Оглавление

АНГЕЛИНА ФРАЙДМАНН

ДЕТИ ТЬМЫ. ПРОКЛЯТАЯ СМЕРТЬЮ

Пролог. Мир цвета аквамарин…

И в моем сердце зима,

все заметает к чертям

И снится мир,

Без людей и машин

Мир, без причин и витрин

Мир, отражение души

Мир, цвета аквамарин

ГильZа — Мир

Девочка, лет двенадцати, сидела за столом и сосредоточенно что-то чиркала в своем любимом секретике. Этот большой, а, по её мнению, «ого-го, какой огромный!!!», блокнот с кодовым замочком ей на день рождение две недели назад подарил папа. Она радостным лисенком вцепилась в свою новую драгоценность и полетела в их, со старшей сестрой, в комнату. Там она быстро распаковала его и, дрожащими от восторга и нетерпения, пальчиками начала выводить огромные буквы на форзаце блокнота:

Она давно хотела завести такой дневник, на память, может когда что-то из этого и выйдет. Свои сны Лика рассказывала только старшей сестре Насте. Та с искренним сожалением вздыхала, что не может снять по ним фильм, считая, что сны младшей, подчас, намного интереснее любого фильма современности. И не в первый раз предлагала завести для них отдельную тетрадь. Возможно долгие уговоры наконец-то подействовали и, буквально в тот же день, они пошли в ближайший канцелярский супермаркет. Но Лика отметала один за другим блокноты, находя их «слишком скучными, для такой великой вещи как ее сны». Так и ушли они с пустыми руками, девушка на кассе только укоризненно посмотрела вслед сестрам. На что Настя лишь неопределенно пожала плечами и развела руками в сторону, и вышли из магазина.

На следующий день Анжелика получила в подарок блокнот, который папа привез специально из командировки в Лондоне, зная искреннюю любовь младшей из дочерей к бумажной канцелярии. Но как на зло, в течение этих двух недель Насте ничего толкового и интересного не снилось, а если и снилось, то это были либо непонятные обрывки, которые не стоили траты бумаги чернил, либо она ничего не запоминала. А вот сегодня ночью ей наконец-то удалось увидеть что-то стоящее, едва открыв глаза, она мгновенно соскочила с кровати, вытащив блокнотик. Его она хранила под матрасом рядом со стеной.

Устроившись за столом, она взяла ручку и стала записывать свой сон.

«Наконец-то, я смогу записать свой первый сон, ур-ра!!! Так долго этого ждала! Интересно, как они будут читаться лет через пять?

2-е мая 2015 год

Сцена 1.

Крупные хлопья снега тихим пологом летели на землю, удивительно спокойное место, и не скажешь, что, когда-то здесь было кладбище Древних. (Знать бы еще, кто такие Древние), наверное, что-то произойдет. Слишком тихо. А лица людей нахмурены.

(Кажется, надо читать меньше фентези, у парочки людей подозрительно обсидианово-черная кожа как у дроу. Да это же и есть дроу! Воистину моя фантазия безгранична! Хотя, чего еще ожидать от своего сна после прочтения боевого фентези?! Ну да ладно, без разницы!)

Это было поле, по кромке которого шел еловый лес. Напротив, леса, виднеется замок просто гигантский, почему-то я уверена, что это та академия, про которую нас предупреждал учитель. По его словам, там учатся безмозговые увальни, которые не имеют и толики широты познаний как у нас. Но также я знаю, что эти люди, с которыми я сейчас стою, рядом оттуда же. И они настроены против кого-то. А вот против кого, я не совсем понимаю. Интересно…

Сцена 2.

С неба так же сыпется снег, я рукой ловлю пару снежинок и растираю их между пальцами. Снег от снежинок странным образом оставляет серые разводы на моей светлой коже. До меня доходит что это пепел. В нос ударяет резкий и неприятный запах гари и паленой кожи. Я осматриваюсь в округе. От увиденного меня затошнило, все те, кто стоял рядом со мной теперь валяются припорошенные снегом у везде кровь грязь и копоть. И я прекрасно вижу, что они мертвы. Тот замок пытает ярком огне, вот откуда пепел — приходит понимание. Внезапно что-то сзади прилетает мне в голову, и я теряю сознание.

Сцена 3.

Я нахожусь в каком-то старом подвале. В нем холодно и сыро, пахнет плесенью. На стенах чадят факелы. Странно, почему не светильники. Я хочу пошевелиться, но от любого движения меня прошивает болью от макушки до пят, нет, спасибо, лучше не буду дергаться, не люблю боль.

Сцена 4.

Я все в том же подвале, но появляется еще одно действующее лицо. Это старый непонятный дядька, морщинистый как сухофрукт, и сварливый. Он ходит вдоль меня с какими-то баночками и что-то намешивает. Мне не нравится все что происходит. Странно и дико. Заберите меня отсюда пожалуйста. Потом в подвале неизвестным образом появляются какие-то полочки. А еще через какое-то время он начинает шевелит руками над полом и на нем начинают появляться какие-то руны и круг замыкается. Теперь мне становится по-настоящему жутко. Я хочу что-то сказать, но могу только мычать. Этот непонятный человек все еще что-то бормочет, а потом достает ритуальный кинжал и заносит его надо мной, через мгновение мою левую грудь пронзает острая боль, голос старика становится все громче и последние слова он уже выкрикивает, нож раскаляется и начинает светиться. я пропадаю. Меня больше нет. Из стены ко мне выплывает невероятно прекрасная женщина белом льняном платье, или мне так показалось и берет меня за руку. Я качаю головой, она понимающе улыбается и ненадолго перестает меня тянуть с собой. А я наблюдаю за тем что происходи т в помещении. В центре уже лежит мое некогда целое тело, ап под ним расползается рубиново-алая жидкость. Кровь. Спустя пару мгновений дверь едва ли не слетает с петель и подвал забегает Настя с какой-то девушкой, она была затянута в черный костюм, на поясе целый арсенал, за спиной небольшой арбалет. Пока неизвестная боролась со стариком. Настя увидела меня и взвыла раненым волком. Прости Настюш, я не знала, что делать. Подбежав к моему телу, она обняла его, а потом бросила, к тому времени кинжал уже был в руках у мастера. Надо же, а я даже не заметила. Когда этот гад успел? Когда Настя поворачивается, ее глаза заволокла тьма, в буквальном смысле того слова, ее некогда почти прозрачные голубо-зерленые глаза заволокло чернотой вместе с белком.

