За судами, уходящими из пределов страны, молчаливо и грустно следили рабы, которым суждено было кончить здесь свои дни в унижении и плену
И обнимешь ты детей своих, успокоишься в гробнице своей[50]. А я позабочусь, чтобы гробница была достойна тебя
Страшные, выкрашенные в черный и темно-красный цвет статуи богов-зверей сидели перед молодой четой в пугающей неподвижности. И оба невольно вздыхали с облегчением, выходя на солнечный свет из храма, в котором оба чувствовали себя одинокими, придавленными и отвергнутыми, несмотря на льстивые уверения жрецов.