиться или как-то отреагировать, как этот клубок полетел мне в лицо, и начал вливаться в меня через глаза и рот. Я думал, что сейчас начну задыхаться, но нет… Ни запаха дыма, ни удушья, ни ещё какого-либо дискомфорта, я не почувствовал.

Когда всё закончилось, я пожал плечами, подумав: ну мало ли, всякое может присниться… Подойдя ближе к телу извращенца, я рассмотрел разбитый затылок, из которого вытекала какая-то черная жидкость. Перевернув нелёгкое тело на спину, я уставился на его лицо… Маска, наверное, подумал я?! Ну и странный костюмчик у этого типа… Совсем больной!.. Маска больше всего напоминала какое-то насекомое, челюсти были вытянуты вперёд, и заканчивались маленьким круглым ртом с чёрными губами, а изо рта торчали четыре странных клыка, которые сгибались пополам. Глаза были большие, с синими белками и вертикальными зрачками. Вместо ушей два отверстия, а на голове два усика, как у насекомых. На руках по четыре когтистых пальца. «Ну и хрень!» — пробормотал я, и пошёл в ту сторону, куда убежал мальчик.

Примерно километр я шёл по лесу, пробираясь через кусты, вьюны, какие-то странного вида лопухи и другую, незнакомую мне, растительность, прежде чем вышел на небольшую поляну, где застыл как вкопанный… Не знаю, как долго я стоял, обдумывая всё происходящее… А потом упал на колени… Маша, Машенька, миленькая, как ты там без меня?! Как дети, Славик и Леночка?! И как давно были мои похороны?! По щекам текли слезы, шумело в голове… И во всём был виноват дырявый ботинок, из которого выглядывал большой палец. Я вскочил на ноги, снял виновника с ноги, и со всей силы зашвырнул его в кусты… Когда я пробирался через лес, то больно ударил о корягу палец, который выглядывал из дыры ботинка, а потом ещё долго шёл, матеря про себя дурацкий ботинок. А когда я вышел на поляну, до меня наконец-то дошло, что сон больно уж какой-то реалистичный, что палец на ноге во сне так болеть не может. И тогда я начал вспоминать и мудака Федю с его уголками, и недолгий полёт с высоты, и какой-то притягательный свет, на который я летел, и долбанное черное облако, которое сбило меня с этого маршрута своим щупальцем… Эх, Маша, Машенька, надеюсь, ты не сильно тосковала по мне… Хорошо ещё то, что дети уже взрослые, и у них уже есть свои семьи. Славик с супругой своего уже ждут… Надеюсь, Машенька, что хоть внуки тебя отвлекут от горя…

Нахлынувшая истерика немного прошла, и я пошёл в кусты: искать ни в чём невинный дырявый ботинок… Ботинок я не нашёл, зато когда огибал очередные заросли кустарника, мне открылся удивительный вид на какое-то поселение. Скорее всего здесь и жил мой донор тела, и сюда убежал тот мальчишка. Поселение представляло собой вырубленный посреди леса овал шириной с полкилометра, и километр в длину. В центре его был меньший овал из высокого частокола, высотой метров десять. Пространство между частоколом и лесом было всё занято грядками с какими-то растениями. Небольшая речушка пересекала по диагонали весь овал. Возле неё, на водопой, столпились необычные коровы. Они были размером с пони, и очень уж волосатые. За животными приглядывали парни, одетые, как я, в одежду из мешковины. Только у этих ребят она была целее и чище. На грядках работали множество людей, в основном женщины и дети. Некоторые из них были одеты в ту же мешковину, а у других одежда была из материала, похожего на брезент. Ещё несколько женщин были одеты в вещи из материалов, похожих на хлопок и шерсть. Было видно, что хорошо одетые женщины, скорее всего, осуществляли командование над остальными. И всех этих работников охраняли по два-три воина, дежуривших возле каждой такой кучки людей. Воины были одеты в ту же одежду из брезента, как и некоторые работники, в руках у них были копья… Наконечники копий были из какого-то непонятного материала, но точно не металлические, больше всего материал походил на чёрный пластик. На поясе у воинов висели топоры из того же материала…

Я смог разглядеть все эти подробности, так как вышел неподалёку от такой группы… Первой меня заметила одна из хорошо одетых женщин, а когда она разглядела, кто перед ней, то истерично завопила:

— Вот он! Убейте его!

Ну, ни хера себе!.. Встреча с дорогими односельчанами, шокировано подумал я! И даже не сразу осознал, что прекрасно понимаю местный язык, хотя никаких воспоминаний донора мне не досталось. Тем временем в мою сторону направились три воина с копьями на изготовку, охранявших эту группу. А остальные, побросав свои занятия, сгрудились, выкрикивая и подбадривая мужичков с копьями: «Ловите его!.. Держите его!.. Убейте тварь!». А я просто стоял в шоке, смотря на всё это представление, и не знал, что мне делать.