— Я уничтожу тебя, Мастер, но не сейчас, нет не сейчас, я наслажусь твоей агонией сполна, Ирен, отпусти его! Беги, мастер, беги! Твоя ученица превзошла тебя, и ты знаешь это! Беги мразь, но оглядывайся назад, ведь за каждым углом тебя поджидает уже твоя смерть!

Женщина

Укоризненно качает головой на эти слова, но ничего не сказала и не сделала, а после вновь потянула за собой. Мне лишь удалось прошептать напоследок:

— Я люблю тебя, Анастасия…, — а после меня затянуло в неизвестный мир. Он был чудесен, это было сказочно, в нем порхали бабочки, и он был моего любимого цвета. Мир был цвета Аквамарин.»

Глава 1

Беда не приходит одна…

Свиданье со смертью — это танец страсти на грани сна.

Свиданье со смертью — дальний берег ночи и день без дна.

И нет тех, кто смог бы, когда час пробьёт, не придти туда.

Свиданье со смертью — узнать бы только лишь, когда?

МИССИЯ — Свидание со смертью

Анастасия Ламорт

Обычно я просыпаюсь ближе к обеду, но часы, висящие над дверью, доказали мне, что проснулась я непривычно рано. А именно в начале десятого. Вскоре я услышала причину — моя маленькая тринадцатилетняя сестра-егоза. Ни минуты не может выдержать на месте, шило в одном месте. И с фантазией. Сейчас она ерзала на стуле и что-то сосредоточенно писала в своем новом и любимом блокнотике. Его ей подарил папа, когда приехал с командировки. Визгу было-о-о-о. Я думала Чейзер ей компанию составит, когда примчится проверять, что же тут произошло.

Чейзер — наш любимый пес, бернский зенненхунд, добродушное и пушистое существо, которое за косточку с тобой хоть на край света. Однако добродушен он только ко своим, на чужого он запросто может кинуться и даже загрызть. Больше всего в семье он ладит именно с мелкой. Как-то так вышло, что Чейз чаще всего оставался главной нянькой за Ликой, вот и получается, что при любом ее визге он тут же срывается и летит к ней успокаивать, а то не дело — любимое чадо плачет и укоризненно смотрит в нашу сторону. Честно говоря, в этот момент в глубине моей рыжей мелкой душонки начинает оживать совесть. Правда разумная часть меня, быстро это дело прекращает — битой по голове и клиент готов, как называет это дело, мой друг детства Богдан.

— О, Ликусь, ты уже проснулась! А чего так рано?! — «удивленно» спросила у сестренки.

— А все-то тебе расскажи! А может еще и где деньги лежат доложить? — не удержалась от подкола та.

— Да ла-а-адно, — в наигранном шоке протянула, — они у тебя оказывается есть. А я думала ты бомж…

— А тебе думать вредно, от этого мозг появляется! И мужики разбегаются! Хотя… у тебя все равно ни первого, ни второго так что… не критично. — съязвила это мелкая гадость.

— Вот ты зараза, — засмеялась мелкая и я потянулась за подушкой. В итоге минут двадцать мы только дрались и смеялись.

— Ну что, сегодня в парк пойдем? Аттракционы уже должны работать. — с намеком произнесла я.

— Мне что, десять лет? — наигранно нахмурилась Лика и тут же радостно улыбнулась и еще более мечтательно продолжила — Естественно пойдем! Там Влад еще каждый день с друзьями скейтерами тусуется…

— Ну если Влад, то у нас нет выхода, должен же он понять, что… как ты там говорила ее, зовут?

— Танька из седьмого Б.

— Что Танька из седьмого Бэ — просто полное гэээээ… Ну что, пошли?

— Пошли! Эээээ… а папу поздравлять? — спохватилась мелкая.

— А папу сначала поздравит мама! Пошли тебе говорю, часа четыре мы дома не нужны. — и я вытолкнула эту неугомонную егозу в ванную умываться, собираться, завтракать и дать волю взрослым. Спустя каких-то полтора часа.

Бедные мама с папой, столько терпеть детей, то бишь нас, и не выдать ни одним звуком, мой персональный респект. А к вопросу, откуда я узнала, что мама будет поздравлять папу, так она сама меня просила с утра куда-нибудь мелкую утащить, глядишь и еще братика нам сделают. И это дословная цитата, между прочим. На эти слова мне пришлось всего лишь тяжело вздохнуть, мысленно взмолиться и смиренно ждать, когда мама выйдет из комнаты, чтобы узнать, что там в том интересном черном ажурном пакетике, на который она бросала предвкушающие взгляды. Узнала. Поняла, что до уровня мамы мне как до Китая ползком. Красной ходила потом еще часа три. Увидев мой вид мама все прекрасно поняла, но ничего не сказала, всего лишь усмехнулась и укоризненно дважды назвала меня по имени. Ликуська, когда со школы пришла допытывала меня, что же все-таки случилось. Мама, «спасибо» ей большое объяснила:

— Ничего, Ликусь, просто любопытство не только источник важнейшей информации, но и ненужных последствий, которые прилагаются обязательным бонусом, я ведь права Насть?

Я промолчала, но скривилась. Уела, ничего не скажешь. Но трамвай начал свой ход. И меня оккупировала сестренка с монотонным «Расскажи!» весь вечер таскалась за мной как на поводке, ага — поводка из любопытства, семейного. Ну у нее ж сестра добрая и заботится о ближних (а вдруг он — ближний — станет жертвой своего неуемного интереса). Не выдержала я, короче говоря — показала. Теперь красная ходила уже мелкая, а мое чувство справедливости вновь торжествовало. Мама это заметила, и уже в открытую смеялась над нами. К слову, мама у нас очень красивая: высокая и статная, пепельная блондинка, и это ее родной цвет волос. Именно его унаследовала Лика, я же пошла в папу — рыжая. Нас часто сравнивают и говорят, что мы как огонь и лед; играем на контрасте. На публике может быть так оно и есть, но на деле характер у Лики такой же. Мы обе любим подкалывать друг друга (не только) и свято следуем девизу «подстебни ближнего своего». Кто-то смирился, кто-то беснуется, но что с нами сделать — пра-а-а-а-авильно, Н И Ч Е Г О. Наша бабушка (папина мама) говорит, что наглость наше второе счастье. Лично я с ней не совсем согласна: наглость — это наше первое счастье, второе — быстрый бег. Зато у нас всегда есть, что рассказать. Собственно, мы — кладезь различных историй.

