Выбранное для перевода название — «Измерять и навязывать», — помимо уместной отсылки к работе Фуко, акцентирует предикаты ИИ, которые связаны с измерением и координацией рабочих процессов. Соответствующие задачи стали необычайно значимы для хозяев производств еще на заре промышленного капитализма в связи с масштабной трансформацией разделения труда. Но ИИ, в чем уверен Пасквинелли, древнее первых станков и уж тем более ЭВМ. Его корни уходят в известную человечеству на протяжении тысячелетий культурную технику алгоритмизации социальных, в первую очередь трудовых, практик. Иными словами, ИИ — это не только и не столько технологический артефакт, не «искусственный интеллект», а созидательная деятельность, захваченная и перестроенная технонаукой.
Объединив оба принципа Бэббиджа, можно сказать, что вычисление возникло одновременно как автоматизация разделения умственного труда и расчет затрат такого труда.
принцип Бэббиджа утверждает, что абстрактная схема разделения труда помогает организовать производство, одновременно предлагая инструмент для измерения стоимости труда. В этом отношении разделение труда дает не только проект машин, но и бизнес-план.
Дальнейшие заслуги Бэббиджа заключаются в формулировании трудовой теории машины, согласно которой машина воспроизводит и вытесняет предшествующее разделение труда, в терминах экономического планирования. Фактически разделение труда возникло не столько для оптимизации за счет разбиения труда на модульные задачи, сколько для точного измерения (можно сказать, вычисления) затрат на каждую задачу.
Действительно, большинство натурфилософов Нового времени (исключая Гоббса) утверждали, что разум нельзя свести к механизму[132]. В таком политическом климате умственный труд можно было автоматизировать, потому что он представлялся задачей рабочего класса и не считался настоящим «мышлением».
Его первые же строки подтверждают, что автоматизированные вычисления «изобрела» не абстрактная математика, а прикладное разделение труда: «Настоящий труд может считаться одним из результатов работы Счетной машины, конструированием которой я так долго руководил»[124]. Это историческое свидетельство того, что вычисления как выражение разделения труда были частью промышленного капитализма с его самой зари, а вовсе не стали продуктом его последних достижений.
Вслед за Гегелем и Пиаже Дамеров понимает абстракцию как процесс, в котором материальность и рефлексия, то есть орудия и когнитивная деятельность, переплетены и способствуют взаимному развитию:
Интериоризированные действия служат отправной точкой для метакогнитивных конструкций, посредством которых они становятся элементами систем обратимых психических преобразований, которые, следуя терминологии Пиаже, мы будем называть «операциями». Таким образом, метакогнитивные конструкции (например концепция числа), которые генерируются рефлективными абстракциями, можно понимать как внутренне представленные константы мыслительных операций, отражающих действия над реальными объектами.
Дамеров утверждал, что обучение основано на построении ментальных моделей, которые представляют и интериоризируют внешние действия[94]. Поверх интериоризированных ментальных моделей могут надстраиваться дальнейшие уровни абстракции за счет постепенного наращивания «метакогнитивных конструкций»[95].
опираясь на археологические находки, Дамеров выражал уверенность, что «числа возникли из многообразных процессов обучения»[93].