— Эй, парень, не дури! Сейчас отведем тебя к старосте, и он решит, что с тобой делать, — сказал самый взрослый из них, с густой чёрной бородой и широкими плечами.

— Старшой, а мож мы его сразу?! Ну… Того… Мало ли чё?! — спросил молодой воин у бородатого.

— Я тебя сейчас сам!.. Того… Что не видишь, малец не переродился, и нормально себя ведёт? Значит, всё нужно сделать по закону, — и уже обращаясь ко мне, — пойдём, малой. И без глупостей…

Шли мы почти по прямой к воротам, которые представляли собой участок частокола, а рядом с ними располагалась массивная деревянная дверь. Сейчас ворота были открыты, и из них выходила важная делегация… В центре шёл пухлый мужик лет сорока, одетый лучше всех, кого я тут видел, по бокам от него шла группа поддержки — двое верзил. У одного было всё то же копьё, а вот у второго был меч в ножнах: правда, было не видно из какого он материала. А за ними шла толпа разного люду, в которой я приметил спасённого мной пухляка. Ему перебинтовали шею, и выглядел он, в общем, неплохо; щёчки розовые, глаза грустные-грустные.

— Зачем сюда привели?! Почему там не кончили? — возмущённо спросил пухлый мужик у моих конвоиров.

— Он не переродился, а значит, человек… Не по закону людей без причины резать, — ответил ему бородач.

— Ещё!.. Не переродился, — сказал пухляш, подняв вверх свой палец-сардельку.

— Староста, давай всё будем делать по закону… Без лишнего кровопролития, — устало вздохнув, произнес бородач.

Народ загалдел, с разных сторон послышались выкрики: «А как он переродится, так в деревню вернётся тварью, и нападёт!.. А с нами дети, и воины могут не успеть!.. Убить сейчас, всё равно переродится!».

— Ну, видишь, Борх!.. Народ волнуется, народ за безопасность, — с противной, самодовольной улыбкой сказал староста.

— А народ, как всегда, не думает о том, что может оказаться на месте пацана. И вас, без шанса на спасение, прирежут как скотину, ради росы! — повернувшись к толпе, зло прокричал Борх.

Толпа притихла, а староста буравил Борха заплывшими глазками, и сквозь зубы процедил:

— Хорошо, Борх… Сделаем всё по закону, — и бросил куда-то в толпу, — Сима!.. Проследи, чтобы пацану собрали котомку, — а посмотрев на меня, с угрозой добавил, — а ты, сиди здесь, и не вздумай проходить через ворота… Сейчас тебя соберут в последний путь… Можешь сегодня переночевать под забором, а с утра ты должен уйти, и никогда не возвращаться. А если ты вернёшься в деревню, то будешь убит… По закону…

Староста перевёл взгляд опять на Борха, пару секунд поиграл с ним в гляделки, развернулся, и пошёл обратно в деревню. По пути он прихватил раненого пухляша, погладил его по голове, и что-то начал ему тихо выговаривать… Я повернулся к Борху:

— Ага, — кивнул Борх, глядя на старосту, — сынок, копия папаши растёт, таким же мудаком будет… Я так понял, это он тебя надоумил с раннего утра в лес пойти?

Я не знал, что сказать… Я не успевал отойти от одного шока, как на меня наваливалось море шокирующей информации… Попробовав хоть в чём-то разобраться, я постарался задать вопрос на местном языке, и с удивлением обнаружил, что у меня это легко получается, как будто я на нем говорил всю жизнь:

— Уважаемый! А почему я должен переродиться в какую-то тварь?

— Ну как же?! — удивился бородач, — ты же стрига поглотил… Или этот сучёныш всё-таки соврал?

— Дядька Борх, похоже, мне хорошо по голове прилетело, я ничего не помню, и не понимаю, где я, и что вообще происходит, — доверчиво сообщил я.

— Ты же сейчас не сочиняешь? — скептически произнёс Борх, с прищуром посмотрев на меня.

— Да вот те крест! — воскликнул я.

Я стоял, и смотрел на Борха честным взглядом, а он почему-то удивлённо вытаращился на меня, и произнёс:

— Какой крест?!

— Э-м-м, не знаю… Говорю же, с головой беда, — ответил я, пожав плечами.

А про себя подумал: что я несу, тут и религии, наверно, такой нет… Нужно внимательней следить за своим языком.

— Эм-м, да?! Ну ладно… Тогда слушай… Это мне поведали дружки сына старосты… В общем, они над тобой издевались, дразнили, обзывали трусом. И вы с Солом, сыном старосты, поспорили, кто дольше из вас пробудет в лесу. Пошли ранним утром в лес, пока все спали, включая стражника на воротах. И там на вас напал стриг… Ты как-то умудрился завалить его, Сол успел сбежать, а роса стрига впиталась в тебя, и ты теперь переродишься в тварь.