Вырвавшись из воспоминаний, я поняла, что сестренка на буксире довела меня до остановки, автобус, кстати, вот-вот должен подъехать. Надо же упорная. Вот дался ей этот Влад, все уши прожужжала «Влад то, Влад сё…”, а когда просишь показать (просто хотя бы понять стоит ли он того, чтобы о нем слушать постоянно) уходит в глубокую несознанку. Мол я не я и вообще пойду-ка я уроки делать. Ха-ха три раза. Сидит с одноклассницами в агенте переписывается, что-то хихикает. Ну, да ладно бывает хуже, но реже. Сев в автобус, мы просто слушали музыку, думая каждый о своем. Через три песни Анжелика зачем-то стала дергать меня за рукав. Повернувшись к ней, она качнула в сторону дверей автобуса: Девушка гот оплачивала проезд, а рядом с ней на крепком поводке и в наморднике вальяжно сидел ротвейлер. Мы сидели на первом ряду от входа так что мы еще отлично слышали тяжелый рок, исходящий из накладных наушников, которые она на время оплаты сняла. Рассмотрев девушку, Лика так же жестом показала мне на бабушку. Та очень пристально рассматривала готку и едва ли не крестилась от увиденного, но вид у первой был достаточно решительный. На какой-то момент мне даже стало интересно — достанет ли бабуська из своей котомки святую воду и прочие атрибуты или не достанет. Но через пару минут девушку все равно стало жалко.

— Деточка? — старушка нерешительно и даже как-то брезгливо тронула локоть готки. Та с явной неохотой оторвалась от книги, которую читала и стянула наушники. — Как ты можешь слушать такое?

— Какое такое? — тяжело вздохнула несчастная повернулась к бабушке, — Снова вы?! — надо же, похоже это их далеко не первая встреча и очередная попытка наставить девушку на «путь истинный».

— Богонеугодное, — терпеливо пояснила этот божий одуванчик, — Ведь это же музыка дьявола, за это можно в ад попасть, не хорошо будет, такая красивая девушка и грешит.

— А что вы хотите, чтобы я слушала? Может Вы хотите, чтобы я классику во все уши слушала, Вам что по душе? Тринадцатая вариация Рапсодии Рахманинова на тему Паганини? Может Бетховен, или нет, дайте угадаю — 37 сочинение Большой сонаты соль мажор Чайковского! Или Pa De Trois второго акта в третьей вариации вам в каком исполнении нравится больше? Ре минор или соль диез? А может вам что-то другое нравится? Псалмы? Упаси меня Бездна! — от возмущения девчонка даже покраснела. Надо же как довела…

— Нет, но… — от такого напора, бабуля явно растеряла весь свой боевой запал.

— Ну вот и сидите молча, иначе отпущу Инферно, — кивает головой на собаку, — и уже ОНА сыграет ВАШИМИ костями Аве Марию под аккомпанемент 5 симфонии Бетховена в рок обработке. Ферштейн? — дождавшись немого шокированного кивка, продолжила, — А теперь вздребезнулась, сопретюкнулась и посяпала отсюда. — дальше несчастную больше никто не трогал, а сама бабушка явно униженная и оскорбленная возмущенно сопела, но уже в сторону окна.

— А я знаю откуда это, — громким шёпотом сказала мелкая. Я лишь улыбнулась, просто тоже знаю откуда, но ничего не сказала.

— Центральный парк культуры и отдыха! — зычный голос кондукторши возвестил о нашем приезде в пункт назначения. Мы вышли, а герои холодной войны покатились дальше, явно испытывать терпение друг друга. Нас встретил задорный гомон и веселый смех, тех, кто так же пришел развлекаться в это историческое место.

— Парк, парк, парк! — пародируя мышей, ищущих клад, из мультфильма о коте Леопольде, шептала мелкая себе под нос. Анжелика с предвкушением осматривалась в округе, я даже слышала, как ее внутренние тараканы бегали из стороны в сторону и рьяно делали ставки в какую часть она, ринется быстрее. Мои же пришли ко всеобщему выводу — сладкая вата. Не прошло и минуты, как я оказалась права.

— Настя-а-а! Пошли там вата! Хочу!

— Тебе ж не десять лет, — подколола я ее.

— Не-а, но и до тебя мне далеко, расти — не дорасти. — ких икнула эта гадость.

— Будешь что-то вякать — затащу на американские горки, — пригрозила ей страшной карой.

— Всё-всё, могила! Что ж сразу угрожать?

Дело в том, что наша пакость, несколько лет назад плохо закрепила поручень, когда села кататься на этих самых горках. И в итоге все три круга она развевалась как победный Флаг над Рейхстагом, пока не закончилось время. Флагом сестренка была из-за того, что она была одета в красный костюм с желтой эмблемой, и очень живописно выделялась на фоне черного вагончика. Мы с подругой над ней еще долго обхохатывались. Самое интересное предстояло работникам парка — отдирать ее от вагончика. У них после этого был незапланированный технический перерыв (с такими клиентами нервы ни к черту станут). Все это время мы играли и веселились. К вящему сожалению Анжелики, Влада в парке не оказалось. Мне было все равно. Но мелкая расстроилась, особенно что зря кудряшки творила и вообще косметику переводила. (Бедный ж ты несчастный ребенок!) правда очередной аттракцион быстро выветрил все ее мысли о парне.

