Оглавление

В качестве предисловия

Чуть больше века прошло с момента основания Петербурга, и своим великолепием он уже превосходит не только все города Европы, но, пожалуй, и все города мира. Со времён правления Елизаветы Петровны Петербург непрерывно и с поразительной быстротой разрастался в размерах и объёмах, и в его стенах начали возникать восхитительные, прекрасные здания; со времён Екатерины II число величественных памятников, приводящих в изумление каждого иностранца, увеличилось. Словно перенесённые сюда по волшебству, гранитные глыбы частью своей служат для обережения реки Невы, её многочисленных соединительных каналов и рукавов, общей длиной в 4—5 немецких миль, а частью, как колонны необычайных размеров, они поддерживают и украшают залы и колоннады наших храмов. Но что всё это в сравнении с гигантской колонной, которая стоит сейчас перед нашими глазами! Именно эта колонна ныне призывает историков, поэтов и художников запечатлеть это великое, уникальное произведение искусства для современников и потомков. Вряд ли какая-либо нация смогла бы воздвигнуть в наше время более величественный памятник, чем тот, что был воздвигнут здесь 30 августа, когда на площади перед Императорским дворцом была установлена Александровская колонна. Нижеследующие заметки об этом гигантском сооружении должны представлять всеобщий интерес.

Монферран, главный архитектор при строительстве собора Святого Исаака, во время своих поездок в Финляндию, связанных с добычей 48 гранитных колонн для этого собора, заметил гранитный блок длиной сто футов. Двенадцать лет художник, которому Санкт-Петербург обязан многими своими красивейшими зданиями, тщетно пытался привлечь внимание к этому необыкновенному монолиту, пока несколько лет назад ему внезапно не было поручено разработать проект памятника, который увековечил бы память покойного императора Александра Павловича. Для Монферрана это было долгожданной возможностью. Он предложил колонну длиной восемьдесят четыре фута и диаметром четырнадцать футов, ствол которой состоял из одного цельного куска. Такой памятник, превосходящий все, что когда-либо создавали древние и современные архитекторы, полностью соответствовал пожеланиям императора и был одобрен. Выломка в каменоломне была поручена купцу Яковлеву, который уже не раз демонстрировал свою ловкость и умение. Позже тому же предпринимателю, который с редким мастерством снял с места добычи девять миллионов фунтов необработанной массы, также была поручена её обработка и погрузка, как и ответственность за безопасность колонны при переправке её после выгрузки на расстояние до семидесяти футов от берега Невы.

Гранитная ломка находится в Питерлаксе (Финляндия), расположенном в выбургских местах, в 76 верстах от Выборга, в 210 милях к западу от Петербурга по суше и в 160 милях — по морю. Она принадлежит к имению графов Экеспарре и была найдена в начале 1819 года представителем подрядчика Шихина, который взялся за поставку гранитных колонн для строительства Исаакиевской церкви. До основания карьера местность была покрыта лесом и населена только рыбаками, которые занимались здесь своим промыслом с середины прошлого века, когда Питерлакс ещё принадлежал немецкому князю Изенбургскому. Однако сейчас на горе возвышаются два добротных деревянных дома, один из которых, двухэтажный, служит жилищем подрядчика в рабочее время, а также просторные склады, несколько кузниц, бани, деревянные бараки/казармы и многочисленные хижины/шалаши для рабочих. С самой высокой вершины скалы, увенчанной небольшой часовней и возвышающейся на 60 футов над уровнем моря, открывается очаровательный вид на весь залив, его разнообразные берега, группу живописных островов и горы, окаймляющие море. В начале 1830 года указанную каменоломню помещик сдал в аренду на три года петербургскому купцу Яковлеву, который впоследствии заключил с казной вышеупомянутый договор.

(Продолжение следует)

Это начало большой статьи опубликованной в нескольких выпусках «Утренней газеты для образованных читателей» (Morgenblatt für gebildete leser) в 1832 г. Полный перевод статьи будет в третьем томике этой книги.

От автора

Здравствуйте, уважаемые читатели!