Я смотрю на Борха, он на меня, с тем смыслом: ну уж теперь-то всё понятно?

— А кто такой стриг? — спросил я.

— Ты и этого не помнишь? — удивился Борх.

— Я вообще ничего не помню, даже как меня зовут! — сказал я, начиная заводиться.

— М-да, дела! — ошарашенно произнёс Борх, и почесал свою макушку, — сильно же тебя приложило… В общем, так!.. Мне скоро нужно будет идти на смену… Тебя я с собой взять не могу, так что пока есть время, спрашивай, расскажу, что знаю… И так… Стриг — это одна из самых распространённых тварей, физически он слаб, но компенсирует это силой ума.

— Силой ума? — переспросил я.

— А, ну да, ты же говорил, что ничего не помнишь… Тут и дня не хватит тебе всё рассказать, — он тяжело вздохнул, — сила ума — это способность стрига гипнотизировать свою жертву. Если человек или зверь встретится глазами со стригом, то он застывает как столб, и не может пошевелиться, а стриг в это время выпивает всю кровь… Есть люди, которые могут сопротивляться способности стрига, в основном это управляющие энергией…

Я слушал Борха, охреневая от услышанного!.. Получается, в этом мире есть магия и маги!.. Только они как-то странно и непонятно называются… И чтобы лучше вникнуть в местное колдунство, я начал переводить для себя местные понятия в термины из фэнтези моего прошлого мира… Значит, сила ума пусть будет ментальной магией, а управляющие энергией будут магами… Тогда что такое эта роса? Уж точно не конденсат на растениях… Этот вопрос я и задал Борху… И если продолжить аналогию, то роса — это концентрат маны… В этом мире мана есть во всём: в воде, в воздухе, в растениях, в животных, и даже в людях, но её концентрация в них очень низкая. А вот в тварях, в некоторых животных, в воинах и магах, она настолько сконцентрированная, что становится видимой… Именно тот черный дым, который выливался из извращенца, и есть роса. А я долбанул камнем по башке не извращенца, а стрига…

— Это что, получается, тварей нельзя убивать? — уточнил я.

— Ну почему же, — усмехнулся Борх, — мы же их убиваем, и поглощаем их росу, отчего становимся только сильнее… Тварей можно убивать только инициированным воинам и магам.

— А как же я? — спросил я.

— А ты для этого ещё очень маленький… Инициацию проходят с восемнадцати лет, путем поглощения росы слабой твари, можно и в семнадцать, но нежелательно. Я слышал про случаи, когда и в пятнадцать проходили инициацию. Но шансы пройти её в пятнадцать, и не переродиться — очень малы… Говорят, что это как-то связано с какими-то веществами в крови ребёнка, или его чувствами, которые он испытывает во время инициации… Тебе же от силы лет десять, поэтому шансов у тебя никаких, — грустно закончил Борх.

— Дядька Борх, а где мои родители? — поинтересовался я.

— Ты сирота… Твои родители приехали в нашу деревню лет пять назад… Кто они, и зачем забрались в нашу глушь — мне неизвестно. Да они о себе особо не распространялись. Потом, через два года, батьку твоего на охоте жрач порвал, мы с ним тогда вместе были… Тварь сначала на меня напала: думал, всё — конец мне пришел… Но батька твой как начал её кромсать своим мечом, и тварь переключилась на него… В общем, я выжил, а твой отец нет, поэтому я ему жизнью обязан, в какой-то мере, — грустно поведал он.

— Мечом?! — поднял я брови от удивления.

— Ага… Мечом… У твоего отца, единственного на всю деревню, был меч из металла, — ответил Борх.

— А сейчас, где этот меч? — заинтересовался я.

— А сейчас он у Гута… Гут — первый воин деревни, и правая рука толстяка, — Борх со злостью сплюнул на землю, — та ещё сука… Они в верхушки деревни там все друг друга стоят… Я раненый был, а когда маленько оклемался, меч твоего отца уже был у Гута… А когда я предложил отдать меч семье владельца, меня далеко послали…

— Понятно, — произнёс я задумчиво, — а мать?

