Алым пламенем восход
Залил горы.
Отправлялися в поход
Мушкетёры.
Не на пьянку, не в бордель —
На работу:
Взбунтовали ля Рошель
Гугеноты.
Первым скачет де Тревиль
Знаменитый.
Поднимает за ним пыль
Конь копытом.
Граф Атос глядит во мрак
Взором пылким,
И хлебает он коньяк
Из бутылки.
А Портос одет как князь
На охоте:
И кафтан, и перевязь
В позолоте.
Песней радует народ
Он лихою,
Доедая бутерброд
С ветчиною.
Это он с чужой женой
Подружился,
Барахлом и ветчиной
С ней разжился.
Арамис не пьёт, не ест —
Вспоминает
Герцогиню де Шеврез
И вздыхает.
От друзей он свой роман
Держит в тайне,
Знает только д’Артаньян,
Но случайно.
Каждый сыт, и каждый пьян.
Все герои!
Но всех лучше д’Артаньян —
Храбрый воин.
Он один за всех готов
Встать горою.
Победит он всех врагов
И зароет.
Ночью встали на привал,
Отдыхали.
Лишь один Атос не спал
На привале.
И пока храпят во сне
Все соседи,
Вспоминает о жене —
О Миледи.
Как же он её любил —
Спасу нету!
И в согласьи с нею жил,
И в совете.
От любви он весь пылал
И от страсти,
Только раз зачем-то снял
С неё платье,
На плече её клеймо
Обнаружил.
Вот и вышло всё дерьмо
Тут наружу.
И от вида одного
Стало жарко.
Понял он: жена его
Интриганка,
Все слова её — враньё,
Она стерва,
И наверно у неё
Он не первый.
И пошли в башке стучать
Мысли градом.
Он решил, что наказать
Стерву надо.
Мушкетёр — он что решил,
То и сделал.
Просто взял да задушил,
Как Отелло.
Враз от сердца отлегло,
Полегчало,
Он вскочил в своё седло
И умчался.
Поскакал он со всех ног
По болоту,
Но забыть жену не смог
Отчего-то.
И никак не заживёт
В сердце рана —
Каждый день он водку пьёт
С д’Артаньяном.
Весь измучился Атос
В худшем смысле,
Неотвязны, как понос,
Его мысли.
Только вдруг от грустных дум
И тревоги
Оторвал Атоса шум
На дороге.
То не ветер заиграл
За оврагом.
Это едет кардинал
Скорым шагом.
Вдруг свирепо прорычал
Глас Атоса:
«Кто тут бродит по ночам
И без спроса?
Нарушаешь тишину,
Прёшь без света!
Вот сейчас в тебя стрельну
Из мушкета!
Быстро пропуск покажи,
Ты, каналья!»
А в ответ: «Не дребезжи!
Кардинал я.
Мне, вишь, завтра не вставать
Утром рано —
Вот и вздумал погулять
Без охраны.
Но теперь мне самому
Стало ясно,
Что шататься одному
Тут опасно.
Ночь темна,
Уже и полночь всё ближе,
Ни хрена
Я на дороге не вижу.
Опасаюсь наскочить
На бандита,
Ты же можешь послужить
Мне защитой.
Забирайся на коня,
В стремя ногу,
И сопроводи меня
В путь-дорогу.
Путь лежит мне недалёк —
За деревню.
Заскочу на огонёк
Я в харчевню».
Ришелье зашёл в трактир
С постной миной
И Атоса усадил
У камина.
Наказал он пить и есть,
Быть как дома,
У него же встреча здесь
Со знакомой.
У Атоса полный стол
Всякой снеди,
Но опять он мысль завёл
О Миледи,
И воскликнул: «Вот, легка
На помине!»
Он от звука голоска
Из камина:
«Ой ты, грозный кардинал,
Что так срочно
Ты меня к себе позвал
Тёмной ночью?
Мне поведай, не тая,
В чём причина,
Что тоска взяла тебя
И кручина».
Кардинал хлебнул вина
И ответил:
«Работёнка тут одна
На примете.
Говорил я с королём:
Есть проблема
С этим старым кобелём
Бэкингемом.
До чего же всех достал
Этот бабник!
К королеве приставал
Он похабно.
Он в Париж к ней приезжал
Нелегально
И подарки вымогал,
Хмырь нахальный!
И такое предлагал,
Не краснея,
Что и я, как кардинал,
Не посмею.
Негодяй он, и нахал,
И каналья!
Я таким бы отрывал
Генитальи.
А наш батюшка-король
Так серчает!
Заливает свою боль
Иван-чаем.
Не желает слушать лесть,
Устриц кушать,
Трюфелей не хочет есть
И лягушек.
Ведь проклятый гугенот
Интригует.
Он политику ведёт
Подрывную.
Ля Рошель он стал мутить —
Знаю точно.
Это дело прекратить
Надо срочно».
Тут она в ответ на вздох
Кардинала:
«Бэкингема, видит бог,
Я знавала.