Перед вами второй томик книги о замечательнейшем памятнике, созданном русским народом. Да-да, именно так, потому что основные труды по воплощению проекта Огюста Монферрана были выполнены русскими тружениками — мастерами дел каменных, плотниками и столярами, кузнецами и корабельщиками, моряками и солдатами,…

В седьмой главе своего альбома Монферран пишет, что сама возможность и результат воплощения идеи архитектора в немалой степени зависит от способностей исполнителей:

«Для достижения успешных результатов я всегда считал необходимым хорошо знать рабочих, знать их интеллект и их стиль работы, чтобы на основе их способностей судить о возможности выполнения работы, которая сопряжена с трудностями.»

Он очень тепло отзывается о русских рабочих, отдавая дань их трудолюбию, умениям и уму. Ещё более замечательны слова Александра Экеспарре, имевшего возможность наблюдать работы, выполняемые в Питерлаксе, и описавшего их в «Северной пчеле»:

«Из всего описанного явствует: 1) что место, где выломана масса для Александровской колонны, найдено Русскими, и было в последствии нарочно оставлено в целости для сей колонны. 2) Работы, произведённые на месте для выемки массы из горы, суть те же, которые и прежде употреблены были Русскими, и нового изобретения кем либо по сему предмету ни какого не видно. 3) Средства, употреблённые для отвалки массы, также придуманы и устроены Русскими. И так всё относящееся собственно для обработки сей колонны (по данной мере, т.е. длины и толщины), как то: отделение оной от горы и приведение в то положение, в каком она ныне находится, есть совершенно Русское национальное дело: тут употреблены Русский ум, Русские руки и Русские деньги. Честь и слава Русскому народу! Честь и слава и Художнику, который возъимел мысль предложить подобную громаду на памятник великому, единственному Государю, и подал Русским повод и случай восторжествовать над всеми сопряжёнными с сим подвигом затруднениями!»

При создании Александровской колонны столь удачно сложилось воедино всё — талант французского архитектора, возросший и развернувшийся в условиях и в среде русской культуры, разносторонний творческий коллектив, сложившийся из представителей Академий наук и искусств, Корпуса инженеров путей сообщения, созданного Августином Бетанкуром, опытных подрядчиков, блестяще зарекомендовавших себя при строительстве Исаакиевского собора, и мощный рывок в развитии наук и технологий в России и в Европе, политическая ситуация, побуждающая к созданию памятника, превосходящего все, уже имеющиеся, слава России, как победительницы войн с французами, желание монарха впечатляюще увековечить память о брате, наличие средств и тех, кто способен воплотить «невозможное».

В данном издании продолжаю изложение найденных мною сведений в той же манере, как делала это в предыдущем томике, то есть, материалы статей Экеспарре и глав альбома Монферрана дополняю информацией, обнаруженной в других публикациях, а также своими соображениями и замечаниями. Тем самым история колонны разворачивается на фоне событий той эпохи, пополняясь многими, прежде скрытыми вуалью времени деталями — именами, инженерными решениями, впечатлениями публики и др.

Заранее прошу простить, что часто дублируются одни и те же картинки (полагаю, что вам будет удобнее видеть их сразу, не перелистывая поминутно страницы вперёд или назад). Надеюсь, что вы отнесётесь к моему словотворчеству также снисходительно, как и к переводу, выполненному непрофессионалом с использованием онлайн переводчиков и имеющихся под рукой словарей в стремлении как можно точнее передать смысл написанного разными авторами с различным менталитетом.

Места и подробности истории создания колонны, которые у альтернативщиков вызывают особые непонятки, постаралась изложить как можно нагляднее, дополняя тексты схемами, и доступнее для понимания неспециалистами, приводя сведения из других областей знания, например, из геологии. Все выделения в тексте (жирным шрифтом или подчёркиванием) сделаны мною, дабы указать важность смысла сказанного или привлечь ваше внимание к конкретным словам.

О порядке изложения материалов в данном томике:

Первейшим объектом части I, да и всей истории замечательного памятника является не колонна, и не работы в каменоломне, как можно было бы ожидать, а первозданный гранит рапакиви, без которого вся история, возможно, была бы иной. Именно его природное, а вовсе не искусственное происхождение придаёт весомость созиданию и составляет фундамент и поле для совершения трудового подвига народа русского.

