Оглавление

Предисловие

Читая любые мои произведения (художественные или научно-популярные) обязательно учитывайте, что я предпочитаю работать в жанре сатиры и юмора. И поэтому темы для своих произведений я выбираю только такие, которые подходят для этих жанров.

Если я считаю, что тему нельзя рассматривать через юмор или сатиру, то я такой темы вообще не касаюсь, даже если она очень интересная.

Блог на Дзене «Как стать счастливым?» я открыл в марте 2021 года исключительно для публикации тех своих произведений, которые отношу к малой прозе.

Благодаря этому с моим творчеством познакомилось очень много новых людей. На канал подписалось более 145 тысяч читателей. Аудитория, которая познакомилась с моим творчеством, превысила 100 миллионов.

Для удобства читателей, все опубликованные на Дзене рассказы, выйдут и в бумажной версии.

Данный сборник рассказов — третий из двенадцати, которые я планирую выпустить в этом году.

Свои вопросы вы можете задавать, зайдя на канал на Дзене. Там же Вы можете высказать свои пожелания.

Желаю приятного чтения. Всегда Ваш. С уважением, Михаил Лекс.

Ненасытная жадность

Ирина вышла из кухни и посмотрела на часы. В это же время, но из гостиной, вышел Семён. И вынес оттуда ещё один собранный чемодан. Он поставил его рядом с другими чемоданами, пакетами, баулами, мешками и коробками, которые заполнили всю прихожую.

Осмотрелся. Пересчитал. Достал из кармана список. Сверился. Ещё раз всё внимательно осмотрел.

— Ну? — спросила Ирина. — Теперь, надеюсь, всё? Или ещё что-то забыл?

Семён нахмурился.

— Ты ошибаешься, Ирина, — сказал он, — если думаешь, что я ухожу от тебя, только потому что…

Но Ирина не желала слушать оправдательные речи бывшего мужа.

— Да мне всё равно, почему ты уходишь, — сказала она. — У тебя теперь есть, кому рассказывать свои сказки. Перед ней и оправдывайся.

— Зачем ты так? — обиженно спросил Семён. — Я ведь по-хорошему хотел. И когда же ты поймёшь, наконец, Ирина, что в нашей с тобой жизни…

— Ты всё собрал? — спросила Ирина. — Ничего не забыл?

Семён огляделся вокруг, посмотрел на Ирину и задумался.

— А кто его знает, — ответил он. — Может, чего и оставил. Сверюсь со списком.

— Сверься.

Он снова достал лист бумаги. Начал его читать.

— Вчера с Олесенькой всю ночь составляли, — сказал он. — Под утро только и уснули.

— Понимаю.

— Нет, Ирина, ты не понимаешь. Потому что если бы ты понимала, то ничего этого бы сейчас не было. А мы бы с тобой по-прежнему были вместе. Но твоё неумение прощать…

— Короче, — строго сказала Ирина. — Вещи собраны — прошу на выход.

— Тебе повезло, что это не моя квартира, — сказал Семён. — Тогда сейчас собираться и уходить пришлось бы тебе, а не мне.

— Зато тебе в любви повезло.

— Ну, зачем ты так, я ведь по-хорошему хочу.

— Ладно. Проваливай. Если что по мелочи забыл, после заедешь и заберёшь.

— Точно? Ты обещаешь? Не обманешь? А то бывает так, что сначала бывшие жёны говорят одно, а как до дела доходит, то…

— Не обману. Обещаю. Только позвони предварительно. Я тебе всё соберу. Приедешь и заберёшь.

— А поможешь мне сейчас вещи в машину перенести?

— По-твоему, мне делать больше нечего? Сам таскай своё барахло.

— Да как же у тебя язык-то поворачивается говорить такое? — обиделся Семён. — Барахло! Это не барахло, Ирина, а упорным трудом и многолетней бережливостью накопленное.

— Ладно, ладно, — поспешила согласиться Ирина. — Убедил. Не барахло. Всё равно. Сам его таскай.

— А ты ничего не умыкнёшь отсюда, пока меня не будет?

— Не умыкну.

— А то смотри… У меня список. Я ведь, когда к Олесеньке приеду, обязательно сверюсь с ним. Мы всё проверим.

— Проверяйте, — тихо сказала Ирина.

— Что? — не понял Семён.

— Сверяйся, говорю, — громко ответила Ирина.

Через сорок минут, перетаскав все собранные вещи в машину, Семён уехал. Ирина закрыла дверь и облегченно вздохнула, думая, что на этом её мучения с бывшим мужем закончились.

Но она ошибалась. Мучения ещё только начинались

— Олесенька, любовь моя, я приехал! — радостно сообщил Семён, внося первые чемоданы на своё новое место жительство. — Принимай приданное! Не с пустыми руками пришёл я в твой дом.

