Трамваи уже перестали ходить, была идеальная тишина, но рев машинного сигнала перебивал порой его мечты. Петр Григорьевич основываясь на старом опыте, раздел девушку, выложил все в чемодан. Опять как и в первый раз, под суетой эмоций, забыл выложить все хирургические инструменты, повторил процедуру, вытащив сначала вещи, потом инструменты, и снова сложил все в нужном порядке. Потом он стал делить тело на куски и упаковывать в целлофан, тот что носил с собой для покупки продуктов, с целью экономии. А еще на них были специальные замочки, которые скорее всего закроют пакет так, что запах не будет проходить, и выглядеть это все будет более эстетично.
Резал он умело, и не чувствовал холода, так как жар от работы переполнял его тело. Хирургической практики набрался на курсах. Сложив все по мешочкам, он пакеты с останками Дианы спрятал в сугроб, и потом по одному стал носить к брусчатке. Была зима, и грунт немного промерз, ему сложно в этот раз давалось выковыривать плитки, даже перчатки не выдержали и порвались. Но выбора не оставалось, так как тело необходимо было спрятать и именно таким образом, так как и в первый раз он не вызвал никакого подозрения.
Петр Григорьевич выковыривал брусок, потом удалял лишний слой грунта и песка, потом прятал туда останки. Закончил только к утру, и усталый побрел домой. Поставил вещи стираться, и уснул вовсе, забыв даже и про работу. Но и на работе про него по ходу даже и не вспомнили, и лишь на следующий день его разбудили звонком. Петр Григорьевич проспал почти сутки, и стал оправдываться тем, что заболел. И завтра такого не повторится. В его истории это первый случай, когда он так поступил. Но и не это его беспокоило больше всего, а грязь от подушки и его рук, он же их мыл, а она все равно была повсюду.
достал скальпель из чемодана и быстро закрыл его. Скальпель он спрятал в карман. Поняв, что вокруг нет никого, он подошел тихо к девушке, достал скальпель, и ударил ее в артерию на шее так, чтобы струя крови не попала на него.
Кровь алой струей брызнула на белоснежное покрывало и капли крови стали впитываться в снег, образуя розовые следы. Это был шедевр. Восхищенный Петр одернул руку со скальпелем, чтобы не испачкать одежду. Когда девушка упала на спину, он не отрывая глаз смотрел на нее. Он сделал все так четко и быстро, что по его мнению, она не испытала точно никакой боли, подарив ему счастье. Так как был уже поздний вечер, и времени у него было много, он не боялся, что кто-то пойдет по этой тропинке. Он смотрел на тело, видел как струится кровь, как таяли снежинки, а потом перестали таять, просто накрывая ее полотном. С ее глаз текли то ли слезы, то ли талый снег, смывая тушь, и черными ручейками стекали по щекам. Он хотел как можно дольше в своем сознании задержать образ. Так как он понимал, что возможно еще не скоро повторит злодеяние, а может и вовсе это его последний труд или опыт. Эйфория все больше и больше охватывала его сознание, вновь и вновь закрывал глаза и кружился в танце с этой девушкой на аллее, которая где-то вдали освещалась фонарями, он нежно держал ее за талию, а она покорно делала идеальные движения.
Сказал он, думая что легким враньем он придаст ей больше доверия, так как одинокие мужчины больше пугают, чем мужчины состоящие в браке и имеющие детей.
Его уловка сработала, и пока они шли, он продолжал врать, стал рассказывать ей про детей, что у него две дочки, и что они его наверное уже ждут. Потому что быстро покажет ей дорогу, и поспешит к ним. Девушке в черной дутой куртке с приталенным низом и короткими вязаными рукавами, и в такого же цвета колготках с каким-то узором, в виде лебедей, легких полуботинках, лакированных с тонкими кончиками носа, и слегла покосившимися пятками. Зато без головного убора, и с ресницами вытянутыми тушью, как бы делая акцент на глазах. Как обычно, мелочи эти врезались в память Петра Григорьевича.
Она стала рассказывать о своей семье, своим маленьким ротиком, слегка пошевелив губами. Но он ее перебил, так как он боялся, что она может повлиять на его решение. С обочины дороги он свернул на тропинку темного парка, со словами, что так быстрее срежем, она немного засомневалась, но пошла.
Он молча шел впереди, не оборачиваясь, боясь как-то повлиять на ее решение идти за ним, но она смела шагала, совершая больше движений, чтобы стало теплее. Она доверилась, и это как раз то, что было нужно ему.