В той же части изложена история добычи блоков колонны в каменоломне Питерлакс, описанная весьма детально и обстоятельно полковником Александром Матвеевичем Экеспарре. В завершении первой части вы узнаете, как использовалось судно, построенное для перевозки монолита в столицу, после выполнения столь грандиозной задачи, и каким было его последнее плавание.

Переводу альбома Монферрана 1836 г. отводится вторая часть книги.

Часть I

О камне граните и о работе в каменоломнях

Рапакиви — камень для российского императора

Посмотрите внимательно на удивительной красоты сложение минеральных зёрен этого вида гранитной породы:

Чтобы кристаллы минералов так «вросли» и «проросли» друг в друге, нужны особые условия — соответствующий температурный режим, химический состав, огромное давление и… почтеннейший возраст. Ни какой искусственный камень не может «похвастаться» подобным.

Один из основателей российского общества минералогов Василий Севергин отмечал особенности гранита вообще, и финского — в частности: «Горная порода сложная, первородная, целые горы составляющая, и основанием других служащая, сливная, твёрдая, плотная, цветом наиболее серая, либо красная, состоящая из полевого шпата, кварца и слюды, разных цветов, разной крупности и разного смешения между собою, иногда с присовокуплением венисы, шерла и проч…. финляндский, в котором полевой шпат лежит как бы почками (*) представляя на поверхности общей массы разной величины кругловатые пятна, сообщающая приятный вид целому при обделке. И сей и есть наипаче употребительный в Петербурге.» («Начертание технологии минерального царства…» 1821)

(*) — другое название «почек» — овоиды

На снимках Сергея Одинцова (колонны Исаакия) хорошо видны основные минералы, составляющие тело гранитной породы, а также зернистое сложение, из-за которого эта порода и получила название «гранит» (зернистый). Полевые шпаты отличаются своей полупрозрачностью и разнообразием оттенков. Именно они придают граниту различных месторождений столь разнообразную палитру. Финский (ещё его называли морским) гранит относят к розовым или красным (в чём отличие его от сердобольского). А вот интересный участок гранита рапакиви

Да, местами в массиве встречаются «аномалии», природа причудлива.

Главной особенностью рапакиви является их структура, в которой имеются «яйца» — овоиды, придающие красоту граниту-рапакиви. Это овальной формы крупные кристаллы полевого шпата, сцементированные плагиоклазом, составляющим контрастную каёмочку.

Сами шпаты бывают различны, как по главным химическим элементам, так и по спайности.

Далее начинается «сакральная» информация:

Чтобы не «плавать» в понимании темы, разбираемся в шпатах. Это силикаты, образующие твёрдые кристаллы. Их две основных разновидности, обе являются альбитами (от слова «белый»): группа ортоклазов (K-Na) и группа онортитов (Ca-Na). Ортоклаз — значит, образующий прямоугольную спайность плоскостей. К этой группе шпатов относятся калиевые, которые бывают стеклянно-серыми (санидин), голубоватыми (лунный камень), от розовых до красно-мясных, светложёлтыми (ортоклаз), красновато-жёлтыми (солнечный камень), буро-белыми иногда зелёными (микроклины). Группа анортитов представляет шпаты-плагиоклазы (спайность косая) с разной долей альбитов-анортитов. «Бесцветный или белый, серый, иногда желтоватый, красноватый. Блеск стеклянный, излом неровный. Прозрачный до полупрозрачного».

Внутри овоида ортоклаз, снаружи — плагиоклаз. Естественно, они отличаются цветом не только друг от друга, но и от иных компонентов гранита — слюды, роговой обманки или зёрен кварца.

Поскольку спайность плоскостей кристаллов разная, как и состав, то при нагревании ведут себя они по-разному, и при внешних воздействиях — тоже. Различная у них и температура плавления. Потому при нагревании порода рассыпается. То есть, расплавить, аки стекло, гранит не получится. Но не получится сделать и овоиды так, чтобы они вышли точь-в-точь, как натуральные, да ещё и в таком количестве и разнообразии как в природном камне.

