автордың кітабын онлайн тегін оқу  Лис из клана серебра

Мари Ви

Моей мамуле.

Спасибо, что всегда веришь в меня!

Глава 1

Вечер казался спокойным и мирным, немного ленивым, но прохладным, как и всегда в конце лета. Темнело раньше — и дело было далеко не в ночных сумерках.

А в сражении.

Кто были нападавшие? Что им было нужно? Господин Этари просто возвращался домой, когда произошло нападение. Воинов было немного, врагов — гораздо больше, сам господин сражался с противниками. Пострадал. Его красивое, точеное лицо уже украшал кровавый шрам.

В красках заходящего солнца императорский клан можно было легко узнать: дымчато-­серые одежды Онэро против темных и блеклых костюмов убийц.

А это были именно убийцы.

Вместе с господином домой возвращались и слуги: несколько новых работников, которых он забрал с собой из поместья в пригороде. И им было труднее всего. Если воины умели сражаться, то простые рабочие лишь жались к высоким стенам городских усадеб.

И тогда я впервые увидела его.

Он очень выделялся из толпы сражавшихся, хоть и носил все черное, но на убийц не походил. Стал ли он случайной жертвой? Прохожим, которому не повезло быть вовлеченным в сражение, предназначенное не для него? Я не знала.

Но вот трое убийц атаковали господина Этари — последний с трудом отбивался, его сил явно не хватало. Он споткнулся, не выдержав натиска, и отступил. Однако чем дольше я следила за господином, тем больше понимала: ему не выжить.

И тогда-то появился он. Одним уверенным движением сбил разом все клинки — господин даже застыл на мгновение, позабыв о главном. К сожалению.

Юноша сражался успешно, но опять же: против него трое хорошо тренированных воинов. Нужно было хотя бы по-

пытаться сравнять счет.

Господин подоспел вовремя, но их все равно было только двое против трех беспощадных убийц.

Укрытые вечерним сумраком, убийцы использовали его словно покров. Один появился неожиданно и клинком начал метить в господина. Я закричала, как и многие. Норио, верный воин господина, бросился к нему на помощь, хоть и сам застрял на грани жизни и смерти в сражении против четверых.

Но слишком поздно… Было бы, если бы юноша не встрял между клинком и господином. Подставился под удар. Его лицо исказила гримаса боли. Он со стоном выдохнул, схватившись за рану, попытался устоять, но сознание покидало его.

Господин Этари. Он был шокирован, поймал юношу и попытался уложить на землю. В некоторой степени это спасло ему жизнь. Подставив клинок, он чудом избежал еще одной атаки. Норио успел и, превозмогая боль и усталость, расправился со всеми.

Но схватка была далеко не окончена. Господину и его верному помощнику пришлось вернуться в бой. Юноша же так и остался лежать посреди дороги, бережно уложенный, будто на пуховую кровать.

Я не знала, чем все должно было закончиться, но видела, как жизнь покидала его. Поэтому поспешила приблизиться. Рискуя жизнью, но что поделать? Он умирал, а это вовсе не единственный исход, который мог сегодня случиться.

Оказавшись рядом, я лучше рассмотрела его рану: одежда уже была пропитана кровью — ее здесь было море. Юноша потерял сознание, уходил в страну вечных снов.

В этот миг улица, на которой мы находились, показалась совсем маленькой. Даже вся провинция, да и империя в целом тоже. Весь этот мир не мог изменить того, что смерть заберет каждого.

Но сегодня я намерена ей помешать.

Используя свои не слишком идеальные навыки, я постаралась справиться с первой задачей: остановить кровь. Получалось не очень: перевязать его было трудно. Но хоть что-то я же должна была сделать…

Не поняла, как именно это случилось, но внезапно все стихло. Я прислушалась к глухой тишине и немного испугалась. Звук усталых шагов, порыв ветра, взметнувший пыль под ногами, скрипнувшая поодаль дверь, чьи-то крики — слов я не разобрала. Первое, что попалось на глаза, — лезвие клинка, окрашенное кровью.

Я задержала дыхание и замерла: меня поглотил страх. Но через силу, через преодоление первичного ужаса заставила себя взглянуть.

Передо мной стоял господин Этари. Пострадал он очень сильно. Или, возможно, его рёкамэ было в чужой крови. На светлом видно лучше. Его темные глаза тонули в мерцающих огоньках света, и я только сейчас заметила, что фонари на этой улице не горели. По крайней мере, до этого момента.

Рана на щеке все еще кровоточила, он тяжело дышал, под глазами пролегли тени усталости. Подоспевшие на помощь воины шумно переговаривались со стражами клана. У глухих стен кто-то тихо плакал.

— Ты сможешь ему помочь? — внезапно спросил меня господин Этари, и мурашки пробежали по коже.

От страха. От холода. От отчаяния. Все смешалось воедино. Но я вновь взяла себя в руки и постаралась собраться с мыслями.

— Да, господин, — пообещала смело. — Нужно скорее перевязать его рану.

Темные глаза господина задержались на мне лишь на секунду. Он будто бы проверял, могла ли я ему сейчас солгать. Могла бы — это неоспоримо. Только какая мне от этого выгода? Никакой. Он искал не ложь — он искал подтверждение, что этот юноша выживет.

Секунда, продлившаяся годы, закончилась. Господин отвел взгляд, устремив его на слуг: те знали его хорошо, поняли без слов. Пока господин возвращался к воинам и обсуждал случившееся, вместе со слугами мы взялись за оказание первой помощи. Юношу раздели, наспех промыли рану; позже потребуется сделать это снова, но главное произошло: мы остановили кровь, обвязав тугими повязками корпус.

После этого слуги разошлись в разные стороны, гораздо смелее оказывая первую помощь отряду. Господин Этари вернулся ко мне.

— Ты должна позаботиться о нем, — вот так неожиданно между мной и случайным незнакомцем образовалась прочная и почти нерушимая связь на грани жизни и смерти. — Он должен выжить.

Я смотрела на господина, и мое сердце стучало слишком громко. Ответственность, которую он возложил на меня, не казалась тяжким грузом. Доверие, надежда на мои силы, на что-то, чего понять было нельзя.

— Конечно, господин, — склонила голову перед ним, — я сделаю все возможное и даже больше.

Несмотря на то что мы все еще находились посреди ночной улицы и все, что здесь случилось, было в центре внимания, момент, когда подоспели городские стражники и о чем-то договорились с господином, я из виду упустила. Так на меня подействовало доверие господина Этари? Все могло быть.

Следующее, что случилось: того, кого я теперь должна была спасать, забрали и уложили в паланкин. Хоть до дома господина было недалеко, когда такое случалось, чтобы господин шел рядом, а в его паланкине несли незнакомца?

Нет, это не просто незнакомец. Он был кем-то бо̀льшим. И уже в тот момент, когда он появился искрой жизни в беспощадной схватке со смертью, это стало более чем очевидно.

Мы двигались неспешно: Норио хромал, его до этого аккуратно собранные волосы были растрепаны и делали и так строгое лицо более мрачным. Он не смотрел на своего господина, но по нему было видно, как сильно он корит себя за то, что чуть не потерял его. За то, что чуть не подвел.

Улицы были наполнены слабым светом. Слышался только шорох шагов, тишина безмолвия нагнетала подавленное состояние, обреченность, усталость. Это странно, но, даже несмотря на все случившееся, сейчас мне было спокойно в окружении воинов клана Онэро. И не мне одной. Слуги, что шагали рядом, тоже будто бы успокоились. Но ведь если все прекратилось, это еще не означало, что навсегда.

Поворот — закончились одни стены, начались другие. Каменные плиты, старательно уложенные, в призрачном свете вечерних сумерек казались решетками. Утром они выглядят по-другому — прибежищем солнца.

Однако до утра еще нужно дожить.

Ворота отворили заранее, кого-то из слуг пустили вперед предупредить о прибытии. Уже позднее я догадалась, что воины, подоспевшие на помощь господину, были не стражниками города, а своими.

Вечер требовал тишины, никто не говорил громче шепота, переговаривались тихо, даже во двор заходили так, будто боялись разбудить кого-нибудь.

Но в домах не спали. Стражи проверяли территорию, многие осматривали окрестности с высоты башен и верхних ярусов главного здания. Я замерла, разглядывая двор, расположившийся предо мной. Он был таким закрытым снаружи, но безумно живым и наполненным внутри, словно императорский дворец.

Светлые дорожки, ведущие в разные стороны, дома, галереи, пруды и сады — первое впечатление захватило меня, на секунду я замешкалась, впитывая красоту волшебного двора.

Здесь принимали гостей, а также находились ворота, украшенные рисунком голодных разъяренных тигров, во внутренние дворы усадьбы.

— Отнесите его к миндальному дереву, — услышала я голос господина и тут же заволновалась.

Стражи быстро подхватили юношу и, не дойдя до главного двора, свернули налево. Повинуясь больше интуиции, нежели трезвому разуму, я двинулась за ними следом. Юноша все еще был без сознания, не приходил в себя. Его лицо освещали фонари, и я заметила, как сильно он побледнел. Неудивительно, ведь он потерял много крови.

Его временные повязки уже полностью стали багряными, но я все равно была уверена в том, что он выживет.

