Каждый раз обольщение чьей-нибудь невесты, наносившее беспощадный, разрушительный удар по счастью влюбленных, казалось ему великолепным триумфом над враждебной властью, который возвышал его над смертным существованием, над природой, над Творцом! Он хотел большего, чем дает жизнь, и оказался низвергнутым в преисподнюю.
Соблазнение Анны с сопутствующими тому обстоятельствами — вот последний предел богохульства, которого он достиг.
Ты можешь мне поверить, Теодор, природа одарила Жуана как самое любимое свое дитя всем, что роднит избранных с божественным и поднимает их над толпой, над ничтожествами, выходящими из ее мастерской нулями, которые, если захотят иметь значение, должны сначала поставить перед собой единицу; ему предназначено было побеждать и господствовать. Сильная, великолепная фигура, прекрасное лицо, сверкающий взгляд — разве не знаки высшего предназначения? Это была глубоко чувствующая душа, быстро схватывающий ум. Но ужасное следствие грехопадения в том, что враг рода человеческого подстерегает людей в самом их стремлении к высшему, в котором они справедливо видят выражение своей божественной природы, и расставляет на этом пути жестокие ловушки.
я ощущаю слабый аромат тонких итальянских духов, который вчера первый подал мне весть о соседке; меня охватывает блаженное чувство, которое я мог бы выразить только в музыке.
которое стало казаться ему злорадным чудовищем, забавляющимся жестокой игрой с жалкими порождениями собственного издевательского каприза, — вот о чем идет речь.
сообщить тебе, Теодор, хотя бы в общих чертах, насколько я лишь теперь верно понимаю и чувствую великолепное творение гения во всей его глубине. Только поэт поймет поэта;
Донна Анна, изменившаяся до неузнаваемости: смертельно бледная, глаза потухли, голос дрожит и прерывается, хотя именно поэтому создается душераздирающее впечатление от короткого дуэта со слащавым женихом, который хочет сыграть свадьбу немедленно после того, как небо счастливо осуществило за него опасное мщение.