После полудня стали собираться тучи, а на востоке уже было темно-темно и сверкали молнии — гроза. Решив, что катаемся до первого сильного порыва ветра, пошли в павильоны. Когда мы уже решили ехать домой, мне позвонила мама. Голос у нее был достаточно встревоженный, она спрашивала о том, где мы и когда планируем домой. Говорила, что нехорошее предчувствие ее преследует, правда понять, откуда и почему, не может. Успокоив родительницу, что с нами все в порядке и мы уже собираемся домой положила трубку. Старалась контролировать свой голос, чтобы мама ничего не заподозрила, я ей верила. С интуицией на семью у нее все более чем прекрасно. И она всегда предупреждала чего стоит не делать. И зачастую сводка новостей подтверждала, что она была права. Потому от ее слов мне самой отчего-то стало некомфортно. Особенно в районе солнечного сплетения. Внутри словно что-то неприятно зудело, и я дергалась, правда виду старалась не показывать. Все-таки такой хороший день. Эмоциональный.

Сев в автобус, мы опять стали смотреть в окно, людей было мало, и все они были угрюмыми — никак погода действует. Через некоторое время за пятнадцать минут до подъезда к дому нас настил сильнейший ливень с градом который свел всякую видимость к нулю. Внезапно, нас всех осветила яркая молния, громкий треск, краткая вспышка боли и темнота…

Наверное, так оно должно было быть, потому что, когда все произошло, тянущее ощущение в груди внезапно исчезло. И мне стало спокойно.

Вечером того же дня

Из новостных хроник города:

Страшная авария произошла сегодня в городе N-ск. Маршрутный автобус столкнулся с грузовиком: пятеро погибших, две человек получили травмы, их забрали в больницу, один — сейчас находится в реанимации, двое пропали без вести. Всего аварии пострадало 11 человек, среди них один ребенок младше 10-ти лет — именно он сейчас и находится в реанимации. Авария произошла на Ленинградском мосту. Автобус ехал в западном направлении, а грузовик двигался во встречном направлении. Виновником столкновения, как выяснилось, стал водитель многотонной фуры. По предварительной версии, он не только не соблюдал скоростной режим, но и заснул за рулем и вследствие чего вылетел на встречную полосу движения, буквально протаранил автобус и выбив заграждающие столбы. Водитель автобуса пытался избежать удара, но из-за плохих погодных условий не успел сманеврировать. Сейчас спасатели обыскивают низовья реки, однако, как говорят спасатели, вероятность найти пропавших стремится к нулю. К другим темам…

Глава 2

Мастер смерти

Одно из самых захватывающих зрелищ на свете — смотреть, как работает Мастер, и не суть важно, чем именно он занимается. Пишет картину, рубит мясо, чистит ботинки — не имеет значения. Когда человек выполняет дело, ради которого родился на свет, он великолепен.

«Кладбищенские истории»

Б. Акунин, Г. Чхартишвили

Анжелика Ламорт.

Очнулась я с болью в спине и руке, отвратительное ощущение. Последний раз такое было, когда я в шестом классе не смогла удержаться на канате и с высоты в полтора метра приземлилась на спину. Да, высота не большая, но боль от этого не уменьшилась. Кое-как поднявшись, я стала осматриваться. Увиденное мне не понравилось совершенно. Мы в лесу. В самой, мать ее, настоящей чаще леса.

И как?

И где?

И что делать?

Огляделась, облегченно выдохнула, когда заметала недалеко от себя Настю. Подползла к ней и тронула за плечо Настю. Нет реакции. Никакой. Мне стало страшно. Очень страшно. Особенно от осознания: мы одни непонятно где, непонятно как, и что с Настей. Я наклонилась над ней и прислушалась, вроде дышит. Уже легче. Тормошить за плечо стала активней. Не реагирует. Может исследовать ближайшие кустики пока?

«Ага, чтобы стать бесплатным обедом для какой-нибудь живности. Сиди уже, герой-исследователь» ехидно прокомментировал внутренний голос. Как-то не вовремя он проснулся. Вот только у нас в лесу, редко кто заводится, крупные и опасные животные близко не подходят — опасаются быть подстреленными. «А с чего ты взяла, что вы в вашем лесу. Может для начала осмотреться, хотя бы с места?» А вот это уже отдает паранойей. Главное — не паниковать. Попыталась еще раз растормошить сестру, огляделась еще раз, в этот раз внимательнее, мы вроде с сумками были, а в них бутылки с водой. Ага, вот моя, а вот прекрасная бон-аква, не удержалась и сделала несколько жадных глотков. От переживаний в горле стояла пустыня, от самого первого глотка даже больно стало, а потом хорошо. Выпила все, хотя хотела полить немного на Настю, может так проснется. Планы пришлось менять — похлопала старшую по щекам. Она зашевелилась. Ура! Есть контакт! Может надо было сразу так сделать?

— Лика? — хрипло прошептала она, приоткрывая глаза.

— Я здесь.

Анастасия Ламорт

Мне снилось падение. Я была окружена густым белесым туманом, я летела вниз. И видение было настолько ярким, что я даже испугалась, что упаду и разобьюсь. Но мне что-то не позволило. Что-то ухватило меня со спины и удержало. Я хотела было повернуться, но ощущение чужих рук и опасения не позволил мне это сделать. Откровенно говоря, было крайне страшно. Я молчала. И неизвестное существо позади меня тоже. И нам было комфортно. Я думала о маме, папе, сестре…. А о чем думал он или она, не знаю. Но хотелось бы узнать. Я хотела спросить. Что-нибудь. Просто чтобы услышать голос. А потом я проснулась; первая моя мысль была: где лика? просыпаться было тяжело, ощущение падение все еще не отпускало меня. Болела голова и грудь. Больно очень больно. Но надо вставать.

— Лика? — хотела сказать громче, но во рту пересохло и вырвался лишь один непонятный хрип. Первое что я осознала: я лежу на земле, сырой и твердой. Потом до меня стали доходить его звуки: легкий гуляющий в кронах, шебаршение мелких грызунов, где-то вдалеке пела какая-то птичка.

Подняться мне помогли теплые руки сестры. Рассмотрела ее поближе вроде цела, только в грязи испачкалась, но это поправимо. Надо только дойти до дома. Кстати, как далеко мы?

— Ну что скажешь? — спросила я ее, поднимаясь с земли и отряхиваясь от травинок и грязи.

