В.В. Розанов (1856–1919 гг.) — виднейшая фигура эпохи расцвета российской философии «серебряного века», тонкий стилист и создатель философской теории, оригинальной до парадоксальности, — теории, оказавшей значительное влияние на умы конца ХИХ — начала ХХ в. и пережившей своеобразное «второе рождение» уже в наши дни. Проходят годы и десятилетия, однако сила и глубина розановской мысли по-прежнему неподвластны времени… «Опавшие листья» – опыт уникальный для русской философии. Розанов не излагает своего учения, выстроенного мировоззрения, он чувствует, рефлексирует и записывает свои мысли и наблюдение на клочках бумаги. Почему произведение носит название «Опавшие листья»? Потому что в оригинале рукопись его представляла два короба с ворохом исписанный листочков. «Опавшие листья» – одно из самых известных произведений В.В. Розанова. В его основе лежит принцип случайных записей: заметки на полях, мысли, впечатления, подчас бесформенные и непоследовательные.
Читать Розанова интересно хотя бы потому, что в нем виден тот тип человека, который от нас сейчас бесконечно далек, который изжил (и был изжит) себя в России в двадцатом веке - это тип мыслителя. Мыслителя во всем, а не только в профессии. Рефлексия как образ мышления, но без какой-либо позы и тем более унижения. Розанов - это тот образ интеллегента, который иногда ищешь в себе и не находишь. Можно сказать, пример.
И пример не в смысле правильности или порядочности, а пример, как отправная точка внутрь собственного "я", как вдохновение для размышлений.
Есть один, помимо прочего, трогательный момент в этой книге, который говорит об авторе больше, чем что-либо другое: Розанов иногда вставляет целиком или кусочками письма своих читателей, как есть, даже те, которые позволяют себе не соглашаться с ним, а бывает и спорить. Не комментирует, не спорит в ответ, просто дает высказаться. Это ли не благородство?
Какой это ужас, что человек (вечный филолог) нашел слово для этого — «смерть». Разве это возможно как-нибудь назвать? Разве оно имеет имя? Имя — уже определение, уже «что-то знаем». Но ведь мы же об этом ничего не знаем. И, произнося в разговорах «смерть», мы как бы танцуем в бланманже для ужина или спрашиваем: «Сколько часов в миске супа?» Цинизм. Бессмыслица.
Грусть — это упрек, жалоба и недостаточность. Я думаю, она к человеку подошла в тот вечерний час, когда Адам «вкусил» и был изгнан из рая. С этого времени она всегда недалеко от него. Всегда «где-то тут»: но показывается в вечерние часы.