Гранит разных месторождений различен, он разный даже в одном скальном массиве, может отличаться размером зёрен своих кристаллов, присутствием тех или иных дополнительных минералов, но его подделать или «повторить» весьма близко к натуральному ещё никому не удалось. Даже в малом объёме. Не говоря уже о таких объёмах, какие предполагаются в альтернативных версиях «литейно-лепщиков».

О несостоятельности версий отливки и лепки

Все эти отсылки к римскому бетону, камню мадам Коуд и другим «искусственным камням», которыми любят столь щедро осыпать нас г-да альтернативщики, неизменно превращаются во прах, стоит посмотреть, каковы «искусственники» на шлифе или на срезе. Например, границы между компонентами в разного рода бетонах всегда чётко видимы, выделяющиеся кусочки покрупнее имеют форму осколков или галечника (что хорошо видно на картинке). Этот крупный наполнитель «плавает» в массе цементно-песчаного теста, имеющего во всех частях бетона одинаковый цвет.

На поверку оказывается, что публикации об искусственных камнях, временами даже называвшихся «гранитами», в той же иностранной прессе 19 века сообщают либо о керамике (камень Коуд), либо об асфальтах (камень Харкурта), либо о бетонах.

Вопросами изготовления искусственного камня люди озаботились в глубочайшей древности. Скорее всего, первым из материалов такого рода стала обожжённая глина — по-современному, — кирпич. Да-да, кирпич — искусственный камень, его так и называли. Потом римляне изобрели свой бетон и мраморную штукатурку (технология изготовления которой есть у Витрувия). А уж с развитием промышленности и науки химии, валом пошли новые изобретения, сообщениями о которых пестрит пресса.

В наше время вопрос изобретения долговечного, легко формируемого, быстро изготавливаемого на строительных площадках искусственного камня не менее актуален, чем в предыдущие века. Этим занимаются не только одиночки, но и институты, «под рукой» которых имеются современные лаборатории и всевозможная нужная техника. А где от них рапакиви, идентичный первозданному?

Дар природы — гранит

Но вернёмся к нашему природному чуду, неповторимому и прекрасному — граниту рапакиви. Природный камень тем и ценен, что он не только красив, прочен и вечен, но и потому, что добывается тяжким трудом.

Посмотрите, как отзывается о рапакиви Монферран и другие авторы 19-го века. Часто вместе с упоминанием красивого внешнего вида, прочности и склонности к полировке указывается минеральный состав этого камня. Император России (передовой державы того времени), как человек образованный и знающий толк в красоте, по достоинству ценил финские граниты. Так неужели в память о брате своём, победившем французов, Николай I мог бы допустить создание бетонного исполина? Не было в том никакой особой доблести, никакой чести, да и среди других монархов авторитета это русскому царю не добавило бы (простой пример тому — неудачное кирпичное завершение предыдущего Исаакиевского собора).

Морской гранит в 18—19 веках добывали охотно и много. Однако, не смотря на то, что в Финляндии он, практически повсеместно, нахождение больших массивов, не имеющих трещин, даже тогда являлось проблемой. Но таковые места были, и одни из них — выходы рапакиви к поверхности в районе Питерлакса и Лайтсальмы. И тут мы плавно переходим к месту рождения нашей колонны, а вместе с тем и к описанию работ, выполненных в этих каменоломнях. Основной источник сведений — газета «Северная пчела».

Газета «Северная пчела» — кладезь технической информации

Прежде, чем приступить к чтению материалов, опубликованных в рубрике «Наблюдения в отечестве», стоит узнать (хотя бы немного) об Александре Матвеевиче Экеспарре — авторе статей, полных подробнейшего описания этапов производства работ, выполненных в процессе ломки, округления и погрузки на судно заготовки будущего монумента.