Возможно, дело было в том, как он сражался. Было что-то дикое, первобытное, но будто бы врожденное в каждом его отточенном движении. Он не сомневался, не собирался уходить из этого мира, сдаваться не намерен. Пусть он без сознания сейчас, но разве же сон — не лучшее лекарство?

Миндальное дерево, к которому нас отправил господин, оказалось сухим. Это был небольшой дворик, окруженный скромными домиками, где, судя по беглому осмотру, хранились вещи: здесь никто не жил.

Но одна комнатка для обитания все-таки нашлась. Небольшая, уютная, в особенности когда я зажгла лампу, и ее одной хватило, чтобы осветить помещение. В нише слева от входа располагалась кровать. На нее стражи и переложили юношу. Тот не реагировал, не проснулся.

Их было трое, но все почему-то смотрели на юношу нерешительно, немного с сомнением. В чем заключались их тревоги, я сказать не могла. Почти сразу же в комнату прибежали несколько лекарей и целителей и без особых указаний или распоряжений взялись за раны всех присутствующих.

Видимо, господин не говорил о ком-то конкретном, отправляя их сюда, или же дело было в чем-то другом?

Была уже глубокая ночь, когда рану перевязали еще раз. Благодаря лекарям и совместным усилиям мы смогли остановить кровь. Хоть повязка все равно алела, но уже не так густо.

— Нужно дать ему лекарство. — Лекарь разложил несколько порошков. — Так рана быстрее затянется.

Согласно кивнула и принялась за работу: смешала порошок с водой, приподняла голову юноши и осторожно начала вливать лекарство, когда послышались шаги снаружи. Лекарь тут же откланялся и был таков, а в дверях появился господин Этари.

Он был еще молод — чуть младше двадцати пяти, — но из-за случившегося в свете лампы его лицо казалось изнеможенным, он словно постарел лет на двадцать. Его рану уже обработали, теперь его щеку украшала лишь багровая полоска.

— Как он? — спросил господин.

Я как раз уложила юношу на подушку и укрыла одеялом.

— Рану снова перевязали, нанесли лекарственную мазь, он выпил снадобье, теперь проспит до утра, — объявила я так уверенно, будто была главным лекарем империи.

Господин промолчал. Несколько минут он стоял и смотрел на юношу, и столько эмоций было отражено на лице Этари, столько мыслей, которые могли одновременно благословлять и терзать. Что-то было в этом взгляде, что-то заставляло разглядывать его лицо, ловить отблески не только успокоения, но и тревоги.

— Ты должна позаботиться о нем, — он вернул нас к внезапной невидимой связи, которая родилась в тот миг посреди улицы. — Он должен выжить.

Что я могла ему сказать? Что поборю смерть, если она явится сегодня? Что справлюсь с любым врагом, даже незримым? Что невозможное уже случилось, а воля случая — слишком ненадежная величина?

Мы снова встретились взглядами, и поток эмоций хлынул между нами. Разве мог господин смотреть так на меня? Разве могла я так смело смотреть на него в ответ?

Но это была сделка с судьбой, которую мы заключили вместе. Мы шли против природы и против правил, смешивая наши надежды и эгоистичную смелость. Нашу юность, не терпящую полумер.

— Обещаю, господин, — твердо, ровно, почти с вызовом ответила я.

И он поверил мне. Потому что было то, что его сегодня впечатлило. Повергло в настоящий шок. Открыло глаза на вещи, которые казались такими простыми и понятными. До сегодняшнего вечера.

— Он спас мне жизнь, — сказал господин, потому что это было между нами тремя. Он был вынужденной жертвой, юноша — необходимым спасением, я — случайным свидетелем. — Он должен выжить.

Кивнула, унимая безудержное желание, неизвестно откуда взявшееся, словно я ему ровня. Он — господин, а я…

— Как тебя зовут?

И снова внутри на миг я сжалась, но справилась с собой мгновенно.

— Юин, господин, — склонила голову.

— Юин, — повторил он так, будто записывал мое имя в историю, будто запоминал для того, чтобы в будущем предъявить мне счет. — Я доверяю тебе его жизнь.

— Благодарю, господин, я вас не подведу, — пообещала, а он все еще пытался подобрать нужные слова благодарности.

Но все дело в том, что его спаситель сейчас боролся за жизнь и не услышал бы, даже повтори он это тысячу раз.

Прошло время безмолвия, ночной тишины: снаружи шумел ветер о том, что мир все еще здесь, пели ночные птицы и стрекотали насекомые.

Но затем раздались шаги.

Глава 2

Схватка с убийцами была еще слишком свежа в памяти — господин Этари напрягся, его лицо вновь стало непроницаемым, жестоким. Он был готов к новому сражению. Да, устал, но спасать свою жизнь никогда не устанешь.

Шагнул назад, скрывшись в сумраке ночи. Луна не хотела выходить из-за облаков, поэтому он сразу же утонул во тьме.

Шаги стали тише, но и господин Этари замер, словно где-то укрылся. Как я думала поначалу. Позже все встало на свои места. Когда первичное хищное напряжение сдул ночной холодный ветер.

— Так это правда, — заключил чей-то хитрый, надменный, наполненный пренебрежением голос. — Слухи не врут, и ты действительно посмел вернуться сюда, Этари.

— И я рад тебя видеть, Рэн, — устало вздохнул господин Этари.

Рэн? Господин Рэн? Средний брат Онэро? Все, что я знала о нем: он горделив и своеволен. Но угроза в его голосе показалась чересчур опасной — я заставила себя податься ближе к выходу и выглянуть наружу. Боялась быть замеченной, но все же мне нужно было на него взглянуть.

Он пришел не один — с ним были двое его воинов, оба держали фонари, силуэт господина Рэна окружали отблески оранжевого света. Две противоположности — мрак и пламя. Только вот по ощущениям все было как раз наоборот.

Хищно осмотрев младшего брата с головы до пят, господин Рэн пренебрежительно улыбнулся.

— И что теперь? — потребовал он.

— Не знаю. А ты что можешь предложить? — почему-то все больше смягчался и сводил все к шутке господин Этари.

— Хм… — господин Рэн протянул задумчиво и возвел глаза к небу, словно так потребовали обстоятельства.

Вдруг все резко изменилось. Рэн схватил клинок воина справа и с неприятным звоном извлек его из ножен, лезвие мгновенно стало тем самым расстоянием, которое возникло между братьями уже давно. Ветер унес улыбку. Рэну это не шло. Злоба его взрослила — улыбка, наоборот, придавала озорства и молодости.

Но каждый самостоятельно выбирал свой путь.

— Ты всех нас погубишь, — процедил сквозь зубы Рэн.

— Я не преследовал такой цели.

— Да, но ты вернулся! — огрызнулся Рэн. — Ты посмел вернуться сюда, прекрасно зная, что потянется за тобой следом.

— Я… — господин Этари попытался ответить, но у него ничего не получилось.

— Молчать! — Клинок дрогнул в руке господина Рэна. — Ты здесь чужой, и тебе здесь не рады. И лучше бы тебя забрали хисины еще тогда.

— Рэн, — теперь и в голосе господина Этари засквозило предупреждение.

— Господин! — Все еще хромая, с трудом, но все же бежал на помощь Норио.

Господин Рэн обратил свое внимание на крик едва заметным поворотом головы. Норио весь взмок, бежал как мог, подоспел и загородил собой своего господина. Этари выглядел подавленным — я только в этот миг заметила, как он сжимал кулаки.

— Господин Рэн, — все еще задыхаясь и делая глубокие, тяжелые вдохи, говорил Норио, — рад видеть вас в добром здравии.

Норио поклонился в знак уважения, но глаз не отводил. Рэн задрал нос, его лицо стало пронзительно отстраненным. Если бы он смотрел сейчас таким взглядом на меня, это укололо бы в душу. Но господин Этари, тот, на кого был обращен гнев брата, выглядел непоколебимым.

— Это ненадолго, — не глядя убрал меч в ножны своему воину Рэн. — Пока этот здесь, не видать дому Онэро покоя. Почему ты не сдох где-нибудь по дороге?

— Так это ты подослал ко мне убийц? — внезапно заключил господин Этари, недобро прищурившись.

Норио стиснул зубы и взялся за рукоять меча. Он знал, что находился сейчас между молотом и наковальней, но ничего поделать с этим не мог. Защита господина Этари была для него священным долгом.

— Что ты сказал, щенок? — Хоть на лице Рэна и появилась ухмылка, она была невообразимо злой.

— Значит, все-таки ты, — сделав собственные выводы, закивал господин Этари. — Как далеко простирается твоя ненависть, Рэн?

— Ты действительно считаешь, что для нее есть границы? — как вызов бросил господин Рэн.

Тотчас все переменилось. Этари оттолкнул Норио — тот воскликнул, пытаясь удержать своего господина, двое воинов тоже дернулись, но одного взгляда хватило, чтобы понять: вмешиваться было запрещено.

Всполохи стали терзать ночную тишину. Звон клинков был нестерпимым, я даже взглянула на юношу, что спал на кровати: не разбудила ли эта схватка его. К счастью, в смертельно опасной ране были свои преимущества: даже если бы мир обрушился, он бы все равно не проснулся.

В бессилии двое бойцов и Норио наблюдали за боем. Господин Этари был хорошим воином, но и господин Рэн не уступал ему ни в чем. Удары резкие, острые, опасные, разящие. На лице господина Этари сомнения, недоумение, испуг. Рэн — противоположность: хищность, злость, желание уничтожить. Он атаковал вовсе не для того, чтобы припугнуть брата, нет: он собирался его уничтожить.