Как-то в Лондоне был бал,
И на танец
Меня вежливый позвал
Иностранец.
Лишь один короткий взгляд,
Жест не резкий —
И в руке моей лежат
Две подвески.
Он мужик красивый был.
Жаль немного,
Что на скользкую ступил
Он дорогу.
Неприятностей полна
Та дорожка.
Ну а жизнь всего одна —
Он не кошка.
Пулю в грудь или кинжал
Обеспечим.
Шёл, споткнулся и упал —
И крыть нечем».
Закивал святой отец
Ей с улыбкой:
«До чего ж ты молодец,
Моя рыбка!
Коль решишь задачу ту,
Как сказала,
То узнаешь доброту
Кардинала.
Преогромное мерси!
Не забуду!
Что захочешь, попроси —
Всё добуду.
Не скрывай свою мечту,
Будь нескромной.
Просьбы все твои учту
И исполню».
А Атосова жена
Отвечала:
«У меня мечта одна
Для начала.
Мне тебя не удивить
Просьбой странной:
Разреши ты мне убить
Д«Артаньяна.
Покорёжил мою честь
Он изрядно,
Значит, будет моя месть
Беспощадна».
Посуровел сразу вид
Кардинала.
«Только это, — говорит, —
Не хватало!
Предстоит нам воевать,
Значит, рано
Без причины убивать
Д«Артаньяна.
Не засранец, не дебил
Он однако:
На дуэли победил
Де Жюссака.
Но шутить с таким весьма
Черевато,
Ты, наверное, сама
Виновата.
Чем губить парней лихих,
Мушкетёров,
Лучше грохни всех моих
Кредиторов,
Уничтожь заметки все
В их тетрадках
Или грохни Бонасье —
Тип он гадкий.
И уж если от смертей
Нам не деться,
Так и быть, тогда убей
Двух гвардейцев.
Д«Артаньяна ж сохрани
И не трогай,
Ведь героев в наши дни
Так немного».
Взгляд миледи помрачнел,
Как могила.
«Д’Артаньяна пожалел?
Это мило!
Всё равно ему конец.
Будь спокоен.
Д«Артаньян твой не жилец —
Он покойник.
Ты мне справку должен дать
Как опору,
Чтоб могла я показать
Прокурору.
Ну а если скажешь: «Нет» —
Кончим тему
Пожеланьем долгих лет
Бэкингему».
Ришелье махнул рукой,
Молвил: «Ладно.
До чего ж характер твой
Кровожадный!»
Подписал ей, стало быть,
Полномочье,
Дескать, может сотворить,
Что захочет.
Про себя ж подумал так
Между прочим:
«Лишь один господь всеблаг —
Я не очень».
А ещё подумал он:
«Всё ж похвально,
Что вопрос был разрешён
Кардинально».
И одёрнувши рукой
Власяницу,
Он отправился домой
Помолиться.
А Миледи, не молясь,
Но без спешки
Стала вещи собирать,
Не помешкав.
Пистолеты и кинжал
Выбирает.
Видно: профессионал,
Дело знает.
Яд, удавка и стилет —
Всё на месте.
Собралась, сомнений нет,
Честь по чести.
Вот уже в её руках
Чемоданы,
Только вдруг стоит в дверях
Гость незваный.
На неё Атос глядит
Не моргая.
«Добрый вечер, — говорит, —
Дорогая!»
А она ему ответ
Дать не смеет:
У Атоса пистолет —
Он сильнее.
«Задушил тебя я раз.
Видно, мало,
Раз ты встретилась сейчас
С кардиналом.
Д«Артаньян мне друг и брат,
Ты ж ехидна
И шпионка, говорят.
Как не стыдно!
От меня своё клеймо
Ты скрывала!
Отдавай теперь письмо
Кардинала!»
Леди Винтер не страшит
Голос грубый.
Понимает: раз бранит,
Значит, любит.
И Миледи, на упрёк
Отвечая:
«Заявился муженёк,
Пьянь такая!
Задушил свою жену,
Кровопийца!
Сам уехал на войну
И напился.
Видеть мне тебя невмочь
Снова пьяным!
Чай опять гудел всю ночь
С д’Артаньяном!
Забирай бумагу, гад
Ты бесстыжий! —
И метнула злобный взгляд, —
Ненавижу!»
И Атос в ночную тьму
Быстро скачет,
А Миледи вслед ему
Горько плачет:
«Ах, судьбинушка моя!
Доля злая!
И за что же это я
Так страдаю?!
Опостылел мне весь свет,
Стал не нужен,
Потому как жизни нет
С этим мужем.
Кабы с мужем я жила,
Как все бабы,
То интриги не плела
Никогда бы.
Кабы муж за руку взял,
Сел бы рядом,
Я б забыла про кинжал
И про яды.
Научилась бы варить
Щи да кашу,
И была бы моя жись
Полной чашей.
Но с Атосом вместе жить
Не надеюсь.