Олеся вышла в прихожую, внимательно посмотрела сначала на Семёна, затем на чемоданы, которые он внёс, и нахмурилась.

— И это всё?! — удивлённо воскликнула она.

— Да что ты, любимая! — радостно ответил Семён. — Какое там всё! Это только начало! Здесь посуда и постельное бельё. А тут книги, свечи. На всякий случай. Вдруг света не будет. Ещё мыло и стиральный порошок.

Когда все вещи были перенесены, Семён и Олеся стали их разбирать и раскладывать по местам. При этом они сверялись со списком. Когда всё разложили и проверили, наступила ночь. Пора было ложиться спать.

— Тяжёлый сегодня день был, — сказал Семён, засыпая. — Если бы ты знала, сколько мне пришлось вынести всего. Я ведь пока вещи-то собирал свои, Ирина постоянно рядом была, — фантазировал Семён. — Шагу без себя не давала сделать. Следила, чтобы я чего лишнего не унёс. Вот, что за женщина? Да? Это всё от жадности. Ты слышишь, Олеся?

Но Олеся его не слышала. Она уже спала.

— Спит, — сказал Семён, вздохнул, повернулся на другой бок, ещё немного поговорил сам с собой и тоже уснул. Но вскоре вынужден был проснуться. Его разбудила Олеся.

— Семён, слушай, а у вас кофемолка была? — спросила она.

Семён не сразу понял, о чём его спрашивают и растерянно смотрел в потолок.

— Кофемолка, говорю, была у вас?

— Была.

— А почему ты её не взял?

— Так её в списке не было?

— И что? — удивилась Олеся. — Сам не мог догадаться?

— Сглупил, — согласился Семён.

— Позвони Ирине и договорись.

Семён позвонил Ирине. Пошли длинные гудки.

— Спит, что ли? — сказал Семён. — Может, завтра позвонить?

Но в этот момент Ирина ответила. Семён быстро сказал, что забыл кофемолку и завтра вечером подъедет за ней.

***

— Это всё? — спросила Ирина, отдавая кофемолку. — Или ещё что-то?

— Пока всё, — ответил Семён, — если ещё что вспомню, позвоню.

— Только не звони ночью, — попросила Ирина.

— Опять начинаешь? — воскликнул Семён. — Когда ты наконец поймёшь, Ирина, что вот эта твоя привычка постоянно делать мне какие-то замечания и привела к тому, что…

Ирина не стала дослушивать и закрыла дверь.

Но Семёна такое поведение бывшей жены не смутило. Он и не к такому привык, не такое видал. И договорил всё, что хотел сказать, стоя перед закрытой дверью. И только после этого развернулся и ушёл.

— Слушай, Семён, — сказала Олеся сразу после ужина, — а почему я только сейчас узнаю, что у вас была посудомоечная машина?

Семён ахнул в ответ и треснул себя ладонью по лбу.

— Забыл, Олесенька, — сказал он. — Честное слово. Веришь? Так замотался за эти дни, что только сейчас и вспомнил. Посмотрел на твою и вспомнил.

— Позвони Ирине, скажи, что сегодня подъедешь.

— А куда мы её поставим?

— Было бы что ставить, — рассудительно ответила Олеся, — а куда — найдётся.

— Тоже верно, — согласился Семён, быстро допил кофе, оделся и выскочил из дома, сказав Олесе, что созвонится с бывшей по дороге.

Через два дня Олеся подняла вопрос о стиральной машине.

— Если у неё остался холодильник, — сказала она, — значит, машина твоя.

— Логично, — согласился Семён.

Он больше не задавал Олесе глупых вопросов насчёт того, куда и что ставить.

— Слушай, Семён, — сердито сказала Ирина, когда грузчики выносили стиральную машину. — Я тебе отдаю всё это только по той причине, что мне не нужно старьё. Я себе новое куплю. По мне так ты хоть всё забирай. Но мне надоело чуть ли не каждый день видеть твою физиономию. И что за привычка звонить мне ночью?

— Я же не виноват, что не могу сразу вспомнить всё, что мне надо? — обиженно ответил Семён. — А вспоминаю, когда спать ложусь.

— Давайте сделаем так, — предложила Ирина. — Пусть твоя Олеся приедет сюда, внимательно посмотрит и решит, что надо забрать. И я отдам вам, что она скажет. Договорились?

— Ты действительно так сделаешь? Не шутишь?

— Не шучу. Звони Олесе. Скажи, что она может хоть сейчас подъезжать.

— А вы без меня здесь справитесь? — спросил он. — Потому что мне уже на работу пора. Я сегодня — в ночную смену.

— Справимся.

— А утром, сразу после работы, я подъеду с грузовой машиной и заберу наши вещи. Правильно?

