Я и сейчас не понимаю. Разве может такое быть, чтобы мамы и папы не было? Родители должны быть всегда! Может, они и есть. Просто не знают, что мы в этом сомневаемся. И я думаю… Если нас все-таки спасут. Бог или кто угодно… Я сделаю всё! Всё на свете! Чтобы он никогда в жизни не сомневался в том, что я у него есть.
Как это страшно – быть заложником в чужих руках. Ты такой – маленький-маленький, весь беспомощный, ручками-ножками болтаешь и ищешь во всем смысл. А кто-то берет и швыряет тебя в пустоту. Потому что все твои мечты, надежды и шевеления для него такие же – как пустой звук.
толстая. У меня из горла вырвался истерический смешок. – Ты легкая. И очень красивая, – выдохнул он куда-то мне в волосы. Тихо, но я все равно услышала. – Отпусти, пожалуйста, – уже спокойнее попросила я. – Не надо. Я сама! – Сама-сама! – беззлобно передразнил он. – Ты вон уже набегалась. Сама! Он донес меня до ближайшей лавки и осторожно опустил. – Я же говорила, что толстая, – губы почти не двигались – так мне было больно. Марат сел рядом. Я боялась на него смотреть. – Леся, – неуверенно начал он, – Тебе надо… – Не надо, – перебила я, по-прежнему глядя перед собой. – Не говори ничего. – Леся, я хочу помочь! – чуть ли не умоляюще прошептал он. – Помочь? – я так резко повернулась, что чуть не врезалась в него лбом. – С чего это вдруг? Мы с тобой чужие люди. – Просто я вижу, что ты в беде, – он так на меня посмотрел… Чуть ли не с жалостью! – Ты же в беде, да? Или не с жалостью? – Слушай… Нет, там другое. Сочувствие, может. Как будто понимание даже. – Марат… – снова начала я.
высота? – В любом случае лучше не прыгать, – Марат тоже посмотрел вниз. – Тут, я тебе скажу, похлеще, чем на Бичи-Хед. – Бичи что? – я, сощурившись, пыталась рассмотреть, какой там внизу пляж. Галька такая – мелкая-мелкая. Или это песок? – Бичи-Хед, – ветер как будто забивался ему в рот и мешал говорить. – Такая скала в Англии. Мыс самоубийц! Он крикнул, а мне будто по лицу с размаху ударили. – Понятно, – я резко отступила от края. – Может, пойдем уже? И, не дожидаясь Марата, стала быстро спускаться по ступенькам. – Леся? – он быстро меня догнал, – Что случилось? Ты испугалась? Я шла, не сбавляя скорость. «Пусть думает что хочет. Мне все равно!» – Леся, ну правда! – он попытался взять меня за локоть. – Остановись! Но я вырвалась и вдруг, сама не знаю почему, – страшно заорала. Я будто убить его хотела! За это все! – Господи, да что ты ко мне привязался? Леся то, Леся се. Оставь меня в покое! – Леся… – Нет! Хватит! – я зажала уши руками, – Ты… вы. Оставьте меня все в покое наконец! Я дернулась и побежала – и сама не поняла, как упала. Просто земля резко закружилась, и все – я уже лежу, как будто на куски разломанная, вцепившись руками в живот. – Леся! – Марат подлетел ко мне и попытался поднять. – Ты что? Сильно ударилась? – Не… не сильно, – я хватала ртом воздух, но боль быстро поднималась к горлу – как будто хотела меня утопить. – Давай, аккуратно, – он бережно обхватил мои локти. – Будем подниматься. – Не… не… надо, – я, сопротивляясь, помотала головой, – Плечо… – Тебе срочно нужно в медпункт, – как маленькую, продолжал уговаривать меня Марат. Как маленькую. Что-то лопнуло у меня внутри, и я громко разрыдалась. – Дружочек, ну ты что? Тише, тише, – Марат испуганно гладил меня по голове. – Где болит? Сильно болит? Я пыталась сжать губы, чтобы не реветь так страшно, но делала только хуже. У меня, наверное, от удара что-то в голове сдвинулось и я сошла сума. Марат вдруг резко поднялся. – Вот так! Я понять ничего не успела, а он уже поднял меня над землей. – Раз ты сама не хочешь, придется мне тебя нести. – Ты не донесешь, – я от удивления даже плакать перестала. – Я слишком тол
– Что за фильм ты снимаешь? – спросила я, пока мы поднимались по ступенькам куда-то. – О чем? – О Центре, – пропыхтел Марат. – И его жителях. – Ага, понятно! Что-то вроде серии интервью? С каждой новой ступенькой идти становилось все сложнее. Особенно без его руки. – Ну, что-то вроде того, да. Марат обернулся – видно, посмотреть, где я там застряла. – Тяжело? Хочешь, сделаем привал? – Нет, нормально, – я отмахнулась. – Идем дальше! Но он остался меня ждать. Потом спросил, когда я с ним поравнялась: – Так ты всерьез кино интересуешься? Мы замедлились, и дышать стало немного легче. Можно было даже разговаривать кое-как. – Только как зритель, – я старалась выровнять дыхание. – И не таким. Мне художка ближе. – А таким – это каким? – он сбросил с головы капюшон, как будто хотел меня лучше видеть. – Ну… – я замялась. – Не знаю. Мне как-то легче смотреть, зная, что события на экране – вымысел, а не реальная история. Особенно если там какая-нибудь… драма. Я насмешливо закатила глаза. «Рёва! Неужели он и правда над фильмами плачет?» – Ну, такое у нас ремесло – с фактами работать, – спокойно возразил Марат. – Документалист – это же как летописец. Он не дает прошлому умереть. И делает его историей. А я такая – на эмоциях: – Ну, не всем это прошлое нужно. Кто-то его, наоборот, старается забыть! «Например кто, угадайте». – Прошлое нельзя забыть, – Марат посмотрел на меня с каким-то странным выражением. – Без прошлого нет будущего. Не слышала? «И слышать не хочу», – подумала я, но решила сменить тему. – Ты, видно, очень любишь то, что делаешь! – Конечно! – он внезапно остановился. – Иначе зачем тогда я здесь? «А я – зачем?» – мелькнуло у меня в голове. – Ну вот, – торжественно сообщил Марат. – Пришли. Красиво, да? Мы подошли к самому краю утеса. Вокруг было море и небо, а между ними – одна пустота. – Правда красиво, – я осторожно наклонилась и посмотрела на воду. – Какая тут
я уже сто раз мылся. Просто дерьмо, Петрович, это такая штука. В него раз окунешься, потом не отмоешься. Что да, то да. Я бы сам мог пофилософствовать. Многое ему рассказать. Жизнь, Голенький, – это тоже такая штука… Живешь вот с человеком и не знаешь, что он – бывший сантехник. И он не знает, что ты – бывший убийца. Хотя почему – бывший. С убийцей это примерно как и с дерьмом – раз и навсегда.
? Ну ничего себе. – Дай-ка погляжу, – «дед» заглянул бегемоту в рот. – А зубы у него имеются? – Ну ты даешь! – она хихикнула. – Он же плюшевый. Алексей Петрович изобразил удивление. – Да-а-а? А я думал, настоящий. А малая опять – хи-хи-хи. Видно, хорошо им вдвоем. Лучше некуда. «Господи, – я благодарно выдохнула про себя. – Хоть в чем-то ты помог». Лишь бы только не сглазить.