И вот, когда опасность заполонила весь двор, окружив отчужденное, забытое жизнью место, ветви сухого миндального дерева вздрогнули, или же это была я, или, возможно, Норио, рванувшийся лишь на шаг, или, может быть, это где-то вдалеке упала капля росы…

Шумный ветер точил клинок, грозясь нанести непоправимую рану, второй метил прямо в сердце — казалось, ранений не избежать.

Но все изменил лишь миг.

Иной ветер зашелестел, ворвался, встревожил все застывшее в роковом мгновении, мрачная тень метнулась сначала к одному, потом к другому. Замерла между двумя непримиримыми разногласиями двух кровных братьев. И только в тот миг, когда луна посеребрила двор, мы все увидели его.

Дэра̀н Онэро. Их старший брат.

Глава клана Онэро.

От него веяло непоколебимой уверенностью вожака стаи, силой, способной разверзнуть океан. Именно столько должно было понадобиться, чтобы успокоить этих двоих. Удивительно, но то, что он сделал, я угадала спустя время, даже Рэн и Этари не сразу поняли, что произошло.

Дэран мог бы выбить клинки у обоих из рук, но тогда пришлось бы жертвовать кем-то, ведь раны должны были быть оставлены.

Но Дэран Онэро выбрал другой путь. Он схватил братьев за запястья и замер, остановив будто бы само время. Медленный, расставляющий все по своим местам взгляд уперся сначала в Рэна, усмирив его норов так, словно за мгновение средний брат превратился из хищного тигра в крольчонка.

Следующий взгляд был адресован Этари. Тот уже подготовился, нервно сглотнул, нацепил на лицо маску отстраненности, попытался справиться. Какое там! Задрожал, как от страха, попытавшись вырвать руку, но Дэран держал крепко.

До тех пор, пока не вывернул запястья обоим. Голоса братьев невольно смешались стоном боли и выронили оружие. Дэран же со спокойствием восходящего солнца медленно моргнул.

— Мне показалось или вы двое решили сразиться? — разрезав тишину жестким подавлением, обманчиво спокойно произнес господин Дэран.

Оба младших брата выглядели как лисы, поджавшие хвосты. Склонив головы, они вжимали их в плечи и боялись встретиться взглядом со старшим братом. Но тот не отпускал ни одного, ни другого.

Как ни странно, Этари был самым высоким, Рэн пониже, а Дэран совсем чуть-чуть не доставал до среднего брата по росту. Но расстановка сил заставила братьев повыше сгорбиться. Кто здесь главный, было ясно даже случайно пролетающей мимо бабочке.

— Конечно нет, — выдавив слабую улыбку, заявил Рэн.

— Что ты такое говоришь? — тихо-тихо произнес Этари, нервно хихикнув.

Снова смолкли под настойчивым и жестким взглядом Дэрана Онэро. Он все еще продолжал игру в качели, смерив осуждающим взглядом то одного, то другого.

— Вот и мне так показалось, — заключил наконец Дэран и даже улыбнулся.

Правда, улыбка та была совсем уж недоброжелательной. Подчиняйся, или будет очень больно.

— Уже поздно. — Дэран шагнул к клинкам, подцепил носком сапога сначала один, подбросив в воздух и поймав его, затем поступил ровно так же и со вторым. — Это был долгий день, не менее долгий вечер, а теперь затягивающаяся ночь. — Младшие братья лишь с интересом разглядывали дорожку под ногами, боясь даже дышать. — Разойдитесь по комнатам и ложитесь спать. Завтра с утра обо всем поговорим.

Оба коротко поклонились, стараясь не спешить, но все же делая это торопливо, оба бочком стали обходить старшего брата, хотя места во дворике было столько, что можно было построить сразу десятерых, и тем бы места хватило с размахом.

Но дело было не в размере двора, а в Дэране Онэро.

Он не сдвинулся с места, а когда братья оказались за его спиной, спустившись в свои комнаты так тихо, словно шпионы на вражеской территории, я успела заметить, как нервно кивнул своим воинам Рэн — те не менее нервно рванули вперед, только пятки сверкали.

Этари тоже подбежал к Норио, последний нервно сглотнул, закивал, мол: «Да-да, бежим в соседние государства, лишь бы спастись».

И в этот момент случилось страшное.

— Этари! — окликнул внезапно господин Дэран.

Вздрогнул не только названный брат, но и Норио, и я, и даже двор. Казалось, и лунный свет, ласкавший фигуру старшего брата, пошел мелкой рябью. Я видела, как застучали у Этари зубы, как он напрягся, перепугавшись до смерти, и медленно, через силу, обернулся.

В свете луны, в серых одеждах клана Онэро, господин Дэран будто бы облачился в серебро. Неудивительно, ведь «Онэро» означает «свет серебряной луны». Медленно заложив руки за спину, Дэран обернулся. Его неидеальный профиль казался до невозможности единственно правильным. Как будто он диктовал всему миру стандарты красоты.

Темные глаза отливали строгостью, и я это заметила раньше Этари, который уже побледнел от ужаса. Зря.

Господин Дэран внезапно улыбнулся по-доброму, тепло, как мог улыбнуться только любящий старший брат, и произнес:

— Добро пожаловать домой.

Этари замер на несколько мгновений, пытаясь понять, почему его не постигло осуждение, порицание или укор. Однако способность задавать тон настроению у господина Дэрана была врожденным талантом.

Этари наконец-то оттаял ласковой улыбкой на лице и скромно поклонился.

— И я рад вернуться домой, — робко признался он.

Эта ночь наконец-то обещала закончиться. Знала, что обо мне тут никто не забыл, но все же я медленно задвинула дверь и погасила лампу.

До утра в комнату так никто и не заглянул.

Глава 3

Утро встретило холодными лучами. Первым делом оторвала голову от подушки и с тревогой заглянула в лицо юноше. Спрятанный в нише от ветров и света, он мирно дышал. Спал. Все еще бледный — это быстро не пройдет, —  но уже не измученный тревожными снами. Кажется, лекарство подействовало.

Сделав глубокий вдох, я немного успокоилась. Вроде бы и мне он чужой, но почему-то борьба за его жизнь казалась самой важной миссией.

Снова взглянула на бумажные двери, впускающие солнечный свет. Он едва коснулся их — еще одна причина утренней прохлады. Полагаю, в этот момент все еще спали, а кто просыпался раньше остальных? Правильно: слуги.

Поднялась на ноги и размяла затекшее тело. Все-таки спать на полу не очень-то удобно, но пережить можно. Проверила лоб юноши, убедилась, что температура не поднялась, да и он сам казался согретым. Хороший знак. Лето на дворе — печь явно рано топить, но тут меня посетила внезапная, но очень важная мысль: почему Этари оставил его здесь?

В доме наверняка был лазарет, туда, скорее всего, отправили всех пострадавших. Почему же этот юноша удостоен хоть и отдельной комнаты, но все-таки где-то в отдалении?

Что здесь вообще было? Цвело ли когда-­нибудь миндальное дерево?

Солнце просыпалось быстрее моих мыслей, а времени терять было нельзя. Поправив одеяло, скользнула взглядом по точеным чертам лица незнакомца, убеждая себя в том, что всего лишь проверяю, не покрылось ли оно испариной, а затем быстро направилась к выходу.

Несмотря на то что место располагалось дальше основного комплекса, дверь я открывала осторожно. Меня встретили почти морозный воздух и силуэт сухого дерева. Было неправильно, что оно мертво: выздоровлению пострадавших это вряд ли поможет. Но что я могла сделать?

Торопливо задвинула дверь и поспешила обратно по галерее, по которой пришла. По пути встретилось несколько дворов. Я пока еще ничего толком и не знала, но двигалась решительно, поэтому пошла на шум.

Продрогла до костей, даже когда почти побежала. Добралась до приоткрытой двери, осторожно заглянула внутрь. Как я и предполагала, здесь жили слуги. И сейчас они как раз шумно просыпались, собирались, спешили, хотя кто-то по-прежнему делал все медленно, но каждого торопила девушка лет тридцати, раздавая нагоняи направо и налево.

— Да оторвись ты уже от подушки, несносная девчонка!.. Заправляй кровать правильно!.. Сошлю свинарню чистить!.. Куда легла?! А ну вставать!.. Немедленно!.. Мать честная! — Я неожиданно подошла к ней ближе, робко улыбнулась и поклонилась. — А ты еще кто такая будешь?

— Юин, госпожа. Прибыла вчера с господином.

— И даже не переоделась? — Осмотрела мою потрепанную и перепачканную в крови одежду.

Служанки вокруг торопливо собирались, но все их внимание, естественно, было приковано ко мне. О возвращении господина Этари было известно всем, но никто доподлинно не знал, что именно случилось по дороге.

— Не успела, госпожа, всю ночь выхаживала раненого, — объяснилась так же уверенно.

— Ой-ой-ой, — покачала головой главная служанка, осмотрев меня полностью еще раз. — Что же, если расскажешь подробности, что там стряслось, так уж и быть, выдам тебе новое рёкамэ.