— Так и поступим. Звони.

Семён позвонил Олесе.

— Стиралку уже везут, — сказал он. — Жди. А у меня есть ещё одна хорошая новость.

Семён подробно объяснил Олесе, что от неё требуется.

— Примешь груз, отпустишь грузчиков и приезжай к Ирине, — сказал он. — Адрес я скину. Когда подъедешь к дому, позвони ей. Она тебя внизу встретит. А то у нас домофон не работает.

Поговорив с Олесей, Семён радостно посмотрел на Ирину.

— Ведь можешь же быть нормальным человеком, — сказал он, — когда захочешь.

— Могу, могу, — сказала Ирина. — Ты на работу опоздаешь.

— Да-да, — ответил Семён, посмотрев на часы. — Бегу. Надеюсь, что у вас здесь всё будет нормально.

— За нас не волнуйся.

Семён ушёл. Ирина стала ждать Олесю.

— Вот и я! — радостно сказала Олеся, когда Ирина вышла к ней из подъезда. — Мы Вас не очень беспокоим?

— Нет-нет, — ответила Ирина. — Что Вы. Какое там беспокойство. Я ведь понимаю.

Они поднялись на лифте на нужный этаж

— Сейчас налево, — сказала Ирина. — Теперь прямо. Проходите.

Олеся зашла в квартиру и зажмурилась.

— Что-то не так? — испуганно спросила Ирина.

— Нет-нет, — быстро ответила Олеся. — Всё нормально. Это от неожиданности. Не думала, что у вас так шикарно.

— Это всё Семён, — сказала Ирина. — Его многолетнее трудолюбие и бережливость.

Ирина вздохнула и грустно посмотрела на Олесю.

— Давайте сделаем так, Олеся, — сказала она. — Вы сами, без меня, походите по комнатам и определите, что хотите забрать. Договорились? Говоря по правде, всё это не моё. Семёна! И… Если хотите, то можете забрать отсюда всё.

— А как же Вы?

— А обо мне не думайте. Что я? Я никогда не понимала Семёна. Я… Короче, я всего этого просто не заслуживаю. Не достойна. А вот Вы, Олеся, именно та женщина, которая имеет право.

Олеся решительно пошла осматривать своё будущее имущество.

«Новая мебель, техника, и остальное, — восторженно думала Олеся, проходя по комнатам. — Красивое, дорогое».

— Мы забираем всё! — сказала она, когда осмотр подошёл к концу.

— Очень хорошо, — сказала Ирина. — Когда хотите забрать? Может, сейчас?

— Завтра утром, — ответила Олеся. — Я буду на работе, а Семён подъедет и заберёт. Как Вы думаете, Ирина, одной машины хватит?

Ирина задумалась, что-то прикидывая в уме.

— Лучше две, — уверенно сказала она, — и грузчиков побольше. Чтобы по-быстрому сделать.

— Правильно, — согласилась Олеся. — А я сейчас поеду к Семёну и проинструктирую его.

Олеся убежала. Ирина усмехнулась, увидев в окно, как она вышла из подъезда.

— Ты уверена? — растерянно спросил Семён, когда узнал, что именно надо вывести.

— Уверена. Такая возможность нечасто выпадает. Надо пользоваться случаем. Дают, значит бери. Тем более, что и у неё, и у меня трёшка. Очень удобно.

— Но…

— Только не спрашивай сейчас, куда мы это будем ставить, — сказала Олеся. — Пусть просто внесут в квартиру и расставят, куда можно.

— Но, любимая, — недоумевал Семён, — зачем тебе это?

Олеся сердито смотрела на Семёна и молчала.

— Оно ведь… — Семён жалобно улыбнулся, — не новое.

Олеся сердито молчала.

— Ну, хорошо, хорошо, — сказал Семён. — Если ты так хочешь. А ковры тоже забирать?

«Ковры? — подумала Олеся. — Не помню там никаких ковров? Наверное, не заметила. Потому что под ноги не смотрела. Там и без ковров было на что смотреть и чем восхищаться».

— Тоже, — сухо ответила Олеся. — Вывозим всю мебель и технику из всех трёх комнат, кухни, ванной и так далее. Карнизы и занавески. Люстры и… Короче, что не ясно?

Семён решил больше не спорить. А утром Ирина пустила его и грузчиков в свою квартиру.

— Выносите, — сказала она. — А я пока у соседки побуду. Позвони, когда закончите.

Семён остался следить за работой грузчиков, а Ирина пошла в ту самую квартиру, которую и показывала Олесе. Хозяева уехали в отпуск, а Ирине дали ключи. На всякий случай. Мало ли что.