— Мы не дома. — Огорошила меня сестренка. От неожиданности я поперхнулась воздухом. — с чего ты решила?

Она серьезно на меня посмотрела:

— Ну, во-первых, оглядись! Мы в самой настоящей чаще леса! Куда идти, как двигаться — непонятно, небо закрывают деревья. Смотри сколько хочешь — не увидишь все равно. Советы папы тут, что мертвому припарка. А во-вторых, ты помнишь, как мы сюда попали? — отрицательно покачала головой, а ведь она права, я не помню, как мы попали, только то что сели на автобус и почти подъезжали к дому. В голову полезли самые бредовые мысли, вплоть до теорий заговора. — Вот и я не помню. А теперь осмотрись еще раз. Пошли к краю поляны. Дерево видишь?

— Ну вижу, не слепая и не даун. — Только что на них смотреть. Хоть деревья в округе и вправду были высокие и густые так, что кроны полностью закрывали небо. Но вот, если ты зацепился за что-то взглядом, то уже все. Знаете, это ощущение непонятности, такая мелкая цепляющая деталь, которая вроде на виду и в тоже время вы ее теряете. Вы ее пытаетесь схватить, а она, как непослушный кончик шелковой ленты, ускользает в самый последний момент. Вот и у меня было чувство какой-то не состыковки. Только что именно, понять не могу. Я смотрю на дерево, а Лика нетерпеливо переводит взгляд с меня и на дерево. Только что я увидеть там должна.

— На листья смотри, гений. — Вот где справедливость?! Вроде старшая я, а сейчас воспитывает и объясняет мне все мелкая. И пока она мне не указала на не состыковку, фиг бы я что поняла. Кроме цвета, форма несколько отличалась. Это сложно описать надо видеть, чтобы понять. Вот только как она это увидела?

— Не смотри так на меня. Я сама в шоке, куда нас занесло. Лучше пошли выход искать отсюда. Мне как-то уже холодновато становится. Да и кушать тоже хочется.

— Пошли вещи заберем. Ты кстати свою ветровку, когда из дома выходила в портфельчик сложила, или опять как обычно ага-угу и ни черта? — по покрасневшей мордашке я все поняла, — ясно. Пошли, горе луковое.

— Куда пойдем?

— Триста шестьдесят градусов для выбора — иди куда хочешь.

— А куда мы хотим?

— Хороший вопрос.

И сдвинулись мы с места. И сошлось городское ориентирование в неравном бою с ориентированием в лесной местности. И сдохли наши благородные мотивы выйти на одном часу двадцатой минуте, (наверное, не уверена). А цветок, что мы проходили в сотый раз, возненавидели мы лютой ненавистью, и прокляли его девяносто девять раз из ста самыми разными способами (ни разу не повторились!).

— Кажется, мы заблудились, — не выдержала Лика и плюхнулась под ближайшим деревом на землю.

— Ну надо же какая ты догадливая. — поморщилась я, за эти по ощущениям неполные два часа, я несколько раз подвернула ногу и теперь хромаю. За время блуждания мы были неисчислимое количество раз, была избиты ветками, еще больше расцарапаны. А еще для себя я выяснила, что, оказывается, ненавижу прогулки в лесу. Радует, что пищащих и кровососущих тварей нет, тогда бы сама лично удавилась тут.

— Уже смеркается, а я все еще голодная, и пить хочу, а ты язва.

— Пить я тоже хочу, про еду лучше вообще не напоминай. — тоскливые серенады наших желудков должно быть отпугнули всех в радиусе пары километров.

— Эй, стой, я что-то там видела.

— С голоду глюки появились? Не надейся, мы в глухом месте, тут даже шум машин ты не услышишь. Если они тут вообще есть. Доставай фонарик!

После этого я резко остановилась, обреченно закрыв глаза, сделала три глубоких вздоха. Я чувствую себя фирменной идиоткой! Блондинка и дегенерат!

— Настюх! С тобой все хорошо? — обеспокоенно на меня смотрела мелкая.

— Со мной?! Прекрасно! Великолепно просто! Мы — две непроходимые дуры! — достаточно громко возмутилась я, не сдержав сарказма.

— Да что случилось-то, объясни толком! — растеряно отозвалась Лика.

— Мы про телефоны забыли! Вот что. — теперь пришёл черед мелкой изображать покер-фейс.

Мы одновременно полезли в карманы чтобы проверить свои смартфоны на предмет сети и, если что перезвонить домой, может сможем сбросить свои координаты и нас найдут. Достала. Ага, ну простите за выражение, но хрен там плавал. Мое любимое яблочко, которое недавно прошло капремонт батареи, могло почти полтора дня спокойно держать заряд при среднем использовании, был отключен! И отказывался включаться. Не верю я, что все просто так, даже для верности пару раз постучала по ладони.

НИ-ЧЕ-ГО.

— Отключен! Ты прикинь! Он окирпичился походу. Даже меню рекавери не вызывает. Охренеть, и что нам сейчас делать. Даже посветить не получится!

— Это что за выражение?! — тут же возмутилась я, хотя внутренне была полностью с ней согласна.

— Ой, успокойся, а? У тебя самой сейчас на лбу яркая неоновая вывеска с выражением позабористее висит, так что не прикапывайся. Не до этого сейчас.

— Вот сейчас молодежь наглая пошла! — притворно возмутилась я.

— Бе-бе-бе! — показала мне язык сестренка и мы обе рассмеялись, сбрасывая накопившееся напряжение. — И все-таки как мы выберемся? По темноте-то.

— Ночевать скорее всего будем сегодня в лесу, — пришлось признать очевидное. Куда мы по ночи пойдем, физически уставшие и морально вымотанные. — Давай пока поищем что-нибудь, на чем можно будет поспать. Лапник может будет — уже не голая земля.

— А может не будем расходиться — страшно же. — испугалась Анжелика.

— Тогда устраиваемся так. Куртку я свою взяла, ей укроемся, а в обнимку спать нам не впервой.

— Давай.

Побродив еще немного в поисках сухого места, мы устроились под одним из миллионов деревьев. Под ним было относительно сухо, что, несомненно, радовало.