Сын помещицы, на территории мызы которой, находилась каменоломня, был одним из курсантов высшего инженерного института, незадолго до того созданного в С.-Петербурге заботами Августина Бетанкура. Обучались там юноши, начиная с 15 лет. Обязательным условием для поступления было отличное владение двумя языками — русским и французским, знание географии, истории, арифметики и умение рисовать, а также «здоровое сложение».

Учёба длилась 4 года. Два первых года воспитанники изучали математику (арифметику, алгебру и геометрию, тригонометрию, дифференциалы и интегралы), черчение (в том числе начертательную геометрию, архитектурные чертежи), геодезию (нивелирование и съёмку плана местности), искусство рисования и архитектуру. В последующие годы им преподавали инженерно-прикладные науки — стереометрию, правила производства работ, основы гидравлики и механики (умозрительные и прикладные), химию, минералогию, астрономию и фортификацию, учили составлять проекты и рассчитывать сметы на материалы. Они изучали плотницкую работу, резку и кладку камней. Также им давали сведения по строительству каналов и других сложных инженерных сооружений. Каждый год по два месяца воспитанники проходили практику с выездом на натуру.

По окончании же всего курса наук, воспитанники Института удостаивались чина прапорщика и, затем, по окончании полного курса наук, лучшие из них, поступали в офицерские классы Института. Три выпускника, показавшие лучшие результаты в процессе учёбы и на экзаменах, заносились в почётный список заведения, который с каждым выпуском увеличивался. Одним из первых отмеченных был Андрей Данилович Готман, принимавший участие в строительстве многих известных зданий и сооружений, например, в строительстве Исаакиевского собора.

Александр Матвеевич Экеспарре с честью прошёл весь курс обучения и был выпущен в 1815 г. в чине поручика. К 1829 году, когда в Питерлаксе начались работы по отделению скального блока заготовки колонны, Экеспарре был уже подполковником и имел за плечами большой практический опыт приложения инженерных знаний. Именно потому, сделанные им описания работ, настолько точны и понятны.

Самое время достать выпуски газеты «Северная пчела» и приступить к знакомству с каменоломнями, описанными А. Экеспарре.

При наборе текста его статей оставляю авторскую пунктуацию, хотя и несколько осовремениваю написание слов (буковка «з» в нескольких словах того времени оставлена).

Материалы газеты «Северная пчела» 1832 года — года подъёма и установки Александровской колонны на пьедестал были опубликованы в нескольких номерах: №107—110 (майских, до отправки колонны в Петербург) и №236—242 (октябрьских, после воздвижения колонны).

Чтобы не загромождать текст, конкретные номера не указываю, просто публикую в той же последовательности.

Для лучшего восприятия выделяю подзаголовками тексты, относящиеся к выполнению тех или иных работ.

Описание Питерлаксской каменоломни Экеспарре

Основывая Петербург, Пётр I был вынужден обязать приезжающих привозить с собой дикий камень для его строительства. Через сто лет из ближних и дальних каменоломен мраморы, известняки, туфы и граниты для Столицы уже добровольно везли многочисленные подрядчики. Дело было выгодное, хотя (из-за доставки водным путём) и рискованное. Финский гранит метко называли — морским. Особый интерес к делам камнедобычи возник, когда в Петербург стали прибывать гигантские колонны, удивляющие и восхищающие. На всевозможные «КАК?» обстоятельно ответил Экеспарре в статье «О Пютерлаксской гранитной каменной ломке в Финляндии».

Описание гранитной каменоломни

Бывая часто в Финляндии, имел я удобный случай собирать любопытные сведения о достопримечательной гранитной ломке, которая столь изобильно снабжала и ещё по сие время снабжает северную столицу нашу громадами необыкновенной, и можно сказать, удивительной величины. Полагаю, что соотечественникам моим, и особенно наблюдателям отечественных произведений, приятно будет получить хотя слабое, но верное описание сей каменоломни, как в отношении топографическом, так равно и по части технической, т.е. по производству исполинских работ, каковым в истории всех веков мало, а может быть и вовсе не найдено примеров.

Сей неисчерпаемый клад гранита, который в течение с лишком тридцати лет лишь безпрерывно обогащает Петербург и многие другие места Империи прекрасным произведением своим — есть Пютерлакская гранитная каменоломня.