Семён внимательно следил за тем, как разбирают и выносят старую технику и мебель советских времен: два холодильника, две стенки, четыре шкафа, несколько диванов. Огромный буфет. Старые люстры. Кресла, стулья, столы, тумбочки и многое другое, и, конечно же, старые ковры.

Эти жуткие напольные покрытия Семён сам когда-то купил. Ирине ковры сразу не понравились и она попросила избавиться от них. И хотя Семёну они тоже не нравились, но избавиться от них он не мог. Многим предлагал. Даром не брали. А выкинуть было жалко.

Когда всё вынесли и комнаты была пустые, Семён позвонил Ирине.

— Мы закончили, — радостно сообщил он.

Ирина вернулась к себе.

— Как здесь хорошо, — сказала она. — Теперь, когда здесь ничего больше нет, надеюсь, ты прекратишь звонить мне по ночам?

Семён понял, что это шутка, и весело рассмеялся. Он позвонил Олесе и сказал, что скоро будет дома и начнёт выгружать.

— Но я сомневаюсь, любимая, что хватит места. Здесь столько всего.

— Хватит, — ответила Олеся, — Потому что всё моё ты отвезешь на дачу.

— А вещи из шкафов?

— Переложи в другие, — ответила Олеся. — Что за вопрос?

— Я правильно понял? Ты хочешь заменить своё на то, что я забрал у Ирины?

— Почему тебя это удивляет?

— Не удивляет, но…

— Я всегда мечтала о таком, Семён, — сказала Олеся.

— Мечтала? Ты уверена? И о коврах тоже мечтала? Именно о таких?

— Не задавай глупых вопросов. Надеюсь, что к моему возвращению ты всё успеешь.

Через некоторое время Семён позвонил Олесе и сообщил, что всё успел и уже возвращается с дачи домой.

Они одновременно подошли к подъезду.

— Представляю, как там здорово, — мечтательно сказала Олеся. — Я так волнуюсь. Надеюсь, ты сделал так, как я просила?

— Можешь не сомневаться, — ответил Семён. — У тебя теперь всё в точности, как было когда-то у неё.

Лифт поднял их на нужный этаж. Семён открыл дверь, первым вошёл внутрь и включил свет. Следом за ним вошла Олеся. И… Первое, что она увидела, что бросилось ей в глаза, — это старый, непонятной расцветки ковер в прихожей.

— Мама, — испугано прошептала Олеся, — чур меня.

— Ну? — спросил Семён. — Как тебе? Нравится?

Ничего не говоря, Олеся сначала внимательно посмотрела на Семёна, а затем медленно обошла все комнаты. Семён шёл следом за ней и тоже молчал.

— Знаешь, Семён, что самое ужасное во всём этом? — спросила Олеся, когда осмотр подошёл к концу.

— Что?

— Ковры.

Олеся рассказала Семёну, что именно она ожидала увидеть в своей квартире. Она подробно объяснила, в какой квартире была и что видела. Семён задумался. Когда понял, в чём дело, радостно закричал:

— Так это была не наша квартира! А наша — вот! Вся здесь! — Семён показал руками вокруг себя.

— Получается, что твоя бывшая нас обманула? — строго спросила Олеся. — Так?

Семён снова задумался.

— Не обманула, — ответил он.

— А что же тогда?

— Обхитрила.

— Сейчас же звони ей. И пусть забирает своё барахло обратно. Сейчас же! Ты слышишь меня!

— Конечно, любимая, — ответил Семён. — Я сейчас же ей позвоню и всё устрою.

Семён набрал номер Ирины. Она ответила почти сразу. Семён хотел что-то сказать, но Олеся вырвала у него из рук телефон и, обзывая Ирину разными непристойными словами, решила сама сказать ей всё, что думает о случившемся.

— Сделай, как было, мерзавка! — кричала Олеся, когда сказала всё, что хотела.

— Конечно, — спокойно ответила Ирина. — Я всё верну обратно, всё сделаю так, как Вы, Олеся, просите. Но только не сегодня. И не завтра. Потому что я уехала из города. Надолго. Может, на год, а может, и больше. А в квартире у меня начался ремонт. А вот когда вернусь, всё сделаю. Обещаю. Только, очень вас прошу, вы, пожалуйста, до моего возвращения ничего сломайте, не испортите. Ладно? Потому что за каждую испорченную или сломанную вами вещь я с вас взыщу. А особое внимание прошу обратить на ковры. Они мне более всего дороги.

— Чем может быть дорога Вам эта мерзость? — не выдержала и закричала Олеся.

— Согласна! — рассудительно ответила Ирина. — Мерзость. Но ведь эти ковры покупал мой бывший муж. Они были так ему дороги. Эти ковры — это память о нашей прошедшей любви. Мерзкая! Согласна! Но… другой, к сожалению, не осталось.