— Ну-у-у, — замялся Борх, — мать твою изгнали через год после смерти отца… Она была красивой женщиной, да ещё и осталась одинокой вдовой, вот и стали к ней многие мужики клеиться. Бабам это, конечно же, не понравилось, потому что некоторые из этих мужиков были их мужьями… Вот бабы и пошли к старосте, жаловаться на разврат, ну и сверх этого понапридумывали всякого… Якобы она запретными делами занимается, отчего скоро переродится в тварь… Последней каплей стало то, что когда её снасильничали, и она пришла жаловаться к старосте, насильником оказался честный семьянин, и во всех смыслах хороший человек — друг старосты… И общим решением на собрании всей деревни, был вынесен приговор, изгнать. А на следующее утро, взяв с собой только котомку, она покинула деревню… Но вряд ли она далеко ушла… Тварей тогда в округе было побольше…

М-да, подумал я!.. Ну и деревенька!.. Если бы меня не изгоняли, сам бы ушёл… Не деревня, а серпентарий какой-то: валить отсюда надо, пока они не передумали. Как я понял, теперь во мне есть эта роса, и убив меня, местному воину можно неплохо приподняться…

— Тебя же, — продолжил Борх, о нелёгкой жизни предыдущего владельца моего тела, — она оставила у одной одинокой бабульки, но та померла на следующий же день. И тебе пришлось ночевать, где придётся, питаться чем придётся. Ты подрабатывал, помогая то одним, то другим за еду…

— Дядька Борх, а что это за закон такой? — спросил я, решив узнать, что уберегло меня от немедленной кончины.

— Неписаный закон дальних деревень… Он гласит о том, что не нужно убивать человека раньше, чем он переродится, а нужно собрать его всей деревней в дальнюю дорогу, и изгнать… А если этот человек непонятливый, и вернётся обратно, или будет ошиваться вблизи деревни, то его нужно прибить. Этот закон спас многие жизни… Изгнанные через купцов передавали весточку, что, мол, выжили — не переродились, можно ли возвращаться обратно, и с разрешения старосты возвращались.

— Понятно, — покивал я. — Дядька Борх, а расскажи об этом месте… Ну, где мы живём, и о ближайших поселениях.

— Деревня наша называется Поебушки… Да, да, не смейся… Это ещё дед местного барона так назвал… В то время мужиков в деревне было очень мало, а красивых девок много. Вот барон со свитой часто и заезжал к нам, подолгу здесь задерживаясь… Вон там, натоптанная тропа, — указал он пальцем, — в лесу фон росы высокий, поэтому тропа быстро зарастает, но сейчас её хорошо видно… Она ведёт к баронству Барабер, где правит барон Барабер. Мимо баронства не пройдёшь: там высокие каменные стены, выше наших в два раза. В противоположную от нас сторону находится деревня Муромка…

Борх ещё некоторое время объяснял мне местную географию, чертя веточкой на дорожной пыли. Выяснилось, что ближайшее поселение от деревни располагается не так уж и далеко — всего-то километров десять. Но идти сейчас лучше не стоит, потому что я не успею туда добраться до темноты… Оказалось, что твари ночью более активны, потому что днём прямые лучи местного светила обжигают их кожу… Не так, чтобы прям сразу, как в фильмах про вампиров, а просто им очень неприятно: они получают ожоги, и долго на солнце не задерживаются… Рассказал Борх и о жрачах — ещё одной разновидности тварей… Если стриг — это такай вампир-аристократ, с прокаченным интеллектом и слабыми мускулами, то жрач — его противоположность… Тупой качок, который имеет огромную силу, и такую же хлеборезку… Передвигается на четырех конечностях, передние толще и длиннее задних — этакая смесь гориллы с бульдогом… Ещё одной разновидностью тварей являются мальки. Они чем-то схожи со жрачем, но имеют меньшие размеры, одинаковые конечности, и в отличие от жрачей, собираются в стаи… И вот как раз в малька мне и предстоит переродиться, потому что мальки — это переродившиеся дети… Случаются разные войны, разборки, нападения: взрослые воюют, а детей прячут, и роса от убитых взрослых впитывается в кучку испуганных детишек… Им хватает чуть-чуть, и вот уже готовая стая мальков.

Лично я, в себе никаких изменений не чувствую, да и перерождаться не собираюсь, мне до сих пор слабо верится в происходящее… Кажется, сейчас проснусь на больничной койке, увижу Машу, и скажу ей: «Дорогая, мне сейчас снилась ну така-а-я хрень! Ты не поверишь!» — но время идёт, события продолжаются, а я не просыпаюсь…

Вскоре к нам подошла женщина в замызганном переднике, и передала мне котомку, а точнее, обычный мешок с верёвкой. Ну, хоть не дырявый, подумал я… Заглянув в него, я обнаружил нехитрый запас провизии: булку черного хлеба, бутылку воды, сделанной из какой-то тыквы, немного каких-то овощей.

— А ботинки, одежду, оружие? — нахмурившись, спросил я.

— Вот ещё чего не хватало! — начала она возмущаться. — Хорошую одежду на тебя переводить! Тебе все равно подыхать! Сдохнешь и в этой! Бери, чё дают, бродяжка, и радуйся, что сразу не убили, — сказала она пренебрежительным тоном, глядя на меня с отвращением.

Я уже открыл было рот, чтобы послать её на… Но за меня это сделал Борх… И так сочно он это сделал, что я даже заслушался, а женщина в слезах убежала жаловаться старосте… Повернувшись ко мне, Борх произнёс:

— Жди!.. Я сейчас!.. — и быстрым шагом направился в деревню.