— Госпожа Синь! — возмутилась тут же одна из служанок, еще несколько смерили ее недовольными взглядами, остальные спешно побросали то, на что отвлекались, собрались в кучку и расселись вокруг нас, приготовившись внимать истории.

Что же, делать было нечего, пришлось приспосабливаться. Сделав глубокий тяжелый вдох, я приняла драматичный вид и заговорила:

— Вечер настал неожиданно, когда появились мрачные тени. Следуя по пятам, они загоняли нас в ловушку. Десятки глаз следили, выжидали, устрашали. Господин сохранял хладнокровие, Норио наблюдал за округой, подозревал, что одиночество нам уже не грозит. Чувствовал беду…

Выдержав паузу, я отвернулась, будто мне было больно это вспоминать. На самом деле я следила за тем, как меня слушали. Хорошо слушали, значит, можно продолжать.

— Но потом из ниоткуда появились они. Как хисины, ночные демоны, они скользнули по дороге нам навстречу и ринулись в атаку. Фонари по обе стороны от дороги все разом потухли, врагов укрыла ночь.

— Не так все было! — внезапно заявил кто-то с порога.

Может быть, меня и прервали, но рассказчицей я была хорошей. Все служанки, что слушали затаив дыхание, вздрогнули, кто-то даже завизжал и завалился набок. После этого кто-то посмеялся, но слов для прервавшего рассказ наглеца ни у кого не нашлось.

Кроме меня самой.

В лучах уже поднявшегося солнца он выглядел лишь силуэтом. Прислонившись к створке двери, он, сложив руки на груди, внимательно слушал историю. Пришлось присмотреться, чтобы узнать его.

Норио.

— Не порть мою историю, — буркнула я обиженно. Норио улыбнулся. — Ну вот, так ведь хорошо начинала.

— Да, но… — Он все еще хромал, шагая мне навстречу. — Ты рассказываешь неверно.

Подошел ближе — теперь я могла лучше разглядеть его янтарные глаза. Как бы красочно я ни повествовала, раны, оставленные на его лице, были красноречивее слов. Многие служанки ахнули, принялись перешептываться. Госпожа Синь наконец-то пришла в себя.

— Кхм-кхм, — нервно прокашлялась она, — господин Норио, что я могу для вас сделать?

Норио с полуулыбкой все еще неотрывно смотрел мне в глаза. Это был неравный бой, который я начинала проигрывать, поэтому мечтала, чтобы он уже перестал меня разглядывать.

— Господин Этари послал меня справиться о здравии твоего пациента, — обратился он ко мне, а госпожа Синь снова нервно прокашлялась, потому что знала: если господин посылал за чем-то важным, а она была причиной для отвлечения, то ее могли за это и отругать.

— Простите, — незамедлительно улыбнулась я Норио. — Как раз пошла к госпоже Синь за помощью, завтрак же нужно приготовить, но не удержалась и стала делиться впечатлениями о прошедшей ночи. Они меня прогоняли-­прогоняли, а я, трепушка-­хохотушка, все не унималась. Люблю поболтать.

Норио мягко улыбнулся и мельком взглянул на госпожу Синь. По одному этому взгляду сразу же стало понятно, что он подошел как раз к моменту, когда главная служанка попросила рассказать историю.

— Смотри, Юин, достанется тебе за это от господина, — побранил с ухмылкой Норио.

— Ох, господин Норио, не губите! — взмолилась я.

— Да-да, господин! Мои девочки уже бегут за едой! Ну же! — поторопила госпожа Синь, и две служанки молниеносно выскочили за дверь, чуть не столкнувшись с остальными.

Норио проводил их быстрым взглядом, а затем вернулся ко мне.

— Ему уже лучше, — торопливо заверила я, решив не затягивать с ответом. — Жара нет, и это очень хороший признак. Попьет лекарства еще неделю и полностью восстановится.

Норио принял информацию, покивал и ушел.

— Ох, котенок, а ты у нас смелая! — выдохнула госпожа Синь, схватившись за сердце.

Несколько служанок тут же спешно подбежали ее поддержать, пытаясь успокоить. Кто-то принялся обмахивать веером, одна девушка подоспела с водой.

— Рассказываешь ты, конечно, хорошо. — Госпожа Синь допила. — Но я тебе так скажу: приходи-ка ты вечером, после отбоя, расскажешь обо всех приключениях без лишней суеты.

— О, госпожа Синь, я бы с радостью, но мне правда-правда нужно быть ближе к тому юноше, — сообщила я.

— Правда? — разочаровалась госпожа. — Что за господин там лежит?

— Не знаю, госпожа, но он спас жизнь господину Этари. — По комнате пронесся вздох удивления.

— Ох, котенок, ну кто же так делает?! Такие детали  — и без подробностей! Ну, все-все! — сказала она девушкам, которые продолжали обмахивать веерами. — Ладно, идите на завтрак.

— Госпожа! — Влетели стремительно те две служанки, которых отправили за подносами с едой. — Все готово!

— Благодарю! — кивнула я, уже направившись за подносом.

— Подожди! Ну-ка, Сян, принеси хорошую одежду, — приказала госпожа.

Почему-то, даже несмотря на то, что до этого момента все были явно против этого, теперь та самая Сян, улыбчивая девушка с темно-­синими глазами, с радостью принесла мне сложенную форму прислуги.

— Приходи, как будет время, — шепнула она и подмигнула.

Я едва заметно улыбнулась и моргнула в знак согласия, затем поверх рёкамэ мне уложили поднос, и я заторопилась обратно к пациенту. Нельзя было оставлять его одного надолго: если бы он очнулся, для него было бы потрясением оказаться в одиночестве неизвестно где. Что он помнил? Что вообще запомнил? Что с ним случилось до этого?

Вернувшись в комнату, я обнаружила, что та нагрелась в лучах солнца. Юноша все еще спал. Я поставила поднос, уложила одежду подальше, на всякий случай села ближе к кровати и дала себе пару мгновений, чтобы отдышаться.

Его лицо все еще было спокойным — это хороший признак. Но лекарство нужно было выпить. Придвинулась ближе, снова приподняла его голову и попыталась напоить чаем. Он все еще был без сознания, но инстинкты сработали: он послушно осушил несколько чашек. Не сказать, что он проснулся, но что-то пожевал, не открывая глаз. Я дала ему новую порцию лекарства и перевязала рану.

Кровь остановилась, рана чуть подсохла. Двигаться ему пока нельзя, но он вроде бы и не торопился в акробаты на выступление. Главное — жить будет. После завтрака цвет его лица стал более здоровым, меня это приободрило.

Хотелось встретить господина Этари, хотелось рассказать ему о своих достижениях. Но в то же время я не собиралась торопиться. Все-таки температура еще могла подняться, все могло случиться. Даже не знала, откуда у меня эти мысли…

О том, что юноша уснул глубоким сном, сказал его забавный храп, похожий на храп щенка, как будто что-то царапалось в его горле и пыталось выбраться. Сон казался крепким, поэтому я решила воспользоваться ситуацией: чуть-чуть перекусила, взяла форму служанки такого же дымно-­серого цвета, что и форма клана Онэро, зашла за ширму и стала переодеваться.

Это оказалось не самой простой задачей: слишком много лент и завязочек. Хоть я и видела, как изящно форма смотрелась на других девушках и на госпоже Синь, пришлось повозиться со всем этим.

Но где-то между тем, как я в очередной раз запахнулась и попыталась понять, как правильно это сделать, я вдруг поняла одну вещь: мой пациент больше не храпел. Перепугавшись, что ему стало хуже, я, наполовину одетая, выглянула из-за ширмы.

И я застыла в удивлении.

Потому что юноша широко распахнутыми глазами смотрел на меня.

Глава 4

Несмотря на то что прошло не так много времени с тех пор, как его принесли сюда прошлой ночью, я почему-то настолько свыклась с мыслью, что ему до пробуждения еще долгие и долгие дни восстановления, что даже не поверила с первого взгляда в то, что он действительно очнулся.

Я смотрела на него, он смотрел на меня, мы негодовали. Не сразу вспомнила, что я все еще переодевалась, но даже не знала, как нужно на это реагировать. Поэтому подумала-­подумала и выдавила слабое: «А!»

Юноша моргнул, как будто бы надулся, а потом ответил мне тем же: «А!»

— Ты чего? — спросила я.

— А ты чего?

— Переодеваюсь.

— Угу.

— Что «угу»? Может, отвернешься? — предложила я столь уверенно, что юноше ничего не оставалось, кроме как смутиться и повернуть голову к стенке.

Вернулась за ширму, вцепилась в свой наряд и снова попыталась запахнуться правильно. Кажется, получилось.

— Это… можно вопрос? — хрипло поинтересовался юноша и зашелся в кашле.

Забросив идею разобраться с формой и хоть как-то переодевшись, я вышла из-за ширмы, подошла к кровати, взяла чашку с чаем и потянулась к юноше. Он сначала не ожидал столь смелого приближения, потому вздрогнул и даже дернулся. Рана тут же дала о себе знать: он взвыл и закашлялся.

— Доверься мне, — предложила я.

Шоколадно-­карие глаза задержались на мне лишь на миг, а потом он сдался и потянулся за чаем. Сделал несколько глотков, чуть не задохнулся, передохнул, улегся обратно и стал делать тяжелые, глубокие вдохи.

— Ты кто? — Юноша решил больше не тратить времени на вежливость.