/ Михаил Лекс / 06.01.2023

Юле скоро 40, она задумалась

Юля вышла замуж и стала мамой в 19 лет. А вскоре после рождения дочери, муж ушёл к другой. Вот так просто взял и ушёл, но не забыл при этом сказать на прощание несколько слов. Наверное, без этого он никак не мог уйти.

— Наш брак был ошибкой, — сказал он. — Надеюсь, ты это понимаешь.

— Почему ошибкой? — удивилась Юля. — Я ничего не понимаю. Нам ведь было хорошо вместе.

— Потому что я встретил другую женщину и понял, что значит любить по-настоящему. Ты не вправе меня судить, потому что сама виновата.

— Я виновата? — воскликнула Юля. — Но в чём?

— Ты виновата в том, что увлекла меня, не убедившись, что я действительно тебя люблю. А в результате страдают двое. Я и моя несчастная дочь, которая теперь будет расти без отца.

— А я как же? — спросила Юля.

— А при чём здесь ты? — удивился он и усмехнулся.

Юля с мужем спорить не стала и согласилась на развод. Сразу скажу, что не прошло и года после развода, как муж захотел вернуться обратно. Говорил что-то насчёт того, что его уход был ошибкой, просил прощения и всё такое. Но Юля не простила его. Сказала тогда, что поздно он одумался, что она уже любит другого и собирается за него замуж.

Конечно же, никакого другого не было. Юля его выдумала. Зачем? Наверное, потому что обида ещё не прошла и хотелось сделать бывшему мужу больно. А может, потому что, действительно, не любила его. Она вообще никого тогда не любила, кроме своей дочери, в которой только и видела смысл своей жизни.

И дальнейшие 19 лет Юля растила дочь одна. Замуж так и не вышла; хотя ей предлагали. Отдавала всю себя дочери и её воспитанию, особо не задумываясь над тем, что будет делать и как жить, когда дочка станет взрослой.

Почему не задумывалась? Наверное, потому что не хотела раньше времени думать о грустном, о том, что её по-настоящему тревожило. Юля не могла даже представить, что ей когда-нибудь придётся расстаться с дочерью.

Но, чего так боялась Юля, случилось. Дочка стала взрослой. Влюбилась, вышла замуж и уехала с мужем в другой город.

А Юля осталась одна в большой квартире.

— Кому я теперь нужна, — думала Юля, сидя на диване в тёмной комнате.

Юля специально не зажигала свет. Так легче было думать о грустном, жалеть себя и плакать.

Она вспоминала своё прошлое, и в голову лезли разные мысли. Зачем теперь жить? Ради чего?

— А ведь мне скоро 40! — говорила себе Юля. — Надо что-то придумать. 40 — это так грустно. Разве можно женщине о чём-то мечтать в таком возрасте? Да и о чём мечтать, когда всё уже позади.

Даже встречи с подругами не успокаивали. Потому что у них та же проблема. Всем скоро 40, проблемы у всех одинаковые, а надо как-то дальше жить, как-то устраиваться. Дети — взрослые; счастья в личной жизни нет, что у замужних, что у незамужних, а впереди — неизвестность.

— Главное, девчонки, — размышляют подруги, когда собираются вместе, — это точно знать, чего хочешь.

Юля соглашается с ними. Но тут же встаёт вопрос, а чего хотеть-то? И выясняется, что толком никто из них не знает, чего хочет от своей жизни в этом возрасте. Вот раньше, когда им было двадцать или даже тридцать, всё было просто. Жизнь, вообще, и её смысл, в частности, для них были ясны и понятны. Никаких вопросов на эту тему не возникало. А теперь, когда цифра 40 становилась всё ближе, все вдруг перестали понимать, ради чего живут и чего хотят от своей жизни.

— Так нельзя, девочки, — уверенно говорит Юля, — надо что-то придумывать. Срочно.

— А что здесь придумаешь-то? — жалуются в один голос подруги. — Когда мужчинам мы уже не так интересны, потому что есть те, кто интереснее. А кроме того, жизнь так стремительна и быстра, что не замечаешь, как многие ушли куда-то вперёд, а ты уже где-то далеко позади всех. И мы уже уступаем многим не только внешне, но и в образовании отстаём. И не понимаем уже многое из того, что сегодня понимает любая двадцатилетняя девчонка.

— Вот и думай здесь, — говорит Юля, — то ли мужика искать, то ли образование повышать, то ли идти в ногу с жизнью и быть современной. Не знаешь, за что и хвататься.

Дошло уже до того, что Юле начинают сниться кошмары.

Последний раз ей приснилось, что её не пускают в развлекательные учреждения, из-за её возраста. А мужчины вокруг все над ней насмехаются и пальцами тычут.