А у забора остались стоять я, и пара моих телохранителей. Через некоторое время Борх появился, неся под мышкой какой-то тюк, а в руке нож с ножнами.

— На вот… Возьми… Хоть так оплачу долг твоему отцу — и протянул мне ножны.

Я достал из ножен нож… Нож как нож — обычный, но он был из металла.

— Спасибо, Дядька Борх! Большое спасибо! — поблагодарил я его от души.

— Да ладно уж, не за что тут благодарить, — отмахнулся он. — Вот если бы мне удалось меч забрать у Гута…

— Ничего, Земля круглая!.. Отольются ещё кошке мышкины слёзки! — с угрозой проговорил я.

— Что круглая? — не понял Борх.

— Эм-м, мир круглый… Планета… А кстати, как наш мир-то называется? — поинтересовался я.

— Архон, — ответил мне Борх…

Вскоре Борх засобирался на смену, и мы с ним попрощались как друзья или родственники, с обнимашками и похлопываниями друг друга по плечу… Тюк оказался вещами, новыми ботинками, из неплохо выделанной кожи, штанами и рубашкой из брезента, как у местных воинов, нательным бельём из материала, похожего на хлопок и шерстяным одеялом. Ещё в тюке был мешочек, в котором были небольшие кульки соли и специй, а также два камушка из разных материалов, при ударе которых друг о друга вылетал сноп искр. Ближе к вечеру народ поплёлся в деревню, за высокий забор, я же устраивался на ночевку под забором.

Ворота закрыли, а через некоторое время открылась дверь, и молодой парень из воинов вынес мне деревянную тарелку с варёным мясом и овощами… Это тоже, наверное, Борх постарался, подумал я… Вообще классный мужик этот Борх — вон сколько мне всего подогнал… Один хороший человек на все Поебушки… Поужинав, я стал размышлять: мстить деревне за мать донора я не собираюсь, но накрепко запомню и старосту с его выродком, и Гута с моим мечом, и ещё надо будет узнать про друга старосты, который насильник… И если в будущем я с ними где-нибудь пересекусь, нужно будет как-нибудь им насолить… Не убивать, а сильно подгадить… Всё-таки я не здесь воспитан, и гуманизм мне не чужд. Ну а завтра поутру буду выдвигаться в сторону баронства: в само баронство меня не пустят, по словам Борха, а вот дорогу найти в другую деревню можно, и там уже устраиваться на новом месте… С такими мыслями я и уснул…

Глава 3

Проснулся я от скрипа ворот… По-быстрому собрав свой нехитрый скарб, я поторопился убраться подальше от деревни, пока местные воины не решили на меня поохотиться… Пройдя где-то километр по тропинке, про которую говорил мне Борх, я решил перекусить. Только я приступил к завтраку, как со стороны деревни услышал скрип деревянных колёс. Я начал было собираться, запихивая свои пожитки обратно в котомку, но тут показалась телега с запряжённой в неё обычной лошадью. В ней ехал мужчина, который, увидев меня, ловко спрыгнул с телеги, и окликнул:

— Эй, малой, подожди!.. Не бойся, я тебя не обижу!

Он был хорошо одет, побогаче старосты. На вид ему было лет тридцать, брюнет, на лице эспаньолка и располагающая улыбка… Ну, точно какой-нибудь торговец, подумал я: за такую улыбку женщины должны вмиг раскупить все его товары.

— Как тебя зовут? — спросил он, продолжая улыбаться.

— Леонид, — не подумав, брякнул я, так как не узнал у Борха своего имени.

Ну, теперь поздно… А заодно не придётся привыкать к новому…

— Странное имя, — удивился он, — а почему такое длинное? Сокращённое есть?..

— Лео, — сказал я.

Мне не нравилось, когда мужики называли меня Лёней…

— О-о, так значительно лучше, — сказал он. — Ты знаешь, почему у нас принято называть детей именами из трёх-чётырех букв?

— Почему? — заинтересовался я.

— Потому что, пока ты окликнешь человека с длинным именем, к которому со спины подбирается тварь, его уже успеют сожрать, — с улыбкой произнёс мужчина. — Значит, Лео, это тебя сегодня с деревни изгнали?

— Меня, — осторожно ответил я.

— Да ты не переживай… Мне твоя роса как капля в реке, я же маг, — усмехнулся он.

— Маг?! — удивился я, не ожидая, так скоро, повстречать на своём пути настоящего мага. — А не хотите разделить со мною завтрак?.. И простите мне мои манеры… Как вас зовут, уважаемый маг? — залебезил я, стараясь втереться к нему в доверие.