— Юин. А ты кто?

Он наконец-то надышался, сдвинул брови, взглянул на меня с осуждением, мол: «Кто так знакомится?» Но промолчал, потому что сам так со мной только что познакомился.

— Арин, — представился наконец-то он.

Арин. Никогда не слышала. Да и не видела, если приглядеться при свете дня.

— Где я вообще?

— А что ты помнишь? — решила для начала прояснить, вдруг он забыл даже драку: не хочу его шокировать еще больше.

— Помню… — задумался, нахмурился, прищурился; казалось, голова у него моментально разболелась: он еще и застонал.

— Что? Арин, что не так?..

Но внезапно он прикрыл глаза и снова отключился. Я потянулась к нему ближе, хотела что-то еще спросить, но он уже ушел в страну грез. Это немного расстроило: хотелось показать господину Этари, как я справилась с этим недугом почти играючи. Но, похоже, это было лишь временное прояснение. К сожалению.

Вздохнула, собрала поднос и решила быстренько отнести его на кухню.

Тем же путем вернулась к комнатам прислуги, встретила одну запоздавшую служанку, спросила дорогу, она отправила меня по верному пути.

Кухонный дворик находился в противоположной стороне от дворика с миндальным деревом. Там было полно народу, в нескольких комнатах с распахнутыми настежь дверями готовили, по-видимому, пир. Все куда-то бежали, торопились, я еле успела пробежать мимо и каким-то чудом помыть посуду. Правда, раз уж я все равно пришла, меня, не спрашивая особо, обязали помыть всю посуду, и мое «быстро» затянулось на час.

Но я все домыла, прошмыгнула обратно, выбравшись, словно из водоворота, отдышалась и отправилась назад к Арину. Боялась, что он снова проснулся, но, кажется, не должен был. Пока шла, наблюдала за всеми, за длинными галереями, за домом, за тем, как меняли масло в фонарях верхних ярусов главной башни. Выглядело жутковато. Фонарщик свесился почти полностью без страховки и ковырялся внутри бумажного фонарика. Смелый.

Когда слуги начали потихоньку надвигаться, точно волной, я торопливо вернулась в галерею и уже хотела бежать обратно в укрытие, как вдруг чуть не уткнулась в кого-то, кто появился совершенно неожиданно на моем пути.

Взвизгнув, я выпрыгнула из галереи на гравий в саду и запуталась в ногах. Упала. Пытаясь отдышаться, смотрела на женщину перед собой и, если честно, боялась. Вдох, один, другой — страшно.

Она была уже не молода — это было очевидно. Но ее возраст скрывала неподвижность. Стоило только повернуть голову, ее морщины на шее множились, черты лица чуть расплывались. Она снова замерла — и лицо как помолодело. Чудеса!

— П-простите, госпожа! — извинилась я, поскольку женщина все еще продолжала смотреть прямо в глаза.

— Что ты здесь делаешь? — вдруг спросила она властным голосом.

Вновь этот странный эффект движения — мурашки пробежали по коже.

— Я? Сижу, — честно ответила на вопрос. Потом поняла, как это прозвучало, сморгнула странное ощущение и добавила: — То есть, бегу. То есть…

— Встань, — приказала женщина, и я, проявив какие-то небывалые способности, подпрыгнула и вскочила. — Еще раз встанешь на моем пути — тебе не поздоровится.

— Простите, госпожа. — Низко склонила голову, краем глаза наблюдая за тем, как женщина медленно уходила.

Ну вот, отношения сложились далеко не со всеми. Это плохо. Но уже ничего не поделаешь.

Как там Арин?

Вернулась в галерею, осмотрелась на всякий случай — никого уже не было. Сначала шла небыстро, потом добежала до комнаты, когда оставалось немного, и осторожно заглянула внутрь.

Время уже обеденное, солнце над головой, на комнату легла первая полуденная тень. Арин все еще спал в кровати, чуть шевелился во сне, согнул колено. Подошла ближе и укрыла его, проверила, не появился ли жар. Вроде бы лоб стал чуть горячее, но нужно было еще понаблюдать.

Поскольку снаружи потеплело, решила открыть дверь и впустить свежий воздух. Ветра не было, но как только дверь отворилась, он ворвался, словно непрошеный гость. Чуть взметнул прядь волос Арина, тот поморщился во сне, будто его кто-то будил. Я улыбнулась и вышла во двор, разглядывая мрачные тени, которые отбрасывало миндальное дерево.

Отчего-то мне было жаль его не менее, чем Арина. У этого дерева были все возможности выжить. Учитывая, какой здесь красивый сад, удивительно, что оно мертво.

Минуточку.

Походила-­походила вокруг него и вдруг заметила нечто, что моментально вызвало любопытство. На одной из веток проклюнулся слабенький, маленький, но зелененький листочек. Дерево не совсем умерло — в нем еще теплилась жизнь!

Это стало для меня такой радостной новостью, что я немедленно улыбнулась, разглядывая настоящее чудо. А уже секунду спустя чья-то внезапно появившаяся ладонь схватила этот листочек, сорвала его и отшвырнула.

Я настолько разозлилась, что резко развернулась и, даже не подумав, с кем могла разговаривать, воскликнула:

— Да как ты смеешь?!

И умолкла, потому что передо мной, ехидно улыбаясь, стоял господин Рэн. С трудом подавляя гнев, заставила себя склонить голову и сдержать очередной возглас возмущения. Еле стерпела, сделала глубокий вдох…

— Как я смею? — Прекрасно все слышал Рэн, вперившись в меня взглядом. — Это мой дом. — Он шагнул ближе ко мне. — Мой двор. — Еще ближе, между нами теперь и шага не было, но я продолжала склонять голову, всячески избегая смотреть на господина. — И мое дерево.

Закусила губу, чтобы не ответить. Но Рэн явно наслаждался своим превосходством, пытаясь изо всех сил вывести меня из себя. Я долго держалась, но, когда он резко дернулся к ветке, собираясь ее обломать, закричала и вцепилась в его руку, как кошка. Рэн сначала ухмыльнулся, потом попытался меня сбросить, но я уперлась и начала отталкивать его от дерева.

— Пусти, девчонка! — брыкался он.

— Пожалуйста, не надо! —уже умоляла я. — Оно живое! Оно хочет жить!

Рэн замер на мгновение, а затем стиснул зубы, перехватил мою руку, схватил меня за грудки и притянул к себе — я оказалась всего в каких-то сантиметрах от его лица.

— Я знаю, — прошипел в лицо. — А кто, думаешь, обрывал у него все листья?

Я ахнула от ужаса осознания и попыталась вырваться, но Рэн ринулся обрывать ветки. Я снова завизжала, а когда он меня оттолкнул, не нашла ничего лучше, как запрыгнуть ему на спину и вцепиться в шею.

— Слезь с меня, кошка драная! — все ругался Рэн, пытаясь меня сбросить.

— Не драная я! Это новая форма, между прочим! — защитилась первым делом. — И не трогай дерево, а то глаза выцарапаю!

— Да как ты разговариваешь со своим хозяином, мерзавка?! — разозлился Рэн не на шутку, чуть не скинув меня с себя. Чудом удержалась. — Ах ты!..

Тут он замер и присмотрелся к дереву, я поняла его намерение: он собирался меня швырнуть, поэтому ухватилась за него покрепче, и…

— Рэн? — позвал внезапно господин Этари, и Рэну пришлось развернуться, чтобы увидеть собеседника.

Поскольку на спине висела я, Рэну приходилось горбиться, а я хоть и худая, все же не невесомая. Вот он и топал, как медведь из берлоги. Рэн это понял по моему смешку: я все-

таки ему в ухо дышала. Обиделся.

— Чего тебе? — рявкнул он.

— Может, отпустишь ее? — с трудом сдерживая улыбку, предложил Этари.

Рэн недолго смотрел на брата, потом будто что-то понял: медленно выпрямил спину, и я сползла с него, словно с гладкой колонны. Оказалась на ногах, кое-как поправила рёкамэ, отступила, кашлянула и поклонилась господину Этари. Он все еще немного веселился от увиденной картины, Рэн же горделиво задрал голову и пошел навстречу брату.

— Как тебе? Не ожидал увидеть хворост вместо своего деревца? — продолжал злиться господин Рэн.

Судя по яду в его словах, он ненавидел это дерево настолько сильно, что готов был мучить его еще много-­много лет. Что же оно ему такого сделало? Или господин Этари? Они же братья, почему они ссорятся?

— Тебе это доставляет удовольствие? — холодно спросил Этари.

— Не такое сильное, как если бы я делал это с тобой, — Рэн подошел ближе к брату и стал обходить его, словно дикий зверь загнанную жертву. — Но тоже сойдет. Пригодилось на время, пока ты… — тщательно подбирал следующее слово, но сколько же яда сочилось из него, — отсутствовал.

Этари слабо улыбнулся — в этой улыбке не было ни капли радости, скорее, презрение. Он был разозлен, но по какой-то причине отвечать брату был не намерен. Однако злоба копилась, и ее следовало выплеснуть. Потому темно-­карие глаза господина Этари поймали в ловушку меня. Я замерла и подавилась, а он заявил:

— Разве ты не должна следить за пострадавшим?