— Вы только гляньте на неё, — говорят мужчины, привередливо осматривая Юлю, — совсем стыд потеряла. Ей сорок почти, а она? Замуж дочь выдала и идёт как ни в чём не бывало. И ещё требует к себе какого-то там отношения. Как будто это не ей скоро 40, а кому-то другому. О чём думает? Не понятно.

— Да они сейчас все такие, — соглашаются с ними другие мужчины. — Совести ну ни на грош. Куда только их дети смотрят.

— А разве они слушают своих детей? — удивляются третьи мужчины. — Ещё мамами себя называют. Тьфу, глаза бы не глядели. Они ведь считают себя самыми умными. Им их дети уже не указ. Накрасятся, оденутся, не пойми как и во что, как будто так и надо. И ходят! Только детей своих позорят.

От таких снов Юля просыпается в холодном поту. Решает срочно что-то делать. Не знает, с чего начать. Всё надо. И учиться надо; и современной быть. Но самое главное, ей вдруг очень захотелось замуж. Почему замуж? Во-первых, потому, что именно это состояние она так и не испытала в полной мере. А во-вторых:

— Учиться, кем-то там стать, чего-то достигнуть и современной быть — это от меня никуда не денется, — размышляла Юля. — Успешной женщиной, идущей в ногу со временем, можно в любом возрасте быть. А вот если не выйду замуж до 40, то не выйду уже никогда.

Для начала Юля решила прекратить себя жалеть. Она больше не плакала в одиночестве в тёмной комнате.

— Всё! — решительно сама себе заявила Юля. — Хватит слёз и переживаний по пустякам. Определяемся и концентрируемся на главном. А что для меня сейчас главное? Правильно! Замуж выйти, пока не поздно. И не просто замуж, а по любви: любви большой, светлой, чистой.

Стала Юля искать, в кого влюбиться. Оказалось, что это не так трудно, как она думала. Нашлось сразу несколько желающих. Но есть проблема. Они все женаты.

— Ой, девчонки, — говорит Юля подругам при очередной встрече, — не знаю, как и быть. Они ведь все — женатые, и у всех — дети.

— Главное, чтобы нравился, — философски рассуждают подруги, — а что женатые и с детьми, так это даже хорошо. Всё сразу ясно и понятно. Вот если бы не женатыми были, тогда другое дело; тогда есть, о чём задуматься.

— Оно, конечно, так, — соглашается Юля, — но с этической точки зрения всё это как-то…

— Как? — недоумевают подруги.

— Непорядочно, — отвечает Юля.

— Почему непорядочно? — удивляются подруги.

— Потому что безнравственно, — уверенно говорит Юля.

— Безнравственно — это когда любви нет, — отвечают подруги. — А если есть любовь, тогда всё прощается. Так что, подруга, если действительно почувствуешь, что любишь, то не сомневайся.

— Нет, — уверенно говорит Юля, — я так не могу. Разрушить чьё-то счастье, чтобы на этом своё строить? Нет!

— Как хочешь, — равнодушно отвечают подруги, — только не забывай, что тебе скоро 40.

Напоминание о возрасте портит настроение, но вдохновляет на более активные действия. И вскоре Юля влюбляется в Павла. И как влюбляется! Так, что ничего и никого вокруг и не видит, и не слышит больше. О чужом горе не думает, а мечтает только о своей счастливой жизни.

А подруги, когда узнали про счастье Юли, вдруг стали все такие нравственные и этичные.

— Он ведь женат, Юлька, — в один голос говорят теперь подруги, — и у него двое детей! Как же это? Неужели уведёшь отца и мужа из семьи?

— А вы как думали? — спокойно отвечает Юля. — Что я буду стоять, сложа руки в стороне, когда мне такое счастье улыбнулось. Да не вы ли учили меня, что если любишь, то всё прощается? И что мне его жена и дети, когда я только им одним и живу, и дышу. Я и не думала, что так бывает. Слышала про любовь много, но чтобы вот так, чтобы самой, чтобы у меня. Это счастье, девочки.

— А вдруг он не уйдёт от жены? — волнуются подруги. — Промурыжит тебя лет десять и бросит? Тогда как?

— А вот и не промурыжит, и не бросит, — отвечает Юля. — А уже завтра он переезжает ко мне. И его жена уже всё знает. Вот так. Он любит меня и готов ради меня на всё.

— Ну, если так, тогда, конечно, — нехотя соглашаются подруги. — Но всё-таки, подруга, есть у нас сомнение насчёт того, что всё у вас будет хорошо. Слишком гладко всё у вас идёт.

Но подруги напрасно переживали и сомневались. Павел и, в самом деле, переезжает к Юле и, действительно, начал бракоразводный процесс. Всё это, конечно, не быстро, поскольку есть двое детей, но процесс идёт.