Время стало тяжело отслеживать. А наручные часы я оставила дома. Решила, что сегодня они мне не понадобятся. Ошиблась — с кем не бывает. Мелкая мелко дрожала, и я ее старалась прижать к себе ближе, чтобы согреть.

— Насть? — она подняла голову, и случайно ударила по подбородку. — ой, прости пожалуйста, — виновато пискнула она, — Сильно?

— Ничего такого, чего я бы не вытерпела, челюсть на месте, а синяк пройдет сам и очень быстро, — их у меня уже столько, что одним больше — одним меньше особой роли не сыграет. — Что ты хотела?

— Мы же выберемся отсюда? Мне страшно, я хочу к маме и папе! — заплакала Лика. И моя футболка быстро промокла.

— Тш-ш-ш, тихо, солнышко, тихо. Мы выберемся, никуда не денемся. Все будет хорошо! — успокоила я ее как могла и поцеловала в макушку.

— Спой мне колыбельную, ту которую ты мне всегда поешь, пожалуйста, — всхлипнула Ликуся, бедная, испугалась она, а ведь храбрилась почти весь день.

— Хорошо, слушай, -и раскачиваясь из стороны в стороны, стала убаюкивать младшую, начиная петь нашу песню:

У судьбы как будто.

К сожалению, понимаю,

Лика успокоилась и засопела на втором повторе песни, а спев еще одну, уснула уже я, крепко сжимая в объятьях сестру.

На следующее утро я проснулась от копошения сестры: она во сне пыталась устроиться по удобнее. Уже рассвело и в принципе можно было идти дальше. Аккуратно передвинув ее на землю, я встала и стала разминать затекшую спину и руки. Честно говоря, стоять я не могла достаточно долго, ноги онемели от одной и той же позы в течении долгого времени, да еще почти тридцать килограммов младшего счастья на коленях тоже не способствовали нормальному кровообращению.

После вчерашнего марш-броска по лесу, у меня болело почти все, а синяки из красных превратились вполне себе синенькие нормальные полосочки — по форме того что меня било. Достав из рюкзачка зеркальце-расческу рассмотрела себя в отражении. М-дя, красавица я неписанная: подводка потекла, тушь осыпалась, от пудры вообще ничего не осталось. приведя себя в относительный порядок, растормошила мелкую, она лишь подняла на меня осоловелые и опухшие глаза, и молча села, чтобы попытаться проснуться.

— Пойдем. Надо искать выход.

Ни говоря ни слова, сестренка поднимает куртку сворачивает и протягивает мне; убрала в рюкзачок.

Угнетенные, голодные и мечтающие попить, мы поплелись, уже не надеясь ни на что. Однако, в этот раз, мы шли не так долго и буквально минут, наверное, через сорок внедалеке, между деревьев, заиграли солнечные лучи, словно маня: «Сюда! Сюда! Здесь выход!»

Мы с надеждой переглянулись и уже резвее пошли к выходу. Когда мы вышли, от искреннего счастья запрыгали:

— Дорога, Насть, дорога! Ура! Наконец-то! мы спасены! Счастье есть!

— Это-то хорошо. Теперь нам надо попутку встретить. А по такой пыли лучше старого жигулёнка мы вряд ли что-то найдем. Еще бы понять куда нас вынесло и как?

— Пошли пока. Так, там горы, — махнула я себе за спину рукой, — город у нас ниже.

Указав нужное направление, мы неспешна двинулись; самое сложное мы сделали — вышли из леса.

Солнце уже давно было в зените, а мы так никого и не встретили.

— Нааасть?

— Ась?

— Глянь-ка назад. — подсказала мне сестра.

— Что там? — от ощущения что перегрелась и походу подгорела не сразу поняла, что от меня хотят. Но когда повернулась с ликующим воплем двинулась наперерез простому мужичку, погоняющему уставшую лошадь, больше всего я обрадовалась тому что, погонял он ее сидя на телеге. Может он нас до деревни подкинет, а там какого-нибудь парня подобью, чтобы подвез до города? Естественно, заплачу. Да ради такого дела я ему единственную пятерку из кошелька отдам!

— Эй, мужчина! Мужчина, остановитесь пожалуйста.

Ай, какой хороший дядечка, молодец дядечка!

— Помогите, пожалуйста, мы с родителями вышли в лес за грибами и заблудились — слишком далеко от машины ушли, вы не могли бы нас до деревни докинуть, пожалуйста? Мы вам, конечно, заплатим! — незабвенно стала придумывать историю я, но не говорить же правду! Что ехали в автобусе и, вдруг, непонятно как и непонятно где оказались. У виска покрутят и людей в белых халатах быстро вызовут, в деревне быстро с этим вопрос решается, как мне сосед говорил. Я-то ни разу в жизни в деревне не была. Что я там забыла?! А бабуля и дедуля мои давно переехали в соседний город и живут в центре.

— Настюх? А че это он на нас таращится, как на призрака? — шепнула мне мелкая

— Не знаю, — мужик этот и вправду таращился на нас и вид был словно он вот-вот приступ сердечный хватит. А, нет, отошел, говорить начал даже рот открыл, ух ты:

— Begone wrach! Byddaf yn galw y incitor! gadewch i mi basio![2]

— Ээээ, а по-русски нельзя?

— Pwy ydych chi?[3]

— Я вас не понимаю! — кстати, почему? Недоуменно переглянувшись с Ликой, я как могла на знаках стала объяснять, что я хочу. Удивляться я буду по принципу Скарлетт О'Хара, то есть завтра. А сегодня я УЖЕ устала.

Видимо, мужик хоть как-то понял, что я хочу, и спрыгнув с телеги, пошел куда-то в сторону леса. В очередной раз обменялись удивленными взглядами с мелкой и пошли за ним. Он нам указал на лес, пробормотав что-то неразборчивое и с неожиданной прытью отскочил в сторону телеги. С силой ударил лошадь, уехал куда-то вперед, оставив за собой лишь столб пыли.

— Малахольный какой-то. Слушай, а у нас там нигде рядом психушки загородом нет? А то вдруг сбежал? Так хоть предупредим.

