Первые лучи солнца, пробив сквозившую тучу, блеснули в небе и пробежали по земле и небу. Туман волнами стал переливаться в лощинах, роса, блестя, заиграла на зелени, прозрачные побелевшие тучки спеша разбегались по синевшему своду. Птицы гомозились в чаще и, как потерянные, щебетали что-то счастливое; сочные листья радостно и спокойно шептались в вершинах, и ветви живых дерев медленно, величаво зашевелились над мертвым, поникшим деревом.
Сокроешь лицо твое – смущаются, – гласил псалтырь, – возьмешь от них дух – умирают и в прах свой возвращаются. Пошлешь дух твой – созидаются и обновляют лицо земли.
Топор низом звучал глуше и глуше, сочные белые щепки летели на росистую траву, и легкий треск послышался из-за ударов. Дерево вздрогнуло всем телом, надулось и быстро выпрямилось, испуганно колебаясь на своем корне. На мгновенье все затихло, но снова погнулось дерево, снова послышался треск в его стволе, и, ломая сучья и спустив ветви, оно рухнулось макушей на сырую землю.
Три состояния смерти по Толстому: от низшей формы (барыни), смерти, запутавшийся в страхе, мелком, обрюзгшем эгоизме и недоверии к миру, к средней форме (мужик), в которой безропотно и просто принимается страдание, меньше эгоизма (сапоги), оттуда уже к высшей - где смерть принимается как этап жизни
Экзистенциальный Лев Николаевич думает о различиях и сходствах смерти всего живого. Марья Дмитриевна умирает долго, мучительно, в окружении семьи, тем самым причиняя боль близким (не связано ли это со смертью самого Толстого?). Мужик уходит из мира одиноким, оставшимся «без почвы под его» (сапоги), безразличие к этой потере проявляется и в том, что данное ему обещание не сдерживается. Дальше — жертвенное убийство дерева