— Ха-ха-ха!.. Ой, не могу!.. Ха-ха!.. Простите мои манеры!.. Ха-ха… Деревенский бездомный, — заржал он, как конь, вытирая кончиками пальцев слезинки из глаз.

А я молча стоял, и вежливо улыбался.

— Ух, ладно, — отсмеявшись, сказал он, —

Меня зовут Фед. И можешь обращаться ко мне по имени, без приставок… Давай вместе позавтракаем, а после я отвечу на твои вопросы… Вижу же, что хочешь, что-то спросить… Ух, насмешил, так насмешил!

Ещё один Федя на мою голову, подумал я.

Мы разместились на том же месте, он достал свои припасы, и мы позавтракали нехитрой снедью. После он согласился меня подвезти, а по дороге поболтать, чтобы ему было нескучно. Мы уселись на скамью впереди телеги. Телега была доверху гружёная корзинами с овощами, и какой-то ягодой. И я начал расспрос:

— Фед, а расскажи мне, пожалуйста, про магов: чем они отличаются от воинов, и как становятся магами?

— Хм… Ну, начнём с того, что каждый воин — это маг первого ранга… Есть маги, которые развивают навык сенсор сути. Их обычно так и называют маг сенсор сути. Так вот, если такой — маг своей способностью осмотрит неинициированного человека, то увидит в центре его ауры серое пустое ядро, формой похожее на птичье яйцо. У инициированного оно заполненное росой, и будет светиться. Так же из ядра будет отходить отросток, который от основания ветвится как корни у деревьев, он называется магический канал. Ещё будет отходить лента — это маносборник, называется сентин. На втором ранге у мага в ядре будет два слоя, внутренний более яркий, чем внешний. С повышением ступени ядра, слои добавляются, а слои ядра будут выглядеть как кольца на срезе ствола дерева.

Самые главные параметры для мага — это число колец ядра, число каналов и сентинов. К примеру, маг-телекинетик третьего ранга имеет ядро третьей ступени, канал четвёртой ступени и сентин второй ступени. Общую сумму ступеней делим на три, и получаем ранг мага. Ядро предназначено для хранения росы, соответственно, ступень показывает объем ядра. Ступень каналов — это их число, и от числа каналов зависит, сколько маны маг может единовременно выдать. К примеру, у мага воды с каналом второй ступени сосулька будет намного меньше, чем у такого же мага, но с каналом третьей ступени. Ну а от числа сентинов зависит, как быстро в ядре восстановится мана. К примеру, ядро третьей ступени полностью восполнится за минуту, если сентин будет третьей ступени.

У воинов же развитие идёт по другому… Как я уже говорил, воин — это маг первого ранга, но единственный канал воина, с его развитием, начинает все больше разветвляться, и оплетать ядро. Роса направляется не во вне тела, а внутрь тела, тем самым усиливая его и изменяя. Тот же маг-сенсор сути может по ауре воина определить его ранг, на деле же, воины сдают на каждую ступень отдельно… На силу — поднимают тяжести. На телосложение — специальном станком, где при добавлении грузиков на чашу с колышком, который упирается в определённый участок тела, проверяется, при каком весе колышек проткнет кожу. А также делают небольшие порезы, и замеряют, через сколько времени они затянутся. Ну и на ловкость, там целый комплекс проверок: бег, увороты от летящих предметов. Потом записывают все эти данные, и сверяют с книгой о воинском развитии. Ступени определяют достаточно точно, ибо когда воин прорывается на новую ступень, сильно заметна разница. К примеру, по силе добавляется двадцать килограмм веса, который воин может поднять, за каждую ступень.

Ну а на третий твой вопрос отвечу так… Нужно иметь сродство с магией, с какой-нибудь стихией или способностью, а для этого нужно родиться в семье магов. Почти все аристократы — маги. У простолюдинов, конечно же, тоже рождаются одарённые, ну они очень слабые по сравнению с детьми аристократов. И то их сразу обрабатывают… Обычные аристократы не прочь породниться, а высшие предлагают место слуг. Вот, к примеру, ваш барон Барабер, он, как я слышал, не маг, а вот в жены себе взял, одну аристократку из обедневшего рода и двух простолюдинок, и все три магички, чтобы в наследники получить хотя бы одного одаренного. А раб одаренный, ты знаешь сколько стоит? Эх, где бы найти такого, я бы озолотился… Ты случайно не одаренный? — сказал он, и посмотрел на меня с прищуром.

— Э-э-э… Нет, конечно, — проблеял я.