— Ага, а в больнице была еще целая телега с лошадью, — скептично настроенная я, решила во всем видеть подвох, — нет здесь явно что-то не то. Пошли дальше, а то никогда отсюда не выберемся.

— Сменили шило на мыло, называется, — пофилософствовала мелкая.

Еще через час три, ходьбы под солнцем и уже явно плетясь со скоростью дохлой улитки я знала наверняка — я сгорела и у меня растет прыщ. Ноги это одна сплошная мозоль — снимать кроссовки я не хочу — вида крови я не особо переношу. А то, что у меня там хлюпает давно не пот я поняла давно. Ходить больно, очень больно еще чуть чуть и расплачусь. Эх, говорила мне мама: не надо брать эти, хуже будет… Все, приедем, при выборе обуви однозначно буду слушать ее.

— Я так больше не могу, — Лика не выдержала и упала на траву, не особо заморачиваясь, что ее любимая майка будет испорчена, она и так уже восстановлению не подлежит — только в мусор ее.

Я села с ней рядом. Попыталась сглотнуть и не получалось. Просто почти сутки без воды дают о себе знать. Ладно, поверим ученым, что еще два дня в запасе у меня есть, и за эти 48 часов я найду хотя бы глоток. Сколько мы так пролежали неизвестно, но солнце уже ушло с зенита, и медленно шло к краю горизонта. Говоря про медленно, я это и имела в виду. Когда там будет благословенная прохлада и ветерок?

Цок-цок-цок-цок. Лошадь! Обрадованно подумала я, правда сил уже, чтобы подняться уже не было. Так и лежали мы убитые. А лошади медленно сбавили свой ход. Нас заметили? Ур-ра! Может если не подвезут, так хотя бы пить дадут? Слегка поднялась на локтях, чтобы рассмотреть прибывшего. Ну нифига себе! Это была повозка, натуральная повозка, такие во время царизма использовали аристократы и зажиточные селяне! Ахренеть не встать! (прошу пардоньте за мой французский)

Повозка была черная, но с откидным верхом, этакий кабриолет прошлого. Внутри сидел седовласый человек, которого я издалека не рассмотрела. Но остановились тут они явно по его приказу и так же по его приказу кучер сейчас остановил лошадей и идет к нам:

— Gallaf eich helpu merched? rydych yn y pentref?[4] — над нами склонился невысокий и щуплый паренек, но рассмотреть кроме телосложения из-за солнца было невозможно. Слепило оно.

— Простите, но мы вас не понимаем, — вместо меня ответила сестра.

— Meistr, nid ydynt yn lleol[5]! — повернулся и крикнул мужчине кучер.

— Yna dod â nhw yma, fe fydd angen hаlp arnoch[6]. — раздалось басовитое в ответ.

Кажется, все-таки тот мужик не малахольный. Просто тут есть только два варианта: первый — у них тут массовый побег из больницы с использованием своего языка; второй — я сошла с ума, мы сошли с ума! Просто один раз встретит незнакомы говор — это случайность, два — совпадение, три мои дорогие уже — закономерность. И меня она напрягает.

Парень протянул нам руки, явно намекая что надо встать. Ну ладно, с легкостью, неожиданной для этого тела он помог нам встать, и жестами проводил к мужчине, подойдя ближе и рассмотрев его получше, оказалось, что у него не седые, а пепельные, как у моей сестры, волосы, ну, может немного светлее.

— Ydych chi’n siŵr eich bod chi’n iawn?[7] — не дождавшись от нас какой-либо внятной реакции, он явно утвердительно заявил. — rydych yn wir ddim yn deall unrhyw beth.[8]

Открыв дверцу повозки, он подошел к нам ближе. Посмотрев сначала на меня, потом на сестру, перевел взгляд снова на меня, поставил мне на висок указательный палец, большой под лимфоузлы на нижней челюсти, мизинцы под крылья носа, два пальца лежали на переносице. Вдруг он резко все сжал, а мне стало невыносимо больно. Я закричала, срывая и без того больное горло, через мгновения тиски боли уменьшились. Когда меня отпустили, обессилено сползла на дорогу в пыль. Меня это не трогало — мысль у меня была одна:

— Пить…

— Коре! Дай леди попить.

И я тут же удивленно подняла глаза на мужчину, а потом перевела взгляд на недоумевающую сестру: к которой уже этот странный мужчина начал подступать

— Я его понимаю! — Обалдело прошептала я.

Он повторил процедуру с сестрой, правда она перенесла это легче, только неприятно сморщилась. Пока я наблюдала за ними, услужливый парень принес мне уже фляжку с водой, к которой я присосалась намертво. Ах, какое блаженство.

— Итак, а сейчас вы меня понимаете?

— Да! — хоровое пение.

— Отлично, проедемте со мной, по приезде, вы отдохнете, и мы с вами поговорим поближе.

— А вам не страшно? Две неизвестные девушки с дороги везти к себе? А вдруг мы воровки? — спросила Лика, вполне логичный вопрос. Мне тоже интересно знать ответ.

— Если бы вы ими действительно были, этот вопрос не прозвучал бы. — парировал неизвестный. — А если бы вы меня знали — не рискнули.

Что ж, резонно.

— А как вас зовут?

— Ах, прошу простите мне мою неучтивость и старческую память, Дуан Махон герцог Мичил. А вы молодые леди? — Герцог? Кажется, я гоню.

— Анжелика и Анастасия Ламорт, — опередила меня Лика, я лишь закатила глаза, вот зачем она сказала напрямую?

— Хорошо, леди, я вас услышал, а сейчас отдыхайте. По прибытии в особняк мы с вами все обсудим, но только после того, как вы отдохнете. — Голос мужчины из баса странным образом превратился в мягкий баритон. А после я провалилась в крепкий сон, кажется, действительно устала.

Проснулась я легко. Открыв глаза, обнаружила себя в комнате, которая очень напоминала те, что показывают в особняках и замках на экскурсиях — цветные, и мебель добротная, но ажурная и элегантная. Роскошно. Спала я в ночной кружевной сорочке. И это мне не понравилось.

Где мои вещи и какого меня переодевать решили? Почему я не проснулась?