А у Юли, можно сказать, началась семейная жизнь. Она хоть ещё и не жена, но чувствует себя девятнадцатилетней. Она счастлива. И её уже не пугает её квартира, потому что она в ней — не одна, а с Павлом.

Но вот прошёл всего месяц, а Юля уже несколько иначе смотрит на свою жизнь.

— Ты почему грустная такая, Юля? — интересуются подруги. — Неужели с Павлом поссорились?

— Да ну его, — отвечает Юля.

— Вот тебе раз, — недоумевают подруги. — Такая любовь, и на тебе! С чего вдруг?

— Не вдруг, — говорит Юля. — А только кто же знал, что Павел — это большой и капризный ребёнок. Ему всё не так и всё не эдак. Да у меня дочка таких истерик не закатывала, даже когда маленькой была, какие теперь он мне устраивает, чуть ли не каждый день.

Подруги хотят знать больше. Юля ничего не скрывает и подробно рассказывает о всех недостатках Павла.

— Так мужики они ведь все такие, — говорят подруги, — ты разве не знала?

— Откуда? — отвечает Юля. — Я ведь замужем, можно сказать, толком-то и не была никогда.

Подруги — в растерянности. Не знают, что и сказать. А Юля тоже — в растерянности.

— Я девчонки, если честно, теперь об одном мечтаю, — говорит Юля подругам, — как бы его обратно к жене отправить или куда угодно, лишь бы снова одной остаться. Вспоминаю, как мне было хорошо без него, и плачу. Ведь сама, собственными руками свою счастливую жизнь разрушила. Ну, влюбилась — это ладно, с кем не бывает. Но зачем его к себе-то привела? Не понимаю. Помутнение какое-то в разуме. И вместо того, чтобы теперь собой заниматься, я вынуждена решать какие-то его проблемы.

— А ты пробовала его того… ну, выгнать? — интересуются подруги.

— Намекала, — говорит Юля, — но до него не доходит.

— И не дойдёт, — говорят подруги.

— Почему это? — не понимает Юля.

— Потому что его и здесь неплохо кормят, — отвечают подруги. — И поэтому у него вроде как защитный механизм в его сознании. Ну, чтобы не понимать, когда его выгоняют. Ты ему даже если открытым текстом скажешь: «Пошёл вон!», он и то не поймёт. А уж тем более нет смысла намекать.

— Так что же делать? — чуть не плачет Юля. — Как же мне быть-то? Ведь так хочется быть счастливой. Хочется наконец пожить ради себя. А ту он!

А подруги спокойно так и говорят:

— Сходи к его бывшей и поговори с ней. Скажи: «Так и так, виновата, хочу всё исправить». Ведь он ещё не развёлся.

— Вы думаете, получится? — сомневается Юля.

— Конечно, получится, — уверяют подруги. — Он ведь сейчас чего боится?

— Чего?

— Что ему идти некуда, — отвечают подруги. — Вот его сознание и блокирует все твои негативные требования. А если ему будет куда идти, так он очень даже легко вернётся в свою прежнюю жизнь.

— Дай-то бог, — сказала Юля и рано утром пошла к бывшей жене Павла на переговоры.

Переговоры оказались тяжёлыми. Юля вынуждена была не только выслушать много всего про себя, но и согласиться с этим. И плюс к тому бывшая супруга потребовала моральной компенсации.

— Сколько? — серьёзно спросила Юля.

— Ну… — задумалась бывшая, — здесь, как хочешь, а меньше миллиона никак нельзя.

Торговались долго. Только к вечеру сошлись на ста тысячах. Пожали друг другу руки и разошлись.

И уже на следующий день за Павлом приходит его жена и требует его возвращения.

— Зачем ты её пустила в квартиру? — кричит Павел.

Юля, конечно, делает вид, что сама ни сном ни духом, но при этом весело подмигивает бывшей жене.

— Так всем будет лучше, Паша, — сказала Юля. — А она тебя любит. И дети твои тебя любят. «Где папка?» — спрашивают. Ну, если уж так случилось, Паша, смирись. Тебе же легче будет. Значит, такая наша с тобой доля.

А бывшая жена поторапливает.

— Я никуда не пойду, — кричал Павел, когда Юля стала собирать его вещи. — Вы не имеете права.

— Ты там зарегистрирован, Паша, — успокаивала его Юля, — там тебе будет хорошо. Не капризничай. Что-то я ещё хотела тебе положить? Ладно, если что найдётся, я после сама привезу.

Павел пытался ещё что-то говорить, умолял оставить его здесь, но всё это безрезультатно. Юля и такси вызвала, и помогла даже вещи его спустить вниз, и до тех пор смотрела вслед машине, которая навсегда увозила Павла из её жизни, пока та не скрылась за поворотом.

***

Вернувшись в опустевшую квартиру, Юля улыбнулась. Она чувствовала себя счастливой по трём причинам.