— Ха-ха!.. Да я шучу… Если бы ты оказался одарённым, твоего старосту хватил бы удар… Если староста выявляет у себя одаренных, он обязан сообщить об этом своему господину, вашему Бараберу, и получить за это солидную премию. Так что…

Фед замер на полуслове, откинул тряпку, которая прикрывала деревянный короб, и достал из короба небольшой арбалет. Одним движением рычага он взвёл арбалет, и зарядил его болтом с наконечником из чёрного материала, похожего на каменный уголь. После положил арбалет на лавку между нами, правой рукой держа за рукоять. Лошадь проехала ещё немного, и остановилась как вкопанная, а дорогу нам преграждал какой-то бомж в лохмотьях. Лохмотья развивались, как при сильном ветре, вот только ветра никакого не было. Приглядевшись внимательнее, я понял, что это не человек, а какое-то существо. Его глаза горели красным, как угольки, а то, что я принял за лохмотья, являлось лентообразными щупальцами, которые постоянно были в движении. Существо смотрело прямо на Феда, а тот как будто окаменел. Руки подрагивают, на шее вздулись вены… Что-то это всё мне напоминает, подумал я, и перевёл взгляд на круп лошади. А сам в это время, не делая резких движений, расцеплял пальцы Феда, державшие арбалет. Существо начало медленно приближаться с моей стороны. И я, также не отводя взгляда от лошади, и стараясь никак себя не выдать, переместил арбалет в примерное направление твари, и нажал на спуск… Ох, как же тварь завизжала, а Феда сразу отпустило. Он не теряя времени даром, достал из своих одежд какой-то бутылёк, и зашвырнул в тварь… Тварь сразу вспыхнула, как будто её бензином облили, даже на меня дохнуло жаром… А после черный густой дым начал вливаться мне в лицо… Что, опять, подумал я, теряя сознание?!

— Эй, малой, просыпайся! — будил меня Фед, хлопая по щекам.

— Я живой? — простонал я.

— Пока да, но это ненадолго. Твои шансы не переродиться, и так были невелики, мягко говоря, а сейчас их вообще не останется!.. Слушай меня и запоминай!.. Это одна из сильнейших тварей — высший вампир, он очень сильный менталист, я хоть и маг, но у меня против него никаких шансов. Тебя же он даже не рассматривал как угрозу. Тут столько факторов должно было сойтись… Нам просто очень крупно повезло, ну и ещё со мной были очень дорогие артефакты… Для сравнения, за этот болт и зелье я отдал шесть золотых, а это полугодовая выручка хорошего мастера, ну или шесть неплохих рабов… Ну всё-таки, если бы не ты, меня бы сейчас высасывали… Он вместе с кровью, так же высасывает всю росу из тела жертвы… Так что за мною должок… В голове у тварей, возле гипофиза, есть пористый камушек размером с монетку — это элит. Он есть во всех более-менее развитых тварях, и чем тварь сильней, тем дороже её элит. Элит из этой твари, стоит не менее тридцати золотых. Поэтому ты должен понимать, как велико моё желание оставить тебя подыхать здесь, а элит забрать себе… Я очень долго копил на потраченные в этом бою артефакты, только с ними я мог путешествовать между городами, и зарабатывать монеты. Но… В общем, ладно, на то у меня свои есть причины, — как-то грустно закончил он.

Фед порылся у себя в одной из сумок, достал оттуда какую-то коробочку, и бросил мне, со словами:

— Сними рубаху, оголи верх.

— А-а-а, зачем? — настороженно поинтересовался я.

— Будем тебе элит приживлять. Приживленный элит сильной твари, может дать сильную способность, которой она обладала, а также, что в твоём случае важнее всего, намного облегчает усвоение её росы. Но нужна действительно сильная тварь, и нельзя с этим частить, так как могут возникнуть всякого рода мутации, — вёл мне лекцию Фед, при этом он протирал тряпочкой, смоченной в какой-то жидкости, мою грудь и свои хирургические инструменты.

— А обезболить? — робко спросил я.

— Потерпишь… Я же терплю, а у меня сердце кровью обливается… Такая сумма уходит из рук, — недовольно буркнул он.

Дальше он достал металлический топорик, и подошёл к твари. Что-то там рубил, в чем-то ковырялся. Я в это время отвернулся, чтобы сохранить завтрак в желудке. А потом он показал мне хреновину, которая была вся в какой-то слизи. Я молчал, и не лез со своими советами. Вскрикнул только тогда, когда он мне порезал кожу на груди. Потом он начал отделять кожу от мяса, делая кармашек под элит. А я в это время мычал от боли, вцепившись руками в лавку телеги, и лил слезы и сопли… Наконец пытка закончилась, и Фед произнёс:

— Ну всё… Теперь тебе остаётся только молиться Чистому.

— Чистому? — не понял я.

— Ну, а кому ещё? — с непониманием посмотрел он на меня.

— Я как-то с религией не очень, — сказал я, не став рассказывать ему про свою амнезию.

— А надо бы, тем более теперь… Светители чистоты опять активизировались. Когда прошлый раз был в баронстве, наблюдал их проповеди: «Очистить род людской, изгнать грязных тварей из города!» — басовитым голосом продекламировал он.