Это прозвучало как укор. Я перепугалась до смерти, срочно захотела во всех подробностях пересказать произошедшее утром, но слова застряли в горле, и даже нормального: «Да, господин» не смогла из себя выдавить. Что же, иногда лучше промолчать, но сделать.

Кивнула и с ветром пробежала по дворику, влетев в комнату, и почти сразу же неуклюже уселась рядом с кроватью, уцепившись за край. Затаилась, как лисица в норе.

Как и ожидалось, разговор братьев на этом не закончился.

— Что это за пострадавший там такой? — поинтересовался господин Рэн.

— Неужели у тебя появился интерес хоть к кому-нибудь в этом мире, кроме себя самого? — укорил господин Этари.

Рэн проигнорировал эту реплику и жестко добавил:

— У тебя всегда была эта дурная привычка — нести в дом всякий мусор с улицы.

— Перестань! — Голос Этари стал громче, снова назревала драка.

Это не к добру. Но кто их будет разнимать?

— Полегче, братец, — с обманчивой лаской посоветовал Рэн. — Если ты забыл, в драках в детстве тебя всегда побеждал я.

— То было детство. И оно кончилось.

— Ха-ха! С чего вдруг? Ты всегда был глупым мальчишкой, таким и останешься.

— Тебе меня не задеть.

— Да неужели?

Уж не знаю, что случилось дальше, но оба свалились на пол прямо перед открытой дверью, и Арин на кровати от этого грохота вздрогнул. Поскольку я отвечала за его благополучие, тут же обеспокоенно взглянула на него. Он приоткрыл глаза в недоумении, а я даже не могла найти, что ему ответить или изобразить на своем лице в ответ. Сама пребывала в замешательстве.

Оказалось, можно удивиться еще больше.

Снова задул иной ветер, который я уже будто предсказала, память была свежа. Ниоткуда появился господин Дэран и, как двух нашкодивших щенков, поднял братьев за шкирку. Оба еще по-детски пытались достать друг до друга, перебирая руками в воздухе, но господин Дэран с холодной уверенностью достаточно жестко взглянул на них и усмирил их гнев.

Оба повисли с обреченностью в руках старшего брата и, надувшись, отвернулись.

— Кажется, я сказал, чтобы вы оба пришли ко мне в комнату, — напомнил господин Дэран, а я медленно приклеилась к кровати, очень надеясь слиться с ней воедино. Арин приоткрыл глаза и одним взглядом стал меня прогонять, мол: «Уйди, тут и так места нет, мне бы самому скрыться». Мы словно предчувствовали беду. — Но раз уж это мой дом, то и все комнаты здесь мои.

И господин Дэран втолкнул обоих братьев в нашу комнату.

Глава 5

Данное заявление было воспринято неоднозначно. Оба брата выглядели так, словно они не в комнату зашли, а их как минимум посадили в тюрьму. Надулись оба, отвернулись, сели друг от друга как можно дальше.

Арин на кровати напрягся, но сделать ничего не мог, да и не понимал, что будет в этом случае лучше: то ли продолжать притворяться спящим, то ли внезапно очнуться и куда-

нибудь деться. Последнее, конечно, ему было недоступно, ведь рана у него действительно серьезная.

Но это он, а вот я…

Пока господин Дэран проходил внутрь, собираясь усесться между братьями, я выбрала наименьший путь сопротивления: уверенно встала, как будто так и нужно было, кашлянула и заявила:

— Я пойду…

Арин протестующе застонал, а господин Дэран быстро взглянул в мою сторону, из-за чего я аж споткнулась.

— Кажется, твоему пациенту плохо, лечи его, — заявил глава дома Онэро.

Лечи его. Как? Лекарство я ему уже дала, рану перевязала. Но господин Дэран так пристально смотрел на меня, что ничего не делать я не могла. Поэтому решительно кивнула, вернулась к Арину и наклонилась к нему, изобразив бурную деятельность. Господин Дэран расслабился, посмотрел на братьев, но что я вообще могла делать? Правильно: ничего. Вот я и… усердно приглаживала одеяло.

Арин приоткрыл глаза и чуть скривился, выражая свое несогласие с моим методом лечения. К сожалению, не он один.

— Что ты делаешь? — спросил господин Дэран, словно за кражей поймал.

Я рухнула на пол и вцепилась в край кровати.

— Господин, я уже все сделала: накормила его, напоила, лекарства дала, рану обработала и перевязала, — отчиталась я, почти взмолившись.

— Тогда сиди и не мешай.

— Хорошо. — Сползла еще ниже, мысленно мечтая стать мышкой и юркнуть в какую-­нибудь щель.

Почему он меня не отпустил? Ну почему? Я здесь два дня, как только умудрилась уже трижды угодить в самую гущу событий?

— Итак. — Господин Дэран продолжал разглядывать братьев, те старательно изображали, как им все равно, но оба вздрагивали от каждого взгляда старшего. — Этари, что же вчера произошло?

Рэн злорадно ухмыльнулся, радуясь, что спросили не его, но незамеченным это не осталось, а посему он тут же принялся кривить лицо, показывая, словно весь его обед остался в зубах, и с этим срочно надо что-то сделать.

— Что непонятного? — На Рэна смотрел и Этари, недобро, осуждающе. — Неожиданно я возвращаюсь домой спустя десять лет отсутствия, и на меня нападают убийцы. Кто меня так сильно не любит?

Рэн ухмыльнулся, господин Дэран не вмешивался, перевел взгляд на среднего брата, будто давая ему слово. Старший брат выглядел как судья.

— А по какой причине тебя вообще сослали в пригород, щенок недоделанный? — ласковой угрозой и с оскалом вместо улыбки стал напоминать Рэн. — Случилось раз, случилось два, может, дело в тебе?

— Ты в своем уме? — снова злился Этари. — Если хотел поквитаться, бросил бы, по крайней мере, честный вызов…

— Честный вызов? А разве честно было…

Тут Рэн запнулся, Этари замолчал, да и я на всякий случай перестала дышать. Потому что господин Дэран тяжело вздохнул, явно недовольный тем, что разговор не ведет ни к чему важному и конкретному, только разжигает и так полыхающий конфликт.

— Подведем итог, — предложил господин Дэран. — Этари пригласил обратно я. Есть проблемы?

Это господин Дэран взглянул на среднего брата. Поначалу Рэн очень хотел сказать все, что думал, но под настойчивым взглядом старшего брата все-таки несколько стушевался.

— У меня проблем не бывает, только вот… — В глазах Рэна сверкнули искры ненависти. — Я уже говорил тебе и скажу снова: он притягивает несчастья и в конце концов навлечет на нас беду.

— Я прожил в имении десять лет, и за это время ничего не случилось, самое большее комар кого-нибудь укусил. Однако стоило мне вернуться в город, я даже до дома не доехал, как на меня напали, — продолжая свою обвинительную речь, говорил Этари. — Может быть, дело не во мне, а в том, кто меня ненавидит?

— Заслужил, щенок, — рявкнул Рэн.

— Так это правда? — обреченно вздохнул Дэран. — Ты нанял всех этих убийц?

Смотрели на Рэна все — он продолжал улыбаться, и даже понять было нельзя, как эту улыбку воспринимать. Однако смелости ему было не занимать. Несмотря на то что господин Дэран был властным и вел диалог с братьями, когда Рэн поднялся и собрался уходить, старший не стал его останавливать.

Напоследок, перед тем как уйти, Рэн наклонился к Этари: последний скривился, недовольный, но не отодвинулся.

— Если бы я заказывал убийц и все это нападение, я бы преуспел, — неопределенно бросил Рэн и ушел.

Этари тут же помрачнел и сделал глубокий вдох. Если честно, так до конца и не поняла: действительно ли Рэн заказал этих убийц? Или же нет? Да, они братья, но за две встречи, которые я наблюдала, они уже дважды подрались. Не лучшие братские отношения.

— Он, как всегда, ненавидит весь мир. Успокоится. Мало что изменилось за десять лет. Придется перетерпеть, а дальше легче станет.

— Он разве перестанет меня ненавидеть? — выдавил грустную улыбку Этари.

Мы с Арином все еще были здесь, и так хотелось уже куда-нибудь деться. Все-таки эта беседа продолжала быть личной, хоть явно ограниченной из-за того, что проводилась при чужих.

— У каждого свои причины для ненависти, — произнес господин Дэран, поднимаясь. — Идем. В честь твоего возвращения устроим пир.

Этари слабо улыбнулся, поднялся на ноги, и они ушли. Наконец-то. Дверь они не закрывали, поэтому я подождала несколько минут, потом тихонько подкралась к выходу и выглянула наружу. Веранда была пуста, как и галерея, ведущая к другим зданиям в доме. Ушли.

Облегченно выдохнув, я вернулась к кровати и тут же заметила, что Арин не спит. Он до этого не спал, к чему теперь притворяться?

— Где я, а? — уточнил он.

Я вздохнула и решила, что бедняга и так настрадался.

— Ты в доме клана Онэро, — оповестила я. — Ты помнишь сражение?

Арин задумался ненадолго, а затем едва заметно кивнул.

— Помню, меня ранили, — сообщил он, а я скользнула взглядом по его ране.

Хоть под одеялом ее видно не было, Арин все понял правильно.

— Господин Этари приказал тебя вылечить, — поделилась я. — Ты был близок к тому, чтобы не выжить, но я не собиралась тебя отпускать.