Вещи мои были аккуратной стопочкой сложены на кресле около большого окна. Там же на спинке висел тонкий халат. Надев его и подвязавшись поясом, стала искать дверь на выход. Их было три, одна вела в гардероб, а за второй оказался кабинет, выполненный в тон бардовой комнате, третья ванная. Я так понимаю, выход в коридор из кабинета. Повторюсь, но оба помещения были оформлены с вкусом в классическом стиле. Тем не меняя, я больше предпочитаю эстетичный минимализм в деталях.

Интересно, так помпезно везде? Хотя, чего это я — естественно.

Вышла в коридор и сразу же почувствовала ароматные запахи жаренного мяса и выпечки, исходящие откуда-то снизу, мой желудок сразу отозвался на него неприятным ощущением и бурчанием. Поспешив спуститься вниз, я наткнулась на то, что меня потрясло, наверное, на всю жизнь. По главному холлу ровным строем ходили скелеты и драили пол и окна! Выразиться я могла только в Ликином стиле: Очуметь не встать — меня сейчас основательно подглючили!

— Анастасия, вы уже встали. Добрый день! — из комнаты сбоку ко мне вышел хозяин особняка — герцог Мичил.

— А, а, эт-то ч-ч-что?! Ске-ке-леты?! — шокировано просипела я, проигнорировав приветствие.

— Ах, это?! Не обращайте внимание, это всего лишь слуги, — легкомысленно проговорил дядечка, аккуратно провожая меня в сторону столовой. Лика уже сидела там и завтракала, о чем-то крепко задумавшись. Но меня все-таки волновало совершенно иное.

Просто слуги?!

Серьезно?! Просто слуги?!

Да меня чуть удар не хватил!

Просто слуги — очешуеть!!!

— Анастасия, прошу меня простить, но я вам вчера не полностью представился — Корнелио Наталь герцог Д'Эстрион, мастер смерти — Некромант высшего звена.

Все, прощайте, предки, я в аут.

Кажется, это мой первый обморок за все мои недолгие двадцать три года. Боюсь, далеко не последний….

 ГильZа, Шура Би-2 — Три минуты

 Изыди ведьма! Я инквизитора вызову! дай пройти!

 ты кто такая?

 девушки, вам помочь? вы из села?

 мастер, они не местные

 тогда веди их сюда, им явно нужна помощь.

 у вас точно все хорошо?

 вы действительно не понимаете ничего.

Глава 3

Сюрпризы нового мира

— А с чем-пироги-то?

— А с сурпризом.

м/ф приключению домовёнка Кузи

Анжелика Ламорт.

Уснула я как только мы с Настей сели в повозку. Странная конструкция все-таки, на мой взгляд ржавые жигули и те надежнее будут. Правда, иногда, сквозь дрёму, мне казалось, что я что-то слышу, но я быстро засыпала снова. Через некоторое время я почувствовала, как меня кто-то поднимает и уносит куда-то, но это ощущение быстро сменилось сном.

Утро началось с больного тела. Каждая его частичка решила мне напомнить, как жестоко и несправедливо я с ней поступила. С трудом поднявшись, я огляделась. Комната была огромной, просторной и светлой. Мебели не было слишком много — всего лишь кровать, по обе ее стороны две тумбы, перед кроватью стояла банкетка[1] около окна, занавешенного легким, с едва заметным сиреневым оттенком, тюлем, стоит глубокое и мягкое на вид кресло. Даже на первый взгляд в нем можно очень удобно спать, наверное. В левом углу, в тени, стоит стол только почему его не поставили ближе к окну непонятно.

Что странно, своей одежды я не нашла, зато было платье на шнуровке симпатичное светло-зеленое в пол с небольшой вышивкой на лифе. Сама я была в нижнем белье и мне это не понравилось. Где мои вещи?

Даже обшарив всю комнату, я нашла дверь в гардероб, в ванную, но своих вещей так и не нашла.

Пришлось тяжело вздохнуть и надеть то, что дали. В груди оно ожидаемо было немного велико, как его утягивать я не знала. Кое-как завязала платье.

Уф-ф-ф, ура. А обувь? Не босиком же идти, или?.. ай, фиг с вами, золотые рыбки, простыну — натравлю на вас сестру, сами виноваты.

Приведя себя в относительный порядок, хотела узнать который час, но время узнать не могла часов — в комнате не было. По положению солнца предугадывать я не умела.

Выскользнув из комнаты, я немного зависла — куда идти, тут целая развилка в три стороны! Хочешь — иди прямо, хочешь — влево, ну а если слишком правильный — топай вправо. Я не настолько принципиальная — пойду влево.

Однако, красиво, везде висели картины, в основном изображались семьи. Присмотревшись, обратила внимание, что они все разные — семьи друг на друга совершенно не похожи. Ничем. А картины висят, Интересненнько. У кого тут можно спросить?

Повернув еще раз, я увидела лестницу. Обрадовалась и спустилась по ней, может здесь и кушать есть где? А то куш…

— А-А-А-А-А-А-А! — резко схватилась за сердце и завизжала. это что скелеты?!

Натуральные скелеты?!

Ешкин дрын!

Очешуеть! Скелеты!

Может это костюм? А разве Хэллоуин празднуется весной? На мой крик все разом повернули свои косточки ко мне; жутко. Вроде бы ничего такого — простой биологический материал. Похожий у нас в кабинете биологии стоял, Жоржем мы его все звали. А тут этих Жоржей… раз, два, три, четыре, пять… а не шесть, вон, еще один под потолком висит. Что он там забыл, кстати? Правда задать не успела: появился тот самый мужчина, подвозивший нас вчера.

— Леди Ламорт, Вы уже проснулись? Пройдемте в столовую, вас ожидает завтрак. — и настойчиво подталкивал меня к двустворчатым дверям, расписанных искусной резьбой и камнями.

— А мы где? — следуя я за ним, задала вопрос дня. И пока мы устраивались за столом, пристально за ним наблюдала. Среднего роста, на вид лет пятьдесят. Для своего возраста дядечка неплохо сохранился, что удивительно — большинство мужчин его возраста предпочитают пиво и футбол по ТВ на ночь, а тут прямо-таки фитоняшкой пахнет.