— Я же тебе говорил, что нужно правильно приживлять элиты… Или в противном случае могут появиться мутации организма. Так вот, из-за неправильно приживленного элита, у человека появляются мутации… Они могут быть заметные или не очень. К примеру, изменяется форма ушей, носа, зрачков. Меняется цвет глаз, кожи. Отрастают не предусмотренные природой части тела: рога, хвост, когти, шипы, клыки. Я даже как то встречал одного типа с четырьмя руками… Так ладно только это, все эти мутации передаются потомству… Но всё это смотрится не как уродство, а даже очень органично… Этот тип с четырьмя руками, мог использовать сразу четыре руки. Они не были уродливыми, и смотрелся он с ними внушающе, а кто-то так вообще ему завидовал. Так же и многим другим помогали их изменения, потому что они прошли под влиянием элита и росы, как будто их эволюция пошла другим путем.

Всех у кого заметна мутация, называют грязными, и они периодически подвергаются гонениям. Им запрещено занимать высокие посты, в суде примут сторону чистого, чистым в жены или мужья грязных брать позорно. А иногда грязных и вовсе изгоняют… Тебя с твоим украшением на груди не пустят не в одно поселение, а я за тебя не поручусь, потому что высока вероятность, что ты переродишься, теперь уже, в сильную тварь, а меня за такое казнят. А то, чей элит тебе вживлен, ты не должен никому и никогда рассказывать, для своей же безопасности. Могут убить, продать на опыты, обратить в рабство. Сейчас же ты никому не нужный бродяжка, вот таким и оставайся, пока не наберёшься сил…

Я тебе советую забраться в какую-нибудь дыру, и попробовать овладеть сенсорным зрением. У меня основная специализация маг-сенсор поиска, я на некотором расстоянии чувствую скопление росы. Я могу обнаруживать через преграды тварей, воинов и магов, магических животных и растения. Без таких, как я, не обходится ни один нормальный отряд искателей. Если ты овладеешь этим навыком, то сможешь неплохо зарабатывать, а так же сможешь избегать встречи с тварями. Обучиться этому навыку несложно, в теории… Закрываешь глаза, и пытаешься к себе прислушаться, а потом почувствовать движение росы. Если что-то такое почувствуешь, то дальше проще… Практика, практика, практика. Правда, в магических школах используют специальное оборудование, с помощью которого тебя лишают всех чувств, и преподаватели с высокой ступенью ядра, ходят-туда сюда, чтобы ты ощутил то самое движение росы. Но зато у тебя больше мотивация. Тебе всего-то нужно продержаться дня три…

Я слышал про отшельников, которые находили, где можно прятаться на ночь в лесу, а днем собирали ягоды и растения с большим содержанием росы. И когда находили что-нибудь стоящее, выходили на дорогу дожидаться проезжающего торговца, чтобы обменяться с ним товарами. Я сейчас быстро перечислю самые распространённые ягоды и растения, которые у тебя охотно купит любой торговец, и на этом будем прощаться…

Вскоре Фед укатил на своей телеге, а я остался один… А впереди страшный лес, и неясные перспективы.

Глава 4

Я шёл в противоположную сторону от дороги, стараясь идти по прямой. Запоминал ориентиры, чтобы потом по ним мог вернуться обратно. А по пути присматривал ту самую нору, в которой можно спрятаться на ночь. И думал о том: а где же твари прячутся днем, и как бы мне с ними не оказаться в одной норе. В груди нещадно жгло, болел шов, хотелось пить, а воды оставалось всего на пару глотков… Я шёл, как мне казалось, очень тихо, стараясь не выдавать себя шумом, и постоянно оглядывался, думая: а вот если сейчас на меня стриг или жрач выйдет, что я буду делать?..

С такими не весёлыми мыслями, я прошёл километров пять, и обнаружил, что уже смеркается. Ну, вот и всё, «хепиенда» не случилось, подумал я, и начал присматриваться к дереву… Не, не залезу, да ещё этот камень в груди… Хи-хи-хи, вспомнил я слова песни, и стал тихонько напевать: «Не ходи к нему на встречу, не ходи, у него гранитный камушек в груди». А пройдя ещё метров двести, я услышал всплеск, и поспешил на звук.

Это была неширокая, но быстрая река, шириной всего метров пять. Быстро темнело, но мне удалось различить силуэт дерева, в сотни метров от меня. Дерево упало поперёк реки, образуя тем самым мостик на тот берег… Идея, перебраться на противоположный берег, и там заночевать, показалась мне разумной, и я поспешил к поваленному дереву. Если кто-нибудь появится со стороны одного берега, у меня будет возможность перебраться на другой. Навряд ли тварь последует за мной по неширокому стволу. Да и всё равно лучше идеи, как пережить эту ночь, у меня не нашлось.

Уже стемнело, и я переправлялся по поваленному дереву почти на ощупь, опасая