Во-первых, в квартире никого, кроме неё, не было, во-вторых, она теперь может, действительно, жить только ради себя, а в-третьих, завтра у неё день рождения, ей исполняется 40, и она — не замужем!

Юля включила свою любимую музыку и начала танцевать.

/ Михаил Лекс / 14.07.2022

Макар сказал жене, что на неделю уезжает в командировку, хотя вообще не думал возвращаться

Виолетта требовала, чтобы Макар честно признался своей жене в том, что любит другую.

— Сколько можно скрываться, — сказала Виолетта. — Расскажи ей всё, глядя ей прямо в глаза. Будь мужчиной, Макар.

— Да я готов, — оправдывался Макар, — хоть сегодня. Хоть сейчас. Но только тайно.

— Что значит «тайно»? — спросила Виолетта. — И почему «тайно»? А разводиться, вы что, тоже тайно будете?

— А насчёт развода ты не беспокойся. С разводом-то как раз всё будет просто замечательно. Я ведь всё рассчитал, всё продумал. У меня есть план. И главное в этом плане — сбежать от жены тайно. Под предлогом командировки.

— Да почему тайно-то? — не понимала Виолетта. — Почему нельзя уйти открыто?

— Пойми, любимая, иного способа уйти от Ларисы, как только тайно сбежать от неё, я не вижу, — ответил Макар. — Уйти открыто — это значит, глядя ей прямо в глаза, честно сказать всё. А я так не могу. Честно признаться ей, а значит, и нашим детям в том, что у меня в другом городе есть другая? Да ещё и глядя прямо ей в глаза? Я не рискну!

— Боишься? — спросила Виолетта.

— Боюсь, — ответил Макар. — Боюсь! Но боюсь не того, что ты думаешь. Я боюсь, а вдруг она уговорит меня остаться? Вот чего я боюсь. Всё-таки мы с ней вместе уже четырнадцать лет.

— Ну, хорошо, — сказала Виолетта, — ты тайно сбежишь, после позвонишь и скажешь, что ушёл, а дальше что?

— А дальше она всё сделает сама, — радостно сказал Макар. — Мне вообще ничего не надо будет делать.

— Сама на развод подаст, — задумчиво произнесла Виолетта. — А что? Неплохой вариант. Гордая женщина. Иначе она просто не сможет поступить. После всего того, что ты ей скажешь по телефону, а скажешь ты ей всё, она не сможет поступить иначе.

— А главное, что мне не надо с ней лично встречаться.

— А без твоего присутствия вас точно могут развести? — уточнила Виолетта.

— Любимая, ты такая смешная, — радостно ответил Макар. — Ну, если бы это было не так, представляешь, сколько бы проходимцев пользовались бы таким положением, и были бы вечными мужьями у своих жён, потому что без их присутствия нельзя разводить. Ещё как можно. Не явлюсь на несколько заседаний без уважительной причины и всё. Разведут нас, как миленьких.

— А ты уверен, что без тебя она что-то лишнее у тебя не заберёт? — спросила Виолетта.

— А что у меня можно забрать? — ответил Макар. — Ничего общего у меня с Ларисой нет. Квартира, в которой мы живём, принадлежит ей, и я никаких прав на неё не имею. Так что делить мне с Ларисой нечего.

— Ну, если так, то ладно, — согласилась Виолетта. — Уходи тайно.

И вот наступил день ухода Макара из семьи навсегда.

— Ты надолго в этот раз? — спросила Лариса.

— Как всегда, на неделю. Не больше, — ответил Макар, стараясь быть спокойным. — Так надоели эти командировки. Честное слово, устаю.

Макар уехал.

Проходит неделя, вторая, третья, а его всё нет. А через месяц он позвонил и сказал, что не вернётся, и подробно объяснил, почему. Рядом сидела Виолетта и шёпотом подсказывала, о чём ещё следует обязательно сказать.

— Вот такие вот дела, Лариса, — сказал Макар, когда и он, и Виолетта поняли, что сообщать больше нечего. — Если можешь, прости. Если хочешь, забудь. Я не обижусь.

— Это вряд ли, — сухо ответила Лариса.

— Не можешь забыть или простить?

— И то, и другое.

— Почему? — искренно удивился Макар.

— Потому что простить не смогу, — ответила Лариса, — а значит, и забыть тоже. Более того, Макар, я сразу предупреждаю, что очень строго накажу тебя за этот твой поступок, когда ты вернёшься обратно. А я точно знаю, что не пройдёт и месяца, как ты приползёшь ко мне на коленях и будешь молить меня разрешить тебе вернуться обратно.

— Я? — тихо прошептал Макар. — Приползу и буду молить тебя?

— На коленях! — уточнила Лариса.