Несколько мгновений Арин раздумывал о чем-то: может быть, о разговоре, свидетелем которого стал, может быть, о том, где оказался, — сложно сказать. Я его не знала совершенно. Но смысл моих слов до него все-таки дошел, и он снова сосредоточил на мне взгляд.

— Считаешь, я могу так просто уйти? — не определившись ни с одной эмоцией, спросил Арин.

— Я тебя не знаю, — стала вырисовывать узоры на краешке его одеяла, — но если бы ты собрался, я бы костьми легла, но не отпустила.

— Но ведь ты меня не знаешь, — вернул мне мои же слова.

Я улыбнулась и заглянула ему в глаза.

— Необязательно знать кого-то, чтобы спасать ему жизнь, — заметила в ответ. — К тому же ты ведь спас жизнь господину Этари, но он не твой лучший друг.

Арин отвел взгляд, задумался и чуть поерзал на кровати.

— Это другое. То был нечестный бой. — Значит, он помнил все хорошо.

— Верно. Но ты ведь все равно не знал господина, так? — уточнила я еще раз, чтобы прояснить.

— Как и все в провинции, я слышал о семье Онэро, но лично ни с кем знаком не был. Да и сейчас тоже.

Он едва заметно ухмыльнулся, и мне понравилось, что он чуть повеселел.

— Что же, полагаю, ты еще успеешь познакомиться, — заключила я, поднимаясь. — А сейчас давай сменим повязку.

Арин еще немного побыл в своих мыслях, затем наконец-то услышал меня, пошевелился и стал подниматься. Это было сложно сделать, поэтому я ему помогла. Выяснилось несколько обстоятельств: голова у него кружилась, рана болела и все еще кровоточила, если он двигался, и даже сидеть Арину пока было тяжело.

Но я была рядом, помогла ему на себя опереться — он недолго посидел, уложив голову на мое плечо, и только потом пришел в себя. Я снова нанесла лекарство, перевязала рану и пошла за едой. Из-за того, что в честь возвращения Этари устроили пир, мне на кухне положили с горкой четыре плошки вкусностей. Когда я вернулась в комнату, Арин уже еле сидел, но очень обрадовался, увидев свой обед.

Съел все, что было важнее всего, наелся, но устал.

— Не переживай, еще денек поспишь, поешь плотнее, и станет легче, — пообещала я.

Арин, уставший и измученный, все же подарил мне улыбку.

— Ловлю тебя на слове.

Укладываясь на кровати, почти сразу же он уснул. Укрыла его одеялом и пошла обратно на кухню. Пока он точно проспит несколько часов, еда пойдет ему на пользу.

Поскольку сейчас как раз проходил праздник в честь возвращения господина Этари, все дружно праздновали в главных торжественных залах. Понимала, что лучше бы посидеть с Арином, однако я все уже сделала, а смотреть на то, как он спал, возможно, и завораживающее зрелище, но не настолько. Ему как минимум еще неделя понадобится, чтобы прийти в себя, так что успею насмотреться.

Весь клан Онэро собрался в главном зале. Судя по тому, как все друг с другом общались, возвращение господина Этари — повод, а не главная причина празднования. Слуг было много, а я теперь носила те же одежды, поэтому слилась с обстановкой. Я видела нескольких верных воинов поблизости от Этари и Норио, сидевшего рядом со своим господином. Но, если учитывать, что их здесь не было целых десять лет, никто их и не знал достаточно хорошо. Что и понятно. Но ведь даже не пытался узнать.

Рэна я нашла в противоположной стороне. Вокруг него сидели несколько стражей, и все выглядели хоть и открытыми, но все же немного напряженными. Рэн явно уже был навеселе, смеялся и шутил, но как только его взгляд направлялся в сторону Этари, в нем вспыхивал пожар ненависти. Что такое Этари сделал, чтобы вызвать столь лютый гнев?

К моему удивлению, господина Дэрана я нигде так и не увидела. Потому ли праздник был таким шумным? Странно, что он не присутствовал, но, с другой стороны, он прав: это его дом, и, может быть, он праздновал где-нибудь отдельно.

Понаблюдать за всеми стоило, но для моей цели этого оказалось ничтожно мало. К сожалению.

— О, котенок! — Когда я уже была на полпути к комнате Арина, меня перехватила госпожа Синь. — Как ты? Тебе не сильно досталось?

Я сначала даже не поняла, о чем она, но по ее тревоге на лице догадалась.

— О, госпожа, все в порядке, — заверила ее, и та тут же расслабилась.

— Отлично-­отлично, — обрадовалась она. — Ты сегодня вечером сможешь прийти?

— Если только ненадолго, — заговорщически сообщила я, пользуясь отличной возможностью наладить связи с главной служанкой.

Кто, как не она, знал обо всем, что происходило в доме?

— Прекрасно! — заликовала она. — Приходи после заката солнца. Мы все будем ждать!

Я улыбнулась и пошла обратно к Арину.

Как я и предполагала, он много спал, изредка приходя в себя. Очнулся только под вечер, когда солнце стало садиться. Я проверила повязку, заметила легкую тень здорового цвета лица, ведь до этого он был белее белого, и порадовалась, что ему становилось лучше. Снова сходила за едой, вернулась и накормила его. Когда он доел, оставила сидеть и пошла относить посуду, но на половине пути вспомнила, что забыла чайник, и вернулась. К своему удивлению, обнаружила, что к Арину пришли.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался господин Этари.

Хм, случайно ли, что я ушла, а он пришел? Или же он отслеживал это? Точно сказать не могла, но за чайником теперь вряд ли удастся зайти, однако послушать мне захотелось.

— Уже лучше, спасибо.

— Что говорит Юин? — почему-то спросил Этари, как будто я была главным лекарем империи.

— Нужно время, — хотя я ничего такого и не говорила, Арин сделал заключение сам. — Спасибо вам, что позволили мне остаться.

— Пустяки, — улыбнулся Этари, а я выбрала себе укромное местечко, откуда могла наблюдать за обоими. — Я поселил тебя здесь, потому что это самое тихое место в доме. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Даже после того, как выздоровеешь.

— Благодарю, — кивнул Арин, не выражая определенных эмоций: видимо, попросту не зная, как реагировать.

Этари снова улыбнулся.

— И это я тебе благодарен, Арин. Ты спас мне жизнь. И я теперь перед тобой в долгу.

— Но… — Арин сглотнул и с трудом приподнял руки, намекая на свое состояние. — Вы тоже спасли меня в ответ.

— Ты можешь звать меня по имени, — разрешил Этари.

— Как-то странно, — тревожно улыбнулся Арин.

— Никто и никогда не спасал мне жизнь, — вдруг признался господин. — Потому я считаю тебя братом. Даже ближе.

— А?

— В смысле, ты же видел, какие у меня отношения с Рэном, — тут же нервно добавил Этари. — Поэтому я и…

— А, — решил закрыть эту тему Арин, неловко улыбнулся и закивал.

Лишь бы голова у него не закружилась. С другой стороны, если он забыл о головокружении и кивнул, это ведь тоже хороший признак: идет на поправку.

— Арин, могу я задать тебе вопрос? — осторожно начал Этари.

В его голосе звучала искренность, немного даже детская наивность.

— Конечно. — Иногда поглядывая на выход, будто бы ждал меня Арин.

— Почему ты спас меня?

Судя по выражению лица Арина, он словно хотел ответить на мой вопрос, ведь я задавала его раньше. Но вспомнив, что тот разговор был не с Этари, Арин сделал небольшую паузу.

— Разве для этого нужны причины?

— Да, — в этот раз решительно произнес Этари, и Арин сразу же понял: ответ для господина был очень важен.

— Что же… — Арин несколько растерялся. — Я видел, как ты, — Арин все же выдержал паузу, привыкая к тому, что обращался к господину столь просто, — сражался. Бой был неравным. У меня возникло желание тебя защитить.

Этари выслушал его, медленно улыбнулся. Однако затем задал странный вопрос:

— И все?

Арин хлопнул глазами.

— Э-э-э… А что? Должно быть еще что-то? — удивился он.

Этари смотрел на него испытующе, словно пытался донести какую-то мысль. Ясное дело: у него был некий замысел, но раскрывать его он был не намерен. Только если бы Арин сам догадался.

— Нет, конечно нет. — Скрыл улыбкой легкую тень разочарования. — Я рад, что ты в порядке. Поскорее поправляйся.

Арин кивнул, а я быстро юркнула за миндальное дерево, спрятавшись. Сумерки уже сгустились, так что меня было и не заметить. Вот и Этари ушел, не обратив на меня никакого внимания.

Отчасти я понимала, что спасение жизни — это не шутки, но почему-то для Этари это значило гораздо больше. Да, я слышала, что его никто никогда не спасал, но что он ожидал услышать от Арина?

— Так и будешь там стоять? — внезапно крикнул Арин, и я вздрогнула.

Глава 6

Слегка перепугавшись, я вернулась в комнату, нервно улыбнулась и наклонилась за чайником.

— Забыла, — быстро проговорила и убежала на кухню.

Арин меня не окликнул, назад не позвал, но с трудом дождался моего возвращения. А вернулась я уже после захода солнца. Фонарщик, зная, что сейчас здесь обитал новый житель, зажег во дворике фонари. Почти засохшее дерево миндаля все равно выглядело слишком мрачно.