Каменоломня сия, как известно, находится в Выборгской губернии, Каменьгородского Уезда (Герада), Ведерлаксского Кирхшпиля (*), в угодьях Пютерлаксской мызы, принадлежащей помещице Статской Советнице Ульяне Осиповне фон Экеспарре. Разтояние сей мызы, на земле коей находится и почтовая станция того же имени, от Петербурга, по большому сухопутному тракту чрез Выборг к городу Фридрихсгаму 210, а водяным путём (по Финскому заливу) около 160 вёрст; от губернского же города Выборга считается до оной 76 вёрст.

(*) — Кирхшпиль — лютеранский приход, куда входят несколько деревень.

К Пютерлаксской ломке ведут две разные дороги: не доезжая из Выборга до помянутой почтовой станции менее четверти версты, идёт поворот с почтового тракта к каменоломне влево, близ обширного сенокосного луга, по лесистой и весьма каменистой дороге, разстоянием около полуторы версты, которая во многих местах проложена по крутым горам и скалам, расчищенным для проезда пороховыми взрывами.

Другая дорога, несравненно приятнейшая, и гладкая как шоссе, ведёт туда же, с другой противоположной стороны мызы: проезжая станцию и самую мызу около версты по большому тракту между тучными полями и прекрасными сенокосными лугами, поворачивает влево от тракта, и там следует вдоль подошвы чрезвычайно высокой гранитной горы, мимо деревни Вуарес, до самого берега морского залива, именуемого Санданиэми, т. е. песчаный мыc. С сего места надлежит переправиться на лодке, разстоянием не менее версты в виду мызы, к другому берегу, где находится ломка и устроен плот. В тихую и приятную летнюю погоду, путешественники, приезжающие сюда для удовлетворения любопытства, часто отправляются в экипажах до самого берега, для обозрения как живописных окрестностей, так и самой ломки со стороны моря; большая же часть, оставляя экипажи на станции, садятся в почтовые телеги в одну лошадь, и едут по другой сухопутной дороге, вышеупомянутой.

Путешествие в летнее время, в сей, по многим отношениям любопытный край, сопряжено с большою приятностью: природа здесь чрезвычайно разнообразна и живописна, дороги гладкие, содержатся, по узаконениям, местными обывателями во всегдашней исправности, и заслуживают, по устройству и спокойной езде, всякую похвалу. Почтовые станции (гастгеберства*) устроены равномерно с большими для путешествующих удобствами; в почтовом доме найдётся от трёх до четырёх чистых и опрятных комнат; на все требуемые проезжающими предметы существует назначенная Правительством такса; почтовые лошади находятся во всякое время в готовности, — словом: путешествие по Финляндии сопряжено с приятностью при самых умеренных издержках и совершенном спокойствии. Любопытные путешественники, едущие из Петербурга в сей край, берут обыкновенно свой курс через Выборг, в сторону вёрст около 45-ти, и осматривают там известный, некогда посещённый ИМПЕРАТРИЦЕЮ ЕКАТЕРИНОЙ ВЕЛИКОЙ, порог Иматру; потом заезжают в знаменитый и единственный в своём роде сад Монрепо, с версту от Выборга (по Фридрихсгамскому тракту, несколько в сторону), принадлежащий Тайному Советнику Барону Николаю, Императорскому Российскому Чрезвычайному Посланнику в Копенгагене. На сей обширный сад, где чудеса Природы тесно связаны с Изящным Искусством, почтенный хозяин, будучи знатоком в сём деле, не щадит значительных издержек, и ежегодно приводит оный в бо {{{̍}}} льшее и бо {{{̍}}} льшее совершенство. Всё содержится там во всегдашней исправности: монументы и обелиски, чугунные, мраморные и гранитные; беседки Китайские и другие, домики и храмы, готические здания со многими башнями и проч. Сам сад, паромы, мостики разных видов и конструкции, содержатся в лучшем виде. От сего очаровательного места отправляются уже путешественники на Пютераксскую гранитную ломку. В разное с 189 года время, посещали сию ломку Его Королевское Высочество Принц Карл Прусский, все почти Иностранные Послы и Посланники и многие другие высокие и знаменитые особы; а в 1830-м году, июля 31-го, осчастливил страну сию Высочайшим присутствием Сам Государь Император Николай I, во время путешествия Его Величества в Гельсингфорс. — Всякий почти берёт с собою Пютерлаксского гранита на память, и теперь вероятно находятся обращики оного во всех Европейских Минералогических Кабинетах, а может быть и в других частях Света.