Если бы не открытая дверь, можно было бы легко обмануться и подумать, что здесь никого нет. Слабый свет фонарей снаружи не доставал до комнаты, но силуэт Арина я разглядела. Он был похож на ребенка: сильно устав, он тщетно боролся со сном, пытаясь изо всех сил держаться, но ему это едва ли удавалось.

Улыбнувшись, я подошла к Арину и прикоснулась к руке. Он очнулся, будто заснув на миг, и тотчас засопел, веки налились свинцом.

— Ложись. — Попыталась помочь ему сделать озвученное, но он дрожащей рукой перехватил мою ладонь, и я невольно вспыхнула от смущения.

— Спасибо, — еле-еле ворочая языком, произнес он.

Эти слова теплом разлились в моей груди, и я улыбнулась.

— Пожалуйста, — ответила, и все-таки он не смог сопротивляться, улегся спать. Уснул сразу, но боролся с собой, желая мне что-то сказать.

Однако сон оказался коварнее: беспощадно забрал Арина в страну грез. Укрыв его одеялом, я вздохнула и отправилась в комнату прислуги, прикрыв за собой дверь.

Госпожа Синь была безумно рада меня увидеть, да и не она одна. Все служанки собрались слушать мой рассказ. Я же снова была в центре внимания, с горячностью актера знаменитого театра повествуя о событиях прошедших дней. В этот раз я приукрасила куда больше: расширила историю аж до ворот города, вплела в повествование такие подробности, которых быть не могло. Но внезапно выяснилось, что не все были знакомы со страшными сказками.

— Кто такие хисины? — поинтересовалась служанка.

— Тише ты! — махнули на нее те, кто давно уже знал ответ.

— О, хисины, — вздохнула я обреченно, — демоны темных ночей. Они обитатели темного часа, пожиратели душ и губители жизней. Опасные создания — хисины, и лучше с ними не встречаться. Или почему, вы думаете, на улицах города по вечерам везде зажигают огни? Только так можно заметить хисина.

— А я слышала, что они бестелесны и вероломны, — поддержала рассказ одна из служанок. — Они подговаривают свою жертву на жуткие поступки и доводят до сумасшествия.

— Хорошо, если только до сумасшествия…

— …а еще они губят скот!..

— …разрушают семьи…

— …душат младенцев в колыбели…

— Вас послушать, хисины — причина всех бед, — внезапно вмешался мужской голос, а когда все ахнули от удивления и уставились на выход, там снова стоял Норио. Причем в той же позе и с той же ухмылкой, что и при первом рассказе.

— Господин Норио. — Госпожа Синь нервно поднялась на ноги. — Это…

— Ваше время, я знаю, вы можете распоряжаться им как хотите, — согласился Норио. — Мне просто стало интересно послушать рассказы о демонах темных ночей.

— А Вы знаете что-нибудь о хисинах? — осмелела одна из служанок.

— Да, господин, — поддержала я, — было бы интересно узнать что-нибудь от вас.

Норио ухмыльнулся и ненадолго задумался.

— То, что они демоны, верно, — заключил он, — и это все, что вам нужно о них знать.

— Господин! Расскажите больше! — попросила смелая служанка.

— Почему это все? — обиделась не всерьез я. — Вдруг темной ночью мы встретим хисина и даже не сможем его опознать?

— О, поверьте мне: встретьте вы хисина — и сомнений в том не возникнет, — заверил Норио. — Как ты и сказала, — обратился ко мне, — они приходят ночью. Но они не боятся света, наоборот, он привлекает их.

По помещению пронесся вздох удивления. Девушки принялись перешептываться и обсуждать услышанное.

— Тогда зачем разжигать фонари по ночам? — Я вскинула бровь.

— Не знаю, — пожал плечами Норио. — Может, чтобы кто-нибудь шею себе не свернул?

Он игриво улыбнулся — одна из девушек засмущалась, похихикала, а еще несколько покраснели. Несмотря на всю свою грозность, Норио был привлекательным юношей. И невесты у него не было. Зато, в отличие от господина, он мог выбрать себе в жены любую.

— Так как же мы узнаем хисина? — никак не унималась я.

Сначала Норио улыбался, но потом медленно посерьезнел, возвращаясь к привычному выражению лица.

— Он поселит в сердце мрак и обреченность, — стал рассказывать он. — В голове зашепчут тысячи злых голосов. Самый светлый день станет ночью. И явится пред вами он, мрачный демон, окутанный черным дымом.

Кто-то из девушек снова ахнул. В этот раз то, что говорил Норио, окруженный ночными сумерками, казалось слишком страшным. Будто бы хисины, о которых он рассказывал, могли подкрасться сзади и напасть на него. Захотелось попросить его зайти внутрь и плотно закрыть дверь. Но Норио, казалось, вовсе не испытывал неудобств. Он совсем не боялся.

— Но запомните главное, — продолжал он не менее серьезно, — ни в коем случае нельзя смотреть хисину в глаза. Говорят, в них скрывается ночное небо. Стоит посмотреть в них дольше обычного, и хисин похитит вашу душу, потому что его глаза — не что иное, как пелена, скрывающая за собой миллионы уже похищенных душ.

Не понимала, было ли это спланировано или же случайностью, но во дворе внезапно что-то шумно упало, и все вздрогнули. Кто-то из девушек завизжал, кто-то зарылся под подушку или одеяло. Я тоже вздрогнула, но все еще неотрывно смотрела на Норио. Он, удовлетворенный полученным эффектом, расплылся в улыбке.

— Нехорошо врать, господин, — отругала я.

Он почти загнал меня в ловушку лишь взглядом. После его рассказа этот жест казался особенно неуютным.

— А я думал, это вечер страшных историй, разве нет? — посмеялся он.

Так-то оно так, но все же…

К несчастью для тех девушек, кто бы с радостью выслушал больше историй, слишком впечатлительные служанки настолько прониклись рассказом о хисинах, что разревелись. После этого госпожа Синь нас с Норио вежливо выпроводила, и в итоге мы брели по слабо освещенным галереям вдвоем. Где-то еще не спали слуги, прогуливались стражи, державшие сегодня ночью пост.

С Норио мы дошли до развилки, и я уже собиралась возвращаться к Арину, как вдруг он укорил меня:

— И все-таки ты рассказываешь неправильно.

Я обернулась и с удивлением взглянула на него в ответ.

— Господин, это же сказка на ночь, разве ей необходимо быть достоверной? — улыбнулась невинно и ласково.

— Конечно же нет, — согласился Норио, а затем зачем-

то шагнул ко мне ближе. — Но все-таки я хочу, чтобы ты рассказала мне правду.

Нервно сглотнула, мурашки побежали по телу. Кое-как сумела сохранить спокойствие и даже слабо приподнять уголки губ.

— Разве вас там не было? Вы же и сами все прекрасно знаете, — напомнила я.

— Верно. Но мне интересны именно твои впечатления, — настаивал Норио.

— Почему?

— Потому что, если ты не заметила, убийцы были не случайными разбойниками, а моя задача — защищать господина. Мы покарали не всех, а это значит…

Тут Норио замолчал, выделив мне немного времени додумать мысль. Ночные сумерки омрачали его лицо еще больше. Мне казалось, он не вопросы задавал, а допрос вел. Неприятное чувство.

— …значит, они могут вернуться, — проглотив застрявший в горле ком, закончила мысль я.

Норио лишь закивал, пристально изучая мое лицо. Мне было неуютно от этого взгляда, но в то же время его можно было понять. Он защищал господина и попросту пытался выяснить правду.

— Если… честно, я не очень хорошо запомнила, что именно произошло, — призналась я, стараясь звучать убедительно. — Я помню убийц: они были во всем черном, в масках на лице их не узнать. Что еще?.. Судя по тому, как они сражались, они хорошие воины, — вздохнув, постаралась выдержать взгляд Норио. — Есть ли в этом что-нибудь полезное для вас, господин?

Норио отреагировал не сразу — меня уже начинала бить мелкая дрожь от той проницательности, с которой он на меня смотрел. Еще чуть-чуть, и я попросту не выдержу.

— Определенно, — наконец заключил Норио.

И лишь одно это слово показалось куда опаснее, чем если бы он попросту обвинил меня в чем-то конкретном. Ведь если знаешь наверняка, всегда найдешь, как и что ответить, а если не знаешь, какие истинные мысли скрываются за чужими подозрениями, можно предполагать все что угодно.

— Уже поздно, иди спать, — отпустил меня Норио.

Я разрывалась между желанием спросить его, что полезного он узнал от меня, и поскорее уйти. Победило второе: лишних подозрений вызывать не хотелось.

Поклонившись, я спешно вернулась в комнату к Арину и снова уселась у его кровати. Мне нужно было прийти в себя, и я с удивлением обнаружила, что рядом с Арином почему-то становилось легче. Потому ли, что он не Онэро? Потому ли, что он приобрел для меня значимость, хоть я едва его знала? Сложно объяснить, но, глядя на то, как он безмятежно спал, мой мир возвращался в привычное русло.

Еще недолго посидев возле него, я расстелила себе постель и легла спать. Спала крепко, но разбудил странный звук. Резкий и неприятный. Когда я открыла глаза, солнце едва-

едва коснулось верхней кромки двери. Пока только светлело.

Но звук не прекращался.