(*) — от шведского Gаstgifvaregаrd — постоялый двор

Место, в коем находится Пютерлакская ломка, открыто в начале 1819 года одним из приказчиков подрядчика купца Архипа Шихина, в самое то время, когда сей Шихин обязался выламывать гранитные колонны для Иаакиевского собора в С. Петербурге, и в том же году приступил он здесь к самой работе. С того времени ломка сия получила настоящее название своё, от мызы Пютерлакс, в угодьях коей находится и сама станция того же имени; но местные обыватели, Финны, именуют оное место Гевонiэми, т.е. мыс Гево. С того года по 1830, добыты ежегодно из каменоломни все 40 гранитных колонн, украшающих ныне наружность (портики) вновь сооружаемого Исаакиевского Собора. Остальные восемь колонн выломаны в деревне Вилькиля, вёрст около четырёх от Гевониэми близ Ведерлаксской кирки, где Шихин до того времени имел подобное заведение, и откуда прежде добыта часть колонн для Казанского Собора купцом Сухановым.

Судя по местоположению, кажется, сама природа устроила Гевониемский мыс поприщем человеческих сил и ума, для важных предприятий: подобного, единственного во всех отношениях места, удобного для производства работ, до сих пор ещё нигде не отыскано. Во-первых, гранитная гора находится возле самого морского берега, в одной из бухт северовосточной части Финского залива, и следовательно громады, выламываемые из горы, с большой удобностью могут скатываться по отлогости на берег, посредством простых механических орудий, приводимых в движение людьми, и таким образом доставляются к пристани и нагружаются на суда. Во-вторых, фарватер, достаточно глубокий для поднятия величайших тяжестей на судах, доходит почти до самого берега, так, что нет надобности устраивать и протягивать пристани на значительное разстояние в море, как сие неизбежно во всех других местах, где существуют ломки. В хозяйственном же отношении, место сие представляет много удобства, будучи близ большого тракта: съестные припасы, и вообще продовольствие, для многочисленного числа рабочих людей, доставлять туда не трудно. Даже самый грунт на дне моря, окружённый гранитными скалами и каменьями, оказался удобным к битью свай для основания пристани, будучи глинистого свойства, что весьма редко встречается при берегах каменистых. — В минералогическом отношении, Пютерлаксская гранитная ломка на мысе Гево, едва ли имеет подобные себе даже в самой упомянутой выше бухте Финского залива, которая вообще славится превосходным качеством сего минерала: ибо чрезвычайно твёрдый и красивый гранит сей горы не заключает в себе латомита (*), т.е. дресвяных частиц в породах рапакиви имеющихся.

(*) — «Гранит сей, по видимому, не содержит в себе других минералов; но в некоторых массах его почки Полевого шпата окружены ободочками зеленоватого минерала, названного Лоталитом от деревушки Лоталы в Финляндии, между Фридрихсгамом и Вильманстрандом, где в первый раз открыт сей минерал… Лоталит листоватым сложением и другими наружными признакамисходствует с Полевым шпатом, который представляет соединение Глинозёма и Поташа или Кали с Кремнезёмом; но Лоталит заключает в себе Соду или Натр» — писал Яким Зембницкий «Об употреблении гранита в Санктпетербурге» 1834 г.

Составные части гранита сей горы, которые весьма твёрдо соединены между собою, суть: фельдшпат (*) красного цвета с яркими отливами, — весьма редкий чёрный глиммер (**), с разными тонкими пятнами металлического блеска, и серый кристалловидный кварц.

(*) — полевой шпат

(**) — слюда (пришло из немецкого языка)